В шумном и душном помещении спортзала школы Мистик Фоллс толпилось море народа. Большая вывеска между шведской стенкой и баскетбольным кольцом, гласившая: «Прощай, школа!», и подростки в шикарных нарядах кричали о том, что в этом месте проводился выпускной бал. И, безусловно, он станет самым запоминающимся вечером для каждого из присутствующих здесь, включая преподавателей, так как им предстоит узнать, что фасадных окон в административном корпусе теперь нет, как и кабинета химии, в принципе. Почти на каждом шагу можно было встретить столики с ёмкостями, до краев наполненными пуншем, щедро сдобренным литрами алкоголя парой массовиков-затейников, поэтому виновники этого торжества были не просто счастливыми, но ещё и поддатыми, не сказать, чтобы слегка. На импровизируемой танцплощадке негде было ступить, не говоря уже о том, чтобы танцевать, поэтому добрая половина бывших учеников находилась прямо во дворе, куда была проведена аппаратура, и музыка играла так же громко, как и в здании. Вокруг травяной лужайки были развешаны гирлянды, гелиевые ленты и шары, что на фоне ночи выглядело волшебно.
Среди тех, кто предпочитал свежий воздух душному залу, находилась этакая весёлая компания девчонок-хохотушек, за все годы учёбы признанные главными сплетницами на курсе. Они что-то страстно обсуждали, постоянно хихикая и смеясь во весь голос.
Кэролайн, явно перебравшая с «пуншем», вновь начала рассказывать свою, ставшую фирменной за прошедший час, шутку про танцовщицу, взявшись за шлейф своего длиннющего светло-зеленого одеяния и крутясь, как маленькая девочка, а подружки снова рассмеялись. Бонни в который раз попыталась повторить эти незатейливые движения, но лишь смешно задрала драпированный подол к верху, оголив свою филейную часть, чем вызвала положительный свист футболистов, стоящих неподалёку, та сразу смутилась и стыдливо поправила юбку.
Елена хотела было тоже попробовать, но кто-то выхватил её руку, увлекая за собой. Сначала девушка подумала, что это опять какой-нибудь уже невменяемый качёк зовёт её танцевать и хотела улизнуть, но, увидев сквозь толпу лицо парня, с умилением поддалась своему «похитителю».
Он увёл девушку подальше от шумного сборища и остановился на небольшой асфальтированной дорожке, ведущей на школьную аллею, по которой то и дело прогуливались парочки, мелькая между деревьями. Елена, уже изрядно опьяневшая, смело приблизилась к парню и, обвив его шею руками, игриво потянулась к губам, но, почти достигнув цели, слегка отпрянула, опрокидывая голову назад. Он, прижимая её к себе, принял приглашение и, наклонившись, начал целовать шею своей партнерши. От его нежностей весь тот алкоголь, что выпила девушка за вечер, стал невыносимо горячим и распространился по всему телу, она будто таяла в его руках, а в низу живота приятно заныло. Отдалившись, парень сплёл их пальцы и ласково задел губами её запястье.
Боже, глаза! Омут, из которого невозможно выбраться. Елена всматривалась в эту голубизну очей, наслаждаясь ими каждую секунду.
Но что-то сегодня было не так, как прежде. Даже под светом газонных фонарей можно было понять, что в них, кроме нежности и никогда не скрываемой любви было нечто мучительное, такое болезненное, что невольный вопрос слетел с её уст:
- Деймон, что случилось?
Словно ожидая именно этого, парень убрал руку с талии девушки и, взяв её ладошки в свои, крепко сжал. Сейчас, немного отрезвлённым взглядом, она увидела, что он нервно собирается с мыслями, пытаясь что-то сказать.
Таким Елена видела его лишь однажды. Тогда, когда Деймон открылся ей. Раскрыл свою самую сокровенную тайну, что он относится к демонам ночи, к вампирам, но девушка приняла его, поэтому даже не предполагала, что ей придётся увидеть этот взгляд снова.
- Я должен тебе сказать, я не мог просто… - Деймон сощурился и нервно вздохнул, подбирая слова. А когда мысли выстроились в правильном порядке, он не решался их озвучить, но, уверяя себя, что так нужно, сказал, совсем не то, что задумал, так как просто не хотел ей врать. - Я ухожу.
