Елена

Вот и всё. Конец. Конец моей, такой неправильной, любви. Конец этой призрачной надежде на то, что всё у нас могло бы быть, если бы я только решилась признаться ему, а самое главное, СЕБЕ, в своих истинных чувствах. Я так долго боролась с ними, обманывая себя, пряча эту порочную страсть ото всех так глубоко, что иногда мне начинало казаться, что её и нет вовсе, что я всё это придумала. Но, нет. Эта страсть существовала, сжигая меня изнутри, эта любовь прочно обосновалась в моём сердце, наполняя мою душу таким сложным, тянущим, выматывающим, но, одновременно, прекрасным, томлением. Я пыталась не думать о нём, или, хотя бы, не думать так. Я же люблю Стефана, я должна любить его, только его, а не его брата. Зачем он вообще появился в моей жизни и поставил всё с ног на голову, смешал все мои чувства, спутал все мысли! Я бы хотела никогда не встречаться с ним. Как было бы хорошо, если бы, проснувшись на следующее утро, я забыла о нём и не вспоминала бы никогда, а рядом бы был мой Стефан, только он, такой любящий, нежный, заботливый, такой правильный... Боже! Как же меня теперь стала раздражать эта его правильность! Я больше не хочу её! Не хочу ничего... от него. Не хочу и самого Стефана. Мне нужен только Дэймон. Нужны его извечные язвительные замечания, его сарказм, юмор, пусть порой и чёрный, его очаровательная ухмылка, которую мне всегда хотелось стереть с его лица поцелуем. Я хочу смотреть только в его бездонные голубые глаза и видеть там отражение своего лица, своего счастливого лица. Я закрываю глаза и вспоминаю наш поцелуй, точнее, его поцелуй, ведь я не ответила на него тогда, хотя, видит Бог, как мне хотелось этого. Не знаю, что бы было, если бы Джереми не вошёл в тот момент в комнату, возможно, я перестала бы сопротивляться своим чувствам, и всё бы изменилось. Но он вошёл, а я испугалась, побоялась признаться Дэймону и себе... И, всё равно, всё изменилось, всё стало просто ужасным. Я снова отвергла его, а он закрылся в своей скорлупе, нацепив привычную маску равнодушия, вновь превращаясь в монстра. И в этом мне некого винить, кроме себя. Только со мной он становился самим собой, только мне он раскрыл свою душу. А что же я? Я растоптала её, уничтожила всё хорошее и светлое, что ещё было в нём, прогнала настоящего Дэймона, способного любить и сопереживать, и выпустила на волю чудовище, которое убило моего брата. Тогда, сидя на полу своей комнаты и держа на руках бездыханное тело, я и сама медленно и мучительно умирала, жизнь покидала меня по капле, с каждой упавшей слезой, грудь сдавило невидимыми тисками горя и отчаяния, сердце сжимал ледяной ужас и боль. Боль от потери сразу двух дорогих мне людей, без которых я не представляла своё дальнейшее существование. Я лишилась моего брата и того, кто на моих глазах лишил его жизни, но кого я, вопреки здравому смыслу, продолжала любить. В тот момент я хотела умереть. Как можно было продолжать жить со всем этим? Жить, зная, что по твоей вине погиб близкий человек, и что именно ты сломила, искромсала, уничтожила душу того, кто был тебе так невыносимо нужен.
