В первый раз, когда он захотел ее поцеловать, это было не из-за нее… Он хотел сделать это только потому, что она была похожа на Кэтрин, а еще этим он бы разозлил Стефана. Разве его брат мог бы ему отомстить…
Но, конечно же, существовала и другая причина: в девушке чувствовался огонь и она была очень сексуальна…
Что он только что сказал?

Он никогда не отказывался от вызова, и девушка привлекала его как никакая другая. Жить сто пятьдесят лет очень скучно, даже если ты проводишь дни, выпивая, занимаясь сексом и убивая. Когда он впервые показался ей на глаза в пансионате Сальваторе, им двигало любопытство: чем же она так похожа на Кэтрин и почему Стефан влюблен в нее? И, естественно, он хотел украсть Елену у своего угрюмого братца, как тот когда-то украл у него Кэтрин. Месть будет сладкой, и, если он получит новую вампирскую подружку после всех событий, - это будет классно! Она намного интереснее той блондинки, с которой он сейчас встречается. Конечно, Кэролайн была кое в чем полезна. С ней неплохо заниматься сексом, и она близка к Елене, а это идеально: он с легкостью получил приглашение в дом мисс Гилберт, сопровождая Кэролайн в качестве ее парня. Стефан был в бешенстве, что делало победу еще слаще. Его брат не мог его вышвырнуть или объяснить ничего не подозревающим людям, что его нельзя приглашать. Все притворство Стефана а-ля «Я нормальный чересчур хмурый тинэйджер» было его брату только на руку, ведь младший Сальваторе вряд ли рискнул бы их выдать.

Дэймон провел вечер в компании скучных подростков. Кэролайн болтала о школе и черлидинге. Это в определенной степени интересовало мужчину, потому что он недавно подвез мисс Форбс на тренировку, предварительно убедив ее, что она рада быть его обедом, и увидел Елену в коротеньких шортиках и обтягивающей маечке. Черт, ее ноги были такие же длинные, как у Кэтрин. Ему нравилось, как одевались женщины в этом столетии. На миг он представил себе секс с Кэтрин, одетой в корсет и чулки, и с Еленой в белом кружевном белье - прошлое и настоящее в одной постели. И вот он снова сидит в своей машине и чувствует, как Елена смотрит на него. Он был удивлен тем, что она так на него посмотрела, у нее совершенно не было причин для этого. Она же не знает, кто он или о чем он думает. Кэролайн подбежала к подруге, и Дэймон подслушал, как она сказала с довольным видом: «Я подцепила второго брата. Надеюсь, ты не против».
В ее тоне можно было услышать самодовольство.
Он не смог сдержаться и посмотрел на Елену, соблазнительно улыбаясь. Она выглядела так, словно возражала, и Дэймон взял это на заметку, чтобы позже поиздеваться над братом. Он подмигнул ей и уехал. О да, она действительно хочет его, он был готов поспорить на свое кольцо. То, как Елена смотрела на него в доме Сальваторе, как колотилось ее сердце, убедило его в том, что он еще не разучился очаровывать женщин одним взглядом. Она уже попалась на крючок. Дэймон не удивился бы, если бы поимел ее прямо здесь, прижав к стене, но появился Капитан-Убийца-Веселья и прервал их.
Дэймон решил еще немного поиздеваться над Стефаном, поцеловав руку Елены. Он мог поклясться, что ее сердце пропустило несколько ударов, когда он сделал это. Дэймон был уверен, что получит ее там, где захочет, потому что она хочет его, несмотря на то, что встречается с его братом.