- Уходишь? – не поняла Елена. - Куда?
- От тебя.
У девушки не было сомнений в том, что он не шутит и говорит всерьёз. Она опустила глаза на их сплетённые руки, пытаясь понять слова, сказанные им.
В голове проносились тысячи мыслей, которые не успевал воспринимать ее не совсем трезвый рассудок. Елена просто стояла и бездумно смотрела ему в глаза, на самом деле не видя ничего перед собой. До нее пока не доходило то, что она больше не увидит его, никогда. К горлу подкатил ком, на глаза навернулись слезы, но девушка усердно не давала им воли.
- Почему? – не глядя на вампира, тихо спросила она.
К этому вопросу у него была подобрана масса аргументов, поэтому Деймон, не мешкая, ответил:
- Школа закончилась, Елена, ты должна взрослеть, строить свою жизнь, мне в ней не место.
Как же больно. Ему страстно хотелось быть эгоистом и пожертвовать её существованием, лишь бы быть с ней всегда, но это было невозможно - те чувства, которые Дей испытывал к Елене, были намного сильнее присущему ему эгоизму.
- Моя жизнь – это ты, - повысила голос Елена, взглянув на него.
И тут ее накрыло. Волна отчаяния и невыносимой боли с головой захлестнула девушку. Пришло осознание того, что все закончилось, ее счастье рассыпалось, как карточный домик, от легкого дуновения ветра, а ее любимый сейчас ускользает, как песок сквозь пальцы. И она ничего не может с этим поделать. Елена не смогла больше сдерживаться, и сорвалась, давая волю слезам.
Деймон ненавидел себя за то, что заставляет её плакать, каждая слезинка, словно хлёсткой пощёчиной, отдавалась в его душе. Он взял её лицо в свои руки, большими пальцами утирая слёзы, подкатившие к аккуратному подбородку девушки.
- Милая моя, послушай, так будет лучше, лучше для тебя.
- Но…
- Не говори ничего, я всё равно покину тебя рано или поздно, в нашем случае, лучше сделать это сейчас…
Все последующие фразы, которые произносил парень, растворялись в огромном вакууме, образовавшемся вокруг Елены. Девушка полностью потерялась как в пространстве, так и во времени. Просто стояла, и смотрела в одну точку, а в висках гулко отдавались пару слов «Я ухожу». Лишь почувствовав легкое прикосновение чего-то металлического к своей руке, она заторможено опустила глаза, увидев на безымянном пальце изящное старинное серебряное колечко с небесно голубым камнем. «Цвет его глаз…» - промелькнуло в голове.
Танцплощадка растворилась в грустных звуках композиции Danity Kane, под которые моментально образовались парочки. Елена сквозь слёзы посмотрела на Деймона, понимая, что DJ не прогадал.
Парень обнял её и прижал к себе, касаясь губами её виска, а девушка положила голову ему на плечо и глубоко вдохнула родной аромат любимого мужчины.
«Останься со мной, не покидай меня» - слышится из динамиков, а Елена едва слышно шепчет эти строчки, - «Я не хочу знать, как это - быть без тебя. Так останься со мной, просто останься со мной»…
Резко погас свет фонарей. Девушка почувствовала, что вампир отдаляется от неё, ощутила, как поцелуями он осушает ей слёзы и… Конец. Всё прекратилось.
Елена боялась открыть глаза, боялась не увидеть его рядом с собой, но это было неизбежно.
Последняя фраза мелодии заглушилась воплями выпускников на площадке, но девушка сама проговорила её, глотая слёзы:
- Не уходи… Я стою в темноте и жду…

Нью-Йорк встретил её ярким солнышком, которое отражалось во всех зеркалах классического желтого такси. Молодая тёмноволосая девушка, сидевшая на заднем сидении, глядела в окно, рассматривая мелькающие за ним рекламные щиты, нескончаемые модные бутики, памятники архитектуры и прочие достопримечательности этого большого города. Душераздирающий вопль сирен полицейских автомобилей и пожарных машин, рокот моторов, шелест шин, непрекращающиеся разговоры людей в парках, на аллеях, в уличных кафе – всё это так давило на неё, что она невольно стала тяжело дышать. В пробке, не уступавшей в размерах городу, ей удалось увидеть Башню Свободы, построенную на месте падения знаменитых Башен Близнецов Всемирного торгового комплекса в сентябре 2001 года. Она читала об этом и удивилась, когда пришлось высунуться всей верхней частью тела в окно, чтобы увидеть вершину небоскрёба, и к ней в голову сразу пришла не очень хорошая мысль о том, что стоило бы поскрести небо, забравшись на крышу этого «домика».
