Ненавижу память.
Ненавижу!
Если бы только можно было отключить её хотя бы на время, ненадолго, пусть на час, на минуту, на секунду! Я хочу просто вздохнуть…
Не могу.
Тот крик… Он так и не вырвался из моего горла, он и сейчас там, внутри, стоит в глотке колючим комком с металлическим привкусом крови, мечется внутри меня, не находя выхода, не давая дышать. Я знаю, что в моих глазах до сих пор плещется ужас, он отпечатался там навечно, навсегда, он будет жить в пустых глазницах даже после моей смерти, наверное.
Брежу, говоришь?
Да, милый. Я знаю. Только это мне и осталось теперь. Воспоминания, переходящие в горячечный бред, и недолгий ступор, когда я больше не могу соображать, но все равно не перестаю чувствовать. Помнишь, ты говорил, что вампиры прокляты? Ты ошибся тогда, знаешь? И можешь не спорить со мной, Деймон, - тебе не переубедить меня. Только не теперь.
Знаешь, что такое проклятие? Я тебе расскажу.
Жить.
Жить без тебя. В какой-то момент осознать, что ничего уже не вернуть, что тебя нет, нет на этом свете. Совсем. А сама ты очень хочешь умереть, потому что мир без тебя неправильный, ненормальный.
Но даже это для тебя невозможно.
Потому что последнее, что ты сказал мне тогда – «Не смей». И я подчинюсь, ты же знаешь… даже твоей бестелесной тени, твоему призраку, которого, увы, не вижу.
Подчинюсь.
Я не умела подчиняться тогда, в другой жизни, когда ты был рядом, и мне казалось, что так будет всегда. Но сегодня... Каждое сказанное тобою слово, каждый взгляд и жест теперь для меня бесценны, потому что память о них – это все, что у меня осталось.

Знаешь…
Так странно помнить о том, что когда-то твоя близость, твой запах, тепло твоих рук на плечах, пронзительная ясность взгляда казались мне само собой разумеющимися, принадлежащими мне просто потому, что…
Просто потому, что ты любил меня.
А я, как мне казалось, позволяла себя любить, в надежде не ранить твои чувства, не причинить ненужной боли, не спровоцировать, как когда-то, агрессию. Я прикрывалась миллионом бессмысленных слов, только чтобы продолжать себе врать. Врать о том, что ты лишь друг.
А сейчас…
Сейчас не понимаю, как же это так долго мне удавалось.
Я же тонула в твоих глазах, не в силах оторвать от них взгляда, помнишь? Я, закусив губу, сжималась от твоих прикосновений, лишь бы не выдать, как предательски трепетала каждая клеточка моего тела. Я умоляла сердце не колотить по ребрам так сильно, так громко, ведь ты мог услышать, понять…
А еще…
Я смеялась рядом с тобой. Я радовалась жизни, что само по себе было чудом после… Да ты и сам знаешь после чего, да?
Когда…
Когда все это случилось – с Дженной, Джоном, со мною, с нами всеми… Когда исчез Стефан, придавив тебя чувством вины, я долгое время даже не жила – всего лишь пыталась создать иллюзию жизни. Я так успешно скрывала эту маленькую тайну ото всех, даже от самой себя!
Но не от тебя, Деймон. Не от тебя.
Не получилось. Не смогла.
Ты чувствовал все происходящее со мною даже лучше, чем я сама. Ты позволял мне дальше упиваться глупой ложью, но не позволил главного – остаться там, в той беспросветной бездне, где я очутилась, возвращаясь в тот день с трижды проклятого кладбища Мистик-Фоллс.
Ты заставлял меня жить. Каждый день. По глоточку, по капельке. Ты злил меня – только чтобы не позволять оставаться в жутком мареве тоски и отчаяния. Ты поддерживал меня – всякий раз, когда я позволяла, и миллион раз тогда, когда я не имела ни малейшего представления о твоей помощи… или демонстративно не хотела её замечать. Ты соглашался на все мои безумные затеи, потому что знал, что только так сможешь защитить от себя самой. Ты бравировал отвагой, отправляясь к монстру в пасть ради нескольких бесполезных минут, что я провела наедине со Стефаном, пытаясь доказать себе, что прошлое еще живо.
Мне интересно иногда – ты тогда уже знал? Знал, что я уже бесповоротно и окончательно люблю тебя? Хочу верить, что да. Потому что больше всего меня гложет сейчас мысль, что я так и не сказала тебе об этом. Каждый миг я задыхаюсь от боли, от невозможности повернуть все вспять, получить хоть несколько секунд, чтобы ты узнал, услышал, поверил!
Я все думаю сейчас, где же ты нашел столько силы, а? Как ты мог бороться с собой, с моих помешательством на долге, со всем, что происходило вокруг нас, с призраками прошлого, с чертовыми Древними, в конце концов?! Ты молча, изо дня в день вставал между мною и той частью мира, что настойчиво пыталась меня уничтожить. Да что тут говорить… Временами мне кажется, что я сама себя хотела уничтожить! Эти идиотские решения…
Прости, родной, Бога ради прости! Сейчас, как никогда раньше, я нуждаюсь в твоем прощении! Ты ведь всегда меня прощал, всегда, даже когда я не заслуживала этого!
Вот только смогу ли я себя простить – вот в чем вопрос…

