Слова подобно болезненным ожогам отпечатывались в его сознании, и казалось, что вся комната ходит ходуном. Он яростно захлопнул дневник и швырнул его в другой конец комнаты, пытаясь выкинуть из головы только что прочитанную тайну.
Тайну, которую он никогда не хотел бы знать. Неудобную, мучительную и причиняющую боль тайну.
Со временем он превратился в параноика, в одержимого. Каждый день что-то было не так: любой взгляд казался ему подозрительным, а каждое слово – лишним.
Он запустил пальцы в волосы и попытался дышать полной грудью, чтобы не забыть, что значит иметь почти человеческое тело, с которым нужно бороться каждый день, чтобы уцепиться за что-нибудь, что могло вытащить его из пропасти, в которую неумолимо погружался его разум.
Он старался думать о другом, но с каждой минутой стены дома давили на него всё больше. Он окинул комнату рассеянным взглядом.
Эта спальня, которая принимала его самыми тёмными ночами, эта спальня, которая порой могла быть самым тёплым приютом, теперь казалась ему тюрьмой. Он боялся представить себе, что могло произойти здесь.

“Я не знаю, как простить себя. Я не знаю, ни когда, ни как я так запуталась. Знаю лишь, что теперь слишком поздно искать дорогу назад… ”

Не сдержав стон, он подобрал дневник, с которым столь непочтительно обошёлся несколькими минутами ранее. Затаив дыхание, он открыл его на ещё незнакомых страницах, чтобы прочитать то, что было написано чёрным по белому, то, что нельзя было стереть. Он почувствовал, как слёзы обжигают глаза, когда он неуверенно открывал дневник и листал последние страницы. Ему так хотелось, чтобы одной из них не хватало, чтобы что-нибудь было опущено. Чтобы она не рассказывала его сердцу каждую деталь того, что произошло без его ведома.
Но нет, эти омерзительные страницы неподвижно смотрели на него, открываю всю жестокость и суровость реальной жизни тому, кто только начал понимать её.

“Я старалась из всех сил, до последнего вздоха, но что-то постоянно возвращает меня к нему, что-то тёмное, что-то неправильное, что-то, что я не могу контролировать… ”

Душевные рыдания, осознание, возможно, последняя надежда невыносимо разбита. На этих словах что-то погибло, какая-то часть его души осталась здесь, в этой комнате. Часть его человечности и его счастья умерли в тот момент, когда кошмар стал реальностью, когда он открыл глаза, очнувшись от самого прекрасного из снов.
Всё обрело смысл: каждый понимающий взгляд, каждое касание рук, неуверенность и слишком затянувшееся молчание. Каждое доказательство стало очевидным. Каждое сомнение – уверенностью.
Его тёмные глаза скользили по буквам в поисках той проклятой фразы, худшей из всех возможных фраз. Она подобно удару ножом в его и без того кровоточащее сердце, подобно электрическому разряду, который пробегает по тебе и не оставляет шанса на спасение, подобно топору, который вновь неумолимо опускается на твою голову.
Он сжал руки в кулак, чтобы не уничтожить дневник, чтобы не разорвать его на части, как собственную душу.
Пробежав взглядом по странице, он нашёл эти строки, яростно подчёркнутые и запачканные слезами Елены, его Елены.

“Я думала, что любовь подобна лёгкому ветерку, который мягко обволакивает тебя, но, как оказалось, она может быть бурей в открытом море, которая уносит тебя и накрывает с головой. И я поняла, что он “накрыл” меня, каждую клеточку моего тела. И это пугает меня”.

