- Кэтрин, поторопись! Мы опаздываем! – крикнула я, стоя в коридоре коттеджа.
Наши родители решили привести нас сюда; они хотели, чтобы мы немного сблизились, но о сближении с Кэтрин было легче сказать. Единственная причина, по которой нас заставляли делать все это – психотерапевт моей матери. Очевидно, он думал, что это хорошая идея.
Наши родители развелись, когда нам было двенадцать, а Джереми десять. Наша мама полагала, что мы останемся с ней, но Кэтрин, всегда упрямая и экстравагантная, решила уехать с отцом.
Мы были до неприличия богаты, потому что отец унаследовал большой особняк Гилбертов в Мистик Фоллс. Вместе с этим к нему перешли некоторые земли, скот и куча блестящих черных кредитных карточек. Папа в прямом смысле был в состоянии дать своему маленькому ангелу Кэтрин все, о чем могла мечтать девушка… и он этот делал. Кэтрин была до крайности избалованной.
Мы провели следующие двенадцать лет раздельно, в редких случаях видя друг друга через веб-камеру. Это продолжалось до тех пор, пока наши дорогие родители не придумали грандиозный план по воссоединению семьи, полагая, что это будет лучшим моментом в нашей жизни. Их не заботил тот факт, что мы были практически незнакомы друг с другом. Не говоря уже о том, что мы просто не ладили.
Но мама одарила меня взглядом раненного щенка, и я сдалась. Я полагаю, что папа просто подкупил Кэтрин, чтобы заставить ее поехать вместе с нами.
Таким образом, неделю назад мы въехали в семейный «коттедж», который действительно заслуживал того, чтобы называться особняком, учитывая его размер и роскошь. Мы могли наблюдать за океаном из окон, и пять человек из обслуживающего персонала обеспечивали нам комфорт.
Как только мы приехали, папа и мама отправились в двухдневную поездку за покупками – конечно, каждый по отдельности, – и мы с Кэтрин остались одни в пустом доме, ну, не считая персонала.
Нам было скучно. Живописный пляж Cte d'Azure не привлекал меня. Рядом не было никого, с кем бы я могла поделиться своими мыслями или кто бы морально поддерживал меня.
Итак, я проводила время в одиночестве. Но я не возражала. Я с радостью затаилась в библиотеке среди книг.
Через несколько дней после нашего приезда Кэтрин заявила, что ей стало скучно и она решила покататься на яхте. Сестра дразнила меня, что я никогда не была на настоящем паруснике, и убедила попробовать.
Так я и оказалась здесь, в коридоре, в удобных джинсах и футболке, с нетерпением ожидая Кэтрин.
Она грациозно спустилась по лестнице, одетая по последней моде, ее волосы и макияж были просто совершенны. Даже на морскую прогулку сестра надела свои неизменные туфли на каблуках. На этот раз они были красными, чтобы завершить сине-бело-красный наряд.
Кэтрин осмеяла мой растрепанный вид, но я только пожала плечами. Я не считала, что необходимо так наряжаться для прогулки, где нас никто не сможет увидеть.
- Ты прекрасна, - честно сказала я сестре, надеясь, что если сумею расположить ее к себе, прогулка не будет такой уж плохой.
Кэтрин только улыбнулась. Она давно привыкла к комплиментам.
- Ты тоже красивая, глупышка.
Я не была согласна с этим утверждением. Мы были близнецами, Кэтрин была всего на пять минут старше меня, и когда я видела ее, я словно смотрела в зеркало. Те же карие глаза, те же длинные каштановые волосы и оливковая кожа. Даже наши фигуры были идентичными во всех отношениях, но я всегда чувствовала себя незначительной, несмотря на то, что мы были одинаковыми. Возможно, это было из-за того, что я оставалась в тени, а сестра всегда была в центре внимания. У нее была уверенность в себе, чему я иногда в тайне завидовала.
Мы пришли на пляж, где капитан, мистер Смолвуд, мужчина пятидесяти лет, уже ждал нас. Он предупредил нас о ветре, сказав, что нам не следует плавать слишком долго.
Кэтрин отмахнулась от него, бормоча что-то про глупых мужчин, которые всегда должны быть ответственными. Капитан слабо улыбнулся мне, прежде чем направиться к панели управления яхтой. Кэтрин гневно фыркнула, желая, чтобы мы плавали только вдвоем, и утверждая, что может хорошо справиться с его работой, но мистер Смолвуд сказал нам, что наш отец ясно дал понять, что мы не должны покидать пляж в одиночку.
Когда мы наконец оказались на палубе, я увидела, что заявление сестры было правдой. Она умело управляла яхтой, позже объяснив, что они с отцом выиграли несколько гонок.
Мы говорили не слишком много. Я попыталась вздремнуть несколько минут в задней части лодки, наслаждаясь солнцем, но что-то загородило мне свет.
