Нежная ткань чулок коснулась кожи ног, посылая дрожь по телу. Перламутровые пуговицы на белой рубашке не спеша застегивались пальцами с аккуратным маникюром. Серо-розовая клетчатая юбка удобно разместилась на талии. Галстук в тон юбке был несильно затянут, перед тем как его немного прикрыл жемчужно-серый пиджак. Минимум косметики на лицо, вымученная улыбка отражению самой себя... Она готова. Отражение ответило жесткой ухмылкой и оценивающим взглядом. Девушка — та, которая реальная, — закатила глаза и отошла подальше от отражающей поверхности.

Это безумие началось два месяца назад, когда ее родители погибли. Теперь, едва рядом оказывалось что-то, способное отразить ее уставшее лицо, как Кэтрин — так представилась девушка в зеркале, — ухмылялась и от скуки начинала общение с ней самой, с Еленой. Это доставало еще больше. Иногда Елене казалось, что она просто сошла с ума.

— Эй, ты еще не закончила! — возмутилась Кэтрин, заставляя Елену остановиться и, снова закатив глаза, вернуться к зеркалу.

— Ну что еще? — раздраженно спросила Елена, сверкая глазами своему отражению и незаметно проверяя, что не так.

— Ты собираешься в первый день школы после сама-знаешь-чего выглядеть так? — подняв бровь, спросила Кэтрин, критически осматривая Елену.

— Чего ты хочешь, Кэтрин? — спросила девушка, зло уставившись в зеркало. — Что не так?

— Во-первых, собери волосы: выглядишь такой простушкой! Во-вторых, сделай что-нибудь с моими глазами, а то не только я и твоя подушка будем знать, что ты всю ночь прорыдала! — поучала Кэтрин, расхаживая туда-сюда. Иногда она исчезала из поля зрения Елены, уходя за раму зеркала, и Елена невольно вздрагивала: смотреть в пустое зеркало, не видеть себя там было еще более жутко, чем смотреть на Кэтрин.

Елена послушно собрала волосы резинкой, чуть подкрасила глаза и вздохнула. И почему она только слушает эту выскочку?

— Хорошо, что люди, смотря на твое отражение, видят тебя, а не меня, — заключила Кэтрин, поджав губы, и проводила взглядом Елену, выходящую из комнаты... И тут же исчезла, чтобы появиться в зеркале в холле, мимо которого прошла Елена.

Джереми был уже внизу.

— Отлично выглядишь, Елена, — похвалил Джер, смотря на сестру.

— А вот ты не очень, — честно призналась Елена. — Снова всю ночь рисовал? — вздохнув, спросила девушка, обувая ботинки.

— Немного, — признался Джереми, завязывая шнурки на кедах.

— Все хорошо, Елена? — спросила тетя Дженна, подходящая к племянникам. После смерти родителей Елены и Джереми она стала их опекуном.

— Да, все отлично, — натянуто улыбнулась Елена, делая вид, что не заметила, как Кэтрин в зеркале закатила глаза.

«Просто заткнись!»

— Запрыгивайте в машину, а я сейчас, только сумку возьму, — пытаясь говорить бодро, приказала Дженна.

Грейсон и Миранда Гилберт умерли три месяца назад, оставив после себя горечь утраты, двух несчастных детей, небольшой домик и состояние на пластиковой карточке. Джер и Елена переехали к Дженне, оставив дом пустовать. Но переезд случился только неделю назад, а время до этого брат с сестрой провели в особняке Гилбертов. Точнее, Елена проводила большую часть времени сидя на причале возле озера, а младший Гилберт — шляясь ночами по клубам и набираясь там «впечатлений», чтобы днем, заперевшись в своей комнате, рисовать странные картины под кайфом. Кэтрин появилась через неделю после смерти родителей. Точнее, может, появилась она и в день их смерти, но Елена первую неделю не замечала абсолютно ничего, включая себя же. Кэт просто появилась в зеркале, напугав Елену до смерти, и начала что-то болтать, злобно зыркая глазами Елены на нее же. Больше она не исчезала.

— Приехали, ребятки, — заключила Дженна, выдохнув. — Прошу покинуть салон.

Джереми молча вышел, прихватив с собой папку с рисунками и сумку с учебниками.

Абсолютно точно, никто из них — ни Елена, ни Джереми, — не были готовы к школе, после трехмесячных каникул. Как «удачно» все сложилось: машина с Грейсоном и Мирандой разбилась в мае. Чистое «везение»!

Кэтрин в зеркале ухмыльнулась. Читает мысли?

Разница между неготовностью Елены и Джера в том, что девушка пыталась хоть как-то подготовить себя к школе, вытащив даже прошлогоднюю форму старшей школы Мистик Фоллс и просмотрев материал из учебников. Ну а младший Гилберт не то, что не заглядывал в книги, он даже в школу надел мрачную мешковатую одежду, утопая в ней. А темные круги под его глазами говорили сами за себя.

— Зад вверх, пожалуйста! — шутливо приказала Дженна.

— Прости его, Дженна, — пропустив мимо ушей реплику тети и смотря в одну точку, попросила Елена. — Он просто еще не свыкся...

— Елена, — мягко перебила племянницу Дженна, — я все понимаю. Я люблю вас. Все будет хорошо, правда. Я не заменю их, но... Может, смогу как-то облегчить... — говорила Дженна, с трудом подбирая слова. Кэтрин в зеркале скорчила рожицу и, сделав вид, будто зевает, постучала указательным пальцем по предплечью — мол, пора уже. Елена нахмурилась, а Дженна, приняв мрачное выражение лица Елены на свой счет, снова быстро затарахтела: — Я не претендую...

— Елена? — Дверь машины открылась, и в проеме показалась голова Джереми. — Ты идешь?

Он не мог без сестры идти... туда. В школу. До сих пор они справлялись со всем эти по отдельности, но сейчас Джер чувствовал, что ему нужна Елена. Как в старые добрые.

Все думали, что в школу из дома Дженны приехали двое. Елена же знала, что на самом деле их трое. Наверное. Можно ли Кэтрин считать кем-то отдельным, а не частью Елены?

Они расстались возле кабинета класса Джереми. Он даже не стал подходить к шкафчику. Это действительно было печально.

Коридоры были все такие же: наполненные гулом и учениками, все время куда-то спешащими. Школа напоминала Елене ее прошлую жизнь, где она, еще чирлидерша и счастливая дочь своих родителей, оставалась с ночевкой у подруг. Все в прошлом. Прошлом.

Проходя мимо стенда, за стеклом которого стояли награды школы и фотографии прошлых выпускников и нынешних учеников школы, Елена на минуту остановилась и уставилась на Кэтрин, вопросительно смотрящую на нее. Чуточку жизнь из тех печальных трех месяцев лета, когда Елена утопала в жалости к себе. Кэтрин стала частью той жизни. Как глоток воздуха в этом месте, напоминающем о прошлом.

