Ветви деревьев вздрагивали от каждого дуновения ветра, могучие стволы же оставались спокойны и непоколебимы. Их ничто не тревожило в ночи, только крик одинокой птицы иногда прорезывал тишину и тут же затихал в шепоте трав. Бурые завядшие листья, покрытые каплями росы, усыпали холодную осеннюю землю, укрывая ее от надвигающейся зимы. Кое-где на них в свете луны будто сверкали осколки рубина, рассыпавшегося на мельчайшие частички, разбросанного по лесу тонкой линией, ведущей к бездыханному девичьему телу. Молодая вампирша, чьих губ единственный раз успела коснуться человеческая кровь, пустыми глазами всматривалась в далекое небо, а в ладони ее покоилось тонкое серебряное колечко. Рядом с ней, выгнув шею под неестественным углом, лежал русоволосый мужчина, сжимая в согнутых пальцах несколько увядших листьев.
Было тихо. Слишком тихо даже для самой спокойной ночи. Только редкие крупные соленые капли с пронзительным звуком срывались с черных ресниц вампира, сидящего перед близкими людьми. На его коленях лежал смятый белый лист, на котором ровным почерком было выведено «Я превращу твою вечность в Ад за то, что ты позволил этому случиться».
Он не успел. Он снова не успел. А она всегда выбирала его брата.
Елена стояла за его спиной, беззвучно роняя слезы. Духи не могли плакать, но когда плачет сердце, никакие законы того мира не действуют. Она грустила о них: о проклятых душах братьев Сальваторе, о Дженне и Джереми, о себе, о той Елене, что должна была погибнуть на мосту Викери ровно год назад.

Большие настенные часы пробили полночь, закрывая исписанную страницу очередного прожитого дня. Липкий густой туман стелился по земле вокруг старого особняка Сальваторе, а в воздухе пахло свежей кровью, человеческой кровью. Звуки музыки нарушали ночное спокойствие, врезаясь в мрачное небо острыми шипами, протыкая насквозь туго натянутый темный шатер. Было холодно. Стройный женский силуэт неспешно приближался к дому, выстукивая тонкими каблуками по мощеной дорожке ровный ритм уверенных шагов. Влажный осенний воздух заставил девушку сильнее запахнуть плащ и накинуть капюшон, чтобы сырость не испортила идеальные локоны, мягко рассыпавшиеся по плечам. Ее не ждут в пропитанном виски и сигаретами жилище, а хозяин дома наверняка попытается выставить нежеланную гостью, только весь проделанный путь был не для него. Она хотела мести: впиться острыми ногтями в грудную клетку монстра, почувствовать сопротивление тысячелетних мускул и с силой рвануть горячее пульсирующее сердце. Вампирша жаждала увидеть, как стекают рубиновые капли на матовый пол особняка, образуя небольшие лужицы со странным запахом, в котором чувствовались нотки ненависти ко всему миру, и, прежде всего, к самому себе. Увидеть его смерть – вот высшая цель и награда за пятисотлетнее скитание по миру и гибель человека, ради которого она продолжала бессмысленную борьбу. Каждый день приходилось искать новое укрытие, заметать следы и убивать, нельзя было заводить друзей и привязываться к кому-либо. Не стоило показывать, что зачерствевшее сердце не перестало любить: надо было играть привычную роль расчетливого стратега, просчитывая каждый шаг врага наперед.
Быстро окинув взглядом дом, где прошли лучшие дни ее длинной жизни, вампирша нерешительно дотронулась до большой кнопки звонка, раздумывая, стоит ли игра свеч на этот раз. Перед глазами всплыли картины прошлого, когда она беззаботно бродила по окрестностям особняка Сальваторе, одаривая улыбками братьев, по-особому всматриваясь в ясные светло-зеленые глаза младшего из них, купаясь в лучах солнца, не зная горечи поражений и утрат. Решение пришло само собой: громкий звук ворвался в прежнюю акустическую палитру, разрушая иллюзорную идиллию, заставив хозяина дома прервать веселье.
Вопреки ожиданиям, дверь открыла молоденькая блондинка, прижимающая к шее окровавленный платок, бессмысленно улыбаясь, приглашая присоединиться к вечеринке. Без каких-либо эмоций вампирша оттолкнула ненужную помеху, брезгливо осмотрев испачканную руку, и шагнула внутрь. В особняке по-прежнему не жили люди.
- Какая встреча! – раздалось бессвязное бормотание темноволосого мужчины, расположившегося в кресле в окружении сомнительных девиц, истекающих кровью. – Не желаешь перекусить с нами?