Я не была удивлена, увидев, что сестра склонилась надо мной.
Кэтрин внезапно захотелось поговорить. Она болтала о вещах, которые меня не интересовали, а потом объявила, что помолвлена. Сестра показала мне свое сверкающее обручальное кольцо с бриллиантами. Они переливалось голубыми искрами, и было очевидно, что кольцо дорогое.
- Ты влюбилась? – спросила я ее с любопытством, поворачивая ее руку, чтобы лучше рассмотреть кольцо.
Кэтрин засмеялась, и это был единственный ответ, который она дала. Она схватила свою сумочку от Prada и вытащила небольшую плоскую бутылку с алкоголем. Сестра предложила мне выпить, но я отказалась.
- Кэт, почему ты не отвечаешь мне? – спросила я, смотря на ее красивое лицо.
Подводка размазалась в уголках ее глаз, и Кэтрин тихо потягивала выпивку.
- Елена, ты наивная, - наконец ответила она. – Чтобы связать свою жизнь с одним мужчиной, в моем возрасте... абсурд, - пожала плечами сестра и посмотрела на волны.
- Что ты имеешь в виду?
- Мужчина, который хочет быть моим мужем должен отказаться от жизни при солнечном свете, - мрачно усмехнулась она.
- Ты не любишь своего жениха? – недоверчиво спросила я.
- О, конечно люблю, но не того мужчину, который хочет жениться на мне.
Неожиданно в глазах Кэтрин показались слезы, и ее хорошее настроение пропало.
- Мужчина, которого я люблю, уже женат, но он близок к разводу, по моему мнению.
- Откуда ты знаешь? Ты можешь ошибаться.
Я знала, что женатые мужчины всегда используют это оправдание для своих любовниц, только для того чтобы они были готовы сделать все, чтобы удержать этого мужчину. Может быть, этот человек делал то же самое с Кэтрин. Хотя мы не были близки с ней, я не хотела видеть, как ей становится больно из-за доверия к нему.
- Я так не думаю, - ухмыльнулась сестра, ее взгляд был расфокусирован. – Когда он трахает меня так сильно, что я вижу звезды, я совершенно уверена, что ему наплевать на свою белокурую женушку.
Я не сводила с Кэтрин глаз, пока она не посмотрела на меня. Она ухмыльнулась.
- Полагаю, что я изменила твое представление обо мне, не так ли?
- Ты пьяна, Кэт.
Хотя мне был противен ее комментарий, я не могла отвернуться от сестры.
- Нет, я в порядке, - не согласилась она.
- Разве ты не любишь того мужчину, за которого собираешься выйти замуж? – спросила я, а Кэтрин снова сделала несколько глотков из бутылки.
- О, мой жених... мой милый, невинный жених, - сестра ухмыльнулась с презрением. – Я должна признаться, что он довольно хорошо обеспечен в некоторых местах... если ты понимаешь, что я имею в виду, - подмигнула она мне. – Но меня просто тошнит от его больших щенячьих глаз и постоянного «я люблю тебя», - поморщилась она.
- Я… – сглотнула я. – Я не понимаю тебя.
Как она могла планировать выйти замуж за мужчину, которого не любит? Эта мысль была нелепой для меня.
- Ты и не должна, - выражение лица Кэтрин стало серьезным. – Я собираюсь выйти замуж за моего жениха, потому что я могу и потому что мне скучно. Они не имеют представления о том, какое будущее я запланировала для нас. Там не будет никаких правил, ничего больше, только двое великолепных мужчин, которые будут делать мою жизнь идеальной, - мечтательно проговорила она.
- А... как насчет других вещей?
Я просто не могла поверить своим ушам и смотрела на сестру широко открытыми глазами.
- Каких? – нетерпеливо огрызнулась она.
- Ну, любовь, рождение детей, совместная старость. Ты знаешь про все те вещи, которые влечет за собой брак? – ответила я с сарказмом.
- Рождение детей? Елена, серьезно, разве я похожа на племенную кобылу? – усмехнулась Кэтрин.
- Я просто пытаюсь понять твою точку зрения, - объяснила я. – Почему ты выходишь замуж за парня, которого на самом деле не любишь?
- Так я смогу находиться рядом с его братом, - просто ответила Кэт, допивая последние капли алкоголя.
Она отбросила бутылку и повернулась, чтобы посмотреть мне в глаза смертельно серьезным взглядом. Дрожь пробежала по моему телу.
- Кэт, не делай этого.
Внезапно я почувствовала желание защитить ее бедного жениха.
- Почему? Ты даже не знаешь их. Может быть, они уродливые и вонючие.
Сестра громко засмеялась, ее лицо покраснело от алкоголя. Она явно была пьяна.
- Пожалуйста, не будь такой низкой, - прошептала я.
