Деймон Сальваторе сидел за стойкой в Грилль–баре. Сегодня вампир выпивал не ради размышлений о безответной любви, нет. Старый Деймон вернулся. Ночь, проведенная с Ребеккой, напомнила о прошлых временах. Он больше не будет грустить о недоступной мисс Гилберт. Любовь к Елене ни к чему хорошему не приведет.
Вампир задумался. Не стоило приезжать в этот городок вообще, а тем более знакомиться с ней. Заказав виски и меланхолично опустошая стакан, Деймон обдумывал план дальнейшей жизни. Сбежать на другой континент? Нет. Он сорвется и приедет обратно. А что если... уговорить ведьмочку отправить его назад, в 1864? Туда, где он снова станет человеком?
Решено. Пора наведаться к Беннет.
Часы показывали восемь. Слишком рано для гостей. Идея немного задержаться в баре показалась хорошей, потому что соваться к ведьме с утра крайне опасно, с недосыпа колдунья вполне может начать оттачивать на нём колдовское мастерство. Нет, лучше дождаться, пока Бенетт сама заявится в бар, они же часто проводят тут время: Бонни, Кэролайн и Елена.
Елена.… В прошлом Деймон ещё мог надеяться, рано или поздно она поймёт, что им суждено быть вместе, но все мечты рассыпались в прах. Хрупкий мост взаимного доверия и понимания рухнул после короткой фразы, случайно сорвавшейся с губ девушки. Деймон закрыл глаза, с трудом сглотнув, от воспоминаний сердце пронзила острая боль.
«Думаешь, мне приятно делать что–то втайне от тебя? Нет. Но иначе ты начал бы геройствовать и всё испортил.
– Прости, что пытаюсь спасти тебя. А вот Стефану, как раз, похоже, плевать.
– Теперь ты злишься, потому что я обратилась к Стефану?
– Да пойми же ты, я переживаю, потому что люблю тебя!» – с отчаянием выкрикнул он, сам того не желая.
Нет, не таким он представлял себе признание в любви и совсем не такой ответ мечтал услышать, грезя о любимой одинокими ночами.
На лице Гилберт было написано недоумение, удивление и даже небольшая досада, губы дрогнули, и прозвучал вопрос, пригвоздивший его к полу, заставив мертвое сердце замереть.
«Может быть, в этом и заключается проблема?».
Деймон застыл. Ранее тёплый взгляд синих глаз заледенел от боли. Проблема – так вот что это такое, он, его чувства. Всего лишь проблема, досадное недоразумение. Человеческому сердцу никогда не удалось бы вместить в себя столько боли, но он вампир. Но даже одна его сердце эта короткая фраза раздробила на тысячу осколков. Он всё стоял, стоял и смотрел на неё, не понимая, почему всё ещё жив, если это вообще можно было назвать жизнью.
Деймон исчез, в голове, словно эхо, звучали слова любимой, повторяясь до бесконечности, каждый раз с новым оттенком: «Может быть, в этом и заключается проблема?».
Он шёл неустойчивой шатающейся походкой, словно был сильно пьян. Если бы все объяснялось так просто, но, увы, Сальваторе не человек. Он – существо, проклятое Богом на небе и людьми на земле, порождение тьмы и средоточие всевозможных пороков, существовавших на свете. Вампир.
После слов Елены что–то внутри сломалось, умерло окончательно и бесповоротно. Дей понял, всё было напрасно. Чем можно так прогневать небеса, чтобы быть обречённым каждый раз чувствовать нелюбовь женщины, которая нужна ему, как воздух? Разумеется, странно слышать подобные слова от нежити, которой воздух вовсе не требуется, но всё было именно так. Первым ударом стало предательство той, о ком он думал день и ночь. Все его действия преследовали лишь одну цель: спасти её, единственную, без которой не было смысла в вечной жизни. И когда, наконец, смог открыть чёртову гробницу, был сражён тем, что девушки, преследовавшей его даже во сне, там не оказалось. И все же, несмотря на это, остатки прежнего пламени продолжали гореть в душе, крохотный лучик надежды теплился в сердце: могла произойти какая–то нелепая ошибка, он по–прежнему небезразличен ей и когда–нибудь они встретятся и будут вместе. Каким же глупым и наивным был Деймон! Позже, когда Кэтрин вернулась в город, всего одна фраза окончательно уничтожила остатки былой теплоты в любящем сердце мужчины. Он никогда и ничего не значил для нее. Что ж, ладно. Пережив боль от двойного предательства, он смог оправиться от удара и начать жить дальше.