Он мог бы стерпеть страсть, он мог бы стерпеть желание, но он бы никогда не простил любовь. Любовь должна была быть его исключительным правом.
Читая дневник, он плакал: он оплакивал себя, свою любовь, этот лёгкий ветерок и этот хрупкий мир, в котором он спрятался, убегая от правды. Он оплакивал Елену, её страх и её мучения. Он плакал, понимая, до чего она дошла.
Он оплакивал море, которое превратилось в океан, и в котором он утонул; океан, который всю жизнь преследовал его. Как только он причаливал в какую-нибудь тихую гавань, буря тут же настигала его, как только он прятался, опасность тут же появлялась снова. Он и правда надеялся, в конце концов, бросить где-нибудь якорь, с ней. Достичь, наконец, своей мечты, своего счастья.
Однако море приберегает для тебя множество неожиданностей, и штиль быстро превращается в бурю.
Внезапный гнев пробудил его тёмную сторону, которая слишком долго была скрыта чувствами, которые он испытывал до сегодняшнего дня. Напрасно было снова становиться человеком, чтобы возродиться к новой жизни. Каждое мгновение счастья утекало сквозь пальцы, как будто его у него яростно вырывали из рук.
Он вспомнил те ободряющие и значимые слова, которые заставили его решиться, несмотря на очевидное. Потому что он с самого начала знал, что всё закончится именно так.

“Деймон дорог мне, но я люблю тебя, Стефан. Тебя“.

“Лгунья!” – что было сил выкрикнул он и вновь швырнул ненавистное средоточие лжи подальше от себя.
Его трясло от ярости и боли, затопившей душу. Он рухнул на пол, ударив по нему кулаками, и горько заплакал.
Лишь одно слово эхом отдавалось у него в сознании. Это будет его мучение и его несчастье, его презрение и его боль, его вечная болезнь.
Предательство.
Пустая страница.
И лишь одно слово.
Предательство.
И впервые в жизни он отчаянно захотел убить плоть от своей плоти, кровь от своей крови.
Впервые в жизни он действительно захотел убить своего брата.

Несколькими месяцами ранее.

Едва войдя в гостиную, Елена бросила на пол сумку и недоумённо посмотрела на Деймона, который, вальяжно растянувшись на диване, что-то увлечённо читал.
- Я только что кое-кого встретила, - раздражённо сказала девушка, снимая пальто с шарфом и бросая их в сторону сумки, и присела рядом с вампиром.
Деймон, казалось, не обращал внимания ни на Елену, ни на её слова, продолжая лениво листать газету.
- Тебе неинтересно, с кем я столкнулась, заходя в дом? – спросила девушка и двумя пальцами опустила газету, чтобы посмотреть ему в глаза.
- Честно? Нет, - растянув губы в лёгкой ухмылке, ответил вампир и вернулся к чтению, словно показывая, что не желает дальше разговаривать.
- Твою подругу, или мне следует называть её горничной, раз она открывает дверь? – Елена вопросительно изогнула бровь, вспоминая, насколько неловкой получилась эта встреча.
- А! Энди, - небрежно произнёс Деймон. Он попросил свою подружку-служанку прибраться в доме, наверно, сейчас вытирает где-нибудь пыль.
- И всё? – изумилась Елена, начиная выходить из себя, глядя на абсолютно спокойного вампира. – Ты же в курсе, что она подруга Дженны? Она человек, а не робот! – упрекнула Деймона девушка, окончательно вырвав газету у него из рук.
- Она всего лишь помогает мне по дому. Тем более ты сама говорила, что у нас с ней получится, - издевательски ухмыльнувшись, напомнил ей парень и попытался отобрать газету.
- Да, только я говорила о том, чтобы ты дал ей шанс, а не применял внушение, как ты поступил с Кэролайн! – вспылила Елена, глядя на его безразличие. Она знала, как он страдает из-за Роуз и как ему тяжело сдерживаться, но она не могла допустить, чтобы с этой бедняжкой что-то случилось по его вине.
- По мне, так тут нет никакой разницы. Как бы то ни было, Энди счастлива быть здесь, никто её не заставляет, - соврал Деймон и сел на диване, подальше отодвинувшись от Елены. – Понимаю, тебе это может показаться безумием, но, представь себе, есть люди, которым нравится быть со мной, - ядовито добавил он, вспомнив, как всю прошлую неделю Елена провела в домике на озере наедине со Стефаном. Сколько бы он это ни отрицал, сама мысль об этом вызывала у него тошноту и просто крайне нервировала.
- Не говори глупостей, ты прекрасно знаешь, что я так не думаю, - фыркнула Елена, осознавая, что разговор как всегда перетёк в опасное русло. – Я всего лишь хочу сказать, что ты только сделаешь себе хуже, если вернёшься к старым привычкам, - уже более миролюбивым тоном добавила брюнетка.
- Интересно, и какими должны быть мои новые привычки? Сидеть дома и думать, как бы спасти твою задницу? Мне кажется, я и так этим довольно долго занимаюсь! – раздражённо ответил Деймон. Для вампира было странно слышать, что у него не может быть друзей, просто чтобы развлечься, и, нужно признать, Энди неплохо справлялась с этой ролью. По крайней мере, она хотя бы отвлекала его.
- Знаю, и я благодарна тебе за это, но дело не в этом… - яростно мотая головой, попыталась возразить Елена.
- А я тебе говорю, что в этом. У тебя предубеждения по поводу меня! - вспылил Деймон и повернулся к девушке, пригвоздив её взглядом к дивану. – Я никого не убиваю, хорошо? Я торчу в особняке с утра до вечера! Я теперь чёртов покровитель этого города! Но ты всё равно должна прийти сюда, придумав какой-нибудь повод, чтобы пожаловаться на меня! – выкрикнул вампир, ткнув пальцем себя в грудь на последних словах.