— Что, раны зудят, да? — язвительно спросила Кэтрин, сложив руки на груди. Отражение в стекле было нечетким, так что Елена с трудом различала черты лица своего отражения.

— Кэтрин... — начала Елена.

— Заткнись, — огрызнулась Кэт, прищурившись. — Не вздумай киснуть. Слишком долго я терпела твое нытье. Соберись и топай к своему шкафчику, тряпка! — рявкнула Кэт, злобно смотря на Елену из стекла стенда. Елена чуть не расплакалась. Нет, ей не было обидно. Она была благодарна. Все лето Кэтрин промывала ей мозги, зудела ей на ухо, не давая утопнуть в своем горе. Осознанно или нет, но Кэтрин помогала ей.

Подойдя к своему шкафчику и открыв его, Елена выдохнула. Все на месте. Фотография на зеркале, из которого заинтересованно выглядывала Кэтрин, на которой Кэролайн, Елена и Бонни; старый альбом с фотографиями, которые всегда делала Бон-Бон; яркие журналы, которые тоннами Елене таскала Кэролайн, мотивируя это тем, что «Елена совершенно не следит за собой и что ей просто повезло, что она от природы имеет милое личико». Впрочем, Елена с Бонни только посмеивались, и к концу месяца всегда втихаря выкидывали лишние журналы.

— Оу, Елена, да тут целый склад макулатуры! Не думала, что интересуешься «Космополитан» и его аналогами. Имея несчастье видеть последние три месяца твою унылую рожицу, я в твоих руках кроме старого дневника и древнего собрания сочинений Эмили Дикинсон ничего не видела. Тем более глянцевых журналов, — хмыкнула Кэтрин. — Ты была чирлидером? — оценила Кэт. — Тогда понятно, откуда подтянутая фигура.

— Елена! — Чей-то громкий визг заткнул Кэтрин. — Боже мой, я не верю, что это ты!

— Как ты изменилась! Ты что, вообще летом не ела?

— Если ты хочешь похудеть, я могу дать тебе одну диетку, сама на ней иногда сижу, помогает. Но не нужно изводить себя голодом...

— Как же я скучала, девчонки, — севшим голосом прошептала Елена, пытаясь сдержать слезы.

— Боже, Елена... Мы тоже по тебе очень скучали.
Бонни и Кэролайн притянули к себе Елену, обнимая и шепча слова утешения. Девушка мельком взглянула в зеркало, но увидела там лишь свое отражение. Не Кэтрин. Исчезла на время.

— Как ты? — спросила Бонни, внимательно смотря на Елену.

— Ох, детка, а форма нашей школы идет тебе в этом году еще больше! — похвалила Кэролайн. Елена смущенно улыбнулась, снова скосив взгляд к зеркалу. Теперь там снова ухмылялась Кэтрин. Елену еле удержала себя от того, чтобы закатить глаза. Вместо этого она лишь покачала головой.

— У нас, кстати, новый историк, — начала докладывать последние новости Бонни, рассматривая стикеры, фотографии и милые надписи маркером на зеркале.

Подумать только! Последний год. Последний — и они уйдут в свободное плаванье. И кому достанутся все эти милые вещицы, что наверняка оставят в себе шкафчики учеников? Или они так же, как и прочие милые мелочи, затеряются где-то в недрах истории?

— Ого! А что же с миссис Джонс? — спросила Елена, через силу хмыкнув. Она правда заставляла себя проявлять интерес к школьным делам.

— Ха! старушку Джо «списали»! Ты представь себе, как она бесилась! — ухмыльнулась Кэролайн, продолжая звонко щебетать о том, что в их классе — новенький. В выпускном-то классе!

Елена мысленно удивлялась: как они могли «списать» их старого учителя истории? Миссис Джонс или, как ее за глаза называли ученики, старушка Джо была огромной тучной женщиной старой школы, которой стоило бы быть оперной певицей — с ее-то голосом! Директриса, миссис Роджерс или мама Ро, как, опять же, прозвали ее те же ученики, и та боялась историчку. А теперь ее, оказывается, «выкинули»!

— И кто же заменил старушку Джо? — нахмурившись, спросила Елену.

— Молодой — по сравнению с ней, конечно, — учитель. Как зовут — не знаю. У нас с Кэролайн сейчас тригонометрия, а вот у тебя — история. Заодно и расскажешь, — сказала Бонни и, помахав ей рукой, убежала, потащив за собой и Кэр.

— Да уж, Елена, — тут же отозвалась Кэтрин, облокачиваясь о раму зеркала возле кабинета мамы Ро, — школа — это все то же дерьмо, каким я его помню!

— Все не так плохо, — убеждала то ли Кэтрин, то ли себя Елена. — Как они могли списать старушку Джо? Она была хорошей, — поделилась со своим отражением Елена, мысленно подумав, что на самом деле она покривила душой — старушку Джо никто не любил, потому что через каждый урок она давала тесты по темам, которые мирно вещала своим хоть и громким, но совершенно невнятным голосом. — Погоди, — вдруг встрепенулась Елена, встречая в зеркале ленивый взгляд Кэтрин. — Ты что же это, в школе была? — осенило Елену.

— «В школе была»! Скажешь тоже! — передразнила Кэтрин, недовольно воззрившись на Елену. — Я там большую часть жизни проучилась. Все нормальные люди оканчивают это мерзкое учебное заведение! — фыркнула Кэтрин, принявшись рассматривать проходящих мимо людей.

— Да нет же, Кэт, — отмахнулась Елена. — Ты... была?

— Шутишь, да? — усмехнулась Кэтрин. — Конечно, была! А то ты думала, что я из воздуха появилась? Ха! — воскликнула Кэтрин, кажется, искренне возмущаясь.

— Ну, я думала, ты — плод моего воображения, — пробормотала Елена, неуверенно посмотрев на Кэт.

— Да у тебя и фантазии-то такой нет! Слишком ты примитивная для того, чтобы выдумать такую богатую и интересную личность, как я! — бодро отозвалась Кэтрин.

Прозвенел звонок, и Елена, в последний раз взглянув на себя в зеркало, поторопилась вперед, к кабинету истории.

Scene 2 (Lisa Hannigan — Sea Song)



«Аларик Зальцман» — гласила надпись на доске, написанная высоким размашистым почерком.

— Как вы уже поняли, мое имя Аларик Зальцман. Но так как я еще обаятелен и полон сил, можете звать меня Алариком или просто Риком.