Кэтрин смотрела на меня несколько секунд, немного покачиваясь в своем кресле, когда вдруг разрыдалась.
- Это судьба, так зачем разыгрывать «закрой глаза и поцелуй меня еще раз»? Только он один всегда будет нужен мне, я хочу только его одного. Поэтому я иду туда, куда меня ведет тоска, - слезы текли по ее лицу.
- Пожалуйста, не разрушай жизнь другого человека из-за своего эгоизма, - умоляюще посмотрела я на сестру.
Внезапно ее лицо ожесточилось от моих слов.
- Ты не вправе приказывать мне, Елена, - зашипела она на меня, сердито вытирая слезы. – Ты глупая маленькая девочка, которая никогда не слезала с маминых колен.
- Что? – спросила я, поморщившись.
Откуда взялся весь ее гнев?
- О, не смотри на меня своими большими глазами! Я говорю о том, что ты осталась дома с мамой. У тебя было ее внимание. У тебя был Джереми, чтобы защитить тебя. У тебя была свобода. У тебя был этот чертов выбор! У тебя было все! – кричала Кэтрин на меня, вставая на ноги и неуклюже шатаясь.
Ее слезы были черными от туши, оставляя на лице темные дорожки.
Я не понимала, почему внезапно изменилась тема разговора, но я чувствовала необходимость защитить себя.
- Н-но это ты решила уйти с отцом, Кэт. Я пыталась остановить тебя, разве ты не помнишь?
Сестра грозно возвышалась надо мной со странной ухмылкой на губах.
- Ты заботилась обо мне? – мрачно усмехнулась она. – Ты, Елена, всегда была папиной маленькой девочкой, и он испортил тебя. Все всегда было для тебя, - прошипела Кэтрин. – И знаешь что? Вот почему я решила уйти. Я знала, что ты хотела уехать с ним. Я читала твой глупый дневник. Этот смешной бред часто поднимал мне настроение.
- Я не понимаю... ты ненавидишь меня?
Несмотря на мои предыдущие опасения по поводу этой поездки и трудные времена, мы ладили, я была действительно рада увидеть сестру после двенадцати лет разлуки. В конце концов, она была моим близнецом. Но осознание того, что все это время Кэтрин ненавидела меня, вторгалась в мою личную жизнь, было похоже на удар в грудь. С ней было что-то не так, и я никак не могла дать этому определение.
- Ты не представляешь, что я сделала, чтобы спасти тебя! – вдруг закричала сестра на меня.
- Тогда скажи, мне любопытно! – сорвалась я.
Меня все сильнее злила ее уклончивость и ее колкости. Капитан посмотрел на нас, нахмурившись, и я понадеялась, что он не слышал нашу горячую перепалку.
- Твой драгоценный папочка... – начала говорить Кэтрин, но затем остановилась, словно внезапно поняла, что то, что она собирается мне сказать, может разрушить меня. – Не бери в голову. Я чувствую тошноту.
Ее лицо побледнело, и она схватилась за горло своими ухоженными руками.
Сестра взялась за перила яхты, пытаясь совладать с собой, но волна ударила в лодку, и Кэтрин упала.
Я обернулась, чтобы посмотреть на океан, понимая, что мы были так увлечены нашим спором, что не заметили, как зашло солнце и яхту начало сильно качать. Самое необычное в морских штормах то, что они начинаются внезапно, мало какие признаки предвещают их. В один момент все спокойно, а уже через минуту – полный хаос.
Внезапный порыв ветра сотряс яхту, и я посмотрела на капитана, который, как казалось, старается изо всех сил повернуть лодку к берегу.
Когда я посмотрела на Кэтрин, все начало происходить в замедленном темпе.
Сестра крепко держалась за перила, вставая на ноги. Она кричала на меня, но все ее слова тонули в сердитом грохоте волн о борт яхты. Кэтрин посмотрела вниз, и я, последовав за ее взглядом, увидела, что каблук на одной из ее туфель сломался пополам, отчего сестре было трудно стоять. Она отпустила перила, чтобы достать до него, и когда она это сделала, волна снова обрушилась на нашу яхту. Кэтрин смыло за борт вместе с отступающей водой.
- Кэтрин! Кэтрин! – закричала я изо всех сил, запаниковав, когда перегнулась через перила.
Вода была темной, с беспорядочными короткими волнами на поверхности, увидеть что-нибудь на глубине было невозможно.
Когда я осознала, что Кэтрин не всплывает, я не раздумывала ни секунды. Я бросилась в воду, едва слыша испуганный голос капитана, но мне было все равно. Моя сестра была там. В этот момент я больше ничего не могла сделать для нее.