- У меня нет никаких предубеждений, ты сам заставляешь меня так думать о себе! – взорвалась Елена, которой надоел этот испытующий взгляд колючих голубых глаз. – Почему ты не можешь хоть раз проглотить свою гордость и признать, что тебе одиноко! Я всё понимаю, поверь мне. Но заставлять незнакомую девушку быть твоей любовницей – это не выход, - уже спокойно закончила девушка и постаралась посмотреть Деймону в глаза, потому что знала, что последние слова могли обидеть его. Разговаривать с Сальваторе-старшим об одиночестве всегда было рискованно, но Елена не могла допустить, чтобы все его успехи пошли насмарку.
- Хватит корчить из себя духовного наставника! Никто не просил ни твоего совета, ни твоей помощи! – вампир вскочил на ноги, как будто его ударило током, а не словесной пощёчиной. Деймон и сам прекрасно знал, что Энди не выход, но он и не хотел его искать, он всего лишь хотел притвориться, что ему это не нужно.
- Я тоже у тебя не просила помощи, однако ты помогаешь мне, - заметила брюнетка, осторожно поднимаясь с дивана, чтобы не дать Сальваторе-старшему сбежать от разговора.
- У меня на то свои причины. А вот твои мне не ясны, - слегка склонив голову на бок, парень пытливо посмотрел на собеседницу. Он не мог понять, как беседа снова свёлась к нему и его чувствам, такое ощущение, что это в принципе было неизбежно, как только они заговаривали.
Елена не ответила, отведя взгляд. Девушке её собственные мотивы казались более чем очевидными, и она часто объясняла их, в том числе и Деймону. Он же и слышать не хотел о привязанности и дружбе, желая получить от Елены то, что она не могла ему дать. Они оба понимали это, поэтому пытались сохранить хотя бы хрупкий мир, избегая всевозможных “подводных камней”.


- Пожалуйста, просто скажи мне, ты пьёшь её кровь или нет? – упорствовала Елена, возвращаясь к главной на тот момент теме.
- Не. Твоё. Дело, - отчеканил Деймон и сделал шаг вперёд, чтобы отойти от девушки и положить конец этой мучительной перебранке. Последний раз, когда она пришла, чтобы образумить его, он оказался посреди дороги с гамлетовским “быть или не быть”: убить, или оставить в живых ни в чём неповинную девушку, но Елена не знала об этом и никогда не должна узнать.
- Деймон, пожалуйста. Постарайся не делать глупостей, - попросила девушка и, чтобы вампир не ушёл, преградила ему путь рукой.
- Я не твоя марионетка! Поймёшь ты это или нет?! Прекрати приходить сюда и командовать мной, как будто я должен подчиняться каждому твоему приказу! – прорычал Сальваторе-старший, чувствуя, что его терпение на исходе. Эта игра, которую вела Елена, чтобы помыкать им, должна закончиться как можно скорее. Он еле подавил желание сбежать из гостиной, сбежать от Елены. И в тот момент вопреки своей воле Деймон надеялся, что Стефан увезёт свою возлюбленную в домик у озера. Так, по крайней мере, она будет подальше от него.
- Но я не поэтому… - Елена поймала его руку, даже не отдавая себе отчёта в своём легкомысленном жесте. Она почувствовала, как его холодные пальцы сжали её, тонкие и тёплые. Деймон застыл, словно это прикосновение парализовало его, и лишь испуганно смотрел на их переплетённые в воздухе пальцы. И никто из них не решался отпустить друг друга.
Он не отважился поднять взгляд, потому что не выдержал бы глубину шоколадных глаз Елены, он не хотел видеть выражение её лица в этот момент. Деймон даже не дышал, лишь подушечками пальцев медленно гладил её ладонь, надеясь, что этот миг не закончится никогда, что это мгновение близости продлится вечность.
- Эй, всё в порядке? – спокойный, но удивлённый голос Стефана моментально разрушил всё очарование.
Елена мгновенно отпустила Деймона и спрятала руку за спину, как будто в чём-то провинилась. Сальваторе-старший почувствовал, как лёгкий холодок пробежал по всему телу, и, нацепив фальшивую улыбку, посмотрел на брата.
- Да. Твоя девушка пытается командовать мной, словно оловянным солдатиком, - пошутил он, отойдя от Елены. – Обычное дело, - с улыбкой добавил Деймон и, похлопав Стефана по плечу, покинул гостиную, дав голубкам возможность поворковать наедине.