Авто двинулось с места и, повернув в сторону Бруклинского моста, вновь встало в длинный ряд машин, на что таксист, пробурчав себе под нос пару ругательств, принялся упорно выдавливать клаксон. Девушка посмотрела на него: даже сквозь тёмные очки можно было различить этот сочувствующий взгляд полный сарказма. Она явно переживала по поводу душевного здравия этого человека. Но сочувствие к ближнему улетучилось так же быстро, как и возникло. Сейчас ей было явно не до нервного таксиста.
Её охватило чувство предвкушения. Девушка не видела свою маму и отца со времен рождества, когда они приезжали в Мистик Фоллс на зимние каникулы, и очень по ним соскучилась. Сейчас она считала минуты до встречи, беспрестанно ёрзая на сидении, но поток машин, который виднелся из окон авто, явно не способствовал скорейшему прибытию домой.

Елена носилась из комнаты в комнату как ошпаренная, поправляя неровно висевшие картины, сдвинутые рамки с фотографиями и небрежно задёрнутые шторы. В её руках был справочник и два телефона. Один из них она прижимала ухом к плечу, диктуя номер с упорно переворачивающейся странички записной книжки, лежащей на кофейном столике перед диваном, отчего Елене приходилось постоянно стоять в неудобном положении. В конечном итоге она просто плюхнулась на пол и, спокойно договорив в одну трубку, продолжила разговор по мобильному:
- Да, она уже едет, - уставшим голосом повторила Елена, вытягивая ноги на мягкий ворс ковра.
- Но почему ты её не встретила? – возмутился Стефан на другом конце провода.
- Моя машина в салоне, - ответила она и, подтянув завязки коротенького пеньюара, принялась рассматривать свои ухоженные ноготки.
- Взяла бы такси, - твердил мужчина, ведя разговор ещё с кем-то, постоянно спрашивая: «Где ещё подписать?». Это ужасно раздражало Елену.
- Можешь хоть раз нормально поговорить со своей женой? – не выдержала она.
- А что у тебя опять ненормально? – спокойно отреагировал Стефан.
- У меня? – Елена быстро поднялась, прошла к флорентийскому окну в пол и, потеребив массивный тюль, грубо распрощалась с мужем: – Счастливо!
Со злостью кликнув «отбой», она резко дернула штору. У этой женщины было все – богатство, любимая работа, красота, ребенок. Не было только одного – настоящей любви. Да, она удачно вышла замуж, у нее стабильный, крепкий брак. Но любви, как таковой нет. Есть привязанность, привычка, уважение. Но все это, безусловно, не сравнится с тем чувством, от которого хочется летать. «Да и зачем мне это? Так даже лучше…» - с кривоватой улыбкой на лице и со скрытым сожалением в глазах подумала Гилберт. Эта женщина никогда не признавала жалости, и всегда пресекала такие мысли у себя в голове. Вся ее сущность так и кричала о гордости и независимости. Она в любой ситуации выглядела на все сто. Стройная женственная фигура, благодаря ее среднему возрасту, лишилась подростковой худощавости и приобрела округлость и плавность линий. Упругий живот и ухоженные ножки говорили о том, что их хозяйка никогда не жалеет времени на спортзал, а отполированные ноготки и идеально ровные густые сияющие волосы сообщали о том, что про салоны красоты Гилберт тоже не забывает. Елена предпочитала деловой стиль в одежде, что отчасти было продиктовано родом ее занятий. Элегантные платья, классические костюмы, туфли на тонкой шпильке – всем этим добром была забита большая половина ее гардеробной. Эта женщина всегда вызывала уважение и восхищение при первом же своем появлении в обществе. Никто никогда даже подумать не мог, что у нее могут быть какие-нибудь проблемы. Всегда выглядела «на отлично» и пребывала в таком же настроении. Годы жизни научили ее «не выносить сор из избы». Быть первоклассной актрисой.