Блонди произнесла грубый комментарий о том, что Елена была намного веселее до смерти родителей. Ауч! И почему это его волнует? Эмоционально опустошенная женщина была легкой добычей для него. Небольшое напоминание только ему на руку. Он посмотрел на Елену самым сочувствующим взглядом, на который был способен, и сказал, что ему очень жаль. Разумеется, Дэймон не мог удержаться от того, чтобы не позлить Стефана.
- Мне очень жаль, Елена. Я знаю, какого это, потерять обоих родителей, - сказал он. - Мы со Стефаном потеряли всех родственников.
Его слова произвели желаемый эффект - вызвали сочувствие у Елены и раздражение у Стефана.
- Не нужно сейчас об этом говорить, - произнес младший Сальваторе с угрозой в голосе.
Как будто он мог что-либо сделать, реши Дэймон сейчас обратить Елену и убить ее подружек. Угрозы его брата были так же пусты, как и голова блондинки. Стефан ничего не мог поделать, и он знал об этом.
- Ты прав, Стефан, прости, - произнес старший Сальваторе тоном, в котором не было ни капли сожаления. – Вспоминать о ней - последнее, что я хочу.
Дэймон сделал вид, что ему неловко, и, конечно же, Елена заметила это, как он и хотел. Его игра была достаточно забавной, и она стоила дальнейшего притворства; все для того, чтобы поиздеваться над Стефаном.

В конце вечера Дэймон последовал за Еленой на кухню, где она складывала посуду в посудомоечную машину. Он стоял к ней так близко, как это было возможно. Чем больше времени она с ним проведет наедине, тем легче ему будет ее очаровать. Возможно, ему даже не придется применять гипноз. Она была очень чувствительна к комплиментам, даже улыбнулась ему, заправив волосы за ушко. Как Дэймон и ожидал, Елена спросила о Кэтрин. Он размышлял, что ей сказать, чтобы посеять зерна сомнения в ее отношения со Стефаном. Дэймон был очень удивлен, что его брат ничего не рассказал своей новой девушке. Но это позволило старшему Сальваторе получить еще больше удовольствия, говоря об их «мертвой подружке» Елене. Она впервые о ней слышала, и мужчина был счастлив рассказать ей все. Он только не хотел, чтобы его игра быстро закончилась.
Поэтому он сказал ей, что Кэтрин была красивой, как Елена, (она же не знала, насколько близки были эти слова к истине), сексуальной и соблазнительной. Так же он сказал, что она была испорченной и эгоистичной (но кто не такой?). Елена оказалась на удивление проницательной, потому что спросила о том, кто встретил ее первым. Дэймон не ожидал, что она догадается, но это понравилось ему: стало понятно, что Стефан не сможет держать свою девушку в неведении долго. Елена была слишком любопытной и упрямой. Это притягивало Дэймона даже больше, чем ее физическая схожесть с Кэтрин, девушкой, которую он скоро освободит. Он был уверен, что Елена будет удивлена, увидев бывшую Стефана. Может, она даже захочет, чтобы Дэймон обратил ее саму. Конечно, будет странно иметь двух похожих подружек-вампирш, но это же так весело.
А пока что он поиграет с девчонкой и даже притворится ее другом. Дэймон знал, что Стефан, скорее всего уже предупредил ее насчет него, рассказав несколько грустных историй о злобном старшем брате, и он не хотел доказывать обратное. Он предложил Елене бросить черлидинг, и она ответила ему улыбкой. Понравиться девушке не стоило Дэймону большого труда, и все из-за того, что он был очень сексуальным и от имиджа плохого парня женщины падали к его ногам.