Скрипя половицами, Елена быстро прошла по коридору. Она осторожно осмотрелась по сторонам и робко постучалась в дверь. Ожидая, пока ей откроют, девушка излишне внимательно изучала свои кеды, стараясь не обращать внимания на то, что нервничает больше, чем следовало. Как будто этот разговор может стать более важным, нежели она предполагала.
Елена долго не решалась прийти в особняк и поговорить об этом, но то, что рассказал ей Стефан в домике у озера, произвело на девушку слишком сильное впечатление, чтобы оставаться в стороне.
Деймон резко открыл дверь, и Елена вздрогнула от неожиданности. Вампир озадаченно взглянул на гостью, недоумевая, что же привело её на порог его спальни. Последний раз, когда мисс Гилберт была здесь, был своего рода экстренным случаем – она помогала ему с Роуз, но с тех пор девушка в его апартаментах не появлялась.
- Тебе что-нибудь нужно? – удивлённо вскинув бровь, поинтересовался парень.
- Нет, я пришла просто поговорить с тобой, - объяснила Елена, слегка улыбнувшись.
- Проходи, - вампир отошёл в сторону, пропуская девушку в комнату, и заметил, что в руках она сжимала старинный дневник. Возможно, он даже восходил к тем временам, когда Деймон ещё был человеком.
Оказавшись в спальне старшего из братьев, Елена вновь отметила, насколько она просторная и светлая, хотя порой и казалась несколько холодной и “голой”. Девушка присела на край кровати, положив дневник рядом с собой.
Деймон же устроился с другой стороны и заинтригованно смотрел на Елену.
- Стефан кое-что рассказал мне, пока мы были на озере, - с некоторой боязнью начала гостья, потому что понятия не имела, как далеко она может зайти в этом разговоре.
- Если ты хочешь в подробностях поведать мне о вашей озёрной идиллии, то прошу тебя, замолчи, я недавно поел, - поморщившись от отвращения, отшутился Деймон.
- Вообще-то речь не о Стефане, я хотела поговорить о тебе … - поспешно возразила Елена.
- Ты же не начнёшь очередной психотерапевтический сеанс от доктора Гилберт? – вампир поднял руки, моля о пощаде.
- Ты можешь хоть раз побыть серьёзным? – раздражённо вспыхнула “психотерапевт”. – Я всего лишь хочу кое-что прочитать тебе, - мирно добавила девушка, взяв в руки дневник.
- Это один из дневников Джонатана Гилберта? – вытянувшись на кровати рядом с Еленой, спросил Деймон. Девушка молча кивнула, стараясь не обращать внимания на вампира, разлёгшегося в опасной близости от неё, и продолжила листать страницы, пока не нашла ту, что собственно и поразила её.
- Вот! Это написано ещё до твоего обращения. Джон говорит о тебе, - указывая пальцем на некоторые строчки, пояснила брюнетка.
- Ладно. На сегодня хватит, - оборвал её Деймон и собрался встать, потому что у него не было ни малейшего желания слушать мысли предка Елены, который помимо всего прочего его всегда терпеть не мог. А уж вереницу “лестных” эпитетов в свой адрес он бы точно не вынес.
- Подожди. Сядь и послушай минутку, - девушка умоляюще посмотрела на Сальваторе-старшего. Деймон не умел сопротивляться этому взгляду и поэтому, проклиная себя на всех известных ему языках, с тяжёлым вздохом сел обратно на кровать.
