Все, что люди привыкли видеть вокруг себя, изменчиво. Порой, проживая свои годы, человек задумывается о том, что жизнь скучна и сера, и ему кажется, что так было всегда, что никому не удастся ничего изменить, даже приложив к этому титанические усилия. Черное никогда не превратится в белое; свет, в свою очередь, никогда не станет тьмой. Ведь это почти так же невыполнимо, как и слияние добра и зла. Однако все же забавно, что люди, думая об этом, даже не замечают, что самые невероятные события незаметно происходит вокруг них, в мире, полном странностей, о которых они даже не ведают, полном удивительных мелочей, которым они не придают значения. День чередуется с ночью, солнце заменяет луна – не это ли человечество наблюдает каждые новые сутки? Конечно, кто-то скажет, что это в порядке вещей, но сколько тайн скрывается в такой, казалось бы, банальности…


Черное ночное небо рассекли сотни сверкающих молний, сопровождаемых гулким грохотом и завыванием ветра. Яркая вспышка снова осветила небосвод, и в этот момент раздался оглушительный грохот: разряд попал в шпиль одного из многочисленных небоскребов города Сиэтл. С небес посыпались редкие крупные капли. Начался дождь.
Девушка вздрогнула, почувствовав холод воды, упавшей ей на щеку и смешавшейся с солоноватыми слезами. Восстановив дыхание после быстрого бега, шатенка вытерла остатки влаги со щек и судорожно вдохнула. Попытка привести себя в чувство увенчалась успехом. Сердце прекращало бешено биться, будто пытаясь вырваться из грудной клетки, а дыхание стало ровнее. Оглядевшись по сторонам, девушка нервно провела рукой по своим каштановым волосам и сглотнула. Незнакомка стояла посреди незнакомого слабоосвещенного переулка, словно окруженного плотным коконом темноты и тишины, в то время как сзади находилась светлая, полная фонарей улица, содержащая в себе привычный гул большого ночного города. На минуту девушка задумалась над тем, куда ей двигаться дальше, но ход мыслей был резко прерван.
- Господи, что на тебя нашло? – возмущенный голос заставил шатенку обернуться.
Позади нее стояла высокая черноволосая особа лет двадцати. Стройная и довольно-таки красивая с виду, она не несла в своей внешности ничего необычного, кроме одной детали: ее зеленые глаза были разновеликими: один большой, широко распахнутый, а другой узкий, хитро прищуренный.
Безразлично оглядев нежданную спутницу, кареглазая девушка не ответила на заданный вопрос, лишь бесшумно выдохнула и отвернулась, поджав губы.
- Эй! Я с тобой разговариваю, - грубо сказала черноволосая особа, медленно подходя к своей знакомой. – Ты вылетела из клуба как ошпаренная и, ни слова не сказав, куда-то умчалась. Что происходит? Я думала, что твои выходки теперь в прошлом.
Брюнетка замолчала и, прищурив взгляд, сложила руки на уровне груди, надеясь услышать хоть слово в ответ, но приятельница молчала, заворожено глядя в царящую в конце переулка черноту. Между двумя девушками словно появился непреодолимый барьер молчания, и только далекий шум больших улиц стал фоновым звуком, слегка разбавляя оглушающее беззвучие. Глубоко вздохнув, шатенка повернулась лицом к знакомой. Ее покрасневшие карие глаза полыхнули такой злостью, что, поймав их холодный взгляд, брюнетка невольно отшатнулась.
- Мои выходки? – удивленно переспросила шатенка. Ее голос, похожий на скрежет металла по черепице, выражал ярость, кипевшую внутри, пытавшуюся вырваться наружу. – Ты привела меня в это заведение, чтобы я «развлеклась», - девушка нервно усмехнулась и развела руками, – привела в клуб, полный каких-то идиотов, а потом, когда вы разговорились, поведала им о моих родителях. Зачем?! Чтобы задеть меня? О, у тебя это отлично вышло.
- О мой Бог, так это все из-за этого? – брюнетка шумно выдохнула, а потом легким движением руки поправила свою немного растрепавшуюся прическу. – Ты сидела вся такая несчастная, и наши друзья начали спрашивать, что это с тобой. Вот я и сказала им правду, хотя не понимаю, чего ты так бесишься.
