Межвидовая борьба в природе заканчивается гибелью более слабого рода: сильный соперник всегда получает шанс на выживание.
Люди и вампиры сосуществуют вместе не одно столетие, всякое случалось в затянувшейся войне между ними: выигрывали то вампиры, то люди. Эта постоянная борьба не приводила ни к чему хорошему, потому что вела к планомерному уничтожению и тех, и других. Вампиры гораздо сильнее, выносливее людей, им не страшны ни холод, ни эпидемии, но люди превосходили кровососов по численности. Все сильные стороны вампира: обостренный до предела слух, невероятная скорость, способность к внушению, - меркли перед слабостями: невозможностью находится на солнце, бессилием перед вербеной. К тому же бессмертное существо хотя с трудом, но мог убить человек, вооруженный колом из белого ясеня.
Поэтому около двухсот лет назад между вампирами и людьми был заключен «Вечный договор», нарушение которого приводило к смертной казни. Суть его сводилась к следующему: люди и вампиры равны между собой; никого нельзя безнаказанно убивать; кровь человека принадлежит только ему, и он волен распоряжаться ее по своему усмотрению.
Не все вампиры приняли новые условия, но Совет Древних быстро навел порядок, особо недовольные были успокоены, к тому же именно человеческая наука помогла справиться вампирам со светобоязнью (хотя сильнейшие из них давно пользовались противосолнечными магическими кольцами).
Новые законы облегчили жизнь и людям, и кровопийцам, но не добавили ни любви, ни уважения друг к другу.
Ни человек, ни упырь никогда по доброй воле не стали бы общаться, но вынужденное совместное сосуществование заставило искать компромисс. Вампиры не могут обходиться без крови: предприимчивые люди тут же разработали четкий план. Человеческая кровь стала доступна только тем, кто обладал богатством и властью (не имеющие ни того, ни другого обходились кровью животных, но, по словам вурдалака-гурмана, этот суррогат не шел ни в какое сравнение). Поэтому донорская кровь стоила бешеных денег даже на официальном рынке, не говоря уже о черном. А уж о том, чтобы напиться крови непосредственно из человеческого горла, не могло быть и речи. Хотя поговаривали, что людей – преступников, приговоренных к смертной казни, отдавали влиятельным вампирам, опять же, за отдельную плату. Правда это или очередная ложь, не мог сказать даже самый известный папарацци Метт Доннован. Что уж говорить о простых обывателях.
Еще одной стороной договора стало то, что многие вампиры стали заниматься различной деятельностью, ранее им не свойственной: юриспруденцией, медициной, бизнесом. Новые правила требовали от них значительных денежных расходов.
Хотя постепенно люди и вампиры стали более тесно общаться, даже завязывались партнерские и дружеские отношения, в обществе и тех, и других возник негласный запрет на длительные любовные отношения (секс на одну ночь даже приветствовался – все-таки разнообразие в интимной жизни, вампиры - отличные любовники). Неожиданным последствием долгой связи стали случаи нежелательной беременности у смертных женщин. К счастью, рождения ребенка от такого союза еще не было. Общество было не готово к появлению новой расы, взявшей сильные стороны вампира и человека.

Для них, сынов ночи, запахи всегда были одним из главных способов чувствовать жизнь, пропускать ее через себя, смакуя, пробуя на вкус. Для людей это совершенно невообразимо: так тонко ощущать мир вокруг себя. Да и когда простым смертным, вечно пребывающим в сумасшедшем ритме жизни, успевать видеть дальше своего носа? Но если остановиться, прислушаться, принюхаться, позволить себе ощутить слабую вереницу нескончаемых ароматов, вмиг забудется вся торопливость и извечная суета. Но остановиться никогда не получится, потому что времени нет. Нет того нескончаемого запаса времен: секунд, минут, часов и дней, - всего, что имеют они. Те, кто предпочел солнцу - луну, дню - вечность, воде - кровь.