Но главное даже не в этом. Главное в другом.
Я верила тебе. Только тебе, понимаешь?
Слова и поступки тех, кого я знала долгие годы, кого я любила и, наверное, по-прежнему люблю всем сердцем, стали менее значимы, чем один твой взгляд. Не знаю, в какой момент так случилось, но осознание пришло в тот самый страшный день моей жизни, который я буду помнить до последнего вздоха.
Я ведь знала, чувствовала, что все пойдет не так! Я так боялась, Деймон! Еще в тот момент, когда я впервые увидела Майкла на пороге особняка, я поняла, что произойдет что-то непоправимое, страшное! Он угрожал Стефу. Так вы мне сказали. Выбора не было, мы должны были согласиться на его безумный план. И у этого плана было два слабых звена – я и Ребекка.
Ребекка…
Дикость, но я до сих пор чувствую свою вину перед ней. Обманула. Воспользовалась моментом её откровенности, слабости… Мне было паршиво. А когда мне паршиво, я иду к тебе.
«Ты веришь мне?»
Вспоминаю – и вижу все как наяву. Твой пристальный взгляд, прохладную ладонь, сжимающую мои пальцы… От тебя исходит ощущение неиссякаемой уверенности, абсолютной надежности.
Верю.
Верю, Деймон.
Только тебе.
И потому теперь внутри живет гулкая пустота, которую не заполнить – ничем, никогда.
Эта пустота…
Она даже хуже памяти, понимаешь?
Да, память нельзя контролировать, но можно заглушить яркость воспоминаний.
Я полюбила виски, знаешь? Не одобришь, наверное, но так я чувствую себя ближе. Ближе к тебе. Вечерами я сижу в твоем кресле, набросив на плечи слишком большую для меня рубашку, вдыхая еле уловимый запах парфюма. Твоего парфюма и твоего тела. Смотрю, как огонь пляшет в камине, а в руках...

Ох…

Устала, милый.
Так устала жить без тебя!
Эта проклятая пустота… она ноет и ноет, она не отпускает совсем, понимаешь? Она бьется внутри, все пытаясь найти хоть что-то, за что можно зацепиться, чтобы жить дальше.
Но ничего, Дей. Совсем ничего нет.
Ты забрал с собой все.
Я сама умерла в тот миг, когда кинжал Клауса пронзил твое сердце. Тогда ты спас меня в последний раз, шагнув между мной и обезумевшим гибридом, закрыл меня собой. Он, наверное, был заколдованный… этот кинжал. Потому что именно в тот миг, когда ты грустно, будто извиняясь, улыбнулся мне в последний раз, мое сердце перестало биться тоже. Остановилось.

День.
Ночь.
И еще день…

Устала.
Эти ночи и дни… Они все давно слились в серую протяжную хмарь. Сколько их прошло? Месяцы? Годы? Не знаю. Все потеряло смысл.
Лица друзей стали абстрактными масками из прошлой жизни. Они пытались, честно пытались, Деймон, не сердись на них, прошу!
Я…
Я не могу просто, понимаешь? Даже ради тебя, прости! Что-то сломалось внутри, совсем, и починить это нельзя уже.

Обратный отсчет включился для меня не тогда, в школе.
Он начался в тот миг, когда твои глаза в последний раз замерли на моем лице, в тот миг, когда с искаженных мукой, таких желанных губ сорвалось последнее…
Нет, не «прости», конечно!
Это же ты, Дей! Банальность – не твой конек.
«Не смей».
Вот что сказал ты мне тогда.
И именно в тот миг часы начали этот чертов обратный отсчет.
Отсчет жизни без тебя.
Не хочу.
Не могу.

Но буду.
Потому что…
Потому что – «Не смей».