- Не понимаешь, - грустно и вымученно улыбнулась приятельница, пытаясь сдержать поток невыплаканных слез. – Это твои друзья, а не мои. И это мои родители погибли всего три месяца назад, а не твои, - отчаянно выпалила шатенка и, коротко выдохнув, добавила: - Вот поэтому ты ничего и не понимаешь.
Повернувшись на каблуках, обладательница карих глаз отвернулась и незаметно промокнула глаза рукавом кофты.
- Это новый извращенный способ самобичевания? - удивилась брюнетка, искренне не понимая причины недовольств. - И до конца своих дней ты будешь плакаться всем о своей несчастной судьбе. «Бедная-бедная Елена. Пожалейте ее». Ты не сможешь жить в мире за стеной горя и несчастий, которую ты так упорно возводишь вокруг себя.
Это была последняя капля терпения. Сильно стиснув зубы, не позволяя себе сорваться, шатенка уверенно зашагала прочь от своей теперь уже бывшей приятельницы прямо во мрак переулка. Ее не волновали оклики, раздающиеся позади, впрочем, как и опасность, которая могла ожидать ее во тьме. Выбор был сделан, дорога к отступлению - отрезана.
Металлические набойки высоких каблуков с особым, четким звуком, отдававшимся гулким эхом, стучали по асфальту. Импульсивный поступок шатенки был опрометчив, ибо в подобных местах опасность могла поджидать на каждом шагу. Но все мысли не замечавшей опасности незнакомки были лишь о том, чтобы поскорее вернуться домой, в свой маленький мир, где ей никто не станет делать больно, где она может, наконец, расслабиться, посмотреть на себя в зеркало, вымученно улыбнуться и лечь спать, пожелав напоследок спокойной ночи своему младшему брату. Верно говорят, что дома и стены помогают. В последнее время девушка практически каждый раз убеждалась в этом. Девушка корила себя за то, что поддалась на провокацию и оставила родные своды квартиры, отправилась в клуб в попытке развлечься, оставив брата одного. «Большая-большая глупость! Ошибка!» - ругала она себя, мысленно даря себе оплеухи, и лишь ускорила шаг, чтобы поскорее оказаться дома.
Свернув на другую улицу, девушка огляделась по сторонам, пытаясь сориентироваться в полумраке. Вокруг не было ни души, словно все местное население вымерло в считанные часы.
Неожиданно в темном небе, затянутом тучами, вспыхнула ослепляющая стрела молнии, раздался треск грома и через мгновение на землю обрушился ливень. «Лучше и быть не может», - проворчала шатенка, безуспешно пытаясь различить дорогу домой в плотном потоке воды. Девушка двигалась на ощупь, но когда дождь немного ослаб, смогла разглядеть в конце улицы знакомый переулок, ближайший спасительный путь к ее дому.
Шатенка не помнила, как очутилась у заветной двери своей квартиры. Повернув ключи в замочной скважине, она тихо вошла в помещение, встретившее слабо горящим светом в прихожей. Сняв свою ветровку и разувшись, девушка прошла в гостиную и увидела сидящего на диване юношу, переключавшего с помощью пульта каналы по TV. Заметив вошедшую, парень удивленно перевел взгляд на часы, а затем снова на девушку.
- Ты быстро. Еще и двенадцати нет, - слабо улыбнулся юноша и, увидев грусть в карих глазах, подвинулся к краю дивана, призывая шатенку сесть рядом.
- Что-то как-то не пошло, - хмыкнула она, аккуратно присаживаясь на мягкую мебель.
- Я заметил, - парень демонстративно сжал уголок блузки сестры в ладони, и на пол упало несколько капель накопившейся в ткани воды.
- О Господи! – воскликнула шатенка, вскакивая с места. – Джереми, мог бы и напомнить о том, что я…
- О том, что ты похожа на морскую водоросль? – юноша подмигнул сестре. – Напомнить? Ты что, в состоянии прострации, Елена, если не чувствуешь, что у твоей одежды только один конец – стиральная машина?