Только размеренные ленивые шаги слышались в комнатной тишине в привычном для их хозяина ритме. Ему некуда торопиться, здесь никто и никогда не спешит. И в этом одна из многочисленных прелестей вечности – время. Оно всегда есть. Бесконечные эпохи, сменяющиеся одна за другой, все приходит и уходит. Люди, словно трава, умирали и рождались вновь. Сидя в удобном кожаном кресле и безотрывно смотря на яркие языки пламени в камине, можно было вспомнить многое, прокрутить в голове миллионы событий, вновь их проживая. Но сегодня поток мыслей вампира неумолимо возвращал его только к одному единственному образу, а думы были намертво прикованы к самому мучительно-сладостному моменту его вечности. Тело, подобно раскаленному металлу, было охвачено всепоглощающим жаром. Хваленый вампирский самоконтроль сходил на нет, стоило лишь на мгновение вспомнить неуправляемую страсть, что пылала между ним и этой женщиной. Противиться такому невероятному влечению, сидя около камина и заливая в себя коллекционный виски, мог только сумасшедший глупец. Но боль, что сжимала не такое живое сердце, не желала отпускать Деймона из своего разрушительного плена. Невесомая дымка разочарования в себе и в сложившейся ситуации крепко застилала его холодный рассудок волнами сомнений. В голову монотонно начали приходить совершенно невозможные предположения и идеи.… Соверши сейчас он необдуманный поступок, весь его хрупкий иллюзорный мир рухнет, оставляя за собой только обломки и пыль. Вампир чертовски боялся признать, что, если жизнь, пусть даже и выстроенная из самого прочного материала, будет брать за основу ложь, вскоре обречена остаться несбыточными руинами чьих-то мечтаний.
- Ты не должен сидеть здесь, - тихий, но уверенный голос нарушил мучительную тишину.
- Может быть, - послышался незамедлительный ответ.
- Просто объяснись с ней, - настаивал собеседник.
- А надо ли? – голос сквозил холодной обреченностью.
- Сам знаешь.
- У меня никогда и ничего не выходило из-под контроля, Рик. А теперь я словно на пороховой бочке, - хмыкнул вампир.
- Все всегда происходит впервые.
- Знаешь, я должен был сам все рассказать ей, как только обнаружил нестыковки. Нельзя было все пускать на самотек, Форбс – хорошая ищейка, но она слишком однобоко подошла к этому делу, - вампир плеснул виски себе и собеседнику, но пить не стал, - а теперь, когда Елена случайно увидела эти бумаги, как я смогу доказать, что просто хотел помочь…
- Помочь? Разве ты оказываешь помощь, если не чувствуешь выгоду? – Зольцман сказал правду, только почему она, истина, такая неприглядная.- Ты помог мне, Бонни, Тайлеру, хотя я иногда думаю, лучше бы ты дал мне умереть. Извини, Дей, на правах друга я могу говорить нелицеприятные вещи.
- Спасибо, друг, ты можешь утешить, - вампир криво усмехнулся, долго смотрел куда-то мимо доктора, наконец, произнес,- они, и даже ты, это одно, но она – совсем другое дело. Елена была невиновна, и самое паршивое, я знал это, пусть не с самого начала. И даже то, что я ничего не мог изменить, не оправдывает меня.
- Да и грех было упускать такой случай? – Аларик залпом осушил свой стакан и потянулся за новой порцией.
- Заткнись, Рик, ты не скажешь ничего такого, что я не говорю себе сам.
- Тогда иди к ней и повтори все слово в слово, глядя ей в глаза.
Деймон понимал, что Аларик прав: нельзя больше тянуть, тяжелого разговора не избежать, но в глубине души вампир надеялся, что Елена сможет его простить. Хотя бы когда-нибудь.
- Тебя гложет чувство вины, пусть ты никогда этого и не признаешь, - доктор улыбнулся краешком губ. – Значит не все так безнадежно.
- Не копайся у меня в голове. Я знаю, что чувствую.
- Тогда скажи ей о своих чувствах.
- Ты слишком много выпил, - заметил Деймон.
- Не меньше тебя, - в тон ему ответил Зольцман. – Просто выговорись, будь с ней честным.
