Lana del Rеy пела по радио, что ее сердце разрывается на части с каждым шагом; что любви недостаточно и путь труден.
Песня была хорошая и, видимо, Деймону она тоже понравилась, потому что вампир молча увеличил громкость музыки и начал постукивать пальцами по рулю. Легкая, саркастичная усмешка иногда появлялась на его губах, а на моментах, где пелось про поцелуи под дождем, он бросал загадочные взгляды на Елену. Они ехали молча, стараясь не разговаривать, только если по необходимости. А все потому, что Гилберт вспомнила.
Память услужливо подкинула воспоминания о том моменте, когда она поняла, что Деймон дважды стирал ей память.

Гилберт сидела в углу своей комнаты, сжавшись в клубочек. Ее трясло, словно в лихорадке, а в голове сновали туда-сюда бессмысленные мысли.
Когда она очнулась в морге, рядом был Стефан. Он даже не смог толком объяснить ей, что произошло и почему она до сих пор жива. Зато Мередит Фелл рассказала. Она удостоилась укоризненного взгляда от Сальваторе-младшего, в то время как его девушка во все глаза смотрела на Деймона. А тот одними губами шепнул «Прости, это была моя кровь...». Потом развернулся и вышел. Елена вскрикнула, будто бы часть ее души оторвали с кровью и кинули в огонь. Это и прервало диспут мисс Фелл и Стефана.
Зато теперь девушка стала добровольной затворницей в своей комнате. Она просила не подпускать к ней ни Джереми, ни извиняющегося Мэтта, ни Стефана или Кэролайн. Бонни – при всей своей нелюбви к вампирам – не смогла бросить лучшую подругу в такой беде, ведьма стала ее связью с внешним миром. Передала просьбу Елены остальным.
То время, что у нее было - что-то около 48 часов, - она решила провести в одиночестве. Шел уже 47. Осталось совсем немного, и она умрет окончательно.
- Елена, - донеслось от окна. Девушка повернула голову и увидела Деймона. Он стоял в своей обычной одежде – джинсах, черной футболке и кожаной куртке. Она всхлипнула, когда перед глазами замелькали картинки их первой – настоящей – встречи. Он, назвавший ее Кэтрин, их разговор по душам. И то, как вампир стер ей память.
«Я хочу, чтобы ты получила все то, что ты хочешь».
Из карих глаз потекли слезы. Дикие, неуправляемые. Ножом в сердце оказалось его признание в любви, когда они со Стефаном спасли ее от Элайджи. Его слова...
«Я тебя не заслуживаю, но мой брат заслуживает… Боже как бы я хотел, чтобы тебе не пришлось этого забывать… Но ты все забудешь!»
- Ты вспомнила, да? – в его глазах мелькнула боль. Настолько неприкрытая, что Елена могла почувствовать ее на себе. Это было почти физически ощутимо. Она ничего не могла ответить, поэтому просто кивнула. Вампир подошел и опустился на корточки. Протянул руку, желая коснуться ее, утешить, но передумал.
- Не я должен быть сейчас рядом с тобой...
- Я... просила никого не пускать, - шепнула Елена. Деймон усмехнулся и сел на пол, прижавшись спиной к стене. Он вытянул ноги, и устало вздохнул.
- А я не стал слушаться.
- Зачем ты пришел?
- Затем, - просто ответил он. – Елена, выпей крови.
- Нет.
- Будешь спорить со старшими? – он бросил на нее хитрый взгляд. – Не советую.
- Я не хотела становиться вампиром, понимаешь? Никогда! – обиженно вскрикнула она. Деймон вдруг резко схватил ее за воротник пижамной рубашки.
- А теперь послушай меня, плакса. Прекрати думать только о себе и о своих желаниях. Ты хочешь то, ты хочешь это... Мне надоело слушать твой бред! Вспомни, к чему привели ваши со Стефаном идеи. Эстер едва не убила всех нас. И кое-кто ей невольно помог. Но теперь ты подумаешь о своем брате! Он всех потерял, помнишь? Хочешь, чтобы он сорвался?
- Нет, - пискнула Елена.
- Значит, выпей крови. Стань вампиром. Ради него. А если ты боишься того, чем ты можешь стать – я помогу тебе. Научу справляться с жаждой, охотиться и быть крутым вампиром. Идет?
Она кивнула. Деймон улыбнулся и встал на ноги. Мгновение – и его нет, а распахнутая дверь спальни стукнулась о стену. Снизу донеслись возбужденные голоса, видимо, он сказал, что Гилберт все-таки станет вампиром.
Потом он вернулся с ее любимой кружкой, в которой плескалось что-то знакомое. Мысль о крови вызвала нервную дрожь.
- Ну, вот и я, - вампир бодро отсалютовал ей свободной рукой. Потом просто сел рядом, протягивая кружку. Елена глубоко вздохнула, обхватила ее обеими руками, прямо поверх пальцев Деймона, и сделала первый глоток.