- Не ерничай, - мягко одернула девушка, ткнув брата кулачком в плечо.
Елена не обижалась на брата почти никогда. У них была небольшая разница в возрасте - всего одиннадцать месяцев, однако Джереми всегда отличался своей прозорливостью, мальчишеским задором и чувством юмора. Это был отзывчивый, милый юноша, коим он оставался и сейчас. Так же, как и Елена, парень переживал утрату родителей тихо, никогда не показывая истинных эмоций, считая слабость недостатком, убивающим мужское достоинство. Наблюдая за юношами его возраста, Елена не раз благодарила Бога за то, что тот не дал Джереми попасть в плохую компанию, где властвовали наркотики, алкоголь – все «прелести» разгульной жизни. Но, хотя парень и сам умел правильно расставлять приоритеты, его внутренний стержень был достаточно гибок. Джереми относился к типу людей, которые старались подстраиваться под других, чтобы почувствовать себя маленькой частью чего-то, не быть одинокими. Сейчас же это пагубное чувство только усилилось, ибо они с Еленой остались вдвоем, без родителей, отрезанные от всего мира, скованные болью утраты. Видя и зная об этом, Елена всячески пыталась больше времени уделять брату. В итоге учеба девушки сошла на «нет», а мнимых друзей и подруг и вовсе след простыл, чему она сегодня в очередной раз нашла подтверждение.
Елена вздохнула, хрипло произнесла:
- Пойду переоденусь, - и удалилась в свою комнату.
Минуя комнату за комнатой, Елена по недавно сложившейся привычке остановилась возле помещения с настежь распахнутой дверью. Рука девушки интуитивно потянулась ко включателю света, в следующую секунду озарившего убранство комнаты. Большая застеленная белым хлопком и бархатным покрывалом кровать, стены бежевого цвета, красивое трюмо с косметическими принадлежностями, рамкой с фото… Девушка моргнула, пытаясь остановить подступающие слезы: в этой комнате осталось слишком много вещей, связанных с ее прошлой жизнью, даривших теплые воспоминания. Порой, заходя сюда, девушка на минуту забывала о том, что мамы и папы больше нет, ей казалось, что они снова рядом, как было раньше. Девушка нетвердой походкой подошла к трюмо и взяла в руки старую фотографию. К горлу стали подступать непрошеные слезы: со снимка улыбались четверо когда-то очень счастливых людей – семья Гилберт… Сейчас же от того времени остались лишь воспоминания и боль в сердце. Елена подавила рвущиеся наружу рыдания, выключила свет и вышла.
Зайдя в свою комнату, девушка поспешно стянула с себя мокрую одежду и вбежала в душ. Струи горячей воды мгновенно согрели ее, придали мыслям ясность и успокоили. Со смерти родителей прошло три месяца, но жизнь на этом не останавливалась, и Елена это понимала – нужно было двигаться дальше. Однако вместе с тем стало понятно, что они не продвинутся и на миллиметр, пока находятся в этом городе, в этой квартире, где буквально каждый угол помещения пропитан призраками счастливого прошлого. Единственный выход выбраться из трясины боли – переехать. Уже который день девушка думала о своей тете Дженне Саммерс и ее муже Аларике, живущих в далеком штате Вирджиния, находящемся на другом конце страны, в небольшом городке Мистик-Фоллс. Когда сестры не стало, Дженна предложила племянникам переехать к ней, но сделала она это несколько неохотно, даже несмотря на то, что Елена, старшая из них, еще несовершеннолетняя. Муж тети, Аларик, вовсе отрицательно отреагировал на возможность того, что подростки передут в их дом. Джереми и Елена отказались от предложения тети, списав ее недовольство на опасение того, что они начнут обременять ее. В конце концов, Гилберт остались в Сиэтле с материальной помощью, оказываемой Дженной.