И тогда на его мрачном небе, сплошь покрытом грозовыми тучами, засияла прекрасная маленькая звёздочка – Елена. Милая нежная девушка перевернула мир жестокого 150–летнего вампира, вернула запрятанную в самый дальний уголок сердца человечность, заставив поверить в то, что он не одинок. Что ещё есть люди, которым он небезразличен. Но всё оказалось вымыслом: потянувшись к ней, как к единственному источнику тепла и света, Деймон поверил и опять совершил ошибку – влюбился без памяти, позволил новому чувству поглотить всего себя. Чтобы снова быть отвергнутым.
Вампир сам не заметил, как пришёл в бар, присел у стойки и сделал заказ. Один стакан залпом, вдогонку последовал второй, третий, десятый. Сальваторе методично вливал в себя спиртное, стараясь отключить чувства и ни о чём не думать, но, как назло, нисколько не пьянел. Разве двадцать стаканов могли приблизить к беспамятству? Для дитя ночи эта доза была смешной и забыться не помогала.
Деймон вспомнил детство, юность, какой простой тогда казалась жизнь. Дёрнула же его нелёгкая связаться с Кэтрин и связанной с этим чертовщиной! Если бы только можно было вернуть всё обратно…
Шло время, но никто из окружения Елены так и не появился в баре. Хотя огромная толпа сейчас была ни к чему, Деймону нужна была только одна подруга Гилберт….
Сальваторе хотел было покинуть Мистик–Гриль и отправиться к дому Беннет, но, видимо, день был какой–то особенный, потому что, словно прочитав мысли мужчины, в бар вошла немного взбудораженная девушка, которую так жаждал увидеть вампир. Окинув посетителей напряжённым взглядом, ведьма нахмурилась, увидев Деймона, методично поглощавшего спиртное.
Как же она устала!
Бонни очень хотелось быть как можно дальше от происходящих событий. Не знать ни о вампирах, ни об оборотнях, ни о том, что сама является потомком ведьмы Эмили Беннетт, имевшей в свое время несчастье связаться с вампирами. Девушка хотела жить, как обычная школьница, главной неприятностью которой являлись бы невыученные уроки или то, что парень, в которого по уши влюблена, не отвечает взаимностью. Однако, как известно, судьбу мы не выбираем, в наших силах лишь немного изменить её, подстраиваясь к испытаниям и малоприятным сюрпризам, которые плутовка с щедростью подбрасывает.
В сумочке громко запиликал мобильник; чертыхнувшись, Бонни вытащила надоедливый аппарат и, мельком взглянув на имя абонента, с досадой сбросила вызов. Пожав плечами, девушка вернула телефон в сумочку. Странно, она не почувствовала никаких угрызений совести. Слишком многое пришлось пережить за год. Колдунья ни в чём не винила подругу, просто хотелось немного забыться, именно поэтому и оказалась здесь.
– Привет, ведьмочка, – отсалютовал девушке стаканом немного нетрезвый Сальваторе. Бонни лишь кинула на него недобрый взгляд, но промолчала. Хмыкнув, молодой человек опять протянул руку к виски и, подмигнув, опрокинул содержимое в рот.
– Что тебе надо, – неприязненно отозвалась девушка, ища глазами свободный столик как можно дальше от надоедливого вампира. Деймон ухмыльнулся и поднялся со стула; его немного пошатывало от количества выпитого спиртного, но он не оставил попыток заговорить с Бонни.
– Оу, какие мы неприветливые.
Он забрал бутылку и неуверенной походкой направился к столику ведьмы.
– Уйди, – прищурившись, Бонни уставилась в глаза вампира, он не прореагировал. Беннет сочла нужным уточнить, что его ожидает, если он не прекратит:
– Лучше по–хорошему, пока я не превратила твои мозги в фарш.
Она зря надеялась так быстро от него отвязаться: приподняв бровь, вампир миролюбиво поинтересовался:
– Тебе что–нибудь заказать? Мне просто нужно с тобой поговорить, Бонни.
Он не ожидал, что назовёт её по имени, а не обычным определением ведьма. Для Бонни это также стало большой неожиданностью; непривычно было слышать в голосе самодовольного и нахального вампира, раздражающего ее одним своим присутствием, нотки грусти и тоски. Девушка отвела взгляд в сторону, прикрыла глаза, мысленно призывая себя успокоиться и трезво взглянуть на вещи. С каких это пор Деймону, вампиру, у которого самоуверенности выше крыши, пришло в голову просить помощи? Они даже 5 минут спокойно не могли говорить, чтобы не перейти на личности, и все споры обычно заканчивались одинаково: девушка обвиняла парня во всей неразберихе, которая творилась в городе. Бонни прекрасно понимала, что не Деймон виноват в том, что происходит с ними или, если быть точнее, не только он. Несколько факторов сыграли решающую роль, но цепочка начиналась всё же с появления братьев Сальваторе и завершилась тем, что сейчас в Мистик Фоллс вполне комфортно обосновались Древнейшие вампиры.