- Ты мне противен, Сальваторе. И что я в тебе нашла в шестьдесят четвертом, - переступая через несколько пустых бутылок, девушка опустилась на край дивана подальше от царившего в комнате хаоса. – Нам нужно поговорить, так что убери свои мешки с кровью подальше – они меня раздражают.
- Ты снова портишь все веселье, проклятая вампирша. Катись отсюда, раз не желаешь разделить со мной ужин, - припадая губами к шее очередной жертвы, Сальваторе с наслаждением проткнул клыками ее кожу, нащупав пульсирующую вену. Теплая, густая кровь тонкой струей текла по его горлу, обжигая каждую клеточку, доставляя ни с чем несравнимое удовольствие, позволяя на мгновение оттянуть момент, когда отчаяние вновь накроет с головой.
- Прекрати вести себя, как идиот, - резко встав с места, она подошла к вампиру, оттаскивая от того обмякшее тело. – Пошли вон! - яростно сверкнув глазами, девушка дала понять ночным гостьям, что праздник окончен и пора расходиться по домам. – А теперь посмотри на меня, - взяв Деймона за подбородок, Кетрин заглянула ему в глаза. – У тебя есть десять минут, чтобы привести себя в порядок, иначе это сделаю я.
- Пошла к черту, - со злостью выплюнул Деймон. – Я чувствую себя отвратительно и не намерен выслушивать твои нотации. Для этого ты могла использовать Стефана, не делай из меня его подобие.
Дорогое имя больно ударило, попадая острой стрелой прямо в сердце. Выразительные карие глаза затянула кровавая пелена, а под ними на тонкой коже проступила алая сеточка вен, искажая красивые черты. Со звериным оскалом она приблизилась к лицу некогда любимого человека, подавляя порыв свернуть ему шею.
- Не смей говорить так о своем брате. Ты был слишком увлечен собой, чтобы знать, что пришлось ему вынести. Тебе никогда не приблизиться к нему, не стать им, - прошипела Пирс, сверля его взглядом.
- Я знаю, - выпуская последние капли язвительности, Деймон откинулся на спинку кресла, впуская в душу привычную всепоглощающую боль. Раньше ее удавалось заглушить большой порцией алкоголя или очередной девушкой на ночь. Со временем дозы приходилось увеличивать, пока не появилась Кетрин, разрушая его планы по саморазложению. Она заставляла его вставать каждое утро и учиться контролировать жажду, тягу к выпивке и желание вырезать весь Мистик Фоллс за то, что его Елены больше нет. До настоящего момента он так и не смог разгадать мотивов Пирс, особо не стремясь в них проникнуть, пуская жизнь под откос и отсчитывая очередной прожитый день адской вечности. Вечности, в которой больше не было ее. – Зачем ты все это делаешь? Почему пытаешься вытащить меня, раз я настолько тебе противен?
- Я хочу мести, а ты желаешь ее не меньше, - придав лицу прежний вид, вампирша вновь вернулась на диван, расслабленно устроившись на нем. – Мне удалось найти способ расплатиться с Клаусом за… - секундная пауза, быстрая смена эмоций в глазах – Кетрин Пирс снова осталась верна себе – контроль вернулся, - них. Существует лекарство, способное сделать вампира человеком. Я волью его в глотку Ребекки, а потом вырву сердце и напьюсь крови. Но перед этим буду долго стягивать с нее кожу, чтобы Клаус прочувствовал всю ту боль, что я испытала. Этому маньяку все же важна семья, как бы он ни притворялся.
- А ты жестока, - горько усмехнулся Деймон, закрывая глаза. Сколько раз он думал о подобном, сколько раз бесконечно длинными ночами представлял, как будет вонзать кол из белого дуба Клаусу в грудь и наблюдать за следующей далее агонией. Но что мог простой вампир против Первородного? Разве только развлечь на несколько секунд, пока тот не решит, что игра затянулась, и не выпустит дух из своенравного Сальваторе. Мужчина понимал: именно такое будущее ему уготовано. А когда появился пусть призрачный, но шанс на отмщение, он готов был на все. – Уверена, что лекарство существует?
- Я говорила со многими ведьмами, а малышка Беннет даже согласилась помочь с ритуалом. Дело за малым – найти Охотника, заставить убить несколько вампиров и завершить его татуировку, - победно закончила Пирс. – Несколько дней – и Клаус будет страдать, а пустоголовая блондинка испустит дух.
- Как всегда, твой план идеален. Только зачем тебе я? Лишняя обуза или жалость? Мне это не нужно, Кетрин.