Мои джинсы сразу насквозь промокли от холодной соленой воды. Они стали тяжелыми, мешая мне двигать ногами. Отчаявшись, я попыталась выкрикнуть имя сестры, но мой рот наполнился горьким вкусом моря. Я открыла глаза и попыталась осмотреться, но ничего не видела, вокруг была только вода, тянущая меня все глубже и глубже.
Сердце стучало в ушах. Волны бросали меня то на поверхность, то обратно на глубину. Я попыталась вдохнуть воздух, когда волны вытолкнули меня наверх, но только наглоталась воды. Я старалась плыть, но мои конечности устали и замерзли.
Вдруг моя рука коснулась чего-то твердого под водой. Я вскрикнула и схватилась за это.
Это была ее рука.
Маленькая ладошка Кэтрин не ответила на мое пожатие. Я попыталась открыть глаза под водой, но все, что я увидела, была темнота.
Мое тело начало неметь от холода и боли. Я чувствовала себя словно безжизненная кукла, которую толкают и тянут в воду, и я больше не знала, куда направляюсь – на поверхность или на дно. Я решила, что это не имеет большого значения. Ничего не имело значения кроме руки сестры в моей.
Сильная волна резко врезалась в мое тело, и я инстинктивно ослабила хватку, когда оставшийся воздух был просто выбит из меня. Ладонь Кэтрин начали медленно выскальзывать из моей руки, но я просто не могла больше ее удерживать. Я почувствовала что-то тонкое и твердое между пальцами и с последней связной мыслью сжала кулак.


Я проснулась оттого, что боль пронзила мое тело. Запах дезинфицирующих средств окружал меня. Я попыталась открыть глаза, но свет был слишком резким, слишком ярким, и я снова закрыла их.
- Мисс Гилберт, как вы себя чувствуете?
Яркий свет не просачивался сквозь мои веки, и я снова открыла глаза. Надо мной стоял мужчина с небольшим фонариком и с беспокойством смотрел на меня.
- Где я? – прохрипела я, пытаясь сесть.
Острая боль мгновенно пронзила все тело, и я упала на кровать.
- Дорогая, все хорошо! – услышала я голос мамы слева от меня. – Ты ударилась головой, просто лежи.
По ее голосу можно было сказать, что она была на грани истерики.
С усилием я повернула голову к ней. Ее глаза были опухшими и красными. На ней было не одно из ее любимых платьев, а пара потертых джинс и футболка.
- Сколько?.. – удалось спросить мне.
- Ты была в коме последние две недели.
Я подняла голову, чтобы осмотреться. Комната была небольшой, и мое тело было накрыто белой простыней. Я немного пошевелила ногами и руками, радуясь, что ничего не сломала. Хотя по-прежнему было трудно дышать.
- Где она? – устало прошептала я.
- Дорогая, мы не нашли ее, - зарыдала мама, и ее слова вызвали у меня приступ тошноты.
- Две недели?
Как они не могли найти Кэтрин за две недели?
- Это не имеет значения, Кэти. Не беспокойся о Елене, просто сосредоточься на своем здоровье.
Я нахмурилась в замешательстве.
- Почему...
Я переместила руки, чтобы приподняться на кровати, когда почувствовала что-то странное на безымянном пальце. Я посмотрела на свою ладонь и открыла рот от удивления.
На моем пальце было бриллиантовое обручальное кольцо.

- Мама... Я не...
У меня закончились слова, мой ум отказывался воспринимать ужасную реальность. Они думают, что я Кэтрин.
- Что, Кэти? Что ты хочешь сказать? – спросила мама с опаской, наклонившись ко мне.
- Мама...
Я сглотнула, мои глаза блуждали по ее лицу. Она улыбалась сквозь слезы, очевидно обрадованная тем, что ее дочь очнулась. Но я знала, что эта радость предназначалась Кэтрин, а не мне. Как мама отреагирует, когда я скажу ей правду?
По некоторым причинам я чувствовала, что мои слова могут изменить все. Я могла сказать по ее глазам, что она будет подавлена. Я не хотела так поступать со своей матерью. Меня начали донимать разные мысли. Должна ли я промолчать и принять эту участь? Должна ли я лгать всем, включая себя? Должна ли я притворяться кем-то, о ком я не знаю почти ничего, кроме имени? Будет ли достаточно одинакового лица?
Мой разум был безучастен, не предлагая никакого ответа.
Я посмотрела в глаза своей матери и внезапно поняла: если я не смогу сказать правду, вся моя жизнь будет подчинена моей слабости и малодушию. Я просто буду жить во лжи и, таким образом, больше не причиню никому боль.
Кэтрин... Что, если бы она еще была жива? Что бы она сказала?
У меня сильно заболела голова, и я отвернулась, больше не в силах смотреть в полные надежды глаза моей матери.