Но судьба и дальше решила испытывать меня на прочность, не позволив превратиться моей любви в жгучую ненависть. Джереми спасло кольцо Гилбертов. Я старалась убедить себя в том, что Дэймон видел его, когда накинулся на Джера. Я хотела, чтобы это было так, хотела, чтобы он сказал мне об этом. Задавая свой вопрос, я надеялась услышать именно такой ответ. Я молила Бога, чтобы он сказал то, что я мечтала услышать, пусть даже это будет ложью, я поверю в неё, поверю ему. Но этого не случилось, и всё рухнуло. Я прогнала его, сказав, что он потерял меня навсегда. До сих пор не понимаю, как я смогла произнести это. Я не хочу его терять. Я уже не та Елена. Я изменилась, он изменил меня. Что же мне делать? Я окончательно запуталась. Голова гудела, мозг отказывался работать, мысли смешались в какую-то бесформенную массу, сердце разрывалось, потому что любовь, поселившаяся в нём, истекала сейчас кровью, из последних сил цепляясь за жизнь и соскальзывая в мрачную бездну одиночества и боли, увлекая меня за собой. И вот, когда уже, казалось бы, ничего нельзя исправить, я почувствовала какую-то отчаянную убеждённость, что не могу допустить этого. Я должна вернуть Дэймона, хотя бы попытаться. Понимаю, что со стороны всё это выглядит ужасно. Как можно любить человека, который постоянно пытается причинить тебе боль? Но я любила. Как можно простить убийство собственного брата? Но я простила. Как можно забыть, сколько проблем и неприятностей принёс он в твою жизнь, превращая её в ад? Но я забыла. Единственное, что я не могла, да и не хотела забывать, это моя любовь к нему. А как же Стефан? К чёрту Стефана! К чёрту всё и всех! Мне никто не нужен и ничего не нужно, если рядом не будет его. Я хочу принадлежать только ему, и самой владеть им безраздельно. Это моя жизнь и мой выбор. Не знаю, что будет завтра, но сейчас я поступлю так, как велит мне сердце. Только бы не было слишком поздно...

Дэймон.

Ну, и зачем всё это было нужно? Для чего я попытался отвергнуть свою сущность, забыв, кем являюсь на самом деле? Ради кого я захотел вычеркнуть из своей памяти последние 145 лет моего одиночества? К сожалению, я знал ответы на эти вопросы, пульсирующие сейчас в моей голове. Всё это было ради одного единственного человека, ради неё. Ведь я с самого начала понимал, что эта любовь обречена. Я знал, что она никогда не ответит на мои чувства. И, всё равно, с маниакальным упорством продолжал изводить себя, тешить надеждами на наше возможное будущее, мечтать о том, что она выберет меня, а не его. Ненавижу! Почему это произошло снова? Почему он всегда оказывается у меня на пути? За что он получает их любовь, а мне достаётся лишь ненависть и презрение? Да, признаю, поначалу я хотел просто отомстить ему, завоевав сердце той, кого он любит. Что бы было после? Не знаю. Может быть я убил бы её, а может сделал бы вампиром и вечность наблюдал за его муками и угрызениями совести, не сомневаюсь, что он винил бы себя в случившемся.
Но потом всё изменилось. Я вдруг понял, что не хочу просто играть с ней, она перестала быть для меня только инструментом моей мести и стала чем-то гораздо большим. Она стала для меня всем. Я и сам не могу понять, как это произошло, ведь я закрыл своё сердце очень давно, почти полтора века назад. Как же она смогла проникнуть в него и стать единственной причиной, ради которой хотелось жить дальше? Как сумела она заполнить собой мою душу, став самой этой душой? Я ещё пытался утешить себя мыслью, что это произошло из-за её поразительного внешнего сходства с Кэтрин, но дело было не в этом. Они абсолютно разные, и несмотря на то, что я сказал ей сегодня, Елена не имеет ничего общего с Кэтрин, кроме лица и моей невыносимой тяги к этим двум женщинам. Но даже мои чувства к ним отличались друг от друга. Я убедился в этом, когда Кэтрин вернулась. Когда я просил её сказать, что она любит меня, я надеялся её близостью восполнить отсутствие моей настоящей любви. Хорошо, что этого не произошло, хотя, мне было больно, в очередной раз, услышать, что я ей не нужен, а всегда был нужен только Стефан. Но это не из-за того, что я любил её, просто не очень то приятно почувствовать себя отверженным, да ещё и понять, что все надежды хоть на какое-то подобие счастья рухнули. Впрочем, о каком счастье можно говорить, если рядом не будет Елены, пусть даже в качестве друга. Своей отвратительной выходкой я напрочь перечеркнул все те отношения, которые с таким трудом выстраивал. А что я ещё ждал? Что она мне скажет спасибо за убийство брата? Идиот! Надо было хотя бы соврать, что видел то проклятое кольцо. Так нет же, решил быть с ней честным. Ну, и кому от этого стало легче? Елена возненавидела меня и прогнала. А мне осталось только вновь запереть своё сердце и выбросить ключ, чтобы уже никогда не выпустить на свободу эту, разрушающую меня, любовь, слишком сильную боль она причиняет. Но и забывать её я не хочу, поэтому и не буду пытаться избавиться от неё. Я просто постараюсь спрятать это чувство глубоко внутри, так глубоко, чтобы никто и никогда больше не узнал о ней. Чтобы она не мучила меня так, заставляя ежесекундно умирать, снова и снова, не изводила меня призрачными видениями невозможного будущего. Будущего, в котором нет Стефана, нет Кэтрин, а есть только она, Елена, рядом со мной, счастливая и влюблённая. Как же больно! Уже даже и алкоголь не помогает притупить эту боль. Я посмотрел на стакан виски в своей руке. За последний час это был уже... восьмой или девятый? Не важно! Я швырнул его в камин. Всё стало не важно...