Мужчина уже поздравлял себя с быстрой победой, когда голос Елены оторвал его от раздумий.
- Мне жаль, - неожиданно произнесла она.
Дэймону потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что эти слова адресовались ему. Он нахмурился, потому что никто и никогда не говорил ему таких слов: ни его отец-тиран, ни Стефан, укравший у него единственную женщину, которую он когда-либо любил.
Почему девушка, которая едва его знала, так переживала за него, что сказала, что ей жаль, - было выше его понимания. Она не сделала ничего такого, чтобы извиняться перед ним. Разве что выбрала его брата вместо него, но это уже ее потеря.
Растерянность очень явно отразилась на его лице, и Елена посмотрела на Дэймона с сочувствием, показывая, что она понимает его боль.
- Кэтрин, - добавила она.
Это только вызвало еще большее смятение. Почему она жалеет Кэтрин? Она же не была в 1864 году в Мистик Фоллз, когда ее вампирского двойника схватили и закрыли в церкви, а потом заточили в гробнице на сто пятьдесят лет. Дэймон не понимал, почему это так ее волнует?
- Ты тоже ее потерял, - сказала Елена.
Было видно, что она очень расстроена из-за его боли. Странно – Дэймон чувствовал, что впервые за сто пятьдесят лет кто-то действительно его понимает. Но это было смешным предположением, потому что она даже не знала его. Елена провела с ним наедине всего пять минут и за это время смогла заставить его почувствовать… уязвимость. И Дэймон вдруг захотел дотронуться до нее, поцеловать ее, сделать ее своей, и это желание не имело ничего общего с издевательством над Стефаном.
И, конечно, ее человеческая подруга выбрала самый худший момент, чтобы появиться на кухне. Дэймон как раз размышлял, стоит ли ему сегодня «подкатить» к Елене. Его так и подмывало сказать Бонни, чтобы она убиралась, загипнотизировать ее (что одно и то же) и продолжить с Еленой на том, на чем они остановились. Но девушка была немного взволнована, и сегодня вечером Дэймон не смог бы подобраться к ней без риска быть отвергнутым. Тем более что Стефан в соседней комнате развлекает его спутницу; Дэймону не хотелось бы, чтобы все узнали, что он пообедал Блонди.
Он заставил «Барби» присоединиться к своим подругам на кухне, и сразу же был вовлечен в моральные дебаты со своим святым братцем. Стефан начал нудную лекцию о том, как плохо обращаться с девушкой как с марионеткой… бла-бла-бла, эмо-вампирский бред. Дэймон размышлял о том, что разве можно быть таким нудным до смерти. Его не волновало, что думал Стефан: женщины будут для него теми, кем он захочет их видеть. Они для него - развратные медсестры, шлюшки-черлидерши, сексуальные библиотекарши, похотливые красотки. Возможности неограниченны, когда ты владеешь гипнозом. Они все только и ждали, чтобы он взял их, и Елена не исключение из правил. О да, она будет принадлежать ему! Он обещал это Стефану, потому что она пригласила его в свой дом.

Той же ночью Дэймон воспользовался этим. Елена спала, одетая в свою сексуальную пижаму. Он рассматривал ее, когда она застонала во сне, и не удержался, «залез» в ее голову. Конечно, ей снился Стефан, с которым она целовалась на кровати. Дэймон был приятно удивлен, что Елена такая пылкая и быстро взяла инициативу в свои руки. И он подумал, что его брат так и не узнает, что она такая страстная, потому что Дэймон украдет у него девушку. Он не смог сдержать себя, когда Елена сняла рубашку и предстала перед ним в белом хлопковом бюстгальтере. Дэймон очень хотел узнать, правда ли, что на ощупь и вкус ее грудь такая прекрасная, как кажется; и, прежде чем он подумал, он уже лежал под ней. Мужчина снимал свою рубашку через голову, а она сидела на нем, мучая его и доставляя удовольствие одновременно. Дэймон мог чувствовать, что Елена сильно возбуждена. Когда он снял рубашку и улыбнулся ей своей дьявольской улыбкой, она закричала от шока и удивления.
Черт!

