В помещение без стука ввалился Деймон и, подлетев ко мне на вампирской скорости, гневно зашептал:
- Ты знаешь, как я к тебе отношусь, ты знаешь, что если не станет тебя, то и мне жить не имеет смысла, - и тут я заметила, что он сжимает в руке пакетик с донорской кровью.
Я поняла, что и в этот раз он решил все сделать по-своему. В душе начала подниматься волна гнева и паники, когда он внезапно изменился в лице и посмотрел на меня умоляющими глазами:
- Пообещай мне выпить это, пожалуйста. Когда ты обратишься, то сможешь по-новому оценить свое положение, поверь мне, тебе откроется совершенно неизвестная часть сознания, ты сможешь мыслить шире и ярче. И вот тогда, если ты и в таком положении решишь умереть, я лично загоню кол в твое только проснувшееся вампирское сердце, - где-то сбоку дернулся Стефан, намереваясь подойти к Деймону, но Мередит остановила его. Я увидела в глазах Деймона решимость. Я знала, что он не врал. Он бы выполнил свое обещание, чего бы ему это ни стоило. Однако он как всегда умолчал об одной детали, о которой я и без его слов догадалась: если бы он убил меня, он бы в ту же секунду покончил и со своей жизнью. Ну, жизнью в том смысле, который может в нее вложить вампир.
- Давай выйдем ненадолго, - шепнула Мередит Стефану, на что тот всем своим видом показал, что не собирается следовать ее предложению. Но она уже мягко взяла его под руку и потихоньку стала выводить из палаты в морге. Мы с Деймоном остались совершенно одни. Вряд ли в ближайшее время ворвется шериф Форбс с желанием осмотреть мой хладный труп, думаю, братья позаботились о том, чтобы меня не беспокоили визитами, пока они со мной не попрощаются.
Деймон, увидев, что Мередит и Стефан ушли, подошел ко мне, обхватил руками мое лицо и начал быстро и взволнованно шептать:
- Девочка моя, ты знаешь, что я меньше всего хотел для тебя такой жизни. Я был бы счастлив, если бы ты забыла всех нас как страшный сон и продолжала жить нормально среди людей. Я издали наблюдал бы за твоими детьми и счастливо улыбался, смотря, как они вырастают из совсем крох, зависящих только от молока в твоей груди, в самостоятельных исследователей, делающих первые шаги под твои восторженные возгласы и непрошенные слезы счастья. И я бы радовался вместе с тобой, ты знаешь это, потому что для меня лучшим подарком стало осознание того, что твоя жизнь прошла безоблачно и светло, что ты подарила миру таких же добрых и хороших людей, как и ты сама, - а я, слушая его, почему-то думала совсем о другом: что у меня уже никогда, к сожалению, не будет замечательных детишек с голубыми глазами и непослушными черными волнушками, такими же, как и у их папы, потому что мы с ним теперь оба станем вампирами. Я приняла решение.
Взяв из его рук пакетик с кровью и заметив, что его глаза все еще смотрят на меня с недоверием (мало ли что взбредет в голову полуживой малолетке с комплексом неполноценности к самовампирству), я сосредоточила свое внимание на вязкой красной жидкости, находящейся внутри мягкого пластика. Как жаль, что я не могу сочинять стихи, сейчас я бы во всех красках описала свои ощущения от встречи с этим источником жизни для вампиров. Наверное, если бы я поднесла пакет к свету, я бы заметила, как кровь в нем переливается всеми цветами радуги, - настолько живым организмом она показалась для меня в тот момент. Открыв пакет и учуяв ее запах, я ощутила двоякое чувство. С одной стороны – вожделение, предвкушение оттого, какая жидкость сейчас окажется у меня во рту. На смену вожделению пришло сожаление: я поняла, что больше не воспринимаю этот мир как человек. Я добровольно делаю из себя охотника ночи. Но, посмотрев на Деймона снова, я отбросила прочь все сомнения: и у охотников есть душа. Главное стремиться к ней и не останавливаться на полпути. Я моргнула, и вместе с этим ушли все душевные коле**ния. Я теперь другая Елена Гилберт. С этими мыслями я сделала первый глоток.
- Осторожнее, - он слабо улыбнулся, видя, как я закашлялась. – Пей еще, но небольшими глотками. Но я уже не слышала его.