– Ты знаешь, Деймон, что мне не доставляет ни малейшего удовольствия видеть тебя, – произнесла девушка, пристально взглянув в глаза кровососа, Деймон согласно кивнул, -внутренне готовясь к отказу, однако Бонни удивила его, – но я согласна выслушать то, что ты хочешь сказать.
Девушка заказала апельсиновый сок и салат. Пока она ела, Деймон мучительно пытался найти ответ на вопрос: правильно ли то, что он собирается сделать? Но отступать было поздно.
– Бонни, ты ведьма, – начал осторожно молодой человек.
Девушка фыркнула:
– Тоже мне открыл Америку, что дальше?
– Ты довольно молода и неопытна, но обладаешь большой силой, прочитала много книг с заклинаниями.
– Так, – протянула девушка, всё ещё не совсем понимая, к чему он клонит.
– Может быть, ты знаешь какое–нибудь заклятье, способное перебросить из одного времени в другое? Например, вернуть в прошлое или наоборот, перенести в будущее?
Девушка внимательно слушала то, что говорил мужчина, но последняя фраза её очень сильно удивила.
– Погоди–погоди, – замахала она руками, останавливая вампира и пытаясь понять, что ему нужно и ведет нить разговора. – Если я правильно поняла, ты хочешь попасть в будущее, но зачем?
Уголки губ парня невесело поднялись, это не было обычной дерзкой усмешкой, которую привыкла лицезреть Бонни. Такое выражение лица всегда раздражало её, хотелось сделать всё, чтобы стереть нахальство с лица вампира. Но сейчас за привычной улыбкой скрывалась лишь безграничная усталость. На лбу залегла глубокая складка, которая делала обычно свежее лицо намного старше, голубые глаза, дерзко сверкающие, потухли и превратились в кристаллики льда.
– Мне нет места в этом мире, – пробормотал Сальваторе и потянулся к пустому стакану. Чертыхнувшись, вампир проверил бутылку, но и там спиртного не оказалось. Он хотел было подняться, чтобы сделать новый заказ, но внимательно смотревшая на парня Бонни опередила его, положив ладонь на плечо.
– Сиди, я только распоряжусь по поводу добавки, и мы продолжим. Чувствую, мне тоже стоит выпить.
Он не стал спорить, девушка вернулась довольно быстро, держа в руках коктейль для себя и виски для Деймона.
Помешав напиток трубочкой, она вопросительно уставилась на сидящего напротив мужчину. Вампир поглощал спиртное, делая вид, будто ничто в мире больше не волнует его. Бонни прервала молчание первой.
– Так о чем ты говорил, продолжай, я внимательно слушаю.
– Я хочу вернуться в прошлое, а точнее, в 1864 год, – ответил вампир.
– Для чего? – изумилась девушка. – Разве тебе плохо в нашем времени? У тебя есть брат, друзья, я, конечно, не причисляю себя к этой категории, но знаешь, только сейчас начинаю думать, что ты не такой мерзавец, каким тебя все представляют.
Он никому никогда не стал бы жаловаться на свои проблемы, скорее вырвал бы себе язык, но выпитый алкоголь и мучительные переживания, сжигавшие сердце, сделали своё дело.
Понемногу он начал открываться Бонни с совершенно другой стороны, удивив девушку уже дважды за те полчаса, что прошли в обществе Сальваторе. Вампир не дерзил, если она задавала вопросы или вставляла какие–то замечания во время рассказа, не пытался задеть, ни на что не жаловался, просто ровным спокойным голосом повествовал о своей жизни до обращения: что любил, когда был человеком, чем увлекался, о чём мечтал. Последним откровением стало признание, что влюблён без памяти в женщину, для которой его чувства являются лишь досадной помехой или, как она выразилась – проблемой.
– И только поэтому ты решил всё бросить и исчезнуть? – не поняла ведьма, продолжая перемешивать свой коктейль, – потому что тебя отвергли?
– Нет, не только, – прозвучал ответ, – просто в целом я устал от всего. И дёрнул же меня чёрт связаться в своё время с Кэтрин! Да лучше бы я умер тогда, и всем было бы легче! – с отчаянием воскликнул парень, от избытка эмоций ударив кулаком по столу, который чудом не превратился в щепки.