- Я никогда особо не обращал внимания на Деймона Сальваторе. Может, потому что он не частый гость в нашем доме, в отличие от его брата, может, потому что есть в нём что-то подозрительное, порой даже таинственное. Но сегодня я шёл по поместью его отца, чтобы обсудить кое-какие дела, но, увидев юношу, который сидел на ступеньках веранды, остановился. У него было такое мягкое и безмятежное выражение лица, когда он смотрел на своего брата, разговаривавшего в саду со слугой. И тогда я понял, что ни разу в жизни не видел его хмурым или грубым. Да, порой он бывал робким и застенчивым, но грустным или невежливым – никогда. В его взгляде была какая-то ангельская невинность, которая обычно присуща только детям. И пока я наблюдал за этим молодым человеком, я испугался за него, потому что рано или поздно все дети разочаровываются в окружающем их мире … – медленно прочитала Елена Деймону те слова, что так поразили её. – Стефан рассказал мне о том, как он отреагировал на зависимость от крови, и о том, как он пытался убить Джонатана. А ещё он сказал, что ты спас жизнь нескольких девушек и что ты не хотел, чтобы хоть кто-нибудь погиб по вашей вине. Это правда? – спросила мисс Гилберт, впервые посмотрев на вампира.
- Это ничего не меняет, - Деймон упрямо покачал головой. Он не ухмылялся как обычно, а выглядел непривычно серьёзно и даже несколько печально.
- Как раз наоборот, - возразила брюнетка.
- Елена, мы живём в настоящем, а не в прошлом. Этого мальчика больше нет, - отрезал Сальваторе-старший, прежде чем горе-психолог успела что-нибудь добавить.
- Я хочу знать почему. Почему человек, которого описывают как ангела, стал таким жестоким и безрассудным. Я хочу знать, когда ты изменился до такой степени? – не успокаивалась Елена, сотрясая воздух своей пламенной речью.
- Я не вижу смысла говорить об этом, - Деймон отвёл взгляд, надеясь, что она прекратит копаться в нём, будто он алмазная шахта, ведь всё равно бы она бы там ничего не нашла.
- А я вижу. Я пытаюсь перешагнуть через тот случай с Джереми, чтобы вновь стать твоим другом. Но чтобы сделать это, я хочу помочь тебе, так же, как и ты помогаешь мне. – Елена знала, что сильно рискует, что каждое её слово может быть неправильно понято. Она знала, что каждое мгновение, проведённое с ним наедине, могло быть истолковано двусмысленно, но девушка чувствовала, что должна ему больше, чем простое “спасибо”, которое она прошептала, обнимая Стефана.
- Я делаю это не для того, чтобы получить что-то взамен, - оскорблённо ответил вампир.
- Я знаю, но, пожалуйста, ответь мне. Я хотела бы услышать и твою версию. Ты сам мне как-то сказал, что я ни разу не спрашивала тебя о вашем прошлом. Так вот, сейчас я спрашиваю, и у тебя есть возможность рассказать мне то, что я должна знать, - скрестив руки на груди, девушка выжидающе уставилась на Деймона.
- Хочешь знать, когда я “ступил во тьму”? – Деймон улыбнулся этой мысли, вот только не весело, а скорее с иронией. Ведь всё это было насквозь пропитано иронией, иронией судьбы. Елена кивнула, чтобы он продолжил говорить.
Деймон сначала задумался, а потом признался в том, что никогда раньше не произносил вслух. Он подумал, что, если это его шанс вернуть Елену, то следует воспользоваться им, пусть и придётся открыться больше, чем следовало бы. Теперь ему нечего было терять.
- Я думаю, это случилось, когда я по ошибке кое в кого влюбился.
- Ты имеешь в виду Кэтрин? – слегка изумлённо и заинтересованно уточнила мисс Гилберт.
- Да. Её, - только при упоминании и мысли о ней челюсть вампира плотно сжалась. – В ней не было ничего, что я по-настоящему бы любил. Ни улыбки, ни стремлений, ни поведения, ни сочувствия к другим. Я был ослеплён возможностью завоевать её, как будто она была наградой на скачках, - искренне объяснил Сальваторе-старший.
- Ты лишь хотел выиграть её у Стефана, - озвучила свои мысли Елена.
- Точно, - признал вампир, слегка пожав плечами.