Я видел, как он разлетелся вдребезги, ударившись о кирпич, и пламя на секунду вспыхнуло ярче. Вот так и моё мёртвое сердце на миг ожило, наполняясь любовью и надеждой, а в следующее мгновение раскололось на тысячу осколков. Я не знал, как мне жить дальше, и стоит ли вообще это делать. Без неё всё вокруг потеряло свой смысл. Моя душа сейчас напоминала безжизненную, выжженную пустыню. Я был сломлен и чертовски зол. Зол на Стефана, на Кэтрин, на Елену, но прежде всего, на себя. Хотя, нет, на Елену я не мог злиться, как бы не старался сделать это. Я хотел, чтобы злость, обида и ревность вытеснили любовь к ней, но ничего не получалось. Елена и чувства к ней стали моим личным проклятьем, моей вечной пыткой, которая никогда не закончится. Теперь мне стало понятным и близким выражение «умирать от любви», потому что я умирал, с каждой минутой всё острее осознавая, что потерял её навсегда.
И когда я уже начал впадать в какое-то болезненное оцепенение, боясь лишний раз пошевелиться, потому что каждое движение напоминало, что я всё ещё не умер, а именно этого мне сейчас и хотелось, я почувствовал её. Мне не нужно было подходить к дверям и открывать их, чтобы узнать, что она пришла. Мой обострённый слух и чутьё безошибочно определили её присутствие. Сначала я хотел выпрыгнуть в окно и убежать подальше от этого дома, подальше от Елены и от самого себя, но потом понял, что это, по меньшей мере, глупо. Тогда я подошёл к входной двери и стал ждать, когда она постучит, но ничего не происходило, хотя я знал, что она всё ещё там, на крыльце. Зачем она пришла? Чтобы окончательно добить меня? Я хотел распахнуть дверь и бросить этот вопрос ей в лицо, но что-то останавливало меня. Я услышал шорох вдоль деревянной створки, и скорее почувствовал, чем понял, что Елена села на пол, опираясь спиной на дверь. Я поступил также, только со своей стороны. Я ждал, сам не знаю, чего, прислушиваясь к её сбившемуся дыханию, слушая торопливые удары её сердца, ощущая, даже через толстую дубовую дверь, аромат её духов.
Не знаю, сколько прошло времени, пока я просто сидел, чувствуя её незримое присутствие, как вдруг ритм её дыхания изменился, и послышались тихие всхлипы. Она что, плачет? Этого я вынести не мог. Вскочив на ноги, я распахнул дверь и увидел, что Елена сидит, уткнувшись лицом в согнутые колени, а её плечи сотрясаются от рыданий. Я присел рядом с ней на корточки, обхватил её руками за плечи и чуть отклонил назад, заглядывая в лицо. Она подняла на меня глаза, полные слёз и такой боли и отчаяния, что я вновь захотел умереть, лишь бы не видеть этого.
- Что с тобой? Что случилось? Почему ты плачешь? - я не понимал, что происходит, и не знал, как себя вести.
- Дэймон, - чуть слышно прошептала она, и слёзы градом полились из её глаз.