– Ну, тише–тише, не кипятись, – попыталась успокоить Сальваторе девушка. – А что насчёт той женщины, ты уверен, что ты настолько ей безразличен? Может, тебе просто кажется?
Деймон с горечью рассмеялся на предположение девушки. Нет, он отнюдь не глуп и не может так долго тешить себя слепой надеждой. Хотя, конечно, в глубине души он был бы просто счастлив, если бы убедился в обратном, но, увы, это всего лишь напрасные мечты, которым не суждено стать реальностью. Что ж, вампир давно привык к тому, что им на роду написано влюбляться в одних и тех же женщин и неизменной константой является то, что все они любят младшего Сальваторе, а старший, увы, обречён быть только другом, и это в лучшем случае, в худшем всего лишь бесполезной игрушкой, эдаким вечным Стефанозаменителем. Хватит. Надоело! У него тоже есть чувства, и больше Сальваторе не желает играть ничтожную роль в спектакле.
– Потому что эта девушка, – он ненадолго замолчал, словно набираясь решимости, прежде чем сказать имя своей возлюбленной, а потом резко выдохнул:
– Елена.
– Елена? – ахнула почему–то поражённая признанием Бонни. – Но этого не может быть, ты ошибаешься. Она всегда защищает, пытается найти оправдание твоим поступкам. Ты дорог ей, Деймон. Хотя раньше я не понимала, как можно хорошо к тебе относиться.
–Да, - кивнул вампир, соглашаясь со словами ведьмы, – но я для неё всего лишь друг, а мне тяжело, Бонни. Я люблю её и не знаю, как заставить себя забыть. А так я вернулся бы в прошлое и начал свою жизнь заново. Отмотал бы все назад, как кинопленку, и не стал бы совершать тех глупостей, что сотворил тогда, в 1864. Ну, так что, ты мне поможешь?
Девушка молчала, переваривая полученную информацию. Впервые в жизни ведьма не знала, как лучше поступить: отказать или согласиться с этой безумной идеей и попытаться помочь. Ещё никогда она не видела вампира таким уязвимым и разбитым. Да, все привыкли видеть немного нахального, вечно ухмыляющегося Деймона Сальваторе, но разве кто–нибудь догадывался о том, что спрятано у него глубоко в сердце, в душе? Оказалось, что он тоже способен чувствовать, любить, наконец. Просто у Стефана все переживания, все мысли написаны на лице, и довольно легко понять, когда тот встревожен или чем–то обеспокоен, в то время как старший брат способен натянуть на лицо весёлую, беззаботную маску, и попробуй, догадайся, что на самом деле чувствует этот несносный вампир, о чём думает. Он словно шкатулка с секретом, которую очень хочется открыть и увидеть, что прячется в таинственных недрах. Но, увы, ключа нет, а без этого очень трудно догадаться, с какой стороны подойти, какую скрытую кнопку нажать, чтобы волшебное устройство, наконец, открыло тебе свои самые сокровенные тайны. Тот, кому это удастся, будет единственным обладателем сокровища, спрятанного в ней.
Усмехнувшись своим мыслям, девушка, взвесив все за и против, наконец, произнесла:
– Ты знаешь, Деймон, мне кажется, я могу тебе помочь. На днях, просматривая бабушкин гримуар, я наткнулась на одно заклинание, которое способно перемещать во времени. Но советую подумать до вечера, действительно ли это нужно, не будешь ли ты жалеть потом?
Парень в ответ покачал головой, показывая всем своим видом, что ни в коем случае не передумает и не отступится, потому что продолжать так жить просто не сможет. И для всех станет лучше, если Деймон Сальваторе навсегда исчезнет из их жизни, словно его никогда и не было. Стефан будет лишь помнить, что у него когда–то был брат, но погиб на войне в далёком 1864 году…
– Мне не нужно время, Бонни, – торопливо ответил вампир, – сомнений не осталось, всё уже решено.
– Хорошо, – серьёзно произнесла девушка, – буду ждать тебя сегодня в семь, постарайся не опаздывать.
– Договорились, – произнёс вампир, поднимаясь со стула. Он допил остатки виски и, немного помедлив, тихо произнёс:
– Спасибо, Бонни…
Девушка в ответ лишь махнула рукой, словно давая понять, что благодарить её пока что не за что.
– Рано говорить спасибо, может быть, и не получится ничего, но обещаю, сделаю всё, что в моих силах. Жду тебя вечером.