И вот сейчас прижав сотовый к губам, Елена наблюдала за магистралью, переполненной стоящими автомобилями и пассажирским транспортом, водители которых завидовали проходящим мимо трамваям, свободно передвигающимся по своим путям. Всё осталось так, как было прежде, хоть и прошло почти два десятка лет. Человечество упорно диктовало свой технический прогресс, но эффектом оказались лишь роботы, которые были настолько страшными, что ни одна нормальная семья не захотела иметь горничную или няню такого вида. Бытовая и остальная техника, конечно, видоизменилась, но до сих пор можно было отличить кофеварку от электрического чайника, что, естественно, радовало мирных жителей.
Елена Коллинз-Гилберт уже три года жила в Нью-Йорке со своим мужем Стефаном Коллинзом. Ну, как с мужем… он раз в полгода отлучался на какие-то конференции, командировки, съезды крутых парней, и длились они не один месяц, поэтому можно было с точностью заявить, что женщина делила эту квартиру сама с собою. Но теперь всё изменится. К ним переезжает их дочь, Мелиса. Девушка не хотела ехать сюда из-за школы, поэтому все эти годы жила с братом Елены Джереми и его женой Бонни, которая по совместительству являлась бывшей одноклассницей Елены. Но в выпускной класс Мелиса твердо решила пойти в одну из школ большого города, поэтому, как только прозвенел последний звонок, собрала вещи и помчалась в аэропорт.
Несмотря на то, что Стефан владел довольно престижной авиакомпанией, Елена тоже работала частным аудитором в своей собственной конторе, созданной не на деньги мужа, а на личные сбережения. Ей была по душе эта работа. К ней по рекомендациям приходили до неприличия богатые люди, совершенно неспособные разобраться в счетах, убытках и доходах своего предприятия, и она, мило улыбаясь, брала всё в свои руки. А через несколько дней отдавала ту, неизвестно по какому принципу сложенную, кучу бумаг, укомплектовав её в аккуратную и тоненькую папочку, вызывая слова восхищения у клиентов. Конечно, у Елены были секретари и прочая рабочая сила, но она любила всё делать сама.
Сейчас, чтобы дождаться приезда дочери, женщина отменила все встречи, но телефон всё равно разрывался от звонков её секретарши Анны, нервно сообщающей о том, что посетители уже давно ее ждут. Но Елена сразу прерывала девушку, с просьбой попросить у клиентов прощения и прийти в другой раз.
Елена резко обернулась, когда раздался звонок. Чуть ли не подпрыгнув, она полетела к двери, по дороге сметая все с такой скрупулезностью выставленные картины и рамки с фотографиями. Судорожно поворачивая замок, и мучительно долго снимая цепочку, она успела проклясть всех, кто придумал эту ерунду.

Наконец-то, дверь была открыта. Немедля, мать с дочерью, завизжав, как маленькие девчонки, бросились обнимать друг друга. Когда пыл встречи приутих, Елена помогла Мелисе затащить две дорожные сумки на колёсиках в квартиру и, всё ещё прижимая дочь к себе, повела в гостиную. Усевшись на диван, они не могли отвести друг от друга глаз, а улыбки не сходили с их лиц.
- А ты совсем не изменилась, Мел, - проведя рукой по её волосам, проговорила Елена.
Мелиса по внешности напоминала мать. Стройная, с отличной фигурой – она еще в средних классах стала пользоваться большой популярностью среди парней. Каштановые, слегка вьющиеся волосы, прямой аккуратный носик, соблазнительные губы. Мелиса слегка недолюбливала лишь свои немного островатые скулы, доставшиеся ей от отца. Но этот незначительный недостаток вовсе не делал лицо девушки мужским и угловатым. Потому что первое, на что обращали внимание ее знакомые – это потрясающие огромные карие глаза. Цвет их зависел от настроения девушки и состояния погоды, и менялся от мягкого оттенка молочного шоколада – до насыщенных цветов черного. Вся эта внешность удачно контрастировала со своенравным отцовским характером, видоизмененным, безусловно, в лучшую сторону.
