- Мисс Гилберт, наденьте шляпку!
Я ускоряю шаг, и уже почти бегу по узкой тропинке, тонкой змейкой спускающейся к ручью. Не хочу возвращаться, не хочу завязывать дурацкие ленты. Хочу, чтобы эта свобода, наполняющая меня трепетом и щемящим сердце восторгом, была во всем. Не удержавшись, раскидываю руки в стороны, и словно птица несусь вниз, к самому берегу искрящейся в лучах полуденного солнца реки. Сердце громко стучит в ушах, тело кажется легким, почти невесомым, а ноги едва касаются земли. Снова перехожу на быстрый шаг и улыбаюсь. Отец прав, я совсем еще дитя. И я не хочу, чтобы это менялось. Почти не хочу… Сомнение, кольнувшее в груди, я отметаю, невольно нахмурившись. Не хочу взрослеть. Не хочу ходить на бесконечные балы, кичащиеся своей роскошью, в то время как страна охвачена войной, и ее первые, пока еще глухие раскаты, уже доносятся до нас. Не хочу, чтобы грудь с утра до ночи сдавливало корсетом, и нельзя было набрать полные легкие воздуха – чудесного, свежего, пряного – как всегда по весне. Не хочу думать о «подходящей партии». При воспоминании о словах отца кровь бросается лицо, я останавливаюсь и упрямо топаю ногой. Не хочу, не хочу, не хочу! Вздыхаю и медленно бреду посреди цветочного луга, уже не обращая внимания на его разноцветье и душистые ароматы. Нет, конечно, родители в чем-то правы. И как бы я не упрямилась, понимаю, что у меня тоже есть обязанности перед семьей. Но… Деймон? Деймон Сальваторе? Самый лучший и близкий друг? Как такое возможно? Это несправедливо, это жестоко, в конце концов. На глаза наворачиваются слезы, и я с досадой смахиваю их.
Интересно, как воспримет подобное предложение своего отца он сам? Посмеется, ответит грубостью? Со вздохом присаживаюсь на перила небольшой деревянной пристани. Река спокойно и благодушно несет свои воды, но это зрелище уже не приносит должного удовольствия.
Мысли снова возвращаются к Деймону. Зная, какой у друга вспыльчивый характер, я невольно беспокоюсь за него. Понимаю, что он, как и я ни за что не согласится на подобное. Потому что… просто не согласится. И это правильно. Хотя и немного обидно… Обидно? Глупости, Елена, ну что за глупости. Вы не можете стать парой, вы друзья. Ты слишком хорошо знаешь его. С самого детства, когда он еще был долговязым мальчишкой, а ты несносным сорванцом ему под стать. Ты знаешь его строптивый, веселый нрав, его упрямство, его доброе сердце, которое он не спешит открывать всем и каждому. Знаешь его страхи и сомнения, обиду на отца – их отношения никогда не ладились, несмотря на то, что Деймон единственный сын Джузеппе и наследник рода. Знаешь каждую черточку его лица, знаешь, как меняется цвет его глаз – от голубого, как это пронзительно высокое небо над головой, до темно-серого, когда он злится. Знаешь его привычку морщить лоб и усмехаться уголком губ – хотя последнее тебе и не нравится. В такие моменты в нем появляется что-то холодное, жесткое, незнакомое, и тебе не хочется, чтобы когда-нибудь это взяло верх над ним.
Сердце непонятно щемит, и я порывисто поднимаюсь. Направляюсь в сторону парка, принадлежащего поместью Гилбертов. В густой прохладной тени деревьев становится легче. Легче дышать, думать… Не пойму, отчего я так разволновалась?
- Елена!
Сердце екает, и я круто оборачиваюсь.