Учитель говорил спокойным голосом, оглядывая своих учеников лукавым взглядом, больше подходящим школьнику, чем учителю истории. Однако же, совсем не такую замену все ожидали. Слишком уж хорош оказался новый учитель в сравнении со старушкой Джо, который так и норовил стать другом, «своим» в компании учеников. И он станет-таки, Елена прямо чувствовала это. На вид Аларику было не больше тридцати, хотя сказать точно было нельзя. Хоть лукавый взгляд и хитрая улыбка были совершенно мальчишескими, едва заметные морщинки, расходящиеся от уголков глаз и рта помогали догадываться о реальном возрасте мужчины.

Пока мистер Зальцман знакомился с классом, Елена искала глазами какую-нибудь отражающую поверхность. Это уже вошло в привычку. Тихо и непринужденно, чтобы никто не заметил, Елена достала из сумки маленькое зеркальце, которое предусмотрительно взяла с собой. Она уже привыкла к Кэтрин, и долго не слышать ее зудения на ухо она не могла. К тому же, она отвлекала он мрачных навязчивых мыслей куда лучше нового историка.

— Никак соскучилась? — хмыкнула Кэтрин из зеркала. Конечно, ее никто, кроме Елены, не услышал, что в очередной раз подкрепляло теорию о том, что девушка просто сошла с ума.

— Почти, — прошептала Елена. Никто и не заметил, не считая Тайлера, который обернулся на нее. Елена помахала ему рукой в ответ на его улыбку. Он отвернулся, и Елена услышала голос Кэтрин, свой собственный голос:

— А он симпатичный. И историк ваш ничего, — размышляла Кэтрин. Из-за того, что зеркальце было слишком маленьким, были видны только нос и глаза Кэтрин, что было немного комично. Но Кэт не замечала веселого — сравнительно, вообще-то, — взгляда Елены и продолжала что-то щебетать.

— Я бы хотел посмотреть на вас в действии. Пока не буду ничего задавать, но будьте готовы, что следующей домешней будет эссе на свободную тему. В рамках истории, конечно, — очаровательно улыбнувшись, отчего большая половина класса (приемущественно женская) умиленно растеклась по партам, отрапортовал мистер Зальцман. — До среды.

Елена встала, собрала тетрадь, учебник и ручку и направилась к двери. Кто-то налетел на нее, и Елена уронила учебники. Этот самый «кто-то» стал извиняться за свою неловкость.

— Ничего, это я не смотрела, куда иду,— отнекивалась Елена. Когда вещи с пола были собраны, девушка наконец посмотрела на неловкого парня. Он был милым. Пожалуй, так можно было бы охарактеризовать его. Светло-зеленые глаза и светлые волосы, открытая улыбка и сильные руки — сама надежность.

— Я Стефан, — представился парень, заставляя Елену покраснеть.

— Елена.

— Я...

— Елена! — Девушка среди гула толпы различила звонкий голос Кэролайн.

— Ну пока, — попрощалась Елена, неловко улыбнувшись. — Я здесь, Кэр.



Scene 3 (Oh Wonder — Shark)




— Бог мой! Он горячий, верно?

— Он пригласил тебя куда-нибудь?

— Что он сказал?

— У вас что-нибудь было?

— Эй-эй-эй! — остановила поток вопросов Елена, устало смотря на подруг. — Он налетел на меня, я уронила учебники. Он извинился и помог мне, потом представился, я тоже. Все, — рассказала Елена, выпивая сок.

— А как он представился? Давай, все опиши дословно! — потребовала Кэролайн, во все глаза уставившись на Елену. Девушка вздохнула, обреченно посмотрев на гамбургер, будто он ее бы понял.

— «Боже, какой я неловкий! Извини, пожалуйста!» — начала Елена, пытаясь спародировать голос Стефана. — Это абсурд...

— Он так и сказал тебе? — удивилась Кэр, а Бонни тихо захихикала.

— Нет, это я тебе говорю! — разозлилась Елена.

— Давай дальше, — не обратив внимания на выпад подруги, поторопила Кэр.

— «Ничего, это я не смотрела куда иду» — мои слова, — пояснила Елена. — «Я Стефан», «Елена».

— Сте-ефан, — пропела Кэролайн, мечтательно закатывая глаза. — Все же, он горячий, — решила Кэр.

— Ага, — неожиданно согласилась Бонни. — Только вот таким «горячим» как раз доверять нельзя. У них знаешь сколько скелетов в шкафу? — рассудительно сказала Бонни, глотая колу.

Елена снова глянула на гамбургер. В чайной ложке отразилась ухмыляющаяся Кэтрин. Хотя, Елене могло и показаться: Кэт не любила «вылезать» на людях.

— Слушай, Елена, — начала Бонни, привлекая внимание подруги. — Мы с Кэр подумали... Может, соберемся в кафе?

— Ага, как в старые добрые! — подхватила Кэролайн, широко улыбаясь. — Три месяца не виделись. Расскажешь все.

Елена задумалась. «Как в старые добрые» уже не будет, потому что этих самых «старых» и «добрых» уже не будет.

Ничего уже не будет, как раньше.

— Я, пожалуй... пас, — неловко отказалась Елена, стараясь не смотреть на подруг. — Я вещи так и не разобрала, да и... не знаю.

— О, так мы поможем! — с энтузиазмом воскликнула Кэролайн.

— Дженна... она, наверное... — отнекивалась Елена, отчаянно краснея.

— Точно. Дженна же гостей не любит. Кэр, ты забыла, что ли? — спросила Бонни, беря инициативу в свои руки. Елена кинула ей виноватый и благодарный взгляд.

— Точно, — растерянно отозвалась Кэролайн, мешая ложечкой сахар.

На самом деле, Дженна очень любила принимать гостей. Ей нравилось устраивать вечеринки у себя дома, да и вообще тусоваться где-нибудь. В этом была вся Дженна: она не любила однообразную жизнь. Елене было совестно, что с ее с Джереми приездом жизнь Дженны станет именно такой: скучной.

— Ох, мы же сейчас опоздаем! — воскликнула Бонни. — У меня сейчас как раз история у мистера Зальцмана — так его зовут, да? — а у вас...

— Биология.

— Супер.



Scene 4 (Carina Round — Do You)




Так и прошла неделя. Елена все пыталась влиться в этот сумасшедший ритм и удивлялась, как она жила им раньше. Джереми замкнулся в себе еще больше, но Елена не трогала его. Каждый раз, приходя со школы, она запиралась в ванной, слушая злые тирады Кэтрин, которая обещала, что «если паршивая Гилберт не поднимет свой зад с холодного кафеля, она простудится, а, следовательно, заболеет и Кэтрин».

— И вообще, какого черта ты рыдаешь? Что не так тебе опять, а?

Потом Елена вытирала слезы и красными заплаканными глазами смотрела на свое вполне бодрое отражение, которое было радо, что последствия рыданий его не коснулись. Впрочем, неделя пролетела вполне мирно. Елена даже на время отложила Дикинсон и стала вполне мирно читать Эрих Марию Ремарк. Слова о войне ее успокаивали почти так же, как и гневные тирады Кэтрин. Елена стала усерднее делать вид, что живет.

