Сухая потрескавшаяся земля вбирала в себя влагу, насыщаясь долгожданным дождём – слезами Небес. Скрюченные ветки деревьев, руководимые ветром-сорванцом, раскачивались в плавном танце, перешёптывались между собой, осыпались разноцветным листопадом. Над линией далёкого темного горизонта сверкали паутинки серебристой молнии, а спустя пару мгновений небо сотрясалось от ударов оглушительного грома.
Природа плакала, поминая усопшую душу.

– Бог всегда забирает себе лучших, – говорил Стефан голосом покорного пастыря, обращаясь ко всем присутствующим. Деймону, правда, легче от этих слов не становилось – сейчас он ненавидел весь мир. Черно-белый калейдоскоп скупых мужских эмоций, скорбь на измученных лицах, дорожки горько-солёных слёз, ненужные слова успокоения и косые взгляды – это окружало парня и делало его мир, застывший, такой ненужный сейчас, невыносимо болезненным.

Не уберёг.
Мысль, будто раненная птица, билась в голове, пульсировала и не давала успокоиться ни на мгновение. Это он виноват. Да, да, только он. Кто же ещё?
Только, кто мог подумать, что беда придёт так неожиданно? Ведь это было обычное ноябрьское утро: рутина, вроде чистки зубов и совместного завтрака, подначивания друг друга, даже маленькая ссора из-за сущей ерунды. А спустя пару часов он держал её безжизненную холодную руку и не сдерживал слёз. Мужчины не плачут?! И какой, скажите на милость, идиот это придумал?

Образ любимой женщины всё еще был рядом с ним. Деймон вспоминал не выразительные глаза цвета кофе, а их сияние; не мимолетную улыбку пухлых губ, а звонкий, задорный смех. Никогда, никогда в жизни он не сможет поцеловать её, коснуться нежной кожи или щелкнуть по сморщенному носику.

Керолайн, лучшая подруга Елены, плакала навзрыд, перебирая тонкими пальчиками с дорогим маникюром рыхлую землю. Девушка, стоящая рядом с ней, Бонни, с презрением смотрела на Деймона, стараясь успокоить дрожь в теле.
Но ему было всё равно. Хотелось напиться. Сильно, до беспамятства и заплетающегося языка, до приятной теплоты во всём теле.

– Даруй ей, Боже, Царствие Небесное.

Ветер успокоился, и наступила оглушительная тишина. Люди, стоящие под большими чёрными зонтами, как по команде посмотрели на Деймона, который с тихим грудным выдохом рухнул на колени и припал лбом к закрытому гробу.

Люди ушли, а он остался, невидящим взглядом продолжая смотреть на свежую могилу и поглаживая подушечками пальцев фотографию улыбающейся Елены. Лёгкая грустная ухмылка тронула его губы, и очередная слеза – совсем не постыдная – скатилась по небритой щеке.
Сальваторе выглядел замученным: растрёпанные угольно-черные пряди волос, потухший взгляд ярко-серых глаз, дрожащие руки.

– Обидно, не так ли? – послышался позади парня тихий, вкрадчивый голос. Деймон обернулся и увидел мужскую фигуру, мерно вышагивающую возле безмолвных могил. – Твари продолжают жить, а те, кто действительно заслуживают жизни, умирают слишком рано.
– Закон подлости, – прохрипел Сальваторе, поднимаясь с земли.
– Закон жизни, – устрашающе мягко возразил парень.

Деймон внимательно посмотрел на незваного собеседника, вид которого ничем не отличался от обычного жителя Мистик Фоллс. Светло-голубые джинсы низко сидели на узких бёдрах, серая толстовка плотно облегала крупное тело, а капюшон скрывал часть лица. Вот только в голосе межмогильного странника звучала высокомерность, а двигался он подобно ночному хищнику, медленно и спокойно, будто делая великое одолжение.
– Аваддон [2],– улыбнувшись краешком губ, представился незнакомец, протянув ладонь для рукопожатия.
– Деймон, – ответил парень, отвечая на жест.

Боль пронизала всё тело и, покачнувшись, Деймон резко опустился на колени перед мужчиной, глухо простонав. Повеяло холодом – порывы ледяного ветра срывали последние листья с веток, кружа их по пустому кладбищу. Небо затянуло иссиня-чёрными тучами, и вдалеке замерцала молния.
Деймон поднял глаза на мужчину и вздрогнул: образ Аваддона значительно преобразился. Вместо повседневной одежды на нём теперь красовался чёрный, как сама тьма, плащ, а лицо всё так же было скрыто под капюшоном – лишь пронзительно блестели мертвенно-серебристые глаза.
– Кто ты, чёрт тебя побери? – медленно просипел Деймон, стараясь дышать глубже – боль всё ещё сдавливала грудь.
– Я ведь уже представился, – высокомерно заметил мужчина, усмехнувшись. – Но для тебя повторю. Вы, люди, называете меня Дьяволом, а я называю себя Повелителем мира. Но в обыденности предпочитаю быть Аваддоном.
– Ты не человек…
– Точно. И я могу предложить тебе чертовски хорошую сделку, Деймон. Поверь мне, тебе понравится.
– Сделка с Дьяволом? – Сальваторе рассмеялся, вставая с колен и отряхивая чёрные брюки от грязи. – Это звучит смешно. Чья-то шутка, верно? Не смешно.
– Что я должен сделать, чтобы доказать тебе, что я именно тот, кем являюсь? Показать фокус-покус? Я могу большее. Я могу воскресить твою драгоценную Елену.