- Это нужно мне, Деймон, - впервые за много лет вампир не смог прочесть в ее глазах лукавства: только боль, растворенную во взгляде, и отчаяние. Он увидел в них себя. – Они отняли у тебя брата и Елену, у меня… Черт побери, я любила Стефана! – срываясь на крик, выпалила девушка. Тело вампирши вздрагивало, будто она была готова заплакать, но соленые капли так и не сорвались с густо накрашенных ресниц, только следующие несколько секунд руки немного дрожали. – Мне противно твое поведение, но мы должны сделать это вместе. Ради них, Деймон, я готова забыть о наших разногласиях. Потом у каждого будет своя дорога. К чему бы ни привела затея с лекарством, я от нее не отступлюсь, даже если ты откажешься.
- Если там будет две дозы, я сам волью вторую в глотку Клауса, - сжимая кулаки, прошептал мужчина. – Я в игре, Кетрин. Ради Елены и Стефана.


Алые искры, отрываясь от пылающих поленьев, разлетались по камину тысячью огненных бабочек, задевая крохотными крыльями его стенки, отчего едва уловимый треск распространялся по комнате. В доме царила тишина, слишком непривычная после звонкого девичьего смеха по утрам, слишком пугающая, потому что грозила остаться здесь навечно.
Огромный особняк был пуст той ночью; только он один, казалось, не спал в целом мире, разглядывая в свете очага грани очередной бутылки спиртного. Какой она была по счету? Шестой, а может, десятой – никто не знал, да и мужчина был уже не в состоянии ответить на этот вопрос. Вкус дорогих напитков невозможно было различить: они не пьянили, не обжигали горло и не приносили такого желанного облегчения и забытья, которое часто в них ищут. Они больше не помогали увидеть ее, размывая с каждым разом любимый и памятный образ, унося вместе с выжигающим сознание пожаром, который никак не удавалось потушить.
Он желал увидеть девушку в последний раз: пусть всего на одно мгновение, но коснуться светлого лица, робко провести кончиками пальцев по манящим губам и, возможно, сорвать единственный поцелуй. Насладиться сладковатым запахом кожи, заглянуть в глаза, в которых так часто отражался его брат, и просто насладиться близостью, запретной и желанной.
Но кто-то наверху не хотел этой встречи, бросая зажженную спичку к последнему мосту между прошлым, где была она, и настоящим, в котором он остался совсем один. Один, лишенный любви, не принадлежавшей ему никогда, и брата, сгоревшего вместе с остатками прошлой жизни.
- Вам хорошо там, да? А я гнию здесь, - отпивая большой глоток безвкусного виски, Деймон в очередной раз начал разговор с пустотой – привычный монолог без надежды на реакцию со стороны собеседника. Мужчина знал, что ему не ответят, но держать в себе горечь не было больше сил: ее хотелось вырвать из себя, растоптать, а потом нажать на кнопку. Только, черт побери, где же та находилась теперь!
- Нет, - прошептал кто-то. – Нет, - разлетелось по пустой гостиной.
Никого. И снова тихо.
- Отлично, еще одна бутылка, и я буду беседовать с камином. Пора завязывать, все равно ты больше не придешь, - пытаясь встать из кресла, Деймон пошатнулся, но смог удержать равновесие и прислониться к подлокотнику, вновь припадая губами к стеклянному горлышку.
- Не приду, - и вновь его окутала тишина.
- И кто это у нас тут такой остроумный нашелся? – злобно выплюнул вампир, осматривая комнату. – Не будь трусом – ну, покажись!
- Я никогда не разделяла твоего пристрастия к алкоголю, Деймон, - голос, такой знакомый, с едва уловимой хрипотцой, только от этого не менее нежный, раздался ближе, четче. – Оставь это – посмотри, на кого ты стал похож, - легкое дуновение ветерка коснулось щеки, охлаждая горячую кожу, проясняя затуманенный алкоголем разум.
- Елена, - произнес он одними губами, закрывая глаза от облегчения. – Ты вернулась! Я знал, - все было совсем не так, но ложь тогда казалась правдой. Ее голос теплом разлился внутри, наполняя душу спокойствием, уверяя, что она – не фантазия воспаленного сознания.
- Не вернулась, - прошептало невидимое создание, которое вампир окрестил именем любимой. Он так и не увидел ее ни разу, довольствуясь обрывками фраз, доносящимися из неизвестности, и ощущением прохлады на коже, будто его Елена была где-то рядом. Мог ли просить большего тот, кто не имел права быть с девушкой при жизни, в мгновение, когда телесная оболочка новообращенной покоилась под серой плитой, а душа, видимо, застряла между мирами. – Прости.
- За что ты постоянно просишь прощения? За что?! – с неистовой силой он сжимал в ладонях бутылку до тех пор, пока толстое стекло не начало крошиться, впиваясь в кожу. Деймон ничего не чувствовал, наблюдая, как капли расплавленного янтаря впитываются, касаясь ковра, как когда-то тонкой струйкой бежала ее кровь на сырую землю.