Он стоит в каких-то десяти метрах от меня и мнет в руках злополучную шляпку. Опасный огонек в глазах не оставляет никаких сомнений в его намерениях. У меня остаются считанные секунды, чтобы отреагировать…
Взвизгнув и подхватив подол юбки, я сломя голову несусь прочь. С каждой секундой все отчетливее слышу звук придлижающихся шагов за спиной. Знаю, что это бессмысленная затея, но все равно использую свой последний шанс, юркнув между деревьями. Сердце бешено колотится в груди, ноги царапаются о кустарник, но это не главная моя проблема сейчас. Поэтому я сдаюсь… Останавливаюсь и, задыхаясь от хохота, позволяю поймать себя.
- Деймон, - отсмеявшись, укоризненно произношу я, отчего-то ощущая неловкость от его рук, легонько придерживающих меня за талию. Словно почувствовав это, Деймон отпускает меня, отступив на шаг. – Как ты мог променять нашу дружбу на это? – небрежный кивок в сторону зажатой в его руке шляпки.
- Мне сказали, что это вопрос жизни и смерти, - заявляет Сальваторе, начиная снова подкрадываться ко мне.
Я отступаю, пока не натыкаюсь спиной на дерево.
- Интересно чьей? – парирую я и отскакиваю в сторону в последний момент, когда Деймон уже примерился, чтобы нахлобучить мне на голову злополучную деталь туалета.
- Думаю, что Нэнси, - усмехается Деймон, останавливаясь.
Но это лишь видимость, он делает обманный маневр, и снова ловит руками воздух. Хотя, сдается мне, он не слишком старается, иначе уже давно совершил бы задуманное. Понимаю, что что-то не так. Деймон немногословен, и уж точно не так беззаботен, как хочет показать. Смотрит слишком серьезно, вдумчиво. Догадываясь о причинах перемен, чувствую удушливую волну стыда. Как заговорить о таком? Да и стоит ли? Пожалуй, лучше подождать, пока он сам начнет разговор. Деймон тем временем прислоняется плечом к дереву, не спуская с меня задумчивого взгляда.
И тогда я почему-то сдаюсь. Уже второй раз за сегодня – не слишком похоже на меня. Приближаюсь к нему сама, потупив взгляд, но Деймон не спешит исполнить возложенную на него миссию. Отшвырнув в сторону шляпку, протягивает мне нежный бутон едва распустившегося бледно-желтого цветка. Когда я подношу его к лицу, чтобы ощутить приторно-сладкий аромат, Деймон склоняет голову на бок, изучая мое разгоряченное бегом лицо. От его взгляда становится не по себе. Хочется нарушить затянувшуюся паузу, и я решаюсь сделать это первой.
- Тебе уже сказали, да?
Он кивает и продолжает молчать. А я начинаю нервничать.
- Мы ведь не обязаны делать это, верно? – я передергиваю плечами. – На дворе девятнадцатый век, и вообще…
- Я сказал отцу, что это лучшая из его идей, – спокойно произносит Деймон.
Сначала мне кажется, что я ослышалась. Смысл его слов доходит до меня постепенно. А когда я осознаю, что это значит, становится трудно дышать, кажется, что мир покачнулся… Но устоял. Устоял, потому что это неправильное, обрушившееся на меня теплой лавиной чувство это… облегчение? Радость? Восторг? Господи, что же это?? Неужели все дело было в страхе быть отвергнутой? Но это… слишком ошеломительно, слишком сложно, слишком непривычно. Ведь мы друзья и…
- Елена? – взволнованный голос раздается совсем близко, я вздрагиваю и, отпрянув, оступаюсь. Деймон подхватывает меня. - Я понимаю, что ты не в восторге от этого, Елена. – Он пристально смотрит мне в глаза. – Что считаешь своим другом, не более. - В его голосе появляются незнакомые мне прежде нотки – боль? Но и жесткость тоже. - Я все понимаю, правда, - он чуть отстраняется, окидывая меня внимательным и каким-то отчаянным взглядом с головы до ног, затем бережно приглаживает взлохмаченные ветром волосы, и мне кажется, что я схожу с ума, а сердце сейчас непременно выпрыгнет из груди. – Но я люблю тебя, - тихо и серьезно произносит он, и я снова вижу того, другого Деймона, которого инстинктивно опасаюсь, - и сделаю все, чтобы заслужить твою любовь…
- Не надо, - робея, я прижимаю ладонь к его губам и тут же убираю руку, - не надо ничего делать, я уже… - запнувшись, замолкаю.