- Почему? Почему именно она? – недоумевала девушка. Она чувствовала, что разговор идёт в нужном русле, но Деймону нужен небольшой толчок.
- Потому что она нам это позволяла. Пусть и по разным причинам, но мы были нужны ей оба, - он улыбнулся, вспомнив, что сказала Кэтрин, когда только вернулась в город. В его памяти вновь всплыли слова о том, что она вернулась не из-за него, что она все эти годы скрывала от него правду, и он лишь горько усмехнулся. Усмехнулся своей наивности. – В детстве я заметил, что люди, которые нас окружали, всегда предпочитали мне моего брата. Хоть я и был старшим, зато он был хорошим и умным. Я же часто витал где-то в облаках, дни напролёт гулял в полях, мне было плевать на семейные дела. Родители всегда хотели, чтобы наследство перешло к Стефану. В нём есть что-то такое, что нравится людям с первого взгляда. Правда, не знаю что, - охваченный воспоминаниями и чувствами из прошлого улыбнулся Деймон. Елена неподвижно сидела на кровати, точно пронзённая его словами. Она никогда не думала, что услышит от Сальваторе-старшего подобные признания.
- Так что, когда появилась Кэтрин, я впервые в жизни подумал, что, возможно, существует человек, способный полюбить меня, а не его. И я сражался за это право. Поэтому, когда я узнал, что она хотела нас обоих, то буквально возненавидел. А когда догадался, что она любила только Стефана, то начал изводить его. Вот ответ на твой вопрос “когда?”, - Деймон замолчал и почувствовал, что после того, как он поведал о том, что столько лет проедало его душу, у него с плеч будто гора свалилась. Ему не хватало смелости рассказывать что-либо о себе, поэтому он всегда делал это быстро и нерешительно. Но на этот раз Сальваторе-старший по-настоящему выговорился, освободившись от груза старых обид. Ему было неважно, поняла или нет Елена смысл его коротких фраз, главное, что он наконец-то произнёс их вслух. Девушка же по-прежнему смотрела на него, не произнося ни слова, словно потеряв счёт времени и погрузившись в омут своей памяти.
- Только прошу тебя, не говори ничего Стефану. Если можно, сохрани это в тайне, - отведя взгляд, попросил Деймон. Только тогда он заметил, что пока он говорил, всё это время их руки, пусть и не соприкасались, но лежали невероятно близко друг от друга. Он мог протянуть палец и коснуться им пальцев Елены, вновь почувствовать приятное ощущение от их соприкосновения. Но не осмелился, не желая испортить момент одним лишь поспешным движением.
- Не скажу, обещаю, - на секунду задумавшись, ответила Елена. - Это будет нашей тайной, - с лёгкой улыбкой добавила она.
Услышав последнее слово, Деймон со смесью удивления и радости посмотрел на девушку и улыбнулся в ответ, давая понять, что ценит её поступок. И именно в то самое мгновение, он почувствовал, как Елена накрыла его ладонь своей, и от этого осторожного, но в то же время ласкового прикосновения у него пробежали мурашки по телу. Он бы как обычно отдал всё на свете, чтобы это миг длился вечность. Пусть для неё это, может, и было простое проявление дружбы или сострадания к такому отчаявшемуся созданию, как он. Но сейчас это не имело никакого значения, потому что наконец-то у них появилось что-то общее. И пусть это было абсолютно невинно и не имело жизненной важности, но наконец-то появилось то, о чём знали только они вдвоём. Безобидная тайна, которая никому не причинит вреда, но которая спасёт из тьмы сердце столетнего вампира.
Но ни один из них и не подозревал, что эта маленькая, ничего не значащая тайна стала первой из бездонного потока тайн.