Вампир исчез из комнаты до того, как Елена проснулась. Он сидел на дереве и видел через окно ее спальни, как она пытается унять бешеное сердцебиение. Дэймона очень удивило, что она не испугалась и через пару минут снова заснула. Он смотрел на нее, но больше не пытался пробраться в ее сны.
Следующим вечером Елена была взволнована. Когда он подошел к ней на стоянке, ее сердце забилось так, что Дэймон сразу понял, что она не так уж и спокойна, как хотела казаться. Он флиртовал и играл с ней, признаваясь, что прячется от Кэролайн. Дэймон знал, что женщины не могут устоять против этого взгляда, но Елена не была похожа на женщин, которых он знал. Она сказала, чтобы он перестал обращаться так с ее подругой, и не поддавалась на его заигрывания.
- Мне жаль, если из-за меня ты чувствуешь себя неуютно, - проговорил Дэймон в надежде вернуть ее расположение. - Это не было моей целью.
Елена прищурилась и пристально посмотрела на вампира так, словно видела его насквозь.
- Нет, было, - произнесла она таким тоном, что Дэймону стало не по себе, и в тоже время это еще больше подогрело его интерес. - Иначе ты бы не вкладывал двойной смыл во все, что говоришь.
Значит, она не поддается обаянию. Ей же хуже. Дэймон Сальваторе так просто не отступит.
- Ты права. У меня была другая цель, как и у тебя.
На лице Елены отразилось возмущение оттого, что он мог такое предположить. Даже не читая ее мысли, Дэймон был уверен, что она флиртовала с ним, пускай и неосознанно. Он замечал каждый взгляд, каждую улыбку и то, как она задерживала дыхание, когда он нечаянно касался ее. Дэймон знал, что Елена хочет его, ее нужно было лишь немного подтолкнуть.
- Ты хочешь меня.
Она начала ему сопротивляться; естественно, что такая девушка будет все отрицать. Это только заставляло Дэймона хотеть ее еще больше, и он давно не чувствовал такого удовольствия от «охоты на девушку».
- Тебя тянет ко мне, - прошептал вампир.
Взгляд Елены упал на его губы, а ведь он даже еще не начал ее гипнотизировать.
- Ты думаешь обо мне, даже когда не хочешь обо мне думать. Готов поспорить, что ты даже видишь меня во сне.
Последняя фраза привлекла ее внимание. Дэймон подумал: получит ли он ее первым или она уже была с каким-нибудь типичным американским популярным парнем? Не то чтобы это имело какое-то значение, особенно если она будет кричать только его имя. Он не мог дождаться, когда ее длинные ноги сомкнуться на его талии. Возможно, он даже возьмет Елену здесь, на капоте ее же машины. Разве это не разозлит Стефана? Но сначала Дэймон должен сделать девушку более сговорчивой. Его джинсы стали теснее, и он был больше не в настроении просто флиртовать. Мужчина посмотрел в глаза Елены и отогнал от себя все мысли, кроме одной.
- Прямо сейчас ты хочешь поцеловать меня, - сказал он, наклоняясь к губам девушки.
Вампир слышал, как она перехватила дыхание и ее пульс «взлетел до небес». А затем случилось то, чего он никак не ожидал - она залепила ему пощечину. Он застыл на месте, не только потому, что он не смог загипнотизировать ее (он уже догадался, чьих это рук дело), но и потому, что Елена ударила его.
- Какого черта?! – выплюнула Гилберт, в ее глазах бушевала ярость.
Дэймон был шокирован и не смог ничего ответить, потирая щеку. Она хорошо его приложила, и, будь он человеком, он бы еще очень долго чувствовал себя некомфортно.

Елена сказала, что она не Кэтрин и что она не будет принимать участие в его играх со Стефаном. А потом она ушла, оставив Дэймона думать о том, что только что произошло. Он не мог ошибаться: она хочет его, он же Дэймон Сальваторе! Любая женщина, с пульсом или даже без, убила бы за возможность лечь в его постель. Он же ходячий секс. Елена не может отвергнуть его. И Дэймона бесило, что она сделала это. Он был настолько зол, что ему было просто необходимо сделать что-то ужасное, чтобы доказать самому себе, что ее отказ нисколько не волнует его. Потому что Дэймона Сальваторе ничего не волнует.
И он доказал это, вцепившись в горло школьного тренера. Какое облегчение!

