Удивительно, как много мыслей появляется в твоем сознании, когда ты стараешься ни о чем не думать. Настоящий парадокс. Чистый хаос. Зачастую наши мысли представляют собой муравейник… деятельный, живой, беспокойный и самобытный. Все наверняка замечали, что зачастую голос сердца совершенно не влияет на наш разум. Как будто они существуют изолированно друг от друга. Отчасти, это действительно так, вот только ореол обитания неизменен – наше тело. Их дисбаланс отражается на нашей жизни порой слишком остро. И все же, в муравейнике бывают дезертиры. То есть муравьи, которые понимают, что помимо беспрестанного строительства чего-то столь невечного и хрупкого, существует что-то еще. Муравей не всегда осознает что именно, но если сердце все-таки решается противостоять разуму, что случается все реже в наше время, он встанет на его защиту, подарив надежду на успех. Возможно, сердце безжалостно нокаутируют, и муравья вместе с ним….но они всегда будут знать, что боролись, что действительно жили и чувствовали….потому что чувства достойны борьбы, а сердце заслуживает быть услышанным разумом.
Но порой дезертиром оказывается сердце… оно сомневается, что победит, не верит, что достойно подобных чувств, предает себя и другое любящее сердце, разбивая его. И в такие моменты не бывает победителя, ведь мертвы все… чувства, от которых отказались, сердца, которые слишком заняты жалостью к себе, и разумы этих людей, ведь если сердце разбито, нет смысла строить сознание, муравьи теряют то, что ошибочно считали смыслом….

Я смотрела на братьев, сидящих в гостиной, и не понимала, что со мной происходит. Первым порывом стало списать все на усталость, ведь мне столько всего пришлось пережить. Ну вот, не «мне», а «нам»! Похоже, гены Кетрин Пирс будут продолжать проявляться с возрастом – и это совсем не утешает.
Первые несколько часов я честно старалась слушать братьев Сальваторе, но их перепалки меня утомили. Правда, не только перепалки, в основном, я сама виновата. Каждый поступок имеет последствия…

Флешбек. Неделю назад.

- Стефан! Но как? Не понимаю… - девушка пыталась сдерживать слезы, но они все равно катились по ее щекам.
Следует отметить, что со дня его исчезновения, она впервые радовалась. Ведь она любила его. Прошло 2 недели с момента с того дня, как девушка узнала от своей прародительницы новость о своем парне. Сначала Елена злилась, но потом…потом она вспомнила, за что полюбила его и почувствовала… гордость. Мисс Гилберт гордилась своим вампиром, ведь он в очередной раз доказал свое благородство.
- Елена… - и столько чувств было только в том, как он произнес ее имя, что сердце девушки забилось чаще.
Они на размыкали объятий, не говорили, просто не могли. Конечно, Елене было безумно интересно, как Стефану удалось освободиться, что теперь будет с ними, есть ли опасность, что Клаус придет мстить или просто решит поразвлечься за их счет. Но сейчас это не имело значения. Он рядом и это единственное что важно…

Глубокий процесс самокопания нагло прервали. Ну никакого чувства такта…
- Елена, милая, ты нас, вообще, слушала? – такая милая фраза и такое ехидство. Деймон. Наверно, я должна оскорбиться. Неплохая идея, хоть я и не уверена, что злобный, но выразительный взгляд сможет скрыть улыбку, которая почти всегда появляется даже от звука его голоса…
- О да, Деймон! То, как ты собираешься выведать мотивы Кетрин – лучшая сказка на ночь. – Мда… немного просчиталась со злостью, самую чуточку переиграла.
Но, что удивительно, Деймон видел меня насквозь. Правда порой мне казалось, что еще и буквально, во всяком случае, это читалось во взгляде. И после такого взгляда очень хотелось завернуться в одеяло, для подстраховки. Вот и сейчас я проиграла. И каждый раз проигрываю, ведь это изначально бредовая идея играть в «гляделки» с Деймоном, как будто существует хоть малейший шанс выиграть, или правильнее, не проиграть?
Конечно, меня интересовали мотивы Кетрин не меньше, чем других. Я всего лишь не понимала, зачем я здесь. Логика братьев меня поражала с каждым днем все сильнее. Когда меня собирались принести в жертву, убить моих близких, они вели себя так, будто это вообще не мое дело. Но сейчас, когда я не в состоянии сделать что-либо, чтобы помочь им, я стала обязательным членом их «совещательного кружка по убийствам и коварным авантюрам» во главе с неподражаемым и великолепным, по его собственному мнению, Деймоном Сальваторе. По-моему забавно, а ему не понравилось, когда я предложила такое название и аббревиатуру СКУКА.
В общем, он посчитал недостойным отвечать на мой импульсивно-агрессивный выпад, смерил меня высокомерным взглядом и продолжил браваду, что Кетрин ничего не делает просто так. Стефан же с огромной радостью подхватил эту тему. С момента возвращения и привыкания к своему вегетарианству, он, с непонятным мне оживлением, цепляется за любой повод позанудствовать. А я довольна. Да, еще не все закончилось, но я пытаюсь жить и радоваться этому.