– Я приду, – серьёзно глядя в тёмные глаза Беннет, ответил парень. Девушка ушла, а он продолжал сидеть и думать, не совершил ли он ошибку, и если да, то в какие же последствия она в итоге выльется для всех них.

После злополучного объяснения на балу у Древних Деймон начал избегать общества Елены. А если все же приходилось сталкиваться, сыпал остротами и ни в какую не желал встречаться с ней взглядом.
С того самого дня он больше не заходил к Елене домой по вечерам. Выходя из душа, она видела пустую комнату, и от этого мучительно сжималось сердце, а на глаза наворачивались слёзы. Как же ей его не хватало! Его глаз, улыбки, шуток. Гилберт казалось, что даже любимый мягкий медвежонок скучает по своему беспокойному другу.
Она вспоминала, как Деймон приходил к ней домой, пока девушка находилась в ванной, и пробирался через окно в комнату. Когда Елена появлялась на пороге с мокрыми волосами, обмотанными полотенцем, вампир с невозмутимым видом лежал на спине, на кровати и тискал в руках плюшевую игрушку. Елена прижалась лицом к прохладному стеклу. Плечи вздрагивали, она была готова разреветься, как маленькая девочка, но упрямо стискивала зубы, не позволяя себе издать даже слабый стон. В груди жгло так, что становилось больно дышать. Хотелось кричать от отчаяния, но девушка молчала, позволяя чувству вины пожирать себя изнутри; Елена медленно сгорала заживо. Она понимала, что сама стала всему причиной.
Побродив по комнате и не зная, чем себя занять, Елена подошла к письменному столу и, повернув ключ в замке, извлекла из ящика тёмно–синюю тетрадь; вооружившись ручкой, девушка забралась на подоконник и, уютно прислонившись спиной к стене, принялась писать.
«Дорогой дневник! На балу у Древних я совершила большую ошибку. Сама того не желая, опять причинила ему боль. Он даже не дал мне шанса ничего объяснить, просто ушёл.
А теперь я сижу и уже который раз пытаюсь дозвониться, чтобы сказать, что он просто неправильно меня понял, но в трубке по–прежнему слышу одни гудки. И теперь самой себе задаю одни и те же вопросы. Хотела оттолкнуть его? Поздравляю, Елена, у тебя получилось. Хотела, чтобы оставил тебя в покое, перестал оберегать на каждом шагу и вообще не лез в твои «грандиозные планы» по спасению мира от вселенского зла? Прекрасно – он это сделал. И что дальше? Что? Увы, я не знаю ответа на этот вопрос, но сердцем чувствую, что навсегда потеряла что–то бесконечно дорогое».

Гилберт задумчиво погрызла колпачок от ручки и с грустью взглянула в окно. В какой–то момент девушке показалось, что трава под окном зашуршала; Елена с надеждой, до боли в глазах всматривалась в ночную темноту, но так ничего и не увидела.
Темно–синее небо сплошь покрылось звездами. На улице было тихо. Изредка раздавался одинокий крик и мерное хлопанье крыльев какой–нибудь ночной птицы.
Тяжело вздохнув и понимая, что и сегодня вампир не придёт, девушка продолжила писать.
«А может быть, наконец, хватит лицемерить самой себе, – сейчас–то тебя никто не сможет услышать, – пора признаться хотя бы мысленно: ты потеряла по своей глупости не что–то, а кого–то?
Да, так и есть. Потеряла его, Деймона.
Запутавшись в бесконечных сомнениях, страхе сделать что–то неправильное, я не понимала, что совершаю непоправимую ошибку. Даже вампирское терпение имеет свои пределы. А Деймон многое проглатывал, стойко вынося мое недовольство; лишь глаза отражали гамму чувств, которые хранило большое и любящее сердце.
Я не ценила этого, принимала как должное дружбу, заботу и, что самое ужасное, уничтожила парой неосторожных фраз его доверие и любовь.
Он опять закрылся, отгородился от меня. Я понимала, какую сильную боль причинила ему своими неосторожными словами, и уже неоднократно пыталась остаться с ним наедине и всё объяснить, но он, как назло, тут же вспоминал о неотложных делах и, отговорившись парой дежурных фраз, молниеносно исчезал.
Невыносимый вампир! Не понимает, что мне так же тяжело, как и ему. Сердце обливается кровью, когда я вынуждена повторять эту изрядно затёртую до дыр, заезженную, словно старая пластинка, фразу: "Нет, Деймон, у нас с тобой ничего не выйдет. Ты мне небезразличен, ты мой лучший друг, но я люблю и всегда буду любить только Стефана". Я вижу, что ему больно, и больше всего на свете мне бы хотелось избавить его от этой боли, но я не в силах что–либо изменить. Понимаю, что должна сделать выбор, но не могу. Просто не могу отпустить кого–то из них. Если я выберу Стефана, то навсегда потеряю Деймона, а если выберу Деймона, то лишусь Стефана. Это какой–то замкнутый круг, и я не могу найти из него выход».