Таким и был расклад вещей тогда, когда мистер Роузбуфф собрал всех учеников старшей школы Мистик Фоллс в главном зале, чтобы сделать объявление.

Мистер Роузбуфф был тем самым человеком, который присутствует в любом коллективе. Тот, которому всегда не все равно и который так и светится энтузиазмом и желанием что-нибудь организовать. Мистер Роузбуфф всегда носил разноцветные шарфики, которые, задирают его подбородок к потолку и делают похожим его на гуся. Мистера Роузбуффа, как и остальных, не избежала участь «человека с кличкой». Ученики нежно кличут его Рози, на что он чертовски злится.

Сначала он мирно журчал о каких-то налогах, потом медленно перешел к теме курения и алкоголизма, немного задержался на наркотиках, мирно пропустил тему безопасности, сказав лишь пару предложений о «ну-вы-сами-понимаете-о-чем-я», и медленно подошел к самому главному. Когда это самое главное настало, Тайлер уже разместил голову на плече Лив, одной из близнецов Паркер.

— Как вы все знаете, в ноябре этого года нашему Мистик Фоллс исполняется ровно сто пятьдесят лет. Большая дата! Круглая! Хотелось бы сделать что-нибудь красивое и масштабное, а не то, что было в прошлом...

Елена вздохнула. Очередное мероприятие, в котором их, учеников, попросят «поучаствовать». Ага, как же. «И вы, как добропорядочные жители нашего города, конечно, наверняка согласитесь помочь нам убраться в сквере, на территории школы, в центре» и бла-бла-бла. То же самое было в прошлом году, а так же все предыдущие годы с предыдущими учениками.

Но неожиданно мистер Роузбуфф сказал не то, что ему полагалось. Он удивил учеников старшей школы.

— Так вот, что может быть масштабнее театра? И мы решили поставить пьесу на годовщину нашего города. Красивую, чтобы надолго запомнили!..

... и чтобы больше не тратиться.

— Чтобы все прошло на высшем уровне, мы пригласили гениального режиссера-постановщика, который приехал к нам из Нью-Йорка и любезно согласился помочь, Деймона Сальваторе!

На сцену вышел высокий молодой человек, который абсолютно точно в один момент покорил половину зала. Даже с задних рядов было видно, как хороши его темные волосы, напоминающие оперение ворона.

После недолгих слов вступления, которые Елена благополучно пропустила, мужчина перешел к основной теме — к пьесе.

— Я никогда не собирался во второй раз создавать велосипед. Но, я думаю, театр, в котором я работал, можно смело назвать экспериментальным. Никаких поправок в сюжете мы не делали, конечно, но кое-что все же было. И, не скрою, это придумали мы: я, гример Роуз Лайн и бутафор Энзо Лайн. Мы делаем ставку на цвет. Конечно, каждый воспринимает текст по-своему, но на нем мы не акцентируем внимание. Сетчатка глаза имеет интересное строение, и если в правильной тоновой последовательности расположить цвета, зрители смогут воспринять действо совершенно по-иному.
Наша труппа пока мала. А если точнее: нас всего семеро. Актеров нет. И мы решили, что лучше всего будет искать их среди подрастающего поколения. Того, которое уже может соображать и того, которое до сих пор остается самым импульсивным, поддающимся порыву, — подростков, как вы.
Я согласился помочь вам ради того, чтобы найти достойных актеров, которые смогут принести популярность нашей труппе. Уверен, среди вас найдется много таких.

Деймону все зааплодировали. Его речь была внушительной, долгой и спокойной. Он говорил в микрофон, совершенно не напрягаясь, но его голос разносился по всему помещению актового зала. Публика была в восторге, и каждый из учеников хотел принадлежать к этой пока неполной труппе. И Елена чувствовала, что она тоже поддалась обаянию мистера Сальваторе.

— Чтобы узнать, есть ли среди вас талантливые актеры, мы устроим прослушивание. Каждый прочитает отрывок, стихотворение, поэму... Что угодно, но только так, чтобы каждый из нас почувствовал: вас стоит рассмотреть поближе; есть потенциал.

Дальше Елена не слушала, печально усмехнувшись. О, она прекрасно знала, что Кэролайн и Бонни сейчас наверняка в голове перебирают сонеты Шекспира, отбирая для себя самые лучшие, чтобы предстать перед Деймоном во всей красе.

— До встречи в следующий понедельник, здесь же, в три часа после полудня.

Деймон скромно попрощался и ушел за кулисы, а Рози, который сам был до сих пор был под впечатлением от Деймона, снова сорвал с зала аплодисменты, мысленно представляя, что они адресованы ему.

На следующий день все только о выступлении Деймона и говорили. Казалось, идя по коридору, только и можно было слышать самые известные поэмы из уст запинавшихся подростков и фамилию «Сальваторе», которая будто поселилась в коридорах старшей школы Мистик Фоллс.

— А если ему на другом языке прочитать?

— «Иллиаду»[1] в оригинале?

— Ну... я знаю португальский.

— И что ты прочтешь Сальваторе на португальском? — насмешливо спросила Бонни, открывая свой шкафчик.

— Ну... не знаю. Еще я немного могу на французском, — гордо ответила Кэролайн.

— Ага, знаем мы. «Добрый день», «до свидания», «извините», «спасибо» и «один, два, три, четыре», — прыснула Бонни.

— Эй, вообще-то, я считаю до семи! — возмутилась Кэролайн, на что Бонни засмеялась еще больше.

— Мне показалось, что твоя подружка назвала фамилию «Сальваторе»? — подозрительно спросила Кэтрин. Она выглядела взволнованной, что удивило Елену.

— Идея Сальваторе устроить прослушивание для выбора актеров для спектакля, кажется, привела всех в возбуждение, — как бы между прочим заметила до этого молчавшая Елена, на самом деле отвечая на вопрос Кэтрин.

— Он собирается ставить здесь спектакль?! — заорала Кэтрин, отчего зеркало в нижнем правом углу треснуло. — Ауч! Придурок!

— Ого! Кэролайн, это все из-за твоего французского, — хохотнула Бонни Кэр, которая как раз усердно вспоминала все слова, что она знала на этом языке.

— Не мешай! Так... зеро... эн, потом... доё, нет? А следом... э-э... труа[2]? — спрашивала Кэролайн, беспомощно смотря на Елену. — Я должна выучить французский к понедельнику!

— Выучишь, — спокойно пообещала Елена, злобно посмотрев на Кэтрин, которая бормотала себе что-то, вроде «идиот», «здесь», «без меня» и «придурок».

И откуда бы Кэтрин могла знать Сальваторе?

— А ты-то сама что расскажешь? «Лондонский Мост»[3]? — хихикнула Бонни, посмотрев на Елену, которая закатила глаза.