Сальваторе безучастно и немного раздраженно посмотрел на друга и сразу же перевел взгляд на пылающий огонь в камине. Аларик громко выдохнул, обращая внимание на свое явное недовольство, вызванное мальчишеским поведением вампира. Но по окаменевшей фигуре Деймона и его стеклянным глазам, отчужденно смотрящим в одну точку, он понял, что тревожить сегодня этого упрямца бессмысленно.

Елена стояла у распахнутого окна, обреченно обнимая себя за плечи и не обращая внимания на ночную прохладу. Легкий ветерок игриво шуршал занавесками, перебирал листочки на деревьях, шевелил завитки ее волос, но она оставалась безучастной ко всему. Ее больше не радовали ни стрекотанье цикад, ни соловьиные трели, как будто она оглохла, и ни один звук не мог пробиться сквозь эту стену молчания. Даже скатившаяся с неба звезда не заставила ее улыбнуться, а ведь еще вчера она, непременно, загадав желание, тут же прошептала бы его, покраснев от смущения. Деймону нравились эти моменты, заставлявшие его верить в невозможное: в то, что они семья, и ничто в мире не может им помешать. А сейчас он застыл на пороге, просто страшась сделать еще шаг по направлению к ней. Как ему хотелось немедленно ворваться в эту комнату, которая была свидетельницей их мимолетного счастья, прижать ее всю к себе, целовать длинные душистые волосы, испуганно дрожащие веки, холодные руки. Никогда не отпускать от себя, потому что понимал, что без нее он мгновенно сломается. Он ненавидел себя за эту слабость, за то, что она стала его уязвимым местом, за то, что с легкостью могла уничтожить его одним взглядом, в котором сейчас плескалось отвращение. К нему.
- Елена, я должен объяснить тебе, - попытался он достучаться до нее. Вампир решительно направился к ней, резко развернул ее к себе:
- Ты должна меня выслушать…
Она попыталась увернуться, но, оступившись, чуть было не упала, хорошо, что Деймон вовремя подхватил ее. Елена инстинктивно прижалась к груди вампира, опьяняя его своим ароматом и обжигая легким дыханием.
Господи, что же с ним делает эта юная женщина, почти девочка, он пришел только поговорить, а теперь просто умирает от желания быть с ней. Снова. Опять. Всегда. Вечно. Все аргументы и доказательства вылетели из его головы, будто их там никогда не было, простого прикосновения оказалось достаточно, чтобы его хладнокровная решимость сменилась безумной жаждой обладания, ему было все равно сейчас, что она не хочет его видеть. Нужно просто не давать ей опомниться, ни секунды на раздумье…
Бесконечно долгий глубокий поцелуй. Соленый привкус крови. Его или ее? Сильные руки обнимали и ласкали. Губы скользили все ниже и ниже. Он хотел довести ее до исступления, чтобы она умоляла и просила больше не медлить, дразнил и искушал ее. Елена отвечала тем же, как вдруг наваждение исчезло. А в голове отчетливая мысль: «Он разгадал тебя, ты не сможешь долго сопротивляться, проклятый вампир, он знает, как превратить тебя в податливую игрушку. А, может, Бонни права? Нет, я не позволю ему окончательно растоптать себя».
Деймон, почувствовав, что настроение девушки снова изменилось, сильнее прижал ее к груди.
- Я не хочу больше… Я не могу… Я устала от твоего вранья, Сальваторе. Ты лгал мне все это время,- прошипела Елена, отталкивая его от себя.
- Это не так, вернее, не совсем так, - начал он свое покаяние, пытаясь подобрать нужные слова.
- Не надо мне было доверять вампиру. Я совершила ошибку, поверив тебе, - выкрикнула она, у нее началась истерика,- ты правильно все рассчитал, может, это ты и подстроил?
-Думай, что говоришь, считаешь меня чудовищем? Зачем мне было подставлять тебя? Ты слишком высокого о себе мнения!- закипая, прорычал Деймон.
- Конечно, я же никто, я просто инкубатор для вампирского ублюдка! Я ненавижу его и тебя! - выплюнув ему в лицо это обвинение, Елена в ужасе застыла, поняв, что сказала в порыве гнева.