Сегодня ей наконец–то удалось застать его дома, но опять их разговор обернулся катастрофой.
Девушка всего лишь хотела поговорить; вампир нехотя согласился, но стоило только заикнуться о неудачном разговоре на балу у Древних, как Деймон сразу же ощетинился, выставил иголки, как дикобраз, и довольно резко ответил, что не имеет ни малейшего желания разговаривать на эту тему.
Робкое лепетание, что они друзья и она переживает за него, лишь усугубило безнадёжную попытку примирения. Он не хотел ничего слышать, почти полностью растворившись в своей обиде. И Елена ошиблась, подумав, что нужно менять тактику, потому что так и не смогла убедить вампира выслушать объяснения; она попыталась применить шоковую терапию, чтобы до него дошел смысл разговора.
Девушка ударила Сальваторе–старшего его же оружием, напоминая, что и Деймон отнюдь не безгрешен. Да, она совершила ошибку, сказала не то, что думала на самом деле, но он даже не дал ей шанса всё объяснить, неделикатно поинтересовавшись, не пора ли ей вернуться домой.
Вспыхнув от обиды, девушка, пытаясь держать себя в руках, спросила:
– Ты что, меня прогоняешь?
Деймон холодно ухмыльнулся и процедил сквозь зубы:
– Понимай как хочешь, Елена, но да, у меня нет ни малейшего желания видеть тебя. Ты всё сказала ранее. Я понял и больше не собираюсь навязывать тебе свои чувства. Ты свободна.
Гилберт не выдержала и сорвалась. Парень тоже не пожелал оставаться в долгу, и их стычка дошла до точки кипения. Сальваторе взорвался, прокричал в лицо, что она не имеет права указывать, что ему делать и как себя вести. Елена обозвала его бесчувственным эгоистом, которому абсолютно на всё плевать, кроме своего уязвлённого самолюбия. А в конце завершила монолог ещё одной убийственной фразой: «Да ты вообще не знаешь, что значит любить!»
Произнеся это, застыла, шокированная собственными словами, будто подавилась ими же.
Глаза вампира, и без того казавшиеся ей огромными, распахнулись ещё больше. Всего на мгновение взгляд опустился, не показывая Елене сквозящий в нем туман боли, спрятавшись за длинными ресницами, а когда вампир снова посмотрел на неё, в ранее тёплых, напоминающих бушующее море синих глазах отражался арктический холод.
Девушке хотелось провалиться сквозь землю, испариться, исчезнуть, лишь бы не видеть пропитанный болью взгляд. В тот момент Елена поняла, что теряет его, но ничего не смогла с этим поделать.
– Хм, – неожиданно с горечью улыбнулся Деймон, – ты, кажется, сказала, что пришла извиниться. Но то, что произошло сейчас, согласись, мало напоминает просьбу о прощении. Да я и не жду от тебя нежных слов и признаний, – он медленно покачал головой. – Больше не жду.
И после нескольких секунд молчания добавил:
– Поступай, как знаешь, Елена, а я с этой минуты умываю руки.

Спина сильно затекла от долгого пребывания в одном положении, но Гилберт сидела, не шевелясь, а тонкая рука продолжала проворно строчить в дневнике.
«Чёртов язык, я опять сделала Деймону больно, хотя собиралась попросить прощения за прежние слова. Неужели той нашей ссоры было недостаточно? Зачем понадобилось ещё больше усугублять ситуацию, тем самым расширяя пропасть между нами?»

Деймон выбежал из дома, включив вампирскую скорость; вампир исчез так быстро, что Елена не успела ничего сказать. Её буквально ослепила боль, сверкнувшая осколками в синих глазах, перед тем как Сальваторе покинул особняк.

Прошло несколько дней; Елена остыла и с новыми силами желала возродить былую дружбу, но вампир не стремился к этому.
Гилберт ужасно расстраивало его упрямство и нежелание поговорить с ней, но девушка не теряла надежду, что, рано или поздно, он сменит гнев на милость. По–другому просто не могло быть. Это был по–прежнему он, её Деймон.