— Я не собираюсь заниматься такими глупостями, — мягко ответила Елена.

— Правильно! — твердо отозвалась Кэтрин из стекла стенда.

— Брось, Елена, — проскулила Кэр, — ты не пропустишь такое! Я же знаю, как ты любишь поэзию! Постоянно же ходишь со своими старенькими книжками! — воскликнула Кэролайн, срывая смешок с губ Елены.

— Кэр права. Тебе стоит туда пойти, — отозвалась Бонни.

— Давай, — подначивала Кэр. — Сальваторе такой секси! — проскулила девушка. Хорошо, что она не видела убийственного взгляда Кэтрин в зеркале за ее спиной.

— Ох, ну разве только ради Сальваторе! — пошутила Елена, хихикая и запрявляя прядь волос за ухо. В этот день она не послушала Кэтрин и просто оставила их распущенными, позволяя каштановым водопадом ниспадать на плечи.

— Предательница! — прошипела Кэтрин, исчезая из зеркала. И снова там оталась только она — Елена.







В воскресенье Елена все-таки выбралась в кофейню вместе с подругами, слушая сонеты Шекспира в их исполнении. В какие-то моменты она чувствовала себя почти... целой. Будто та зияющая пустота, из которой выглядывало злобное лицо Кэтрин, исчезла.

Потом подруги прошлись по магазинам, и Кэролайн так и норовила затащить Елену в примерочную, искренне недоумевая, почему Елена не хочет ничего примерять. На самом же деле она не хотела видеть Кэтрин, которая, к ее чести, последние несколько дней была тише воды ниже травы.

И только изредка, едва заслышав фамилию «Сальваторе», она выглядывала, размывая Елену в зеркале.

Вечером Елена встала перед зеркалом, пристально смотря в отражающее стекло.

Медленно она подняла руку. Отражение повторило ее движение в точности. Вздохнув, Елена тремя пальцами размазала тушь на левом глазу. Теперь один был аккуратно подкрашен, а другой смазан. Так и есть. Цельной Елены больше нет. Есть та часть, которая умерла, и та, которая еще держится. Есть Кэтрин, а есть Елена. Две личности на одно сознание. Две личности на одно тело.

— Кэтрин, — позвала Елена. Отражение дернулось, но Кэтрин так и не появилась.

Елена закрыла глаза, сдерживая слезы и оперевшись о зеркало.

— Кэтрин... объясни, что происходит? Почему ты ушла? Ты... обижена?

Елена опустила голову... и тут же подняла ее, потому что услышала, как Кэтрин фыркнула.

— Прошлое заявляет о себе весьма невовремя, — заявила она, скрещивая руки на груди. — До сих пор я слушала твои стенания, и вроде как отвлекалась на это. Хотя время подумать было. Но я просто не хотела... Собственная смерть — не лучшая тема для размышлений, верно? — грустно улыбнулась Кэтрин.

— Постой... — прошептала Елена, растерянно смотря на Кэт. — Ты... мертва?

— Да, — вздохнула Кэтрин. — Я умерла тогда, когда меньше всего этого ожидала.
Кэтрин Пирс не должна была умереть.

Тогда Елена узнала фамилию Кэтрин.

— Почему ты умерла? — спросила Елена, садясь возле зеркала и облокачиваясь на него. Кэтрин тоже села.

— Меня сбила машина.

— Мне жаль, — сказала Елена, сглотнув.

— О, не нужно меня жалеть! — фыркнула Кэтрин. — Не каждому удается жить после смерти.

Кэтрин замолчала, а Елена вдруг стала рассказывать все, что произошло за последнюю неделю. Будто Кэтрин не была все время рядом.

Нельзя сказать точно, но наверное в тот воскресный вечер сломалась какая-то незримая преграда между Еленой и Кэтрин. Может, это и стало началом женской дружбы?

Прежде чем провалиться в сон прямо сидя на камоде, Елена пробормотала:

— Спасибо, Кэтрин.







— Фух, теперь главное не растеряться! А то еще забуду все! — рассмеялась Кэролайн, правда как-то нервно. Еще с самого детства у нее был пунктик, что она должна быть во всем первой. Во всем.

— Кстати, Елена, — начала Бонни, — что ты будешь зачитывать?

— Я? Ничего. Я... забыла про прослушивание, — призналась Елена, неловко посмотрев на подруг.

— Что? Ну нет! Ты обязана пойти! — возмутилась Кэролайн, хмуро смотря на Елену.

— Слушайте, я даже...

— ИДИ!

Мысленно извинившись перед Кэтрин, Елена кивнула.

— Вот и отлично, — мирно заключила Бонни.

На освещенной прожектором сцене стоял Тайлер, который усиленно вспоминал последние строки. Он смешно хмурился и не слышал, как другие ученики ему подсказывали. Наконец, Сальваторе, сидящий в зале, лениво сказал:

— Довольно. Ждем тебя завтра в шесть в центральном здании Мистик Фоллс. Главный зал найдешь?

Деймон что-то чиркнул в своей тетрадке и, наклонившись к приятной молодой девушке рядом, что-то ей шепнул, отчего она захихикала.
Кэролайн и Бонни вытолкнули Елену на сцену, отчего она едва не шлепнулась там же. Тихо кашлянув, она привлекла внимание так называемого «жюри».

— Здравствуйте. Мое имя Елена Гилберт, я...

Дальнейшие слова так и остались где-то в горле, потому что она увидела взгляд Деймона Сальваторе.

Благоговение. Неверие. Ужас. Боль. Нежность.
Мать не смотрит на свое дитя с таким благоговением.
Жертва не смотрит на своего мучителя с таким ужасом.
Пациент не смотрит на своего врача с таким неверием.

С которым Деймон смотрел на Елену.

Пожалуйста, хватит.

Что происходит?

Деймон сглотнул и уперся взглядом в какую-то свою тетрадь. Медленно, пробуя, он одними губами прошептал: Елена Гилберт. Очередная роль?

Стихотворение Дикинсон медленно полилось из уст девушки. Не то, чтобы она старалась специально или желала выбиться из серой массы. Скорее, наоборот: хотела слиться с ней. Но читала она с чувством...

Все потому, что последние три месяца только Дикинсон она и читала, увлажняя страницы своими слезами.

Когда Елена закончила, воцарилась тишина.
Женщина — по-видимому, Роуз, — пристально посмотрела на Елену и заговорила.

— Талантливо. Чувственно и талантливо. Мне понравилось. Энзо, Деймон?.. — спросила она, поворачиваясь к коллегам.

— Роуз права. Исключительно. Будто... чувствовала все на себе, — медленно проговорил красивый мужчина с дерзким взглядом карих глаз и темными взъерошенными волосами.

— Ждем вас завтра в центральном здании Мистик Фоллс к шести. Не опаздывать, — сухо сказал Деймон, пристально смотря на Елену. — Следующий!







