Он чувствует его и, ещё не проснувшись толком, жадно вдыхает. Запах хлеба и меда, сладкий, теплый, Деймон дышит глубоко и часто, словно пытаясь наполнить себя этим ароматом до кончиков пальцев, каждую клетку, каждый кубический миллиметр легких, а после задыхается от воспоминаний, что приносит с собой удивительно родной и ставший вдруг действительно необходимым воздух. Солнечные зайчики на золотистой коже, тёмные, блестящие, нет – сияющие глаза, тонкие пальцы, неуверенная улыбка, тихий смех, разлетающийся по комнате перезвоном рассыпавшихся бусин… Деймон чувствует, как быстро в истоме бьётся сердце, и не может поверить.
Солнце светит в распахнутые окна, в его лучах по всей комнате, словно светлячки, то тут, то там вспыхивают и пропадают крошечные пылинки, в большом доме так же тихо. А она вернулась.
Деймон слишком ярко, слишком чётко помнит, как всё произошло. Она была подозрительно бодрой тем вечером, как человек, который пытается скрыть ужасную новость от близких, но не может одолеть всех эмоций. Она долго молча наблюдала за ним, а он не мог понять причину, по которой она так тщательно рассматривает его, словно видит впервые или, наоборот, понял он после, хочет запомнить перед разлукой. Её глаза странно блестели, когда прошептав: «Спокойной ночи, Деймон» она поднялась в свою комнату, а он и не заметил, заслушавшись выдохом, с которым сорвалось с её губ его имя. А утром оказалось, что короткое сообщение на мобильный – это всё, что оставила после себя Елена. И сорванный после тысячи обещаний и угроз между длинными гудками голос Деймона долго не давал об этом забыть.
В гостиной брошена сумка, на диване раскрытая книга, страницы которой с лёгким хрустом листает ветер, терпко пахнет красным вином из неполного бокала, но аромат меда перебивает всё, и Деймон, словно ищейка, идёт по следу. По коридору (под ногами скрипит нагретый солнцем паркет), в открытую дверь (ветер бьет в лицо), вдоль леса, а после в чащу, дальше и дальше, по желтоватой от долгой засухи траве, через мелкий ручей, мимо сотен одинаковых деревьев, дальше.
«Близко,» - чувствует Деймон и ощущает на языке медово-пшеничный привкус.
«Близко,» - бьётся сердце, и кровь выстукивает в висках морзянкой: тире-точка-точка-точка, точка-тире-точка-точка, точка-точка, тире-тире-точка-точка, тире-точка-тире, тире-тире-тире.
«Близко,» - хрустит под ногой ветка, и от резкого звука срываются с веток птицы, уносясь в небо.
«Близко».
- Нашёл, как всегда, - тихо говорит Елена и ловит его взгляд.
Деймон яростно хочет схватить её и хорошенько встряхнуть так, чтобы она прикрыла глаза от неожиданности, а пряди волос скользнули кончиками по его лицу, а затем ещё раз и ещё, чтобы ей тоже стало хоть немножко больно. Деймон хочет схватить её, сжав плечи пальцами, и целовать, жадно и безумно, до тех пор, пока один из них не потеряет сознание. Деймон хочет схватить её и вырвать, резко и больно, из груди, наверное, вместе с сердцем, из мыслей, из памяти, отовсюду, только бы её не было. Деймон хочет, до покалывания в кончиках пальцев, до одури, до смерти…
- Рад, что ты жива.
Солнечный свет, пробивающийся сквозь листья, падает на её лицо, скрывая его полумаской бликов и теней, но Деймон видит, как обиженно поджимаются губы от его равнодушного тона. О, знала бы она, сколько понадобилось сил, чтобы он звучал именно так…
- И всё?
Он пожимает плечами и небрежно бросает слова, словно горсть бесполезных ореховых скорлупок:
- Да, вещи заберёшь позже.
- Деймон… - Елена делает шаг и протягивает к нему руку, но роняет её, даже не попытавшись коснуться, - Прости.