- Это не имеет значения, дорогая, ты можешь рассказать об этом позже... сейчас тебе нужно поправляться, - успокаивающе улыбнулась она мне, с любовью поглаживая мое лицо так, как она никогда не делала раньше. – Ты даже не сказала мне, что ты помолвлена с замечательным парнем, - проворковала мама. – У нас есть о чем поговорить, и у нас впереди много работы с планированием твоей свадьбы... – умолкла она, выглядя очень взволнованной, и провела рукой по моим волосам.
Я побледнела. Моя мать была в таком восторге, что это поспособствовало моей мысли – может быть, мне действительно следует исполнить роль Кэтрин.
Но почему сестра еще не рассказала маме о своей помолвке? В какую запутанную игру она играла с нами?
Я покачала головой. Нет, я не могу жить во лжи Кэтрин. После того, как она сказала мне на яхте о том, что помолвлена, но любит другого мужчину, я не могу поставить себя на место сестры и продолжить это.
- Я не... Я не Кэт, - наконец прошептала я и нерешительно посмотрела на маму.
Ее рука прекратила движение в моих волосах. Мое сердце екнуло.
- Что? – тихо спросила мама, неверие было написано на ее лице.
Рядом с ней появился мой отец, наоборот, светясь от надежды.
- Я... – сглотнула я, ненавидя себя за то, что причинила ей боль. – Я Елена, мама.
Я отвела взгляд, и мама отдернула от меня руку, словно ей внезапно обожгло ладонь.
- Ты... Ты убила мою малышку?
Ее заявление было сделано шепотом, когда она уставилась на меня, и я нахмурилась в замешательстве. Кэтрин была убита? Кто так решил? Я мысленно вернулась к тому дню на море и попыталась воспроизвести события. Я убила ее? Неужели на самом деле я столкнула ее в море? Я держала ее под водой до тех пор, пока она не утонула?
- Ты сделала это! – внезапно закричала мама, выводя меня из задумчивости. – Ты убила мою Кэти!
Под этой волной горя и гнева я вдруг почувствовала, что, может быть, она говорит правду. Может быть, я убила Кэтрин, даже не осознавая этого. Иначе почему мама так сердится на меня?
Нет, нет, она ошиблась. Я не убивала Кэтрин. Я вспомнила момент, когда ее маленькая рука выскользнула из моей; я вспомнила беспомощный страх потери, когда Кэтрин погрузилась в темноту. Я знала, что не причиняла ей боли. Я пыталась спасти свою сестру, но я была слишком слаба, чтобы удержать ее.
Вдруг рядом с мамой оказался папа, схватил ее за руку, чтобы повернуть к себе, и она вскрикнула от неожиданности. Его взгляд излучал сильный гнев.
- Заткнись, Изобель! – прошипел отец. – Ты знаешь, что это был несчастный случай! Как ты могла сказать что-то подобное своей родной дочери?
Она отступила назад и опустилась на стул, на котором сидела раньше. Ее плечи тряслись, в то время как ладони закрывали лицо. Ее длинные каштановые волосы были собраны в неряшливый узел, и мама выглядела отчаявшейся.
- Я всегда хотела сделать все правильно, - рыдала она. – Я так долго ждала, что она передумает и вернется домой. Я очень сильно скучала по ней! Я думала, что наконец получила ее обратно...
Ее слова были не новы для меня. Я слышала их раньше. Когда мама была пьяна, она всегда говорила о том, как скучает по своей красивой маленькой дочери. Я помнила те долгие ночи, когда я плакала, пока не засну, в то время как она отключалась на диване в гостиной.
Это было обычным в нашем доме на протяжении многих лет, пока мама наконец не решила поехать в реабилитационный центр. Мне тогда было семнадцать, и наши отношения были разрушены до такой степени, что не подлежали восстановлению.
Пока она находилась на реабилитации, я провела мое первое и единственное лето с отцом и Кэтрин.
Кэтрин не желала меня видеть. Я бродила по дому в одиночестве, пытаясь поговорить с ней, изображала интерес к ее хобби, чтобы мы могли вести разговор, но сестра только смеялась над моей наивностью и не обращала на меня внимания. Вскоре я начала выходить гулять одна. Я любила огромные равнины, окруженные девственной природой. Любила смотреть, как бегают лошади на пастбище. Я любила умиротворенность лугов и невозмутимость тишины.
Я часто хотела, чтобы рядом со мной была Кэтрин, но ей быстро надоедало почти все, что приносило мне радость. Поэтому, когда я не была на улице, я проводила много времени с персоналом на большой кухне в подвале. Я даже училась готовить у Джудит, жены камердинера, и несколько дней спустя подружилась со сводной сестрой Джона Дженной.
Джереми тоже был там, но он просто заперся в своей комнате и проводил большую часть времени за компьютером. Иногда он выходил из дома, чтобы сделать зарисовки окружающей местности. Он ясно выразил свое желание выходить на такие прогулки в одиночку.