- Хорошо выглядишь, мам, - намекая на оголенные стройные ножки, проговорила девушка.
Елена, уловив её взгляд, кокетливо сложила ногу на ногу и притворно ахнула:
- Сказала так, будто мне сорок стукнуло! А я ещё ничего, мне всего лишь тридцать пять лет, я молода…
- Для женщины бальзаковского возраста, - перебив мать, с тихим смешком произнесла Мел.
- Ой-ой-ой, подумаешь, - передразнила её Елена и принялась щекотать дочь. - Между прочим, во времена Оноре де Бальзака женщины старели намного раньше, поэтому мне далеко до этого...
Они ещё долго сидели и смеялись над рассказами Мелисы о Мистик Фоллс. Елене было приятно услышать о её школьных друзьях, о том, кто, чем сейчас занимается, как и с кем живёт. У женщины возникло ощущение, будто она вернулась в то время, когда была школьницей, когда ей было семнадцать, как и дочери, когда…
Пальцы непроизвольно дотронулись до гранёного топаза небесно-голубого цвета на безымянном пальце правой руки. Женщина нежно улыбнулась, глядя на дочь, но представляя себе совсем другое. Безусловно, Елена вспоминала его, но теперь уже без жгучей боли, как много лет назад. Она вспоминала своего вампира и улыбалась - так происходило всегда. Гилберт знала, что никогда не полюбит никого сильнее, чем любила, но нашла в себе силы жить без него, ведь он так хотел этого.
- Мам, - Мелиса щёлкнула пальцами перед лицом Елены, - ты меня слушаешь?
- Да, да, конечно, - встрепенулась та и попыталась вновь включиться в разговор. - Джереми снова сделал «Мистик Гриль 2» из старого здания нашей семьи?
- Ооо, - осуждающе протянула Мел, наигранно надув губки, - я же говорила, что после суда с «Грилем», он образумился и теперь сдаёт постройку в аренду.
- Хвала небесам, - без энтузиазма хмыкнула Елена и приподнялась с дивана. - Как бы это банально не звучало, но пойдём, я покажу тебе твою комнату.
Проходя по коридору, они останавливались у каждой тумбы и полочки, рассматривая фотографии, сувениры и прочие безделушки, а Елена рассказывала обо всех тонкостях дизайна квартиры, который она сама придумала и спроектировала.
- Ты не перепутала комнату со складом...эммм…коробок? – осматривая свои теперешние «хоромы» заставленные упаковочными пакетами и прочей ерундой, протянула Мелиса.
- Не хватило времени всё это выбросить, - оправдалась Елена. - Но где-то здесь есть и нужные вещи, которые я так и не разобрала.
- И чем ты только была занята три года… - пробормотала Мел, доставая телефон из кармана джинсов. Видимо, кто-то прислал ей сообщение, и она многозначительно заулыбалась дисплею.
- Так, так, узнаю эту тупую улыбку, - пропела Елена и с заговорщицким взглядом сплетницы продолжила, - кто он?
Девушка смущенно хихикнула, и, слегка покраснев, ответила:
- А тебе всё скажи... - смутилась она и загадочно пролепетала, - один парень из Мистик Фоллс.
- Симпатичный? – поинтересовалась Елена, хитро улыбнувшись.
- Вполне, - замялась Мел.
Осознав, что смущает дочь, она отступилась и со словами «располагайся» удалилась в свою спальню.
Всё-таки пора было отправляться на работу, пока бедная Анна не начала принимать валерьянку из-за негодующей клиентуры.

Снося на своём пути всё, что только можно было снести, будучи обутой в туфли на шпильке, Елена влетела в здание офиса. Это был один из небоскрёбов Комплекса, вмещающий в себя более ста этажей. Здесь находилось много фирм и предприятий, работающих в разных сферах торговой биржи. Выигрышным фактом было то, что руководители многих из них являлись постоянными клиентами Елены именно из-за близости расположения её аудиторской конторы. Поэтому отсутствием посетителей женщина явно не страдала.