Раньше она думала, что кровь похожа на томатный сок, только слаще из-за сахара. Как же она ошибалась! Это было настолько непередаваемое ощущение, что никаких слов, чтобы описать его, просто не найти. Девушка, не отрываясь, посмотрела на дверной проем, где стоял Стефан. В его глазах читалось неприкрытое отвращение.
Это был первый удар в сердце.

- Он смотрел на меня с отвращением, - вдруг сказала девушка. Деймон повернул голову в ее сторону.
- Кто, Стефан?
- Да. Когда мы отъезжали, он даже не поглядел на меня. Деймон, что происходит? Почему он так себя со мной ведет?
- Не знаю, - он пожал плечами.
На самом деле он знал. Не так давно Стефан высказал все свои претензии к нему, едва не разнеся гостиную. К счастью, Елены в тот день не было там. А то она все бы видела.
Сальваторе-младший был раздосадован несколькими фактами, которые не мог не заметить. Именно кровь Деймона стала причиной воскрешения Елены. Сальваторе-старший заставил девушку стать вампиром – пускай, не ради нее самой, но ради Джереми. А еще голубоглазый вампир стал учителем новообращенному вампиру. Деймон, а не он, Стефан.
- По-моему, ты знаешь, почему, - заметила девушка. Мужчина вздохнул.
- Предположим, что знаю. Но это пусть останется между нами, братьями.
- Куда мы едем?
- Подальше от Мистик Фоллс и Эстер.
- А если точнее?
- В Детройт мы едем.
- А почему? – спросила Елена.
- Он находится в штате Мичиган, основан в 1701 году Антуаном Ломе. В XX веке стал крупным автопромышленным центром. Во второй половине столетия из-за бензинового кризиса пришел в упадок, многие его заводы закрылись, население разъехалось, оставив целые районы города заброшенными. Тем не менее, в Детройте по-прежнему находятся штаб-квартиры крупнейших автопроизводителей. Кстати, считается по праву одним из самых страшных городов Америки.
Елена удивленно подняла брови. Деймон явно ожидал именно этой реакции, поэтому он торжественно закончил:
- Потому что там преступность процветает. Убийства, изнасилования и прочие тяжкие преступления.
- Зачем именно туда? – до девушки не совсем доходил смысл их пути в Детройт.
- Елена, где еще можно начать жизнь вампира, как не в самом страшном городе Мичигана?
- Я же сказала, что не стану никого убивать.
- И не надо. Гилберт, ты подумай... нет, лучше поставь себя на место Эстер. Где она станет нас искать? В Лос-Анджелесе, где живут Джереми и Барби-вампир. В любом спокойном месте, где ты можешь закончить свое вампирское обучение. Но никак не в одном из страшнейших городов. Улавливаешь логику?
- Теперь да. А Стеф знает?
- Куда мы едем? Нет. Я никому не сказал. И ты не говори, даже в телефонных разговорах со своим парнем.
- Тебе понравилась та песня, - улыбнулась девушка. Вампир удивленно посмотрел на нее и рассмеялся.
- Как это ты заметила? О, а вот и мотель. Остановимся и отдохнем? Дорога длительностью в 13 часов добивает даже вампира.
- Давай, - кивнула она.
Мотель был чистенький, опрятный и вполне на уровне 4 звезд. Оно и понятно – Dian Lee House в Блюфилде всегда был предметом гордости его жителей.
Деймон снял один номер на двоих. Елена удивилась и спросила, почему. Вампир пояснил, что пока побаивается оставлять новообращенного вампира наедине с персоналом.
- Будешь не спускать с меня глаз, значит? – прищурилась девушка. Мужчина кивнул.
- Буду. Ладно, ты устраивайся, а я пойду и узнаю насчет ужина.
- А кровь?
- Ты забыла, что я предусмотрительный? – он приподнял брови. – Она вон в том переносном холодильнике. Но ты сначала в душ, а уж потом кушать.
- Чистота – залог здоровья.
- Моя девочка, - с плохо прикрытой гордостью кивнул Деймон и покинул номер. Гилберт выдохнула. Потом девушка подхватила полотенце и прошла в ванную. Комната была отделана голубой кафельной плиткой с черными прожилками, на полу мягкий белый ковер, который не боится влаги. Елена бросила взгляд на зеркало, увидев свое отражение. Бледная кожа, карие глаза, чуть отсвечивавшие красным из-за наступающей жажды. Голод поднимался медленно, но верно. Казалось, еще минута – и все. Она сойдет с ума. Правда, это было не так. Деймон постарался обучить ее самоконтролю. И неизвестно – было ли дело в том, какой она была до смерти, или в их связи, но Гилберт вполне сносно себя сдерживала.