У меня до сих пор остались несколько его рисунков с того лета, развешанные на стене в моей комнате.
Я также помню, что Кэтрин было не только скучно тем летом; она была отстраненной и... странной. Исчезла милая девушка с огнем в глазах, которую я когда-то знала. По каким-то причинам она стала ожесточенной и злой.
Только один раз я видела ее без этой стены гнева и холода. Я вернулась в гостевую комнату, где жила в те месяцы, и обнаружила Кэтрин в слезах, рыдающую на кровати. Я спросила ее, что случилось, и умоляла ответить на мои вопросы, но когда сестра ничего не сказала, я просто неловко обняла ее, поглаживая по спине и шепча слова утешения. Ее руки обвили мою талию, а слезы пропитали футболку, но мне было все равно. В этот момент Кэтрин нуждалась во мне больше, чем в ком-либо другом, и я была счастлива быть с ней. Я нежно гладила сестру по блестящим каштановым волосам и ждала, когда она успокоится, надеясь, что тогда я смогу узнать, что произошло.
Ее рыдания в конце концов прекратились, и когда Кэтрин посмотрела на меня, в ее глазах было столько грусти, что это разбило мне сердце. Она высвободилась из моих объятий, все еще настороженно смотря на меня. Сестра выглядела так, словно хотела что-то сказать, но потом передумала.
Ее макияж превратился в темную маску. Я посмотрела на ее тело и увидела, что на Кэтрин было надето помятое белое платье и больше ничего. Сестра поднялась на ноги и направилась к двери. Мои глаза расширились, когда я заметила синяки на ее бедрах и запястьях.
- Кэт, что случилось? – спросила я дрожащим голосом.
Она повернулась, чтобы посмотреть на меня, ее рука была на дверной ручке.
- Тебе повезло, что ты осталась с мамой, - пробормотала Кэтрин, прежде чем покинуть комнату.
Она избегала меня до конца моего пребывания у отца. Я никогда не упоминала о том, откуда у нее появились синяки, и никогда не спрашивала. Сестра вела себя так, словно нашей встречи никогда не было, и снова возвела свою стену.
Через несколько дней мама выписалась из реабилитационного центра, и я вернулась домой.
Я моргнула несколько раз, чтобы избавиться от воспоминаний. Теперь Кэтрин пропала. Она, может быть, даже мертва, и я упустила свой шанс, чтобы спросить у нее, что же произошло в тот день. Может быть, если бы я услышала ее историю, я была бы в состоянии лучше понять ее. Может быть, я бы даже смогла помочь ей и не допустила бы, чтобы это произошло еще раз.
Может быть.
Нет, больше нет никаких «может быть». Я упустила свой шанс.
Все, что у меня теперь осталось, – это мать, которая, очевидно, не хочет меня видеть после всех этих лет, и отец, который ведет себя так, будто я это единственное, чего он всегда хотел.
- Мама... Разве ты не счастлива, что я жива? – прошептала я, мои щеки горели от вновь подступивших слез.
Я не была уверена, что оказалось больнее: потеря сестры, которую я никогда по-настоящему не знала, или мамы, которая вдруг решила отказаться от меня.
- Мне все равно, - был ее ответ.
Она посмотрела на меня, и ее взгляд был лишен любых эмоций.
- Когда я была беременна, мы ждали только ее. Мы даже не знали о твоем существовании до твоего рождения. И теперь ты ждешь, что я буду счастлива иметь только тебя?
- Мама, о чем ты говоришь?
Мой голос был слаб, и внезапно мне стало очень холодно. Мой взгляд упал на капельницу в моей руке, и я попыталась обдумать ситуацию. Мама сказала, что никогда не хотела меня? Хотя она всегда скучала по Кэтрин, она никогда открыто не сторонилась меня. Я всегда считала, что она тосковала по Кэтрин потому, что ее не было с нами, но она все еще заботилась о нас обеих в равной степени. Мое сердцебиение начало быстро ускоряться, когда я осознала, что это была неправда.
Джон почувствовал мою тревогу и повернулся к матери.
- Изобель, тебе нужно остановиться. Это не то место и время, чтобы говорить о таких вещах, - решительно сказал он.
- Нет, Джон, я должна сказать это вслух хотя бы один раз в моей жизни, - ответила она, повысив голос.
Мама встала и посмотрела прямо мне в глаза. Горе и боль были написаны на ее лице.
- Я никогда не хотела тебя. С тех пор, как ты стала частью этого мира, ты была просто ее заменой. Я любила тебя, потому что ты похожа на Кэтрин, - выпалила она, и я побледнела. – Ты не должна была родиться, и ты не должна была остаться в живых.
Эти слова ударили меня с огромной силой и потрясли до глубины души. Во время своих пьяных тирад мать бормотала, что любит меня потому, что я похожа на Кэтрин, но я винила во всем алкоголь. Сейчас решительность в ее голосе была сокрушительной.