- Не смей, никогда не смей даже думать об этом, - его голос стал похож на рычание, возле глаз появилась характерная сетка вен. Но даже сейчас Деймон понимал, что никогда не сможет ни ударить ее, ни причинить какой-либо вред, хотя она задела за живое.
– Ты просто дрянь! Мы стоим друг друга, - бросил он и вышел, хлопнув дверью.
Елена вздрогнула, как будто от удара, медленно сползла по стене и горько зарыдала, ласково поглаживая свой слегка округлившийся живот.
За все приходится платить. Деймон знал это всегда, а сейчас, когда его обостренный слух различал в другом конце дома надрывающий сердце плач бесконечно любимой женщины, он понял меру окончательной расплаты. И он готов был отдать за это все.

Десять месяцев назад.
POV Елена.
Кровь. Она была повсюду: на руках, одежде, даже туфлях. Это оживший кошмар, чей-то воспаленный бред, я сейчас проснусь, очнусь. Это все НЕПРАВДА! Мама, мамочка, почему ты не слышишь, ответь мне, прости меня, прости… Я бросаюсь к отцу, пытаюсь вытащить нож, не получается, тот, склизкий от крови, все время выскальзывает из пальцев. Я кричу, вою, потому что понимаю - это конец. Я уже никогда не смогу попросить прощения. Да и кому оно нужно теперь?
Я глажу мамины руки, целую отца, я не понимаю, что делаю, я просто шепчу: «Простите меня за все, я была плохой дочерью»… Все равно, что теперь будет со мной… Мамочка, забери меня. Мне страшно…
Дальнейшие события я не помню совсем или не очень отчетливо: какие-то обрывки, куски, расплывчатые картинки - ничего ясного.
Пронзительный крик мисс Пирс, нашей экономки, беготня и суета по всему дому, приезд полиции. Шериф Форбс, мать моей лучшей подруги Керолайн, миловидная светловолосая женщина с усталым взглядом, задала только один вопрос:
- Ты не появлялась здесь в течение трех лет, зачем тогда вернулась?
- Вчера мне позвонила мама, она умоляла приехать, у отца какие-то проблемы. Я обещала зайти сегодня к вечеру, но опоздала…
- Лиз, - к шерифу подошел незнакомый мне коп, - я проверил информацию: мисс Гилберт не поступало никаких звонков ни с телефона Изобель, ни тем более Джона Гилберта. Ей вообще никто не звонил из этого дома в течение недели.
- Мисс Гилберт, Вы имеете право хранить молчание, все сказанное Вами может быть использовано против Вас в суде, - резко сказала Лиз Форбс, - Вы задержаны. Блейк, заберите арестованную.
Резкий щелчок наручников навсегда разделил жизнь на «до» и «после». У меня больше не было будущего.
****
Два дня спустя.
Молчание, бесконечно долгое, отравляющее, но такое нужное, способное помочь переварить отрезвляющий поток обреченных мыслей. В этой звенящей тишине ты ощущаешь скоротечность своей жизни, медленно, но верно идущей под откос. Напряжение нарастает с каждой новой минутой, позволяя телу превратиться в оголенный комок нервов. Кажется, что в любое мгновение все вокруг исчезнет, а ты превратишься в едва заметную пылинку, беспомощную и бесполезную.
- Мисс Гилберт, не думаю, что выбранная вами тактика удачна, - чей-то голос послышался во всеобъемлющей оглушительной тишине.
Девушка судорожно сжимала и разжимала кулачки, изредка теребя тонкими пальцами атласную ткань своей юбки. Она хотела что-то сказать, оправдаться, опровергнуть, возмутиться… Но язык в одночасье перестал ее слушаться, он словно окаменел. Она должна была успокоиться, обдумать все, прежде чем вести диалог с вампирами, которым на руку ее замешательство.
- Вы очень амбициозная особа, - снова этот голос, сквозящий холодностью, уверенностью, непобедимостью. – Но есть один нюанс: человеку не стоит даже пробовать обвести вампира вокруг пальца, ваше упрямое молчание или любые ваши слова будут обращены против вас.