Размышляя о возможном переезде, Елена выдавила немного шампуня на ладонь и начала тщательно втирать его в мягкие волосы. Пена, стекавшая вместе с водой с кончиков, окутала все тело девушки: ее изящную, точеную фигуру, красивую грудь, стройные ноги, аккуратные руки… Посмотрев на себя в зеркало, девушка неохотно признала, что она довольно-таки симпатична. Елена никогда не считала себя неземной красавицей, хотя и старалась всегда выглядеть опрятно, с иголочки. Многие парни желали, чтобы именно она была их второй половиной, пытались всячески угодить ей. Раньше Елена гуляла с друзьями, флиртовала с парнями, но все это было до трагедии, произошедшей в семье. После рокового события все это стало неважным. «Глупость», - отмахнулась от этих мыслей шатенка и, смыв с себя остатки шампуня, вышла из душа, надев длинный махровый халат и замотав волосы в полотенце.
Елена села на кровать и судорожно сжала в руках телефон, потом глубоко вдохнула и открыла контакт Дженны Саммерс. Девушка смотрела на номер, колеблясь в выборе, отодвигая палец то к клавише «закрыть», то к клавише «вызов». Душевные терзания девушки были прерваны стуком в дверь, и уже через секунду в дверном проеме показалась вихрастая голова Джереми.
- Можно? – с легкой улыбкой поинтересовался парень и, заметив согласный кивок сестры, вошел в помещение. – Что ты делаешь?
- Эм, да так, роюсь в мобильном. Ничего существенного, - неопределенно пробурчала Елена, поспешно пряча телефон в карман халата.
- Ты собиралась звонить, - не глядя в глаза сестре, уверенно хмыкнул он.
В его голосе не было осуждения, но девушка почувствовала некую вину за то, что собиралась поговорить с тетей, даже не спросив мнения брата насчет переезда.
- Джер, я… я… - запинаясь, попыталась найти себе оправдание Елена, но в голову ничего не лезло, однако, как оказалось, этого и не требовалось.
Парень отрицательно покачал головой и улыбнулся краешком губ, дав понять, что не обижается и не винит.
- Ты думала о том, чтобы покинуть Сиэтл, да? – сдавленно проговорил Джереми, присаживаясь на кровать рядом с сестрой.
- Да, - признала она, достав обратно мобильный. – Я просто… просто думала о том, что с нами будет дальше, - посмотрев на брата, Елена вздохнула, собирая мысли и аргументы воедино. – Пока мы здесь, у нас нет будущего. Такое ощущение, что мы застряли и не можем выбраться, хватаясь за соломинки. Мы оба запустили учебу, впереди колледжи, и я совершенно не представляю, каким будет следующий день, не то, что год или даже месяц. Ты отбился от своих друзей, я потеряла своих… Нас здесь не держит ничего, кроме воспоминаний и боли.
Слушая сестру, Джер не пытался перебивать или возражать. Он понимал, что она говорит правду, хотя умом и осознавал, что обустроиться на новом месте, им будет сложнее, но вместе с тем на душе станет легче.
- Ты и вправду считаешь, что, переехав, мы что-то сможем изменить? – резонно спросил юноша. – Ты же знаешь, что именно в Мистик-Фоллс… кхм… находятся мама и папа.
- Да, я думаю, что так будет лучше, - помедлив, ответила Елена. – Мы будем ближе к родителям, но все же рядом еще будут те, кто нам также дорог: Дженна, Аларик…
- Которые только из вежливости предложили нам жить вместе! – с горькой усмешкой воскликнул Джереми, вскочив на ноги. – Я до сих пор помню выражение лица Зальцмана, словно он возьмет на себя непосильную ношу, приняв нас в свою семью.
- Прекрати! – мягко перебила девушка. – Я уверена, что этому есть разумное объяснение. Дженна никогда бы так с нами не поступила. Она не хотела, чтобы мы оказались в Мистик-Фоллс, возможно, потому что опасалась, что мы впадем в депрессию, едва увидев… - Елена запнулась, а затем вполголоса добавила: - Кладбище.
- Ох, Елена… ты меня не понимаешь. Я не хочу быть балластом и, тем более, не хочу испытывать к себе жалости! – заявил юноша, обреченно плюхнувшись на кровать.
- Речь не о жалости, Джер, а о том, что нам нужно двигаться дальше! – стараясь не повышать голоса, сказала сестра. – Конечно, если ты будешь против, я не стану звонить Дженне и мы останемся здесь, но тогда вся наша жизнь полетит в Тартары, как идет и сейчас!