Елена шла по коридору, уже собираясь уходить. Из разных отражающих поверхностей на нее смотрела одна обеспокоенная Кэтрин. Конечно, это было плохо, но Елена не стала дожидаться подруг — хотелось уйти пораньше.

Вдруг кто-то дернул ее за предплечье, заставляя остановиться. Елена обернулась и увидела... Сальваторе. Его глаза прямо-таки метали молнии.

— Кэтрин! — зло воскликнул он, а сердце Елены ухнуло куда-то вниз. — Я думал, ты умерла! — Деймон казался преданым, обиженым и печальным.

— Я не... Кэтрин, — выдавила Елена. — Мое имя Елена Гилберт, мистер Сальваторе. Вы меня с кем-то путаете, — расстерянно, почти с ужасом прошептала Елена, всматриваясь в глаза Деймона. Конечно, она знала, что Деймон путает, и знала, с кем. Но как такое возможно?

— Елена? — спросил он, как-то по-особенному сладко растягивая букву «Л» в ее имени. — Хм... прости. Я действительно перепутал. Просто... ты так похожа, — совсем беззащитно шепнул он, запуская руку в волосы. — Что ж, до завтра, Елена.


Иллиада [1] — поэма греческого поэта Гомера.
Зеро, эн, доё, труа [2] — русское произношение французского счета. Зеро — ноль, эн — один, доё — два и труа — три, соответственно.
Лондонский Мост («London Bridge is falling down, falling down») [3] — детская песенка.

Мис­тик Фоллс всег­да был ти­хим и спо­кой­ным го­родом, в ко­тором ни­ког­да ни­чего боль­ше мел­кой кра­жи не слу­чалось. Но не­ожи­дан­ное за­яв­ле­ние пот­рясло ше­рифа Форбс.

— Мис­тер Фелл, еще раз, по­жалуй­ста, рас­ска­жите, что слу­чилось, — пот­ре­бова­ла ше­риф Форбс, нер­вно пос­ту­кивая руч­кой по сто­лу.

— Я Вам и го­ворю, — нас­та­ивал Ло­ган, хму­ро смот­ря на Лиз, — се­год­ня ут­ром ко мне при­шел мой бар­мен, Мэттью До­нован, и взол­но­ван­но со­об­щил, что на­шел труп де­вуш­ки. Я, ко­неч­но, сра­зу по­ехал в по­лицию. К Вам, ше­риф, — от­ве­чал Фелл. Еще ни­ког­да вла­делец «Гри­ля» не был так рас­те­рян.

— Со­об­щи­те точ­ное вре­мя, — пот­ре­бова­ла Лиз Форбс.

— М-м... око­ло де­вяти ут­ра — Мэтт толь­ко при­шел на ра­боту, — вспом­нил Фелл.

— Где сей­час До­нован? — спро­сила ше­риф.

— За дверью.

— Сю­да его.

Ло­ган вы­шел, а вмес­то не­го за­шел блед­ный, точ­но мел, Мэтт До­нован. Он пос­то­ян­но про­тирал лоб плат­ком и жму­рил­ся.

— Мэтт, рас­ска­жи, что слу­чилось, — мяг­ко поп­ро­сила ше­риф, хо­тя и бы­ла вид­на мор­щинка над пе­рено­сицей. Ко­неч­но, она бы­ла обес­по­ко­ен­на этим. Нес­лы­хан­но! Убий­ство в Мис­тик Фоллс — как та­кое воз­можно?

— Я толь­ко при­шел на ра­боту. От­ме­тил­ся, поз­до­ровал­ся с Бил­лом — он наш по­вар, — и он поп­ро­сил ме­ня вы­нес­ти му­сор. Я по­шел вы­кинуть, а там, на зад­нем дво­ре... она... — Мэтт всхлип­нул и ше­риф, мол­ча на­лив ему во­ды, про­тяну­ла ста­кан. — Я да­же пом­ню, как ее об­слу­живал. Она приш­ла од­на, на­пилась, раз­го­вори­лась... Ска­зала, что рас­ста­лась с пар­нем...

— А она, слу­чай­но, не ска­зала, как его зо­вут? — спро­сила ше­риф, цеп­ля­ясь за ни­точ­ку.

— Ко­неч­но, — от­че­го-то хмык­нул Мэтт, — толь­ко я знаю, о чем Вы ду­ма­ете: буд­то это он ее убил. Глу­пос­ти! — вос­клик­нул Мэттью.

— Это от­че­го же? — спро­сила Форбс, при­щурив­шись.

— Да по­тому что Вы са­ми его зна­ете. Тай­лер раз­бил мно­го жен­ских сер­дец, — уве­рен­но за­явил Мэтт, и ше­риф не ста­ла с ним спо­рить. В кон­це кон­цов, Лиз Форбс са­ма под­держи­вала Кэ­рол Лок­вуд, ког­да та бы­ла бе­ремен­на Тай­ле­ром. Па­рень — тот еще сер­дце­ед. Но в его за­щиту сто­ит от­ме­тить, что он был нез­ло­биво­го ха­рак­те­ра. Хо­тя, все же, сто­ило на­ведать­ся к не­му, хо­тя бы что­бы вы­разить со­болез­но­вания по по­воду ут­ра­ты под­ру­ги.

С та­кими мыс­ля­ми Лиз Форбс нап­рявля­лась в па­толо­гона­тому за ре­зуль­та­тами эк­спер­ти­зы.







— Бо­же мой, это ужас­но!

— Бед­ная мис­сис Тэй­лор. Она так лю­била Са­ман­ту...

— Вот ужас! И от­ку­да у лю­дей та­кая жес­то­кость?

При­мер­но та­кие раз­го­воры бы­ли слыш­ны весь сле­ду­ющий день. Жи­тели Мис­тик Фоллс бы­ли пот­ря­сены и обес­по­ко­ены про­изо­шед­шим убий­ством.

— Ка­кое зверс­тво! — раз­дра­жен­но вос­клик­ну­ла Кэ­ролайн. — Так изу­родо­вать бед­няжку Са­ман­ту, — по­жало­валась Кэр. Все за­ин­те­ресо­ван­но ус­та­вились на нее.

— Что ты име­ешь в ви­ду? Из­вес­тно ведь толь­ко то, что ее уби­ли, — рас­се­ян­но про­сила Бон­ни.

— Ты за­была? Я — дочь ше­рифа, — по­яс­ни­ла Кэ­ролайн.

— Так что же с ней слу­чилось? — спро­сила Вик­ки, за­ин­те­ресо­ван­но смот­ря на Кэр. Во­об­ще-то, все смот­ре­ли на нее. И де­вуш­ка, поль­щен­ная та­ким до­рогим и же­лан­ным вни­мани­ем, на­чала рас­ска­зывать.