Елена безвольно перевела взгляд на нежелательную собеседницу. Высокая, хорошо сложенная, с крупными чертами лица, ее можно было назвать даже красивой, если бы не холодное презрение в глубине угольно-черных глаз. Чертовы вампиры! Всегда неизменно самоуверенные и высокомерные, несмотря ни на что пытающиеся показать людям их место. И плевать им на законы, мораль, убеждения… Все это пустой звук в сравнении с их желанием быть признанными лучшей расой, на которую все остальные будут безропотно молиться. Девушка отвела глаза в сторону. В висках противно барабанило, а все мысли превратились в кашу.
- Хм, а у вас интересная, можно сказать, красочная биография, - едко заметила вампирша, самодовольно улыбаясь. – Дочь знаменитого коллекционера и удачливого бизнесмена Джона Гилберта. Известная художница, фотограф… Почитаемая в своих кругах, самодостаточная, на первый взгляд. Но, по всей видимости, искусство не пошло вам на пользу, не так ли? Что же ты не поделила со своим папочкой три года назад? Мы докопаемся до сути, я не советую молчать.
Все внутри девушки всколыхнулось, вскипело, потребовалось все ее самообладание, чтобы не закричать, не дать пощечину этой нахалке, что хамовато ухмылялась своим колким словам.
- Как я понимаю, вы отказываетесь содействовать следствию? – это было сказано без тени эмоций.
- О чем вы? – лицо Елены выражало степень крайнего удивления. Она торопливо обвела взглядом комнату, будто не понимая, где находится и что, собственно, здесь делает.
- О, разумеется, вы будете строить из себя сумасшедшую, - хмыкнула вампирша. – Вполне стандартно. Но вы переигрываете, попытайтесь сделать взгляд более безумным.
- Я вас знаю?
- В таком случае, вам понадобится адвокат, который поможет вам собраться с мыслями.
Девушка прекрасно осознавала, что это очередная «утка». Но с другой стороны, сейчас ей на руку потянуть время до суда. Быть может, ей удастся придумать приемлемый план действий.
- Вы никчемная убийца, но актриса неплохая. Жаль, вам так и не удастся реализоваться в кинематографе.
Девушка наивно захлопала ресницами, пытаясь скрыть бурлящую внутри злость. Это позабавило Роуз. Будто эта выскочка и впрямь сидела на прослушивании у именитого режиссера, но точно не в центре для особо опасных преступников, находящихся под следствием.
- Мисс Гилберт, вам не удастся избежать смертной казни. Можете быть в этом уверены и оставьте все ваши ухищрения.
Елена состроила невинный взгляд и обескуражено уставилась в непроницаемое лицо следователя. В ответ на эту мнимую игру, вампирша лишь покачала головой и поспешно удалилась из комнаты допросов. Она не раз видела этот неубедительный способ попытки спастись. Из года в год таких отчаявшихся лжецов становилось все больше. Однако, им не удавалось довести задуманное до конца. Правосудие было в руках у вампиров, а пытаться обмануть их себе дороже. Что ж, Роуз было весьма интересно посмотреть, что из этого выйдет. Особенно, когда делом этой беспринципной особы займется самый лучший адвокат штата.
Деймон Сальваторе - нахал и циник, но чертовски обходительный с женским полом. Вампирша зарделась от приятных воспоминаний. Он не проиграл еще ни одного суда, заслуженно получая высокие гонорары. Что ж, значит, дело Елены Гилберт будет первой и единственной неудачей в блестящей карьере этого обаятельного вампира. Деньги убитого ею отца не принесут ни счастья, ни свободы.
POV Деймон.
Черт! Новое сообщение от Доннована для Нортмана: «Эрик, жду твою следующую статью не позднее пятницы. Кстати, обрати внимание на мое сенсационное расследование в сегодняшнем номере. Дело, достойное самого Сальваторе». Бедняга Метт, он до сих пор не пронюхал про скандальный факт: Эрик Нортман, популярный публицист и сторонник самого тесного общения между людьми и вампирами, и Деймон Сальваторе, известный адвокат, - один и тот же человек. Не совсем, конечно, человек, но личности идентичные. Его (Доннована) лавры самого прожженного и беспринципного журналюги тотчас померкли бы. Но дело он свое знает хорошо, не поспоришь.