Едва успев войти в переполненный лифт, Гилберт поправила волосы и, очень удачно оказавшись у панели с кнопками, бесцеремонно нажала нужный этаж. Проигнорировав возгласы об остановке, она дождалась, пока двери откроются, и выпорхнула из тесноты лифта в просторный холл.
Видимо, Анна уже давно ожидала её, поэтому, стоило Елене появиться на пороге, как девушка незамедлительно принесла кофе и документы со счетами клиента в распечатанном виде.
- Джонас, - Гилберт улыбнулась и кивнула головой, приветствуя грузного мужчину, - снова воруют?
- Не поверите, миссис Коллинз…
- Попробую поверить, - Елена открыла дверь в свой кабинет, пропуская посетителя вперёд, а потом многозначительно закатила глаза в сторону секретарши, на что та заговорщицки хихикнула.
Дело в том, что мистер Джонас, владелец небольшой сети итальянских ресторанчиков, очень часто посещает аудитора с одним и тем же заявлением: «Меня обокрали!». Его предположение обосновывается недостатком прибыли в одном из его ресторанов, расположенном в Статен-Айленде. И каждый раз Елена опровергает его предположение на этот счёт, деликатно избегая разговора о причине убытков.
Зайдя в кабинет, женщина внезапно застыла, с удивлением глядя на рабочий стол. Перед монитором компьютера стояла большая плетёная корзина с цветами фрезий разных сортов.
Гилберт ухмыльнулась, прошла к столу и, сев в кресло, нажала кнопку соединения с секретарём:
- Анна, что за праздник флоры у меня на столе?
- Миссис Коллинз, забыла сказать - это вам! – пытаясь подавить хихиканье, пролепетала девушка.
- Я понимаю, что мне, а от кого?
Елене было весьма неудобно расспрашивать подробности при Джонасе, но любопытство взяло верх.
- О, - в этот краткий звук Анна вложила столько эмоций, что Гилберт невольно улыбнулась, - я не успела спросить имени. Высокий брюнет, очень симпатичный, у него такие…
Елена перестала удерживать кнопку и невинно посмотрела на мистера Джонаса. Вероятно, мужчине тоже стал интересен рассказ девушки, поэтому, как только он уловил взгляд Елены, сразу поинтересовался:
- У вас есть предположения?
- Совершенно никаких, - пожала плечами женщина, а потом, слегка кашлянув и приняв серьёзный вид, произнесла: - Может, перейдём к делу?
После начался скучный рассказ об официантах-идиотах и менеджерах-воришках, к которому Елена привыкла за последние полгода работы с этим человеком. Она делала вид, что слушает, и понимающе поддакивала в нужных местах, но на самом деле размышляла о таинственном незнакомце, поглядывая на ароматный букет.
«И кто бы это мог быть? Стефана можно вычеркивать сразу. Его бы Анна точно узнала. Может быть хозяин автосервиса? Он вечно на меня странно поглядывает… - Хотя нет. Он не очень-то симпатичный. И к тому же старый. А может… - Нет. Это невозможно. И перестань даже думать о нем. Почти двадцать лет прошло. Он обещал исчезнуть. И выполнил свое обещание. И не нужно питать пустых надежд. Ты уже не маленькая девочка, Елена. И в сказки давно не веришь. Это, скорее всего, кто-то из наиболее благодарных клиентов. Да, такая теория больше всего смахивает на правду. Так, Джонас, кажется, уже заканчивает свое повествование. Надо включаться в разговор…»
- Хорошо, я посмотрю, что можно с этим сделать, - сказала Елена, для себя отметив, что можно отдать копии старых отчётов с новыми числами и датами. - Но я хочу дать вам совет.
- Какой? – заинтересовался мужчина.
- Статен-Айленд - это же парковая зона и, если не считать Манхеттен, у него самая маленькая численность населения среди всех районов Нью-Йорка, а итальянцы там практически не появляются, - быстро проговорила она, переходя непосредственно к главному, - может, вы могли бы перенести ваш ресторанчик ближе к людям, допустим, в Бруклин…
- Но у меня есть ресторан в Бруклине! – перебил её Джонас.