Флешбек. После ухода Кетрин.

Слезы неподдающиеся контролю… Боль, которую не остановить… Девушка сидела на полу в ванной комнате и представляла собой Отчаяние. Она чувствовала, как ее Вселенная разбивается на куски. Дыхание затрудняется, в глазах темнеет. И все же, она почувствовала, когда сильные мужские руки подхватили ее и аккуратно уложили на кровать. Вампир уже собирался уходить, но те чувства, что он испытывал к этому хрупкому созданию, не позволили ему оставить ее в таком состоянии. Одно небо знает, насколько больно ему было видеть ее страдания и краем сознания понимать, что он – причина всему. И все же он ляг рядом. Всю ночь она плакала. Бесшумно. Надрывно. Слишком много боли. Вампир так и не заснул в эту ночь, он гладил волосы девушки и мечтал хоть как-то ослабить эту боль. Но несмотря на все происходившее, он четко понял, что больше не будет прежним. Но не потому, что он сломался. Просто к нему приходило понимание того, что боль – не приговор, боль – причина бороться. Он искривил губы в легкой усмешке, ведь вампир увидел некую иронию в том факте, что ему, 167-летнему вампиру, удалось осознать свои ошибки лишь из-за этой хрупкой девушки. Девушки, которая потеряла непозволительно много… Он так хочет помочь ей… Но как? Ведь он только учится чувствовать.
На следующее утро Елена заболела. Ее стала мучить лихорадка и бред. А вампир… тоже мучился. Но единственное, что он точно понял, что не позволит ей сдаться.
Под дикие вопли девушки ему удалось напоить ее кровью. Дежа вю. Только в этот раз это действительно ради нее.
Деймон зашел в комнату к брату. Девушка сидела злая и обиженная. Однако эти чувства на некоторое время помогли справиться с разъедающей душу тоской. Вампир пришел извиниться, хоть и не считал себя виноватым, однако, стоило ему переступить порог комнаты, как на него посыпались удары мокрым полотенцем и маленькими кулачками. Это был крик души. Израненной и измученной болью потерь, которых было слишком много для одного человека. И все же это был Деймон, так что первая мысль была «И откуда силы взялись?». Нужно отдать девушке должное, поставить Деймона в тупик своим поведением могла далеко не каждая. И он принял единственное решение, которое считал правильным. Он схватил ее за плечи и с силой вдавил в стену, держа между телами достаточную дистанцию. Легкий шок Елены позволил ему поймать ее взгляд. А дальше…а дальше мужчина сорвался. Он не мог видеть пустоту в ее глазах, он слишком хорошо был знаком с этим, и в его голове рефреном звучало «только не она».
- Как ты можешь?! – девушка не поверила сначала, Он кричал. Он кричал на нее… но за что? Зачем? – Неужели ты не понимаешь? Ты не имеешь права так себя вести! Он сделал это ради нас! Да, близких тяжело терять! Но ты жива! Жива, черт возьми! И не имеешь права так себя вести! Неужели ты на самом деле не понимаешь, что предаешь их этим?....
А потом она снова заплакала. Потому что больно. Потому что поняла, что он прав… И потому что осознала, что не ей одной сейчас плохо. И в этот момент девушка перестала стыдится того поцелуя. Потому что тот поцелуй был как этот крик. Они просто были нужны друг другу.