Ладно, газеты потом. Сейчас в душ… Но сначала нужно выпроводить эту маленькую шлюшку, которую я вчера зачем-то подцепил в клубе. Хотя нет, мне была нужна кровь, а ей хороший секс. Понимаю, что нарушаю закон, но законы придуманы, чтобы их умело обходить. Мне ли это не знать! Тем более, что я получил желаемое без всякого принуждения и внушения, после обязательной вакцинации люди перестали поддаваться нашим фокусам, и, кроме всего прочего, я хорошо заплатил ей.
- Эй, красотка, пора вставать, - нежно промурлыкал я, силясь вспомнить, как же ее зовут. Как-то было не до этого, знаете ли.
- Еще немного, Дей, дай спокойно полежать, - заспанная блондинка соблазнительно потянулась, но я уже успел получить от нее все, что хотел.
- Знаешь, дорогуша, я не позволяю по отношению к себе никакой фамильярности, поэтому, будь добра, пока я в душе, исчезни. Быстро. И не звони мне, ладно?
Блондинка была растеряна и подавлена. Я ободряюще улыбнулся ей и поспешил в душ, успев разглядеть восхищение в ее обожающем взгляде. Как все это скучно и предсказуемо…
Слава Богу, когда через полчаса, посвежевший и подготовленный к новому трудовому дню, я появился в спальне, там никого не было, однако, белокурая дурочка решила оставить мне свой номер телефона. Наивная, вампир никогда не встречается с человеческой женщиной дважды, кругом полно других цыпочек.
Как мне это все надоело! Захотелось немедленно оставить Нью-Йорк и рвануть домой в Мистик-Фоллс, маленький заштатный городок, где я когда-то родился. В свое родовое гнездо, место, которым я дорожил, не смотря ни на что. Младший брат Стефан вместе с моей очаровательной невесткой Лекси выбрали Сан-Франциско, предоставив поместье мне в полное распоряжение. Это меня вполне устраивало. Стеф даже не подозревает, какую услугу оказал мне, отказавшись от старого дома.
А теперь надо все же почитать, что нарыл этот папарацци. Наверняка, очередной скандал в благородном семействе.
Ничего себе! Я даже присвистнул от удивления: Метту, действительно, пришлось изрядно покопаться в грязном белье: «Два дня назад в своем загородном доме был жестоко убит совладелец известной консалтинговой компании «Мистраль» Джон Гилберт. Причиной смерти стали многочисленные колотые раны, нанесенные ножом из его личной коллекции старинного оружия. Странно, что жена бизнесмена Изобель была убита всего одним ударом. Следствие определило круг подозреваемых. Обвинение было предъявлено единственной дочери покойной четы Елене Гилберт, недавно представившей на суд публики выставку художественной фотографии и живописных работ».
Я помню это бьеннале, редко посещаю подобные мероприятия, но Роуз удалось затащить меня туда (что вытворяет эта проказница язычком, м-м-м!). Я был приятно удивлен: у мисс Гилберт, определенно, талант, ей удалось запечатлеть на бумаге всю «невыносимую легкость бытия», причем, сделать это так, что даже у меня перехватило дух. А я за свои двести лет вампирского существования успел многое повидать. Я даже захотел познакомиться, но тут позвонила Ребекка (я веду ее дело о разводе, даже Древним девушкам надоедают их вечные мужья, а ее супруг – тот еще прощелыга: попытаться оттяпать половину состояния Ребекки Майклсон - он просто безумец), и знакомство не состоялось. Не думаю, что человек с такой тонкой душевной организацией способен на убийство, тем более своих родителей. Интересно, с чего они это взяли?