Да–да, вполне возможно, что кто–то счел бы подобные мысли эгоистичными, но Елена привыкла считать вампира своим. Персональным ангелом–хранителем, готовым беспрекословно положить весь мир к её ногам и даже такую хрупкую драгоценность, которой не было цены – вечную жизнь. Гилберт не могла и не хотела мириться с потерей. Девушке нужно было время, чтобы опять возродить искреннюю и светлую дружбу, которую она по своей глупости разрушила. Елена знала, а вернее, надеялась, что постепенно тёплые воды времени смоют боль, которую причинили слова, приглушат тоску, и тогда удастся всё исправить.

Как–то раз Гилберт зашла в особняк Сальваторе: в гостиной никого не было, лишь уютно потрескивал остатками дров камин, а тёплое красновато–оранжевое пламя мерцало, отражаясь на стенках портала. Из библиотеки девушка услышала весёлые голоса и смех. Чистый, искренний – так мог смеяться кто угодно, но Елена точно знала, это Деймон. Подходя ближе к двери, она распознала и другие голоса, один из которых принадлежал Аларику, другой – Тайлеру.
Для Керолайн приезд Локвуда стал настоящим сюрпризом, ведь тот не предупреждал, что возвращается в Мистик–Фоллс, когда звонил в последний раз.
Елена была искренне рада за подругу, ей наконец–то удалось стать счастливой рядом с любимым, в отличие от самой Гилберт. Но она не завидовала.
Как ни странно, тут была даже Бонни. Она пришла вместе с Джереми. Не было слышно только Стефана, но и он вскоре появился, держа в руках бутылку вина.
– О, Елена, – тепло улыбнулся при виде девушки младший Сальваторе.
Гилберт зашла в библиотеку, робко улыбнулась и опустила глаза, кокетливо убрав за ушко распушившиеся пряди. Все были рады её видеть; все, кроме Деймона. Его смех резко оборвался, вампир сразу стал серьёзным и, как ей показалось, напряжённым.
– Ладно, детишки, веселитесь тут без меня, – нарочито весёлым голосом сообщил старший Сальваторе. – Дяде Деймону нужно исчезнуть на некоторое время по неотложным делам.
Он ненадолго вышел, а когда вернулся, девушка увидела, что в руках вампир держал свою любимую чёрную кожаную куртку, и Елену очень сильно расстроило, что вампир решил уйти.
– Сильно не напивайтесь, вам нельзя, – он ухмыльнулся. – Хотя нет… – Деймон крепко задумался, – клубничный коктейль пейте сколько душе угодно. Он полезен для ваших юных организмов.
Елена не смогла удержаться от короткой улыбки, когда в голову Деймона полетела диванная думка, брошенная младшим братом. Правда, подушке не удалось достигнуть своей цели: врезавшись в плечо Сальваторе–старшего, она приземлилась на пол.
– Мазила! – улыбнулся вампир, запуская в свою очередь этот «грозный снаряд» в голову Стефана. И попал.
– Не быть тебе капитаном футбольной команды, – не упустил Сальваторе–старший шанса поехидничать над братом.
– Ты всё–таки настоящий засранец, Деймон, – ослепительно улыбаясь, констатировала Керолайн.
– Знаю, – подмигнул ей вампир, – всё равно я неотразим. И это тебе безумно нравится.
– Надо же, какое самомнение, – ехидно фыркнула мисс Форбс, отодвигаясь подальше от опасного и, что там скрывать, безумно сексуального и притягательного вампира.
Деймон шутливо раскланялся перед блондинкой, как бы признавая справедливость такого отзыва, но Кер этого было мало. Девушка приняла игру, предложенную ей Сальваторе. Им было забавно подтрунивать друг над другом, и никто не желал оставаться в долгу перед своим оппонентом, стремясь оставить последнее слово за собой.
– Вынуждена тебя разочаровать, мистер «Я самый неповторимый и незабываемый». Это не так.
– А вот на твоём месте, маленькая Барби–вампирша, я бы всё–таки поостерёгся дерзить взрослым дяденькам. Я ведь старше и сильнее. Отшлёпаю и в угол поставлю.
Деймон ослепительно улыбнулся, делая шаг по направлению к удобно устроившейся на диване блондинке. Кер со смехом спряталась за широкую спину сидящего рядом с ней Тайлера.
– Ага, как безобразничать – так мы первые, а как отвечать – прячемся за спину бесстрашного защитника. Не кажется тебе, что это несправедливо, Барби?
– Ничуть, – состроила Керолайн рожицу, выглядывая из–за плеча Тайлера. Оборотень успокаивающе погладил нежную ладошку девушки, безмолвно давая понять, что не даст её в обиду, даже такому сильному вампиру, как Деймон.