Ничего больше не говоря, я подхватил её на руки и занёс в дом, ногой захлопнув дверь. Она обняла меня за шею и уткнулась в моё плечо, продолжая плакать. Я зашёл в гостиную и сел на диван, усадив Елену к себе на колени. Понимая, что ей нужно дать время успокоиться, я просто крепче прижал её к себе и замер, чувствуя, как моя рубашка постепенно пропитывается слезами. Несмотря на то, что всё это должно было скоро закончиться, я наслаждался этими мгновениями, как приговорённый к смерти пытается впитать в себя последний луч солнца, почувствовать последнее дуновение ветерка, прежде чем безжалостная рука палача оборвёт нить его жизни. Держать её в своих руках, ощущать её тёплое дыхание, чувствовать, как она прижимается ко мне, будто ищет защиты, всё это было для меня настоящим счастьем. Я не хотел сейчас думать о том, что привело Елену сюда, после всего, что случилось. Не задавался вопросом, почему она плачет. Гнал от себя мысль, что это временное помутнение её рассудка вот-вот пройдёт, и она вновь посмотрит на меня с ненавистью и презрением и уйдёт, оставив меня одного в этом доме, ставшем фамильным склепом. Самым важным для меня в эти мгновения было то, что она здесь, со мной, что я могу, пусть и в последний раз, обнимать её, чувствовать тепло её тела, касаться щекой её чуть влажных волос, слышать громкие удары её сердца.
Спустя несколько минут, Елена начала успокаиваться, её плечи перестали вздрагивать, а всхлипы становились всё тише, пока совсем не затихли. Судорожно вздохнув, она подняла голову и взглянула на меня. Я молча смотрел на её заплаканное лицо, ожидая, что же будет дальше. Но то, что произошло в следующее мгновение, я никак не мог предвидеть.
- Не уходи, пожалуйста, - прошептала она. - Не оставляй меня. Я люблю тебя.
Меня как громом поразило, я остолбенел, боясь поверить тому, что только что услышал. Может это у меня помешательство, и не временное, а вполне серьёзное и стойкое? Она любит меня? Елена меня любит и просит не оставлять её? Просит о том, о чём я сам мечтаю? Да нет! Это не может быть правдой! Но её глаза говорили об обратном. Они светились надеждой и... любовью. Я сам, не так давно, наверно также смотрел на неё, но в тот раз она меня отвергла. Что же произошло с ней теперь? Когда она успела настолько изменить своё отношение ко мне? Или это случилось уже давно, но Елена скрывала свои чувства?
- Я пыталась разлюбить тебя, пыталась отпустить, но я не смогла, - тихо ответила она на мой невысказанный вопрос, и я увидел, что её глаза вновь стали наполняться слезами.
- Елена, - я нежно провёл рукой по её щеке, стирая влажные дорожки слёз. - Не плачь, - я смахнул слезинку с её второй щеки. - Я обещаю, что из-за меня ты больше никогда не будешь плакать. Я люблю тебя.
Не отрывая взгляда от её лица, я стал медленно приближаться к её губам. Ещё до конца боясь поверить в реальность всего происходящего, я очень осторожно коснулся её губ, с трудом сдерживаясь, чтобы не накинуться на неё. Но я не хотел испортить наш первый настоящий поцелуй и просто медленно наслаждался моментом, смакуя его пьянящий вкус, вбирая в себя её дыхание, ощущая её трепет. Я обвёл своими губами контур её чуть приоткрытых губ, потом осторожно захватил верхнюю и совсем немного втянул её. Елена прильнула ко мне и с тихим стоном выдохнула мне в рот. Вот тогда я позволил себе перейти к более уверенным действиям. Крепче обняв её одной рукой, второй я зарылся в её волосы, притягивая ещё ближе к себе. Я начал целовать её страстно и неистово, словно пытаясь как можно сильнее соединиться с ней, страшась, что у меня её кто-нибудь или что-нибудь отнимет. Она, видимо, чувствовала то же самое, судя по тому, как прижималась ко мне, как цеплялась за мои плечи, как старалась не разрывать наш поцелуй, чтобы вздохнуть. Моё сердце вновь ожило и яростным огнём полыхало в груди. Всё тело напряглось, ощущая волны бешеного желания, окатывающие меня с головы до ног, нервы натянулись словно струны, грозя вот-вот лопнуть, я задыхался от переполнявших меня чувств.