Джинсы, кофта с длинными рукавами, нижнее белье упали на пол. Она повернула ручку и открыла воду. Достаточно горячую, чтобы ошпарить человека. Но она ведь такой больше не была, верно? Елена вступила под обжигающие струи. Кипяток стекал вниз по усталому телу, обновляя его и возрождая.
Когда она узнала, что именно кровь Деймона обратила ее, у нее даже не возникло чувства обиды. Он уже дважды пытался ее обратить. Разом больше, разом меньше – это ничего. Второй раз он хотел ее спасти. Не меньше.
Елена представляла себе, что это не капли стекают вниз по ее груди, а его пальцы скользят к самому сокровенному. Что это не шум воды звучит в ушах, а его шепот. Что это не тепло от кипятка окутывает ее, а его теплое тело находится рядом с ней.
Та ночь в мотеле перевернула все. Не он ее поцеловал, не он преступил черту. А она. Только Елена нарушила собственные принципы, поддалась страстному желанию. Но никто и никогда не целовал ее так, как целовал Деймон! Его губы были такими мягкими и сладкими, хотелось снова и снова прикасаться к ним, чувствовать их. Его сильные руки и мощные плечи, которые так хочется обнять, погладить и целовать. Его вечно взъерошенные черные волосы, в которых так и тянет запутать свои пальчики. Его странные, обладающие внутренней магией, глаза. Их необычный цвет, она никогда такого прежде не видела.
Как страшно – и в то же время так естественно, - вместо своего парня думать о его старшем брате. О его сексуальном старшем брате. Сексуальном? Гилберт усмехнулась сама себе. Вот уж хитрое подсознание – играет с ней, как кошка с мышкой. Выуживает самые убойные воспоминания, заставляя чувствовать себя виноватой, чувствовать себя предательницей. Только по отношению к кому? Предает ли она на самом деле?
Тот взгляд, когда она пила кровь, и Деймон был рядом... тот взгляд навсегда засел в ее мозгу. Она никогда не забудет отвращение Стефана. Непринятие того, кем она теперь стала. Было обидно.
Гилберт вздохнула и выключила воду. Она немного постояла в душевой кабинке, а потом вышла оттуда. Взяла большое махровое полотенце и обернулась в него. Она провела ладонью по запотевшему зеркалу. Снова отразилась слегка бледноватая девушка. От той, что появлялась там раньше, ее отличал только румянец. И пропал вампирский блеск в глазах. Голод по крови перешел в более сильный и страшный голод. Голод по Деймону.
Елена вышла из ванной комнаты. Деймон уже сидел в кресле, закинув ногу на ногу и смотря в одну точку. Когда девушка вошла в комнату, он поднял на нее взгляд. Лишь на мгновение в его глазах мелькнуло желание, но он быстро подавил его.
- Ты договорился насчет еды? – переборов смущение, спросила девушка. Он просто кивнул. Елена вздохнула и посмотрела в окно.
Он никогда ее не видел в таком «образе» - большое полотенце и мокрые волосы. В пижаме видел, в обычной одежде – тоже, как и в вечернем платье. Даже не в одном. Но вот в таком сексуальном «наряде» - впервые.
- Ты выглядишь прекрасно, - сказал Деймон, словно услышал, о чем она подумала. Елена откинула со лба мокрые пряди и хмыкнула.
- Я выгляжу как Кэтрин.
- Нет, - возразил он.
- Но это правда. Стоит мне накраситься, завить локоны и сменить стиль – получится Петрова.
- Я сказал - нет, - он сжал губы, выражение его лица стало очень жестоким. Он боролся с ней, убеждая, что она не мисс Пирс? Глупо. Ведь так и было.
- Деймон, ты только посмотри, - девушка подошла к нему и доверительно поглядела в его льдисто-голубые глаза. – Вылитая Кэт.
- Замолчи, - его пальцы легли на ее губы, заставляя умолкнуть.- Это неправда. Ты – не она. И никогда ею не станешь, даже обратившись в вампира. Ты искренняя, добрая девушка с большим сердцем, ты умеешь сострадать. Я никогда прежде не видел таких людей. Елена, ты лучшее, что со мной произошло.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб. Она вздрогнула, ощутив его столь желаемые ею губы. Но Деймон не стал искушать сам себя, не стал целовать ее. Он просто был с нею нежен и заботлив, как милый старший брат. Коим он никогда для нее не станет.
Правда в том, что она не могла относиться к нему иначе. Он мог быть либо другом, либо возлюбленным, и никем иным. К сожалению для самой себя, Гилберт давно перешла черту дружбы. Перешла, сломив все преграды. Кроме той, что придумала себе сама.
Правда в том, что ничто уже не станет прежним. Никогда. Мир изменился, перевернулся с ног на голову, стал совершенно иным. И они стали другими.
Так в чем же правда?