«Он старательно делал вид, что не замечает меня, а мне от этого было больно. Я тщетно пыталась поймать его взгляд и мысленно молила: посмотри, ну, посмотри же на меня, Деймон. Не закрывайся, только не закрывайся от меня, пожалуйста. Однако он смотрел куда угодно, только не в мою сторону».
– А ещё я злее, – ничуть не смутившись, парировала Кер, вспомнив, как уже однажды сказала ему эти самые слова. Очевидно, и Деймон воскресил в памяти ситуацию, потому что, изобразив свою фирменную ухмылку, фыркнул, затем махнул рукой на прощание и уже хотел скрыться, однако, словно почуяв что–то неладное, Стефан метнулся в сторону брата и успел схватить его за рукав.
– Деймон, ты куда собрался?
Вопрос интересовал и Елену, но задать его девушка не решилась. Вампир молчал, а младший Сальваторе ждал ответа и без него отпускать брата не собирался. Деймон, с досадой закатив глаза, попытался было вырваться из крепкого захвата, но, дёрнувшись, в очередной раз убедился, что скорее лишится своей любимой чёрной рубашки; смирившись, он окинул озорным взглядом младшего брата.
– Детям о таком знать не положено, – съехидничал парень, но когда и эту подколку Стефан пропустил мимо ушей, старший Сальваторе наконец соизволил ответить серьёзно.
– Просто вспомнил об одном важном и неотложном деле. Стеф, пусти, мне правда необходимо уйти.
Он ещё что–то прошептал брату на ухо, но разобрать это было непосильной задачей. Мужчины как–то многозначительно переглянулись друг с другом, Деймон коротко кивнул. Стефан, немного поколебавшись, разжал руку, и Деймон, никем не удерживаемый, и, ни слова не говоря, исчез.
Если бы они, все те, кто присутствовал в данный момент в особняке, только знали, что это было лишь началом…

POV Елена

После его поспешного, похожего на бегство ухода я почувствовала мучительную боль в груди, там, где замерло сердце. Ведь им было хорошо вместе: Дей смеялся, рассказывал какие–то истории из своей жизни, но стоило мне только появиться в особняке, как он сразу же ушёл.
Непроизвольно по щеке побежала прозрачная дорожка. Да, я заслужила такое отношение, бесспорно, но почему–то от осознания столь неутешительного факта боль не становилась меньше.

Шло время. Каждый раз, ложась спать, я в надежде оставляла приоткрытым окно и ждала вампира, пока крепкий сон окончательно не уносил меня в свой прекрасный край сказочных грёз, где Деймон прощал меня, и мы наконец–то были вместе, а счастье переполняло наши сердца, заставляя биться в одном ритме. Я просыпалась с улыбкой на губах, но как только открывала глаза, прекрасная сказка сменялась жестокой реальностью. Я видела перед собой другие зеркала души, и, увы, они были не синие, а зелёные, как трава.
Со Стефаном отношения стали ровными. Да, раньше мы любили друг друга, я любила, но стремление вернуть его, пробудить человечность, заставить чувствовать, так же, как его старшего брата когда–то, слишком затянулось, и в тот момент, когда ожидания, наконец, оправдались, я вдруг осознала: это не то, чего бы мне хотелось. Хотя я не могла в этом признаться, чтобы не сделать ему больно – совсем не Стефана я желала видеть рядом с собой. Увы, дружба с Деймоном дала большую трещину, и это была целиком и полностью моя вина.
Когда на следующий день я звонила ему, он не взял трубку. Я боюсь, что теперь мой номер может находиться даже в черном списке. Не знаю, в чём причина, но когда я ещё раз попыталась дозвониться, в трубке по–прежнему слышала или тишину, или равнодушные гудки, или монотонный голос автоответчика.
Странное чувство тревоги закралось в душу. Я в смятении стала метаться по дому, выбирая вещи, в которых собралась ехать в особняк братьев, чтобы убедиться, что там всё в порядке. Быстро набросала записку в пару строк, чтобы Рик не волновался, что вдруг неожиданно пропаду. Схватила сумочку, ключи от машины и выбежала на улицу. Промозглый ветер заставил поежиться от холода, но не было времени обращать внимание на капризы природы. Заскочив в машину и быстро вставив ключ в замок зажигания, я сразу завела мотор. Он радостно заурчал, постепенно набирая обороты, и автомобиль рванул с места, оставив за собой столб взметнувшейся пыли. Я сама не заметила, как на полной скорости преодолела расстояние, которое отделяло моё жилище от особняка, и уже через несколько минут стояла перед дверью дома, в котором жили Стефан и Деймон.