После того как Дэймон оставил брата заметать следы, он направился в лес, к церкви, где все началось. Вампир знал, что осталось недолго ждать - комета скоро появится в небе, и он достанет кристалл Эмили. Дэймон еще не решил, что будет делать, когда освободит Кэтрин. Честно говоря, он никогда не думал об этом, потому что не был уверен, что хочет знать ответ на этот вопрос. Говоря словами одной известной писательницы, "я подумаю об этом завтра".
Мужчина достал флягу со своим любимым бурбоном и сделал пару глотков, отсалютовав женщине, которая сделала его таким, какой он есть сегодня; он надеялся, что они скоро будут вместе.
Полночь почти наступила, когда Дэймон решил вернуться домой (поиздеваться над Стефаном, конечно), но ноги понесли его в другом направлении. Он понял, куда шел, только когда оказался перед домом Елены и увидел, как в ее окне ветер колышет занавески. Он знал, что это неправильно, но поэтому он и сделал это. Дэймон залез в комнату мисс Гилберт через окно. Он мог слышать только ее дыхание. Девушка была так прекрасна, даже красивее, чем Кэтрин, несмотря на то, что они были точными копиями друг друга. В Елене было что-то, чего он не мог объяснить.
Почему его так тянет к девушке, если его единственная любовь заперта в гробнице под сгоревшей церковью? Дэймон говорил себе, что это ничего не значит для него, что он здесь только потому, что она так похожа на Кэтрин, он скучает по Кэтрин, и, когда он воссоединится со своей любовью, больше не будет ничего чувствовать к ее человеческому двойнику. Он говорил себе это, когда с нежностью касался щеки Елены, и думал, каково это держать ее в своих объятиях, согласную на все без гипноза. И на мгновение он осознал, что это уже не игра.

Во второй раз, когда он хотел поцеловать ее, это было совершенно точно, стопроцентно из-за нее и чувств, которые возникли у него за последние несколько месяцев. Он не знал, когда все так усложнилось. Он безнадежно влюбился в женщину, которая любила его брата (снова), и, кажется, что все вокруг, до последней собаки, могли прочитать это на его лице. Все, кроме нее; или, может быть, она просто очень хорошо притворялась, что между ними нет искры. Она, конечно, выглядела более спокойной и безучастной к происходящему, нежели он, и, по правде говоря, это немного расстраивало его; даже более чем.

Он полагал, что это могло начаться во время их поездки в Джорджию, когда они вместе выпивали и спасали друг другу жизни; потому что он ясно осознал тот факт, что она могла просто позволить ему сгореть. Она не должна была спасать его.
Если бы она не сделала это, ее жизнь стала бы намного легче, но все же она помогла ему. Она умоляла бойфренда Лекси (как его зовут?) сохранить ему жизнь и, когда он согласился, она выглядела такой обрадованной, что Дэймон почти начал задаваться вопросом: почему для нее так важно, что он остался жив? Почему это имеет значение, ведь всего пару дней назад она заявляла, что ненавидит его? Почему это имеет значение, ведь она была так зла на него за то, что он «похитил» ее?

Ту ночь они провели в комнате дешевого мотеля; он спал на стуле (конечно, после того, как он смыл с себя весь бензин в грязном душе), а она свернулась под простынями (он убедился, при помощи внушения, что белье было постиранным; это было единственное, что он мог сделать для нее). Несколько раз он слышал, как она бормотала его имя, но противостоял соблазну заглянуть в ее сон. Следующим утром они поехали обратно домой, и, это не было сказано, но он уже мог ощущать, что между ними завязалась дружба.

Эта дружба продолжила процветать, к большому неудовольствию Стефана (но Дэймону даже нравилась такая реакция его брата). Отношения Елены и Дэймона доходили до разрушительной черты всякий раз, когда один из них разочаровывал другого: она, солгавшая о том, что поможет ему вытащить Кэтрин из гробницы (а этой сучки даже не было там), он, по незнанию обративший ее биологическую мать в вампира (откуда ему было знать, что Изобель ее мать; он ведь не ясновидящий). Дэймон чувствовал себя таким идиотом за то, что мучил Рика разговорами о его «мертвой» жене только потому, что этим он нечаянно расстроил Елену; хотя сейчас в первую очередь он жалел о том, что обратил эту стерву. Она действительно не имела права открывать рот и говорить о том, чего не могла знать. И что с того, что он угрожал ей, заставляя не приходить больше к Елене; большое дело. Это не обязательно означает, что он влюблен в девушку – и даже, если это правда, эта сучка не имела права распространять такую информацию.