Я не была дома со дня исчезновения Стефана. Боялась воспоминаний. Но сегодня я наконец-то была готова. Конечно, ему очень хотелось быть со мной в этом момент, но я попросила его не приходить. Передо мной стояла сложная задача… я должна была сохранить все хорошее, что было в этом доме, все, что было связано с Дженной. Я понимаю, что Деймон пытался объяснить мне в тот день. Тот факт, что мое поведение предавало ее память, ведь ее бы очень расстроило это…потому что мертвые способны обрести бессмертие в памяти близких.

Дом… я очень скучала. Я не приходила из-за страха, что меня накроет очередной волной жалости к себе и Джереми, но…я ошибалась. Да, здесь все напоминает о Дженне, о самом чудесном и добром человеке в моей жизни. На секунду мне даже показалось, что она вот-вот выйдет из кухни и отругает, ведь я не предупредила, что меня так долго не будет. Однако, вместо чувства непередаваемого горя, я почувствовала нежность,…а еще я улыбнулась, потому что вспомнила ее улыбку…
«Если вам скажут, что время – лечит,…не верьте. Возможно, вам банально врут, возможно, искренне пытаются помочь, а может действительно так думают. Но так способны думать лишь те, кто не знает, что это такое… Время не лечит. Когда судьба подкидывает такие испытания, остаются два пути. Первый путь для тех, кто слаб, для тех, кому легче утонуть в жалости к себе… на этом пути человек теряет себя, а время выступает в роли палача. Оно растравливает едва затянувшиеся раны, будто стараясь избавиться от тебя, погубить. Жалость ведь как наркотик…. Она завладевает твоим сознание, подчиняет тебя, и от этого нет спасения. Но существует второй путь. Можно было бы назвать его «путь для сильных», но это не так, ведь этими людьми владеет такое же отчаяние… Просто они не сдаются, понимая, что это не конец. Просто они никому не позволят обесценить жизнь своих близких. Вот только когда сердце кровоточит, как выбрать правильный путь?... Сама я не смогла бы выбрать второй, но я была не одна.
Время не лечит. Но иногда, оно помогает,…помогает смириться с этой болью, потому что она никуда не исчезнет. И единственный выход – учится жить дальше».

Это последняя запись в моем дневнике. Я сделала ее за день до возвращения Стефана….
Но я не буду расстраиваться сегодня, не буду волноваться или радоваться, не буду думать, почему все случилось именно так… за долгое время я впервые чувствовала свободу, и собиралась просто насладиться этим….ведь мой внутренний пессимист не позволит мне наслаждаться этим слишком долго.
Я совершенно четко знала, что завтра пойду на кладбище. Пойду, чтобы сказать, насколько сильно скучаю, как сожалею, что их нет рядом. Пойду, чтобы показать, что буду продолжать жить. Ради них. Но сейчас мне нужно сделать еще одну вещь.
Я спустилась в гостиную и взяла в руки фотоальбом Дженны. Меня всегда удивляло, зачем ей так много фотографий, где я вместе с Джереми… фотографий с ней было не так много, но я точно знала, какую ищу…
Я никогда не забуду этот день! Это мое самое счастливое воспоминание после смерти родителей. Мы с Джереми пытались вырваться из депрессии, но каждый по-своему: я проводила все время на кладбище, а Джереми подсел на наркотики. Но оказалось, что даже у Дженны иногда не хватает терпения. Это было воскресенье. Она разбудила нас очень рано, посадила в машину, ограничившись лишь выразительным «надоело». А нам было все равно… Я задремала, но истеричный смешок Джереми помог мне очнуться. Оглядевшись, я поняла, что она привезла нас в парк аттракционов, в котором мы часто бывали с родителями. Что я почувствовала? Смятение… В этот день Дженна преподала нам важный урок, первый из многих, – она показала нам ценность наших воспоминаний. Мы веселились совсем как раньше, конечно, мы искали взглядом родителей, но в тот день мы также поняли, что мы не одни. Что бы ни случилось, она будет с нами.
Конечно, мы не избавились от всей боли и тоски, терзавших нас, но это был первый шаг. Робкий и неуверенный.
Я нашла эту фотографию. Единственную, сделанную в тот чудесный день. Мы с Джером буквально зажали Дженну, а она улыбалась. Мы были семьей. Не идеальной, но настоящей.
Теперь этот снимок всегда будет на моей тумбочке, рядом с фотографией родителей… чтобы помнить ее именно такой… счастливой, настоящей…