— По сло­вам ма­мы, убий­ца дей­ство­вал но­жом. Сна­чала он на­нес три ко­лотых ра­ны в жи­вот, по­том по од­ной в каж­дое пле­чо, два в бед­ро и свер­нул ей шею. При­чем она уже бы­ла мер­тва, ког­да он это сде­лал! — воз­му­щен­но вос­клик­ну­ла Кэ­ролайн, а все ти­хо ох­ну­ли.

— Зверс­тво, — пов­то­рил Сте­фан с от­вра­щени­ем.

— Да, я то­же так счи­таю, — за­горе­лась Кэр, а Бон­ни ее пну­ла. Иног­да у де­вуш­ки из-за же­лания вы­делить­ся ис­че­зала че­ловеч­ность.

— Убий­цу ведь най­дут? — ти­хо спро­сила Еле­на. Те­ма смер­ти ста­ла ей слиш­ком зна­кома в пос­леднее вре­мя.

— Ну, ма­ма го­вори­ла, что в Мис­тик Фоллс уже нап­ра­вили ФБР. Ти­па: «Кру­тые де­тек­ти­вы раз­бе­рут­ся со всем этим». Ма­ма зли­лась, — по­дели­лась Кэр.

— Мы на­чина­ем! — вос­клик­ну­ла Ро­уз, вы­ходя в се­реди­ну за­ла. Все­го по кру­гу на рас­клад­ных стуль­ях си­дело не боль­ше трид­ца­ти че­ловек, а в цен­тре сто­яли трое: Дей­мон, Эн­зо и Ро­уз. Они выг­ля­дели мрач­ны­ми и серь­ез­ны­ми. Ви­димо, они то­же слы­шали об убий­стве, но не хо­тели, что­бы это от­вле­кало всех от ра­боты.

— Мы изу­чили ва­ши спо­соб­ности, — ле­ниво отоз­вался Эн­зо. — И, ис­хо­дя из ва­шего тем­пе­рамен­та, ко­торый вы про­яви­ли на сце­не, и ва­шего вы­бора, мы са­ми его сде­ла­ем.

— Я не за­хотел изоб­ре­тать ко­лесо сно­ва, — ска­зал Дей­мон, прис­таль­но смот­ря на уче­ников. Его взгляд за­дер­жался на Еле­не. — И по­это­му ста­вить бу­дем «Ро­мео и Джуль­ет­ту». Клас­си­ка. Шек­спир. То, что нуж­но, — от­ры­вис­то, вы­деляя каж­дое сло­во, про­из­нес Дей­мон.

— Итак, мы сос­та­вили не­боль­шой спи­сок ро­лей, — рас­ска­зыва­ла Ро­уз, при­сажи­ва­ясь. Она заг­ля­нула в ка­кие-то бу­маги (ви­димо, спис­ки) и, не под­ни­мая взгляд, на­чала ог­ла­шать: — Нач­нем с са­мого «вкус­но­го»... Ро­мео Мон­текки — Сте­фан Саль­ва­торе.

Сте­фан встал, сму­щен­но смот­ря на уче­ников. Ко­неч­но, они толь­ко поп­ри­ветс­тво­вали это.

Саль­ва­торе. Еле­на за­дум­чи­во за­куси­ла гу­бу. Дей­мон Саль­ва­торе... Они братья? На­вер­ня­ка, не толь­ко у де­вуш­ки прос­коль­зну­ли эти мыс­ли. Что ж, блат — он вез­де блат.

— Джуль­ет­та Ка­пулет­ти — Еле­на Гил­берт.

А вот это не­ожи­дан­но. Она, Еле­на, прос­то Еле­на — прек­расная Джуль­ет­та? Глу­пос­ти. Ко­му это приш­ло в го­лову?


«— Еле­на? Хм... прос­ти, я за­путал­ся. Прос­то... ты так по­хожа».


Дей­мон.

— Поз­дряв­ляю, — су­хо отоз­ва­лась Кэ­ролайн. Еле­на удив­ленно воз­зри­лась на нее.

— Ты че­го?

— Ни­чего. Иди.

Еле­на выш­ла. Все еще удив­ленная по­веде­ни­ем под­ру­ги, но выш­ла. И не смог­ла не за­метить стран­но­го взгля­да Дей­мо­на.

Scene 11(M83 — Wait)

Бон­ни по­лучи­ла роль Кор­ми­лицы, Тай­лер — Ти­баль­да. Кэ­ролайн ма­терью Джуль­ет­ты. Ко­неч­но, ее это не ус­тра­ива­ло. Очень не ус­тра­ива­ло. Еле­на хо­тела по­гово­рить с ней, но не смог­ла: Кэр быс­тро убе­жала. По­это­му Еле­на за­хоте­ла сна­чала ра­зоб­рать­ся с дру­гим че­лове­ком.

По­это­му она не­лов­ко за­мер­ла пе­ред прос­той дверью с об­луплен­ной бе­лой крас­кой.

Не­лов­ко за­мер­ла с за­несен­ной ру­кой и вздох­ну­ла.

Гул­кое, но ти­хое «тук-тук» раз­да­лось как-то слиш­ком гром­ко, как по­каза­лось Еле­не. Из-за две­ри пос­лы­шалось «Вой­ди­те», и Еле­на не­лов­ко вва­лилась в ком­на­ту.

Это ока­залось не­боль­шое по­меще­ние, за­вален­ное ко­роб­ка­ми, кос­тю­мами, рек­ви­зитом и про­чим ба­рах­лом. На од­ной из ко­робок си­дел Дей­мон, ко­торый пил что-то, что по цве­ту на­поми­нало чай.
Еле­на зна­ла, что это не чай.

— Еле­на? — уди­вил­ся Дей­мон. — Что-то не по­нят­но? — спро­сил он.

Нет, ко­неч­но, Еле­не все бы­ло по­нят­но. И рас­пи­сание ре­пети­ций, и то, что нуж­но про­читать и пос­мотреть... Но кое-что Еле­на все же не по­няла.

— Дей­мон... — на­чала де­вуш­ка, ста­ра­ясь не смот­реть на муж­чи­ну. Она за­мети­ла, что он вздрог­нул, ког­да она про­из­несла его имя. Еле­на за­мети­ла от­ра­жение злой Кэт­рин в ста­кане.

— Ты не пос­ме­ешь! — рык­ну­ла де­вуш­ка, а Еле­на ее про­иг­но­риро­вала.

— Ты дал мне роль Джуль­ет­ты...

— Мы да­ли те­бе роль Джуль­ет­ты, — поп­ра­вил Дей­мон.

— ... по­тому что я по­хожа на нее? — вы­пали­ла Еле­на. Дей­мон за­мер, а ста­кан зас­тыл где-то на уров­не под­бо­род­ка. Дей­мон на­конец под­нес его к гу­бам, глот­нул, от­ста­вил его и пос­мотрел на Еле­ну, хму­ря бро­ви. Он был не­дово­лен. Он был зол. Он был рас­те­рян.