Я пропустил добрую половину статьи, где Метт расписывал нравы высшего общества и смаковал пикантные подробности из прошлого Гилбертов, интересующая меня информация была в конце: «По заявлению мисс Пирс, домоправительницы этого семейства, Елена не появлялась у родителей около трех лет после грандиозного скандала. Что заставило блудную дочь вернуться? Несомненно, у нее были определенные планы. Как сообщили эксперты, из коллекции Гилбертов пропало кое-что ценное, подробности не разглашаются в интересах следствия. Вот что сообщила шериф Форбс, арестовавшая отцеубийцу: « Мисс Гилберт была задержана на месте преступления, на орудии убийства были обнаружены только ее отпечатки. Подозреваемая уверяет, что возвратилась по настоянию матери, однако, нет ни одного факта, подтверждающего это. Мистер Миранделл, второй владелец компании, обещает разобраться в этом запутанном деле, к тому же, сыну Гилбертов, Джереми, еще нет двадцати одного года, поэтому все хлопоты по организации похорон он берет на себя. В следующем номере вас ждут подробности семейного скандала Гилбертов! Елена, тебе нравится убивать?»
Метт, как всегда, тактичен… Черт, опаздываю!
Через десять минут мой черный Bugatti Veyron уже был на стоянке около офиса. Обожаю скорость, иногда мне не хватает адреналина. Быстро пройдя к своему кабинету, по пути кивая сотрудникам, на секунду задержался возле своего офис-менеджера:
- Доброе утро, Энди! Напомните: какие встречи назначены на сегодня?
- Здравствуйте, мистер Сальваторе! Ваш распорядок: 11.00 - совещание по делу Тайсона – Поттера в Бронксе; 13.00 - ленч с мистером Таннером в ресторане La Mar Cebicheria Peruana; 14.30 – встреча с мисс Хьютт по поводу наследства. Вы просили освободить время с 16.30, я уже подготовила документы по делу Хичкока. Да, сэр, Вас ждет Джереми Гилберт, утверждает, что Вы заинтересуетесь его предложением.
Не то слово, я весь в предвкушении. Судьба, определенно, благосклонна ко мне. Прежде чем войти в конференц-зал, я успел выпить кружку эспрессо и отдать распоряжение:
- Энди, на сегодня все встречи отменяются.
Что ж, Елена, пора нам познакомиться поближе…
POV Елена.
Завтра похороны папы и мамы, а я даже не смогу отдать им последний долг. Джереми, он сейчас совсем один, ну и что, что ему девятнадцать, все свалившееся на него горе он пройдет в одиночку, а я ничем не могу ему помочь.
Я в тысячный раз проматываю у себя в голове события того рокового вечера и не понимаю: кому было нужно так жестоко расправляться с моими родителями и оговаривать меня. То, что меня просто подставили, я поняла сразу. Главное, определить: кому это было выгодно? Я больше ни о чем не могу думать, я даже не плачу по родителям. Да, мне плохо, я готова кричать и биться головой о стену, но я должна быть сильной, ради Джереми. И я не хочу, чтобы мои тюремщики видели мою слабость. Плакать и жалеть себя я буду позже, когда выберусь отсюда.
И что-то подсказывает мне, что Джер тоже в опасности. Слава Богу, он верит мне, кажется, единственный, но мне запретили видеться с ним, вообще, ко мне не пускают никого. Только эта злючка Роуз приходит каждый раз в одно и то же время, но с ней я не хочу разговаривать. Я никого не хочу видеть.
Меня снова ведут на допрос, что еще они хотят услышать? Я не могу признать того, чего не совершала, но они упорно повторяют какие-то нелепые факты, зачитывают отрывки из моих собственных дневников, переиначивая вполне невинные фразы. По-моему, я действительно медленно схожу с ума.
Странно, что меня оставляют в допросной совсем одну, правда, ненадолго. В комнату стремительно входит темноволосый молодой человек примерно моего возраста с невероятно синими глазами. Я смотрю на него с точки зрения художника: нельзя быть настолько красивым, это же преступление против всего женского пола. Высокий, атлетического телосложения (светлая рубашка выгодно выделяет его накачанные мышцы), в то же время грациозный и гибкий, как пантера. Он, подчеркнуто, подтянут и собран. При виде меня его глаза, оттененные ресницами, которым позавидует любая девушка, загораются каким-то опасным блеском. Идеальной формы губы кривит циничная насмешка:
- Добрый день, Елена. Я здесь, чтобы представлять Ваши интересы. Меня зовут Деймон Сальваторе.
Знаменитый адвокат. Вампир. Мне становится плохо.

.