Приоткрыв рот, юноша хотел что-то сказать, но затем передумал и умолк. В комнате наступила такая тишина, что стали слышны лишь дыхания брата и сестры. Каждый из них сейчас погрузился в свои мысли, которые были очень похожими.
- Ты права, - наконец, хрипя, проговорил Джереми. – Так дальше продолжаться не может. Я не хочу больше цепляться за прошлое, и, быть может, переезд в Мистик-Фоллс все изменит. Может, это будет к лучшему? – робко спросил парень.
Внимательно посмотрев на юношу, Елена попыталась понять, насколько искренне он это говорит. Карие глаза, почти такие же, как и у самой девушки, были полны искренности, уничтожающей все остатки сомнений.
- Я не знаю, - честно ответила Елена, глубоко вздохнув. – Во всяком случае, я надеюсь, что хуже, чем сейчас, уже не станет.
- Оптимистично до жути, - вымученно улыбнулся Джереми и взглядом указал на телефон в руках Елены. – Позвони им.
Согласно кивнув, шатенка отыскала номер Дженны в записной книжке и уверенно нажала на кнопку вызова. Тетя взяла трубку не сразу, заставив Елену поволноваться, но уже через десяток гудков в динамике послышался ласковый, но вместе с тем взволнованный голос Саммерс:
- Алло. Елена? Что-то случилось?
- Эм, привет, Дженна, - неохотно ответила девушка, почувствовав робость от того, что собирается сказать. – Нет, все в порядке. Просто я и Джер… Мы уезжаем из Сиэтла завтра. В Мистик-Фоллс, - выдавив из себя эти слова, Елена сжала пальцами переносицу, со страхом ожидая ответа тети.
- Хорошо, - неожиданно спокойно выдохнула в трубку Саммерс. – Я так и знала, что когда-нибудь, но это произойдет. Подготовлю все к вашему приезду. Рик встретит вас в аэропорту Ричмонда, хорошо?
Девушка хотела было ответить, но Джереми, услышавший последнюю фразу, отрицательно замахал руками.
- Думаю, что это лишнее. Мы сами справимся, - проговорила Елена, встречая одобрительный кивок брата.
- Такси нынче дорогое. Может, вам деньги перечислить? – обеспокоенно спросила Дженна.
- Нет-нет. Денег у нас более чем достаточно, - заверила шатенка, вспомнив о нескольких тысячах долларов, отправленных тетей еще месяц назад.
- Тогда я жду вас завтра, дорогие, - с лаской ответила Саммерс. – Передай привет Джереми.
- Непременно, - улыбнулась Елена. – До завтра, Дженна.
Сбросив вызов, девушка кинула мобильный на кровать позади себя и взглянула на брата.
- Вот и все, - подытожил он и, вздохнув, направился к двери.
- Ты куда? – вдруг спросила его сестра.
- Собирать вещи, - не оборачиваясь, хмыкнул Джереми. – Это же ты сказала, что мы прилетим завтра. Спасибо. Теперь нам придется перебирать все вещи с реактивной скоростью.
- Необязательно, - отрезала Елена. – Мы можем взять и вечерний рейс.
- А потом около двух часов ехать на такси, - голос парня раздавался из его комнаты, приглушенно, но от этого ворчание юноши ничуть не убавилось. – В итоге мы доберемся до этого Мистик-Фоллс за полночь.
Устало закатив глаза, девушка поднялась на ноги и вытащила из-под дивана свой большой чемодан.
- Не говори так, как будто это - приговор. В этом городе родились мама и папа, - с легким возмущением проговорила Елена.
- В этом городе еще родилась и ты, - резонно заметил Джереми. – Это только ведь потом наша семья переехала в Сиэтл.
- Мне тогда был всего год, - сухо сказала сестра, погружая в чемодан свои вещи.
- Но сути ведь не меняет, - произнес юноша, заглядывая в комнату. – Этот город – место, где ты появилась на свет, а значит, это твой город, Елена.
И только сейчас до девушки дошла мысль, что она не переезжает, а возвращается. Возвращается туда, где началась ее жизнь.

Арты-дополнения[/i]]