В голову ударил поток новых ощущений: слух, зрение и осязание обострились до неописуемых размеров. Я чувствовала замедленное сердцебиение Деймона, ток крови в его мертвом теле, я слышала, как за стеной Мередит пыталась успокоить Стефана, приводя в защиту нашего с Деймоном добровольного затворничества тот факт, что его я послушаю быстрее, чем своего еще не возвращенного парня. Однако по лихорадочному стуку ее сердца я почти на сто процентов могла сказать, что сама она не верит в то, что пытается втолковать Стефану. Стефан…ах, милый Стефан, ты всегда был так добр со мной. И, тем не менее, ты хотел именно того, что сейчас сделал со мной Деймон, как всегда оставив грязную работу на старшего брата. Ах, Стефан, как же ты мог…
Голова начала кружиться, то ли от крови, то ли от нахлынувших обостренных чувств, и я стала медленно оседать на койку, на которой еще совсем недавно лежала без сознания. Деймон, вовремя заметив это, подхватил меня и прижал к своей груди, одновременно согревая (Вампир?! Вампира?! Да, так оно и было!) и убаюкивая словами «тише, скоро станет легче, не сопротивляйся, дай превращению завершиться». В голове помутилось, она шумела, становилось тяжело воспринимать окружающие звуки, когда меня охватило еще одно новое ощущение. Заныли десны. Начали прорезываться клыки. Боже, я становлюсь монстром. Злость подскочила в считанные секунды, я попыталась вырваться из объятий Деймона, но он держал крепко, отчего мной овладела ярость, а она стала причиной изменений на моем лице. Вместе с клыками вокруг глаз появилась сеточка вен, я это почувствовала. И почему-то в этот момент я вспомнила своих родителей и несчастную Дженну. Не такой бы судьбы они хотели для меня, не такой, совсем не такой. Из глаз полились непрошенные слезы. Деймон почувствовал их и изменил положение, вновь взяв мое лицо руками и смахивая капли, бегущие из моих изменившихся глаз:
- Маленькая моя, хорошая, как бы я хотел, чтобы в твоей жизни случилось все так, как ты хочешь. Но для этого ты должна жить. И сейчас ты живешь. И теперь все твои мечты осуществятся, я обещаю, - он целовал каждую слезинку, которую не успел смахнуть рукой, а я поражалась, как в этом холодном, бесчувственном и порой совершенно невыносимом вампире может быть столько заботы и нежности. Как вдруг меня словно ударило током. «Я хочу, чтобы все, что ты хочешь, осуществилось». Лицо вмиг снова стало человеческим: он уже говорил это. Я все вспомнила!




Смотрю, как несчастный Деймон почти на вампирской скорости наворачивает круги по небольшому помещению морга и невольно ловлю себя на мысли, что меня тянет улыбнуться от созерцания его комичного вида, выпускающего в данный момент пар. Хотя если он этого не сделает, то точно пару десятков раз свернет Стефану его бедную вегетарианскую шею. Понимаю, что сейчас произнесу слова, от которых сердце Стефана болезненно сожмется, а сам он при этом испустит обреченный вздох. И, тем не менее, это необходимо. Нам, мне, Деймону.
Однако мой вампир, похоже, слишком увлекся стенаниями на тему плохого Стефана, увлекся так, что все происходящее вокруг отказывался воспринимать напрочь. Его почти размеренное бормотание разносилось вокруг, когда я решила прошептать:
- Дей…
- …чертов белкоед с его дурацкой диетой, не мог вытащить тебя вместе с этим гре**нным Муттом из долбанной колымаги!!! – он распалялся все больше и больше, тогда как я отчаянно пыталась привлечь к себе внимание.
- Деймон, - во мне стал просыпаться гнев. Всему виной, видимо, обостренные вампиризмом чувства, потому что раньше, я уверена, я ни за что на свете не смогла бы так быстро завестись.
- Птенец маломощный, дохляк вампирский, убил бы идиота! – а в это время он сделал очередной виток вокруг стола, на котором я лежала еще без сознания, и я не выдержала.
- Деймон, мать твою, Сальваторе! – ого, ничего себе, а вампиризм мне, похоже, к лицу, иначе как объяснить тот факт, что от моего яростного крика Деймон застыл на месте, при этом ошарашено на меня уставившись.
Я сменила гнев на милость и, легко соскользнув со своего вынужденного места погребения, подлетела к вампиру и нежно взяла в руки его лицо, как сделал он совсем недавно в самом начале нашего уединения. Посмотрев в его глаза, я тихо прошептала:
- А ведь ты был первым, Деймон…
На мгновение он опешил, взгляд стал неверящим и непонимающим, но вот веки его опустились, а на лице засияла счастливая мальчишеская улыбка, которую я тут же возвратила ему. Он все понял. Наконец-то!