Из-за этого маленького сообщения Елена еще накричала на вампира во время одного из его многочисленных заигрываний с ней в «Гриле» и сказала ему, чтобы он прекратил так «смотреть» на нее. Он точно знал, что она имела в виду, и ему тайно нравилось, что она осознает это; он не смог сдержаться, чтобы не проявить к ней симпатию: происходящее сильно волновало Елену и ее щечки так сексуально краснели.
- Не заставляй меня пожалеть, что я являюсь твоим другом, - предупредила она его, прежде чем уйти.

Он немного нахмурился, но она была занята разговором со своим сопляком младшем братцем, чтобы заметить это. Его мысли мгновенно возвратились к танцу, состоявшемуся несколько недель назад, когда Святой Стефан слетел с катушек и он провел некоторое время по-настоящему «наедине» с Еленой. Он вспомнил, как она смотрела в его глаза, с тихим благоговением, так, как никогда не смотрела на него раньше; для мужчины не осталось незамеченным, как ее сердце стучало в груди и как она несознательно прижалась к нему немного ближе, чем полагалось, когда он заключил ее в свои объятия. Боже, она смотрела на него так, словно он был там единственным мужчиной, и за те мимолетные мгновения он почти поверил, что она принадлежит ему; этот танец с ней был подарком судьбы, которая осуществила его самое сокровенное желание.

Конечно, судьба очень жестокая и садистская леди, и так же легко, как она дала ему шанс почувствовать себя по-настоящему счастливым, она быстро его отняла. Не поймите неправильно: Дэймон любит своего брата, хотя в некоторые дни и мечтает, пусть всего на секунду (обычно, когда он топит свое горе в бутылке лучшего бурбона), что Стефан не послушает пламенную речь Елены и покончит со своей жизнью. Конечно, он бы пожалел, сказав это вслух (особенно, если Стефан решит, что одной попытки суицида мало), но он не мог ничего поделать со своими чувствами; и теперь, когда Стефан ушел с дороги, ему было намного проще влюбить в себя Елену. На самом деле, столько всего можно сделать при помощи нескольких кокетливых улыбок и одной красной розы, вытащенной из декоративной вазы; у него настоящий талант обольщать дам... Хотя это и не так легко сделать, когда дама слишком занята мыслями о твоем брате, чтобы даже позволить тебе воспользоваться его отсутствием.

Таким образом, он довольствовался поддразниванием и заигрыванием с ней, а также вышеупомянутым «смотрением». И в редких случаях, когда она нуждалась в его помощи и, возможно, в плече, чтобы поплакать, он всегда был рядом с ней. Один. Временно. Раздражение для Стефана и вознаграждение для него; но это уже была не цель...

Еще больше влюбившись в Елену, он обнаружил, что делает и говорит то, на что, как он думал, никогда не способен в своей нежизни: он хорошо относился к людям, и предлагал свои услуги в качестве рыцаря в Команде Добра (Елена по некоторым причинам думала, что он хороший – даже несмотря на то, что это не так). Она всегда заявляла, что он может быть лучше, и по большей части он пытался отмахнуться от ее наивных речей, но этот тонкий надоедливый голосок в его голове постоянно твердил ему, что он может стать таким человеком для нее. Возможно, тогда он будет достоин ее. Может быть, он даже сможет заполучить девушку в конце концов. Не будет ли это поворотным моментом?