— На ко­го? — спро­сил Дей­мон, под­хо­дя к Еле­не.

— На Кэт­рин, — шеп­ну­ла де­вуш­ка. Поз­дно от­сту­пать. Ес­ли на­чала — про­дол­жай.

— Вы не так уж и силь­но по­хожи, — сол­гал Дей­мон. Он всмат­ри­вал­ся а ли­цо Еле­ны, и она ви­дела, как дро­жали его ру­ки в же­лании кос­нуть­ся де­вуш­ки. Еле­на по­дош­ла еще бли­же, так что хмель­ное ды­хание Дей­мо­на опа­ляло ее ко­жу.

Опь­яня­ло.

— Чушь, — сры­ва­ющим­ся го­лосом серь­ез­но ска­зала Еле­на. — Я ее ко­пия.

Дей­мон за­мер. Он по­нял, что Еле­на зна­ет о Кэт­рин. Мно­го ли? Что имен­но? От­ку­да? Они сес­тры?

— Вы зна­комы? — спро­сил он.

— А вы? — спро­сила Еле­на, в упор гля­да в си­ние гла­за Дей­мо­на. Так и хо­телось при­кос­нуть­ся к его буд­то фар­фо­рово­му ли­цу. Ру­мянец на блед­ных ще­ках ма­нил...

— Да.

— Как вы поз­на­коми­лись? — пер­шла в нас­тупле­ние Еле­на.

— А вы? — пе­пед­разнил Дей­мон, хму­ро смот­ря на Еле­ну.

— Она... по­мог­ла мне, — не­уве­рен­но ска­зала Еле­на. Где-то фыр­кну­ла Кэт­рин — на­вер­ное, в ста­кане, — а Дей­мон вдруг зас­ме­ял­ся. Кра­сиво, от­ки­дывая на­зад го­лову и зак­ры­вая гла­за, по­казы­вая бе­лые зу­бы и изящ­ный ка­дык на шее.

— Кэт­рин? По­мог­ла? Мы го­ворим об од­ной и той же де­вуш­ке? — по­ин­те­ресо­вал­ся Дей­мон, жес­тко смот­ря на Еле­ну.

— Ты был влюб­лен в нее, — уве­рен­но ска­зала Еле­на. Она бы­ла хму­рой и нес­час­тной, но все рав­но спро­сила это.

Дей­мон пе­нес­тал сме­ять­ся и то­же нах­му­рил­ся.

— Да. Она рас­ска­зала?

— До­гада­лась, — шеп­ну­ла Еле­на.

— Все рав­но ее боль­ше нет в жи­вых. Вы сес­тры? — спро­сил Дей­мон, идя об­ратно к ко­роб­ке и са­дясь на нее. Он взял в ру­ки ста­кан с вис­ки (а это был он), и пос­мотрел на Еле­ну из-под рес­ниц.

Еле­на сно­ва ус­лы­шала это: Кэт­рин мер­тва. Но как? Она ви­дит ее... в зер­ка­ле. Как?

— Нет, — уве­рен­но за­яви­ла Еле­на, но по­том, по­думав, до­бави­ла: — На­вер­ное. Я поз­на­коми­лась с ней толь­ко три ме­сяца на­зад.

Еле­на осек­лась. А ког­да умер­ла Кэт­рин?

— Как раз пе­ред ее смертью... — об­ре­чен­но ска­зал Дей­мон. — Она умер­ла вось­мо­го и­юня, — ска­зал он.

Еле­на удив­ленно ус­та­вилась на не­го. Вось­мо­го и­юня по­гиб­ли ро­дите­ли Еле­ны.

Еле­на вздох­ну­ла и при­села на край оче­ред­ной ко­роб­ки... но не­ожи­дан­но она пе­ревер­ну­лась, и Еле­на шлеп­ну­лась пря­мо на пол, а на нее сва­лилось все со­дер­жи­мое: раз­ноцвет­ные та­кани и бу­маж­ки, ка­кие-то блес­тя­щие лис­точки и кар­тонная ду­бин­ка. Еле­на зас­то­нала. Ка­кое уни­жение!

Дей­мон под­ско­чил к ней, раз­гре­бая из раз­ноцвет­ной ми­шуры.

— Ты не ушиб­лась? Ду­бин­ка не силь­но уда­рила? — за­вол­но­вал­ся муж­чи­на, ак­ку­рат­но под­ни­мая Еле­ну на но­ги. Е­го ру­ки об­хва­тили ее, а она за­чаро­ван­но, сни­зу вверх пос­мотре­ла на Дей­мо­на, вни­матель­но наб­лю­да­юще­го за ней.

— Нет, не силь­но... — шеп­ну­ла Еле­на, сгла­тывая. — Ду­бин­ка поч­ти не по­пала на ме­ня. Да и она кар­тонная... — рас­те­рян­но шеп­та­ла Еле­на, опус­кая взгляд. Дей­мон не­ожи­дан­но под­нял ее за под­бо­родок, зас­тавляя смот­реть в его не­веро­ят­ные гла­за. Да и Еле­на бы­ла не про­тив. Да­же объ­ятий.

— Да, на­вер­ное, ду­бин­ка, все же лег­кая, — сог­ла­сил­ся Дей­мон, а Еле­ну зак­ру­жило в аро­мате его оде­коло­на и за­паха, род­но­го за­паха Дей­мо­на. От не­го пах­ло чем-то све­жим... мен­то­лом, на­вер­ное.

Гос­по­ди, буд­то де­ло в ду­рац­кой ду­бин­ке! Она, Еле­на, сто­яла в объ­яти­ях ед­ва зна­комо­го муж­чи­ны, нас­лажда­ясь — о, она нас­лажда­лась! — его за­пахом. Ну не аб­сурд ли?

— Зна­чит так, Еле­на, — не­ожи­дан­но твер­до из­рек Дей­мон, ни на се­кун­ду не от­пуская Еле­ну, а она толь­ко и ра­да — те­ряла рас­су­док, с каж­дой се­кун­дой еще боль­ше при­жима­ясь к муж­чи­не. — Встре­тим­ся с то­бой зав­тра, в три в «Гри­ле». Пой­дет? — спро­сил Дей­мон, нап­ря­жен­но всмат­ри­ва­ясь в гла­за Еле­ны. Она кив­ну­ла. Да­же не бы­ло и мыс­лей нас­чет то­го, что­бы спросить поричи­ну то­го, за­чем они идут зав­тра в «Гриль». Они и не зна­комы тол­ком. Ну да черт с ним.

Дей­мон на­конец опус­тил ру­ки с та­лии Еле­ны, ото­шел от нее, взъ­еро­шил во­лосы.