- Ну и что! – не отступала Елена. - Бруклин не маленький, найдется место и второму.
Женщина осознала, во что влипла, и как на долго затянулся этот спор, только, когда Анна стала неоднократно сообщать, о приходе очередного клиента. В итоге, Гилберт поддержала идею Джонаса о переносе ресторана в Бронкс и выпроводила его из кабинета, понимая, что рабочий день только начинается.

Мелиса ходила по квартире, обращая внимание на каждую мелочь, ведь ей, как-никак, теперь жить здесь. Изучив гостиную и кабинет отца, она приоткрыла дверь в спальню родителей. Комната была оформлена в мамином любимом стиле – металлик. Он явно преобладал в дизайне. Белые прикроватные столики, шкафы, оконные рамы, чёрные шёлковые простыни, ковёр, шторы, торшеры. Все было настолько строгим и в тоже время утонченным и элегантным, что девушка невольно улыбнулась – в этом была вся Елена Коллинз-Гилберт.
Пробыв в родительской спальне несколько минут, девушка наконец-то решилась пойти в свою комнату и разгрести из-под завалов кровать. Быстро переставив на пол старые коробки, она с удовольствием плюхнулась на мягкие подушки. Закрыв глаза, Мелиса представила себе то, чем будет заниматься целое лето до школы в совершенно незнакомом городе, и расплылась в улыбке. Ночные клубы, новые знакомые, шоппинг. Большой город – большие возможности. Мелиса никогда не была застенчивой, поэтому в том, что друзей у нее здесь появится море, она ни капельки не сомневалась.
Девушка открыла глаза и посмотрела на комод, который располагался перед кроватью. На нём стояла коробка с торчащей из неё головой любимого в детстве медвежонка. Мелиса вскочила на ноги и, живо схватив коробку, уселась обратно на кровать.
Помимо мягкой игрушки, в ней находились её детские книжки и рисунки, девушка рассмеялась от души, разглядывая кошечек-мутантов. Ещё, на самом дне коробки, лежали три незнакомых ей ежедневника. Мелиса взяла первый и, раскрыв его, увидела мамин подчерк.

«Я ничего не записывала с самого выпускного и решила сделать запись в новой тетради о последних событиях, произошедших в моей жизни.
Начну с того, что я на восьмом месяце беременности, я теперь не просто Елена Гилберт, я Елена Коллинз-Гилберт. Всё произошло, как в тумане.
После Его ухода, мне было очень плохо, я не могла сделать и шагу, чтобы не вспомнить о Нём. Разумеется, что в таком состоянии, когда везде мерещится только Он, и ты не думаешь ни о чём, кроме как о жалости к себе, ни в какой колледж я не поступила, но для меня это не стало трагедией.
В тот день, когда Его не стало в моей жизни я, впервые самовольно покинув дом, встретила Кэролайн, которая, не принимая никаких отговорок, отвезла меня в Мистик Гриль. Там меня буквально по рукам передали до барной стойки и налили выпить. Я с превеликим удовольствием осушала бокалы, стараясь забыться в пьяном угаре… Больше ничего не помню об этом вечере, сознание вернулось ко мне только утром. Я проснулась в совершенно незнакомой мне квартире, рядом лежал какой-то парень, мы оба были обнажены. В дальнейшем диалоге, я узнала, что его зовут Стефан. Прочие подробности вчерашнего вечера меня абсолютно не прельщали, поэтому я просто собрала свои вещи и ушла без каких-либо расспросов…»

Мелиса, оторвавшись от чтения, кротко хмыкнула, теперь понимая, почему мама избегала вопроса о том, как они с папой познакомились. Девушке стало интересно, и она продолжила читать, невзирая на конституционный запрет о чтении чужих дневников и личных писем.

«О том, что беременна я узнала не сразу. Я вообще перестала за собою следить, а когда начали проявляться явные признаки, пришлось сделать тест, и, увидев две заветные полоски, я обратилась к специалисту. Срок оказался четыре недели, а на ум сразу пришёл тот вечер… Стефан… В общем, я записалась на аборт, так как мне не нужны были такие проблемы».

- Спасибо, мама! – с сарказмом проговорила Мел.