Я знала, что мы с мамой никогда не были лучшими друзьями и не имели нормальных отношений матери и дочери, но, черт, я одна вела домашнее хозяйство. Я следила за тем, чтобы наши счета были оплачены. Я всегда инструктировала персонал. Когда мама была пьяной, я заменяла ее на мероприятиях, на которых ее присутствие было необходимо. Я посещала благотворительные вечеринки и общественные пикники. Я разговаривала с ее потенциальными клиентами и спонсорами. Я прикрывала ее спину, в то время как она использовала бокал со спиртным как оружие против своих демонов.
Я не заслуживала, чтобы она от меня отказалась.
В этот момент я чувствовала себя настолько слабой и одинокой, что не могла составить связное предложение. Слова мамы буквально душили меня.
- Хорошо, мне надоело слушать это дерьмо, - рявкнул на нее Джон. – Мы не нуждаемся в твоем спектакле, Изобель. У нас есть более важные вещи для обсуждения.
Он наклонился, чтобы поцеловать меня в лоб, вытирая мои слезы. Исходя от него, этот поступок был довольно странным. Если мама всегда была отстраненной, то мой отец просто вечно отсутствовал.
- Я думаю, мы должны быть благодарны, что по крайней мере одна из наших дочерей осталась жива.
Мама открыла было рот, чтобы что-то сказать, но Джон толкнул ее обратно на место и оборвал.
- Я слишком долго выслушивал твои истеричные тирады, моя дорогая, - вскипел он. – Ты никогда не знала Кэтрин – да хранит ее Бог, где бы она ни была сейчас, - как ее знал я, и я не собираюсь портить твои воспоминания о ней правдой.
У этих слов был двойной смысл, и я вспомнила ссоры между ними, свидетелем которых была все лето, что жила с отцом.
Он был прав. Мама совершенно не знала Кэтрин. Она не знала, что Кэтрин выходит замуж за мужчину, только чтобы быть ближе к его брату. Она не знала, какой эгоистичной часто была Кэтрин.
- Мне все равно, если она олицетворяла собой зло, она моя дочь! – прошипела мама. – Она может быть мертва в этот момент, и рядом со мной никого нет!
- Елена и Джереми все еще живы! – закричал папа в ответ, держа меня за руку; его тело было напряжено, лицо покраснело от гнева.
Мама посмотрела на меня, немного наклонив голову в сторону, и ее губы начали дрожать. Она уже смотрела на меня так раньше, но теперь я знала, что она видела вместо меня Кэтрин.
- Джереми... – фыркнула она. – Он так похож на тебя, Джон, его никогда нет рядом, когда он нужен. А Елена... Ты ходишь с осуждающим взглядом, ведя себя так, словно ты знаешь все об этом мире... Я хочу назад мою Кэти! Она не может быть мертва!
Мама смотрела в пол, ее лицо исказилось от боли, и она снова начала плакать.
Джон отпустил мою руку и вздохнул, признавая свое поражение. Он сделал несколько вдохов, пока снова не заговорил:
- Просто прекрати, Изобель. Ее тело не было найдено, это означает, что она все еще может быть жива. Может быть, кто-то нашел ее и может... может быть, у нее амнезия, - с надеждой сказал он. – Может быть, она просто не помнит, кто она, но если мы продолжим поиски, мы найдем ее.
- Или может быть, она умерла. Моя малышка мертва! – продолжала плакать мама.
Отец покачал головой и повернулся ко мне.
- С меня хватит. Мы уезжаем.
Мама подняла взгляд на него.
- Джон, я не могу вернуться в тот дом. Все напоминает мне о ней.
Взгляд Джона ожесточился, и он посмотрел на нее.
- Когда я сказал «мы», я имел в виду мою дочь и себя. Как только она выйдет из больницы, она уедет со мной.
- Почему? – это было первое слово из моих уст, и мама уставилась на Джона.
В комнате повисла тишина, и отец опустил взгляд. Казалось, он обдумывает свои слова, и его лицо смягчилось. Наконец он заговорил, но тон его голоса был почти... стыдливым?
- Ты нужна мне.
- Спасибо, папа, я тоже очень скучала по тебе, - медленно проговорила я.
Я слышала, как фыркнула мама, но просто проигнорировала ее.
- Нет, Елена.
Его глаза избегали встречи с моими, когда он пояснил, что хотел сказать.
- Ты в прямом смысле нужна мне. Мне нужно, чтобы ты заняла место Кэти.
- Что? – одновременно спросили мы с мамой.
Я нахмурилась в растерянности, когда папа подошел к большому окну и посмотрел на улицу.
Ему потребовалось несколько минут, чтобы тщательно подобрать слова.