- За нас, Деймон, - тихий шепот над ухом заставил затрепетать, разжимая пальцы, позволяя оставшимся осколкам коснуться пола. – За надежду, которую тебе давала.
- Почему именно сегодня ты говоришь об этом? - голос вампира дрогнул, надламываясь. «Только не показывать, что больно, только не при ней, - твердил он в мыслях. – Потом, когда уйдет, но не сейчас».
- Потому что завтра уже не наступит. Я не приду, и тебе придется научиться с этим жить. Ради меня.
- Не хочу, - Деймон закрыл глаза, опускаясь в кресло. – Уходи, - что-то забытое всколыхнулось в груди, расправляя затекшие от долгого ожидания крылья, когда нежная рука робко дотронулась до его щеки. Он не решался пошевелиться, давая возможность своей личной преисподней разрастись в душе до таких размеров, пока прикосновения не станут реальнее. Пусть будет плохо завтра, а в тот момент мужчина хотел одного: ощутить ее вновь.
- Отпусти, Деймон. Не лги себе, что не знаешь, кто держит меня здесь. Я устала. Достаточно мучить друг друга, - приближаясь, полупрозрачное создание осторожно убрало непослушную прядку волос с его лица, проводя тыльной стороной ладони по щеке. – Ты теплый, а там холодно.
- Где это там? – пропуская первую часть вопроса, он закусил губу, пытаясь совладать с собой и не протянуть к ней руку. Время еще не настало.
- Где ты меня удерживаешь, - ресницы Елены дрожали, подавляя подступившие слезы. Она скучала по самолюбивому Деймону, который с ней преображался, разрешая быть рядом, подпуская чуть ближе остальных. Ей хотелось так много ему сказать: о том, что все же любила, что была слабой, мучая их со Стефаном, что так и не смогла сделать его счастливым. Только все это причинило бы еще большую боль, сильнее разъело гноящуюся рану, образовавшуюся после смерти брата и любимой. У девушки не было возможности говорить необдуманно, потому что минуты неустанно бежали, приближая мгновение, когда стоило проститься.
- Стефан с тобой? – доставая из сердца имя брата, вампир пытался отогнать страшные воспоминания, сопутствующие упоминанию младшего Сальваторе. Они преследовали каждую ночь, витая вокруг него, увлекая за собой в ночь, где холодные бусинки росы смешивались с алыми каплями на сморщенных древесных листах.
- Нет. Мы с ним по разные стороны до тех пор, пока кто-то не дает мне уйти, - легкая улыбка на нежном лице казалась неестественной в сложившихся обстоятельствах, а пульсация чего-то в области, где раньше билось горячее сердце, пугала мужчину. Девушка перед ним, полупрозрачная, будто сотканная из материи, из которой создаются сны, была так похожа на Елену, уснувшую навсегда на его глазах, что в груди что-то сжималось. Нечто огромное, занимающее раньше значимую часть вампирского существования, теперь сжалось до размеров маленькой гостиной, в которой проходили краткие встречи в алкогольном дурмане. Было ли это реальностью, он не знал, но звук ее голоса рушил все сомнения, врываясь в ночь тонким звоном колокольчиков.
- Ты любишь его? – решившись открыть глаза, Деймон сглотнул подступивший к горлу ком. Она стояла перед ним такая, какой он запомнил ее в последний вечер: красивая, светлая и живая. Осязаемая, настоящая; не серый безжизненный труп, лежащий на сырой земле, усыпанной почерневшими листьями.
- Я люблю вас обоих, Деймон. Только мне все не хватало смелости это признать, - вновь протягивая руку, Елена дотронулась до его ладони, переплетая пальцы, впитывая в последний раз дорогой сердцу запах его кожи. У них не было шанса попрощаться, нельзя было упускать данную роскошь в то мгновение. Кто-то подарил им несколько дней, чтобы затем разлучить навсегда, нарушая законы мира по ту сторону жизни, позволяя девушке являться к мужчине, которому все же принадлежала какая-то часть ее человеческой сущности. – Отпусти, пожалуйста.
- Пообещай, что вы будете приглядывать друг за другом. Вас же никогда нельзя оставить одних, - скрывая истинные эмоции за наигранной бравадой, вампир улыбнулся, пытаясь запомнить каждую черточку любимого лица, прежде чем сказать самое горькое и глупое слово в жизни. – Я отпускаю тебя, Елена. Уходи, - отвернувшись, чтобы скрыть непрошенную слезу, Деймон глубоко вздохнул, готовый к разрушению маленького мира, в котором была возможность еще несколько мгновений побыть с ней.
- Спасибо, - разлетелось по комнате, а он так и остался сидеть, сжимая ее несуществующую руку.