«До клиники я решила пройти через парк, подышать свежим воздухом, да и вообще, из-за утренней тошноты кружилась голова, поэтому глубокие вдохи и выдохи приводили меня в чувства. На детских площадках парка бегали весёлые и беззаботные девчонки и мальчишки, а смеющиеся мамочки, идущие за ними по пятам, весело подхватывали их на руки и расцеловывали во все места. Что-то сжалось в груди, принося отчужденность от самой себя, а вместе с болью потери, я почувствовала опустошенность, в глазах стояли слёзы, а рука непроизвольно дотронулась до живота. И я вдруг осознала, что смогу, смогу жить дальше! Может, я и не полюблю другого мужчину, но меня будет согревать нежная любовь к этому ребёнку, моему ребёнку.
Я первый раз за всё это время улыбнулась и, развернувшись, поспешила домой.
Не знаю, была ли это судьба или просто случайность. На шоссе перед домом образовалась пробка, какие-то срочные ремонтные работы, а объехать их невезучим автомобилистам было сложно, так как ширина дороги не позволяла развернуться, и машины медленно выезжали, сдавая назад. Пешеходный переход был открыт, поэтому я спокойно прошла по нему. Заметив, что водитель одного из авто упорно сигналит, я обернулась – это был Стефан.
Решив, что терять нечего, я села к нему в машину. Всем своим видом он давал мне понять, что я ему приглянулась, и пригласил на ужин. Я хотела отказаться, но тут же молниеносно проговорила слова согласия, чтобы не давать себе времени на раздумья.
Стефан оказался интересным молодым человеком, в двадцать три года он уже строил каркас своего будущего предприятия, был серьёзным, целеустремлённым и ответственным. Он проводил меня до дома и, когда мы стояли на крыльце, приблизился, чтобы поцеловать, но я остолбенела, ощущая, что кольцо с топазом стало тяжелее, и, увернувшись, скрылась за дверью. Я не могла успокоиться всю ночь, а рыдания в подушку стали неотъемлемой частью моей жизни.
Мы встречались ещё много раз, со Стефаном я отвлекалась от всего, иногда расслаблялась, но не могла сказать ему, что я беременна.
Начались поцелуи, ласки с его стороны, я принимала их, но не чувствовала прежней реакции своего тела, будто, превратилась в бесчувственную куклу. Я провела с ним ночь, потом ещё одну и ещё. Стефан признался, что любит меня, а я просто улыбнулась и сообщила ему о нашем ребёнке.
А дальше всё, как в кино: предложение, свадьба. Домашние, обеспокоенные моим поведением после выпускного, с радостью поддержали меня в этом сумасшествии, поэтому проблем не возникло. По идее, я должна была быть счастлива, но это далеко не так.
Сейчас, сидя под тёплым пледом в кресле на террасе нашего нового дома, я слушаю, как пинается моя девочка, и по щекам текут слёзы радости. Это будет единственный человечек, которому я буду отдавать всю себя без остатка.
Кольцо, которое Он оставил мне, я буду хранить всю жизнь, как символ моей любви к Нему. Пусть Он сейчас не со мной, пусть я теперь замужем за другим, но я знаю одно – моё сердце всегда будет принадлежать только Ему, я сохраню его тайну и попытаюсь смириться с его решением, как бы больно мне не было…»

Остальные листочки в книжечке были чистыми. Мелиса отвела глаза к окну, осознавая прочитанное. Значит, мама никогда не любила и не любит отца, питая чувства к таинственному «Ему». Но разве так можно жить?
Девушка вспомнила и тот топаз, который мать никогда не снимала, даже обручальное кольцо она хранила в шкатулке с драгоценностями, а с этой безделушкой не могла расстаться совсем. Когда маленькая Мелиса спрашивала о нём, Елена отвечала, что это колечко – вся её жизнь. Неужели, она говорила правду?
От раздумий её отвлек звонок мобильного. Взглянув на входящее сообщение, девушка вскочила с кровати, и, сложив все дневники обратно в коробку, умчалась в ванную комнату.
На не потухшем дисплее телефона, который Мелиса оставила на прикроватной тумбе, светилось смс: «Я в Нью-Йорке».