Он знал, что это никогда не случится: Стефан - пресловутый рыцарь в сияющих доспехах - всегда будет лучшим выбором (ну, во всяком случае, пока не «развяжется»). Кроме того, как Стефан любил напоминать ему всякий раз, когда он пытался защитить Елену (на этот раз Дэймон устроил разнос ее сопливому младшему братцу за его поведение по отношению к сестре), что он не герой в этой истории; по крайней мере, он не герой для нее.
Иногда Стефан мог быть самодовольным болваном, особенно, когда он ревновал и думал, что Дэймон влюблен в его девушку – что на самом деле так. Но сейчас это были односторонние чувства, и он сомневался, что из этого что-нибудь выйдет. Она не Кэтрин, как девушка любила напоминать ему.

Если бы он не был так чертовски ослеплен своим желанием обладать Еленой, хотя бы на одно мгновение, тогда, вероятно, он был бы в состоянии увидеть различия в ту ночь. Но правда в том, что у него в голове крутилось так много мыслей, что немного холодное прикосновение и невозмутимое сердцебиение, отдающее эхом в ушах, в значительной степени отвлекли его внимание в тот момент.

Он только собрался уходить из дома Гилбертов после личной доставки плохих новостей подавленному брату Елены. Он до сих пор не был уверен, почему сделал это. Но после того, что произошло с первой девушкой Джереми (а Дэймон был причиной ее смерти), он чувствовал, что в долгу перед парнем и должен сказать ему, что Анна не вернется. Может быть, он сделал так из-за того, что видел себя в Джереми: этот потерянный, затравленный взгляд человека, который продолжает терять тех, кого любит. Хотя Дэймон потерял Кэтрин не таким способом, как он думал (сучка просто не позаботилась, чтобы он узнал всю правду), но он все же знал, каково это, когда любимую вещь безжалостно вырывают у тебя. Так что да, он чувствовал себя плохо из-за брата Елены и даже предложил забрать его боль; но, как сказал Джереми, в первый раз у него не получилось – внушение не исправило все, как он думал. Каждый день узнаешь что-то новое.

Он обдумывал эту новую информацию (и задался вопросом: что, черт возьми, Блонди и другие «жертвы» его прошлого могут помнить?), когда заметил ее, идущую по дорожке с сумками (в них, вероятно, были ее платье и аксессуары).

Она немного отдалилась от него сегодня вечером: не было привычного выражения лица, реакции на его присутствие (а именно: широко раскрытых глаз и шока, смешанного с нервозностью из-за того, что он только что вышел из ее дома). Но мужчина списал все это на тот факт, что он почти умер сегодня и она спасла его жизнь (снова). Забавно, что она продолжает делать это, даже когда настаивает на том, что между ними нет ничего, кроме дружбы.

Когда она спросила его, что он здесь делает, ее голос показался ему не таким, как обычно: он был ровный, в нем не хватало обычного обвинительного или боязливого тона. Он отмахнулся от этого, думая, что просто слишком близко все воспринял.

«Неудачная и слабая попытка совершить правильный поступок», - это его единственный ответ на ее вопрос. Она спросила его (равнодушно), что это было, и он просто пожал плечами, говоря, что это неважно. Между ними повисло молчание, почти неловкое, и он был не уверен, это из-за того, что ей некомфортно, или потому, что он только сейчас начал понимать, как сильно изменились их отношения после маленького откровения Изобель. Он не флиртовал и не разбрасывался колкими замечаниями, а она не произнесла одну из своих тирад о его появлении без предупреждения. Они просто смотрели друг на друга, оба, кажется, боялись озвучить настоящую причину, по которой он все еще не ушел; причину, почему она не позволила ему уйти. Он взял у нее из рук сумки, поставив их на ближайшее кресло; простое «спасибо» - вся ее реакция. Похоже, что она уже не так нервничала и не боялась его; в его легком касании ее руки (которое было бы сочтено выходящим за рамки приличия в его время; особенно по отношению к женщине, которую он не имеет права желать) было что-то, что она привыкла ожидать от него.