Вижу вспыхнувшую в его глазах радость, Деймон притягивает меня к себе, продолжая смотреть в глаза, и прижимается лбом к моему лбу. Внутри рождается и разливается по венам жарким пламенем какое-то новое, незнакомое чувство, и я понимаю, что уже не буду прежней, никогда…

Елена медленно открыла глаза и бессмысленным взглядом уставилась в белеющий в темноте потолок.
- Деймон, - тихо позвала она, нарушая душную, неестественную тишину.
Он бесшумной тенью появился возле ее кровати.
- Зачем? – приподнявшись на локтях, Елена с трудом проглотила вставший в горле ком. – Зачем ты это делаешь? Зачем мучаешь себя, нас? – она пристально посмотрела на вампира, словно пытаясь отыскать ответ в его лице.
Деймон неопределенно пожал плечами.
- Вчера ты сказала, что, возможно, все было бы иначе, будь нас только двое, - напомнил он. – К тому же я давно хотел познакомить тебя с собой прежним. Все оказалось даже легче, чем я ожидал – большую часть этой реальности ты создала сама…
Елена горько усмехнулась. Да, вчера она действительно сказала нечто подобное. Слишком устала, наверное. Устала бороться с ним, с собой, со своими чувствами. Начала ошибаться, говорить то, чего не следовало. И да – ей действительно пришлась по душе эта красивая, придуманная Деймоном сказка. Почему нет? Мир, в котором были живы ее родители. Романтичный девятнадцатый век. Век, в котором родились братья Сальваторе. Елена до сих пор чувствовала ту легкость и беспечность, которые ей уже не суждено ощутить в реальности.
- Это всего лишь иллюзия, Деймон, - тихо проговорила Елена, - фальшивка.
- А твои слова, твои чувства там - это тоже… фальшивка? – спросил вампир, напряженно вглядываясь в ее лицо.
Она неожиданно улыбнулась, как-то ломко, с отчаянием и закрыла глаза.
- Что это изменит? – глухо поинтересовалась Елена. – Серьезно, Деймон, что?
- Для меня - многое, - ответил он.
Елена покачала головой, открыла глаза и в упор посмотрела на вампира.
- Я люблю тебя, Деймон Сальваторе, люблю, хотела бы не любить, но люблю, - она перевела дух и продолжила: - И я люблю Стефана. Ну что, теперь ты доволен? – Ее голос сорвался на последней фразе, Елена отвернулась.
Деймон, казалось, не мог пошевелиться. Она признала свои чувства. Произнесла вслух заветные слова. И они камнем легли на сердце.
- Спасибо, - почти неслышно проговорил он и, ненадолго задержав на ней взгляд, шагнул в сторону окна.
- Деймон, - имя само собой сорвалось с губ, вампир обернулся: - Побудь со мной, - она понимала, чем рискует, но сердце рвалось на части и умоляло хоть раз позволить себе эту слабость, немного тепла, не страсти, не взрыва эмоций, а простого тепла.
Он не стал ничего спрашивать, просто опустился рядом с ней на кровать, а она положила голову ему на плечо. Елена не чувствовала себя виноватой. Ее слова, ее признание неожиданно стали гораздо большей преградой между ними, чем ее молчание. Это чувство, эта боль – им придется жить с ними, преодолеть их. Вместе или порознь. У их сказки не будет счастливого конца. Но ведь можно немного помечтать об этом?
- Покажи мне еще что-нибудь, - попросила Елена, - только менее… личное.
Деймон мягко пригладил ее сбившиеся от подушки волосы, совсем как тогда, во сне, и, едва коснувшись, поцеловал в макушку:
- Конечно, принцесса, - тихо проговорил он. – Что ты хочешь увидеть?
- Не важно, - прошептала Елена, - просто хочу оказаться там, где у нас есть право на счастье…