- Послушайте, я собираюсь быть предельно честным с вами обеими. Моя компания близка к банкротству. Мы боролись за выживание на протяжении нескольких лет, - в голосе Джона граничили стыд и горе. – Я пытался спасти ее, но уже заложил все, что у меня было. Мне нужно немного времени и, прежде всего, деньги, чтобы все исправить.
- Почему ты не продашь ее? – спросила я.
- Потому что я обещал своему отцу, что не позволю этому случиться.
- Ты и твои обещания... – презрительно прошептала мама, но отец проигнорировал ее, посмотрев мне в глаза.
- Мне нужны деньги братьев Сальваторе. Они богаты, эта семья относится к потомственной финансовой аристократии, и мы были благословлены тем, что Кэтрин встретила их.
- Вот почему Кэтрин была помолвлена с одним из них?
Я пыталась сложить воедино все кусочки этой головоломки, и у меня начала болеть голова, когда слова Кэтрин раздались эхом в моих ушах.
Джон моргнул от удивления.
- Нет, нет, это была просто слепая удача. Старший мальчишка Сальваторе, Деймон, влюбился в нее без какой-либо помощи с моей стороны. Но когда я осознал, что быть рядом с ним означает финансовое спасение нашей семьи, Кэтрин поняла, что нужно довести это дело до конца. Мне необходимо, чтобы мы остались на этом пути.
- Папа, я даже не знаю его. Я не могу выйти за него замуж, - мой голос был слаб.
- Я не хочу этого, и, надеюсь, ты не должна будешь сделать это, - успокаивающе сказал он.
Отец сжал мою руку, и странное ощущение присутствия кольца на моем пальце кричало, что эта ситуация реальна и все происходит на самом деле.
- Мы будем продолжать поиски Кэтрин. Никто не знает, что она пропала, только несколько местных офицеров и врачей, но они думают, что ты Кэтрин. Я не сообщал никому из Мистик Фоллс о случившемся.
- Что произошло во Франции, останется во Франции, - прошептала мама сердитым голосом. – Я не могу даже похоронить свою дочь.
- Изобель, я не верю, что она мертва, - попытался успокоить ее отец.
- Две недели, Джон... Прошло две недели. Тебе не кажется, что ее жених сейчас что-то подозревает или беспокоится о ней? – прохрипела мама.
- Не беспокойся, я все уладил. Я отправил ему сообщение, что Кэтрин отправилась в морской круиз и там нет ни мобильной связи, ни Интернета.
- А ты уверен, что он купится? Просто так? – она щелкнула пальцами.
- Изобель, этот парень по уши влюблен в Кэти. Он сделает все, чтобы спасти ее и ее папу. Меня, - торжественно улыбнулся отец, указывая на себя.
Пока он говорил, мой желудок начал скручиваться в узел от отвращения. Он был почти... гордым за то, что был в состоянии успешно лгать ее жениху. Он казался довольным собой за эту хитрость – поместить меня на место Кэтрин, пока они ищут настоящую ее. Отец не казался заинтересованным тем, что будет со мной. Он не видел никаких проблем в вовлечении меня в эту ситуацию.
И вот тогда я поняла, что Джон никогда не заботился обо мне. Я была почти разочарована тем, что думала, что отец хочет взять меня домой только потому, что скучал по мне.
- Ты действительно гордишься собой, не так ли? – беззастенчиво спросила мама, подтверждая мое мнение.
Его улыбка дрогнула.
- Нет, нет. Я просто хочу верить, что это сработает.
- А что, если нет? Елена не имеет ничего общего с Кэтрин.
Слово «ничего» соскользнуло с ее языка с глубоким отвращением, и хотя это было больно, мама была права.
- Если этот план не сработает, тогда я больше не смогу обеспечивать твой образ жизни, дорогая, - пожал плечами Джон. – Не говоря уже о твоих автомобилях, бриллиантах и регулярных поездках в реабилитационные клиники. Все просто.
- И ты собираешься пожертвовать собственной дочерью? – издевалась мама над ним с озлобленным выражением лица.
- Той самой дочерью, которую ты не хочешь видеть живой, - холодно ответил отец.
Они сердито смотрели друг на друга, никто из них не желал уступать свою позицию. В этот момент я чувствовала себя бесполезной игрушкой. Было трудно примириться с тем, что единственное, что заставляло их ценить меня, было мое лицо, лицо Кэтрин. Ничего больше и ничего меньше.
Я была ничем для собственных родителей, только заменой всемогущей Кэтрин.
Я вздохнула про себя. Если это все, на что я гожусь, тогда я исполню роль, и пусть они оба надеются, что я не провалюсь.
Я откашлялась, и их головы повернулись в мою сторону.
- Я сделаю это, - просто сказала я, прежде чем закрыла глаза и отстранилась от этого мира.