Прижимает сложенные ладонь к ладони руки к губам, качает головой и медленно добавляет, подбирая слова как кусочки мозаики, уже не поднимая глаз:
- Мне нужно было понять, кто я теперь. Вампир. Это сложно…
- Я знаю, - огрызается Деймон, - но ты могла бы хоть иногда не сбрасывать мои звонки, чтобы я знал, что ты ещё жива.
- Но Стефан знал, и…
Глаза у него вспыхивают, и горло покалывает закипающая в груди обида. В ушах шумит буйный весенний ветер, он прикусывает губу, чтобы не потерять контроль и сосредоточиться на чем-то, кроме сияющих точек светлячков, кружащихся между ними, внезапно перепутавших день и ночь.
- Зачем ты вернулась? Стефана здесь нет, ты должна знать, раз общалась с ним.
- Ты знаешь, - выдыхает она.
На дне зрачков, похожая на чайку среди низких облаков, мелькает такая редкая к нему нежность.
- Я всегда буду возвращаться, пока ты здесь.
В уголках его губ Елена замечает затаённую улыбку и сама улыбается, легко утягивая его за собой в сторону поместья.
- Без тебя дома бывало скучно, - признается Деймон, разглядывая землю под ногами, и ненавязчиво накрывает ладонью её запястье.
Елена не отвечает, крепко переплетая их пальцы вместе. От пузырьков счастья внутри, похожих на шипучие конфеты, хочется смеяться.

Спустя триста одиннадцать секунд после того, как часы медленно и важно, словно судья, зачитывающий приговор, бьют полночь, Деймон беззвучно заглядывает в гостиную и застаёт Елену, сидящую, скрестив ноги, прямо на тонком коврике у камина. В открытые окна проскальзывают неуловимые лунные тени, робкие искры светлячков и сладковатые ароматы весенней ночи, смешивающиеся с запахами тлеющих углей. Красные отблески кружат по лицу Елены, остро вычерчивая, словно тушью, скулы, ямочку под нижней губой, крылья носа и надбровные дуги. Длинная щепка в её пальцах загорается, она подносит её близко-близко к глазам, разглядывая тонкий вытянутый язычок пламени на кончике, который отражается яркими всполохами в зрачках, наполняя их огненным сиянием. Деймон тихо присаживается рядом, почти касаясь её плеча своим.
- Мне никогда ещё не было так уютно в тишине, - шепчет Елена, когда лучинка, свернувшись, истлевает в её пальцах, и этот шёпот едва можно отличить от потрескивания дров в камине.
- Чш… - насторожившись, выдыхает Деймон и медленно-медленно склоняется к ней.
Грудь Елены быстро поднимается на вдохе, и Деймон успевает заметить, как, дрогнув, словно пёстрые крылья бабочки, опускаются ресницы и тёплое дыхание замирает между медово-сладких губ. Он резко подаётся вперёд, почти касаясь её лица своим, и, сомкнув кулак где-то чуть выше за её плечом, отстраняется на расстояние едва ли больше десяти сантиметров.
- Что ты?..
- Как падающая звезда, - чуть слышно проговаривает Деймон, раскрывая ладонь, откуда, помедлив, поднимается светящаяся искорка, - только наоборот.
Елена следит глазами за светлячком, но взгляд цепляется за улыбающийся рот Деймона, задерживается на томительную, волнующую секунду и впивается в почти черные от полумрака глаза.
- Ты ведь веришь, что я не удержусь, правда? – догадывается она вдруг и, увидев, как рождаются в его горле новые слова, ловит их вместе с выдохом между его раскрытых губ.
Она отшатывается спустя мгновение и смотрит ему в глаза, секунду, две, а после поспешно говорит «Ты прав, опять прав» и снова целует.
И поцелуй становится другим – долгий и неторопливый, с привкусом мяты на внутренней стороне губ и кончике языка, глубокий, но ласковый, почти невероятный, нежно-ошеломительный, невыносимо идеальный…
Пальцы, касаясь, рассыпают по коже брильянтовую пыль.
По венам течёт вязкое, как кленовый сироп, тепло.
Всё, что не было произнесено вслух, становится ясным без слов.
Существет много способов показать, что ты скучал. Не меньше способов сказать «Я люблю».
Елена и Деймон выбирают самый, пожалуй, приятный из них.
Над камином кружат светлячки.