- Ты знаешь, - размышлял он, - я приехал в этот город, желая уничтожить его, а сегодня вечером обнаружил, что хочу защитить его. Как это произошло?
Она смотрела на него так, словно не знала, что сказать, но он не нуждался в ее словах.
– Я не герой, Елена, - сказал он, нахмурившись. – Я не делаю добро, я не такой.
Она не казалась удивленной или заинтересованной его словами, в ее голосе все еще оставалось нечто пустое и неискреннее, что он не мог до конца понять.
- Может быть, так и есть, - единственные ее слова.
Это странно, потому что обычно она произносит длинную речь о том, что он способен стать хорошим человеком и что он много раз доказывал это ей. Вместо этого Елена тихо слушала, как он говорил ей, что доброта - это прерогатива Стефана, ее и Бонни.
- Даже, несмотря на то, что у нее есть все основания ненавидеть меня, она все же помогла Стефану спасти меня, - мягко сказал он, по-прежнему не в состоянии поверить в это.
- Почему это тебя так удивляет? – спросила его Елена, и он посмотрел прямо в ее красивые темные глаза, как бы пытаясь передать все, что он говорит, в своем взгляде.
- Потому что она сделала это для тебя, - ответил он, не сводя с нее глаз и медленно, осторожно шагая ближе к ней; теперь они почти касались друг друга, ему осталось сделать всего один шаг до нее.
– А это значит, - тихо добавил он, - что ты когда-то решила, что я заслуживаю спасения, и я хотел бы поблагодарить тебя за это.
Она очаровательно улыбнулась; ее легкая полуулыбка заставила ее глаза искриться неизвестными эмоциями, и она произнесла: - Пожалуйста.

Он не знал, что точно заставило его сделать это (он никогда не был таким смелым раньше; с тех пор как они стали друзьями, он не пытался соблазнить ее ради забавы), но пока он наклонялся, она стояла совершенно неподвижно. Она не отошла; даже не дрожала и никак не реагировала на то, что он зашел слишком далеко, когда мягко поцеловал ее в щеку. Он заметил, что ее кожа немного прохладная, и знал, что ему, вероятно, не следует задерживать ее сейчас на улице, потому что воздух становился все холоднее. Но когда он отстранился, то снова почувствовал, что в ее глазах есть что-то такое, что приводит его в замешательство, и он не мог игнорировать те чувства, которые вызвал у него этот ее взгляд. Это был взгляд человека, который не хочет, чтобы его сейчас оставили в одиночестве.

Он знал, что это неправильно; знал, что позже будут последствия; но он просто отбросил все мысли в сторону, потому что слишком этого хотел.

Медленно его губы приблизились к ее, он посмотрел ей в глаза, ища любой признак того, что она сейчас оттолкнет или ударит его, но ничего этого не было. Первое касание отправило его сердце куда-то вниз; ее губы едва двигались, но она все же ответила ему. Когда он отстранился, не желая поддаваться искушению, она неожиданно устремилась вперед, чтобы снова захватить его губы. Инстинктивно его руки обхватили ее лицо и притянули девушку еще ближе; он впился в ее нижнюю губу, проводя по ней языком. Он настолько потерялся в их поцелуе, что не услышал шаги, когда дверь открылась и Елена обернулась, чтобы посмотреть на свою тетю Дженну. Она даже не выглядела виноватой, в то время как Дженна посмотрела на него как на врага и сказала своей племяннице, чтобы та зашла внутрь. Елена прошла мимо нее в дом без лишних слов.

Через закрытую дверь он слышал, что Дженна пыталась получить ответы, а Елена холодно заявила, что не хочет говорить об этом. Ему было интересно узнать, связано ли ее нежелание говорить с тем, что он все еще был рядом. Неосознанно он поднес пальцы к своим губам, еще теплым от ее поцелуя, прежде чем повернуться и заставить себя пойти домой, где он сможет побыть наедине со своими мыслями и обдумать, что, черт возьми, он собирается теперь делать, потому что этот поцелуй изменил все.