Люблю тебя

Солнечный свет пробивается сквозь плотные шторы, и так и хочется подставить под его лучи истосковавшееся по теплу тело. Хочется перекатиться в постели, потянуться, чтобы спала сонная, лениво-сладкая истома. Но я не шевелюсь, даже не открываю глаз, прислушиваясь к зыбкой утренней тишине. Слышно едва уловимое сопение, и я невольно улыбаюсь этому, этой жизни рядом с собой, становится легко и приятно просто от того, что рассвет, от того, что любимый человек рядом, от того, что все хорошо… Хорошо и как-то правильно. Словно именно так и должно было всегда быть. Я знаю, что скоро услышу хрипловатый ото сна голос, знаю, что меня поцелуют в нос, а потом приготовят завтрак. И хорошо.
А потом я открываю глаза, и мир обрушивается на меня, сметая лавиной эту минутную негу. Резко сажусь в кровати, пытаясь осознать происходящее.
Я снова в твоей комнате. Растерянно озираясь вокруг, ищу тебя. По привычке. Жду твоего появления в дверях, растрепанного, до неприличия счастливого, в излюбленном полотенце вокруг бедер.
Прижимаю одеяло к груди, сжимая его в кулаках до боли в онемевших пальцах. Задерживая дыхание, словно это может прогнать тебя, считаю до трех. Раз… два… три!
Тишина. Тебя нет.
Шумно выдыхаю, когда от недостатка кислорода в крови начинает кружиться голова. Так продолжается уже неделю. Я брожу по фамильному особняку бледной тенью самой себя, легонько касаясь рукой твоих вещей. Стакан на полке над камином с уже выветрившимся виски. Небрежно брошенная рубашка с оторванными пуговицами. Улыбаюсь этому воспоминанию. Это я сорвала ее с тебя накануне вашего отъезда. Ты посмотрел удивленно, посмеявшись над моим нежеланием отпускать тебя. А я и не хотела! Пыталась удержать всеми правдами и неправдами. Боялась выпустить из рук, словно ты можешь исчезнуть навсегда.
Твое любимое кожаное кресло. Обхожу его, проводя пальцами по спинке. Оно хранит твой запах. Я запрещаю трогать что-либо, знаю, тебе это не понравится, когда ты вернешься.
Перепугав всех пять дней назад полным боли и отчаяния криком, когда Кэролайн попыталась тут прибраться, ревностно следя за разбросанными тобой вещами, я совершаю обход два раза в день: утром, когда выхожу из твоей спальни, и перед сном, когда завершаю его тут же, в твоей постели.
Ты можешь мной гордиться, я больше не плачу по ночам. Я выплакала все слезы в первую ночь, расцарапав в кровь руки. Я смеялась сквозь слезы, проклиная все и вся. Судьба отнимала у меня еще одного дорого человека. И я не понимала, за что?
Бонни успокоила меня каким-то своим заклинанием, а на утро я проснулась с четкой мыслью о том, что больше не позволю себе проронить ни слезинки. Я не буду оплакивать тебя. Ведь ты вернешься! Я знаю, я уверена. Уже сегодня ты войдешь в эту дверь, со своей фирменной улыбочкой, немного усталый с дороги и только посмеешься над моими напрасными страхами. И ты не дашь мне уснуть этой ночью. А на утро я снова проснусь в твоей постели, согретой нашими телами. Ты поцелуешь меня в нос, пробормотав что-то ужасно пошлое, и пообещав скоро вернуться, отправишься готовить завтрак. Это твоя новая привычка – готовить мне завтрак.
Я выхожу на крыльцо, вглядываясь в темноту, ища там тебя. Стою так, пока кожа не покроется мурашками от холода. Я стояла бы и дольше, но меня всегда кто-то уводит. Сегодня эта роль досталась Стефану.
Он уже совсем оправился. Когда семь дней назад мы обнаружили его на пороге дома, буквально разорванного на кусочки, с колом, всаженным чуть ниже сердца, я боялась, что он не выживет. Но кровь творит чудеса.
Он усаживает меня в твое кресло, присаживается на корточки передо мной и говорит что-то о своем отъезде и о тебе, о каких-то поисках. Я хмурюсь, пытаясь разобрать смысл сказанных слов, но он ускользает от меня. Есть только ощущение мягкой темной кожи под руками, словно это ты обнимаешь меня. Стефан что-то спрашивает, легонько прикасаясь к плечу, и я машинально киваю. Но ему этого кажется достаточным. Он на мгновение сжимает мои руки, поднимется и идет к выходу. Я провожаю его растерянным взглядом и вижу в дверях Кэролайн. Она смотрит на меня внимательно и очень грустно, протягивая вампиру какую-то бумагу. Мне кажется, что она готова расплакаться. Стефан внимательно изучает содержимое записки и как-то обреченно поворачивается ко мне. Тайлер подходит к Кэр, нежно обнимая ее за плечи, и уводит куда-то, успокаивая.
Смяв злосчастный листок, твой брат на ходу хватает свою куртку и направляется к выходу из дома. Бонни что-то объясняет ему у дверей.
Я хмурюсь, не понимая причин такой резкой перемены настроения друзей. Ведь все уже хорошо. Ты вернешься совсем скоро.
Нехотя поднимаясь с места, я иду вслед за Стефаном. На комоде вижу смятую записку. Беру ее в руки осторожно, бережно расправляя края.
«Ты отнял у меня брата – я заберу твоего».
Я не понимаю смысла написанного. Только слышу, как кричит Бонни, вырывая у меня белоснежный лист с ровным красивым почерком, ее уверения, что беспокоиться не о чем. Что они нашли тебя, и Стефан уже в пути.
Я неуверенно киваю. Конечно, нашли. Ведь ты не терялся! Ты никогда не теряешься!
Ты обещал мне, что отныне я не смогу избавиться от тебя, даже если захочу. Говорил, что я сделала свой выбор и теперь ты всегда будешь рядом.
Медленно поднимаюсь в твою комнату, подхожу к подоконнику и забираюсь на него с ногами. За окном рокочет гром и где-то за лесом сверкает молния. Будет гроза. Первые капли ударяют по стеклу. Минута - и дождь барабанит по крыше и каменному откосу. Я смотрю туда, на безумную игру природы с водой и ветром, но не вижу ничего. Словно диафильм, я прокручиваю в голове воспоминания месячной давности.