Деймон вздрогнул, будто от хлёсткой пощечины. Сжав ладони в кулаки, мужчина прохрипел:
– Ещё слово, и я вырву твоё сердце.
– Забавно, учитывая, что ты человек, а я нет. Она была единственной, кого ты любил, верно? Кроме твоей матери, разумеется. Дорогие тебе люди почему-то умирают. Но появляюсь я, и я могу внести некоторые коррективы.
– Что я должен делать?
– Переходим к официальной части. Ты продаешь мне душу, становясь вампиром, а я возвращаю твою ненаглядную на этот свет, – улыбнувшись, весело огласил Аваддон.
– Сущий бред!

Мир вокруг Деймона кружился, и ему вдруг стало плохо. Происходящее казалось чьей-то насмешкой, но в глубине души мужчина явственно осознавал, что всё это – реальность. Желание выпить усилилось в сотни раз.

– Одно слово, твоё согласие, и ты вновь сможешь увидеть Елену живой.
– Я не уверен…
– Ты же умён, Деймон, – шептал Дьявол, и Сальваторе представлялся змей-искуситель, передающий ему в руки запретный, но желанный плод.
– Я не…
– Давай же…
– Мне надо подумать, – выпалил мужчина, сжимая в стальных кулаках пряди потных волос.
– 40 дней, не больше [3]. Потом шанса не будет.

– Посмотрите-ка, кто соизволил подняться на землю, – язвительно отметил женский стальной голос.
– Я тоже рад видеть тебя, Морана [4], – парировал Сатана, откладывая фото Елены, которое он пристально рассматривал и поворачиваясь к своей старой знакомой. Невысокая девушка с холодной улыбкой и злыми ярко-зелёными глазами внимательно изучала мужчину. Тёмное, струящееся до земли платье облегало изящную фигуру: высокую грудь, тонкую талию, округлые женственные бёдра.
– Соблазнил очередную душу на грех?
– Ты и не представляешь, какое веселье меня ожидает.
– Если он согласится, конечно. Он человек, а они непредсказуемы в своих словах, действиях и мыслях. Ты можешь проиграть, милый, – прошептала Морана, касаясь острыми ноготками подбородка Дьявола.
– Будь уверена, он в моих руках. Деймон настолько любит свою Елену, что отказ для него приравнивается к самоубийству.

Огонь в камине пылает так ярко, что если долго смотреть на пламя, глаза начинает щипать. С запоздалым пониманием осознаю, что подступившие слёзы вовсе не из-за чересчур яркого света.
В правой руке гранёный стакан с коллекционным виски тридцатилетней выдержки, купленный на давнишнем аукционе. Вкус противный, горький даже, но это единственное, что я могу употреблять. Алкоголь расслабляет, вы знаете? Кажется, я выпил уже несколько литров, но мой ум трезв, а мозг мыслит вполне здраво. Не этого я хочу.

Щетина покрыла щёки, лохматые волосы не расчёсаны. На плечи накинута чёрная рубашка – не в дань трауру, как подумали бы те, кто меня не знает. В босые ступни врезаются острые осколки разбитой бутылки. Боли нет, лишь неприятное жжение.

Часы тикают, и время идёт, но потерял ему счёт – теперь оно перестало иметь для меня какое-то значение. Мне остаётся лишь хл***ть потерявший всякий вкус алкоголь и бессмысленно смотреть на игру алых бликов пламени. За окном меняется погода, а я продолжаю смотреть в камин и глубоко вдыхать пряный сигаретный дым – наполнившаяся окурками пепельница свидетельствует о моей новой, но не самой полезной привычке.

Телефон запиликал противной, раздражающей мелодией, режущей слух. Бессмысленно поглядев на имя звонившего, я накрыл аппарат подушкой – для уменьшения звука. Звонил Аларик, но за несколько недель мне до чёртиков надоели его вздохи в трубку и вялые предложения сходить в бар. Отказ, всегда отказ. Правда, иногда Рик включал «строгого» друга, и между нами начиналось соревнование «Кто кого переупрямит?», из которого я, в конечном счёте, выходил победителем.

Друзья семьи, видимо, стёрли номер моего телефона из записной книжки – за всё время ни одного звонка или сообщения. На похоронах я видел лишь гневный обвиняющий взгляд Бонни и Керолайн – эти девицы всегда меня недолюбливали, - бесстрастное лицо бывшего парня Елены, Мэтта. Но мне было плевать.

Впрочем, как и мнимая поддержка – я не нуждаюсь ни в наигранном сочувствии, ни в ничего не значащих словах скорби. Особенно жалко это выглядит, если смотреть в глаза сострадающему – безучастный взгляд и равнодушный вид. Или же напротив, чересчур яростные эмоции, плавно перетекающие в бездарную, никудышную игру. Играй, да не переигрывай. Я не нуждаюсь в их помощи!

Время шло, и я каждый раз думал о словах, сказанных Аваддоном. И хотя поначалу его предложение казалось мне сумасшествием или больной фантазии моей пьяной головы, но слишком уж серьёзно сказаны были его слова.

Конечно, я представлял Дьявола иначе. Вы бы поверили, что это Предводитель (или как правильно называется вся эта сверхъестественная муть?) Тёмных Сил, заметив скромного парня в кедах и джинсах?

Виски закончилось, и усилием воли я заставил себя подняться.

Меня окружают фотографии – дань воспоминаниям. Вот здесь Елена, заливисто хохоча, стреляет в меня из водяного пистолета – холодные струйки летят мне прямо в лицо. А на этом фото показано, как она пытается справиться с управлением машины: у неё слишком серьёзный вид. А вот она в тёмно-синем платье: её узкая ладошка сжимает мои пальцы, и робкая улыбка играет на красивых губах.

Смотрю на картинки долго, изучая, не замечая, как по щекам текут слёзы. Не выдерживаю, – и мой кулак грубо врезается в стену с такой силой, что рамки с фото падают на пол. Острая боль в животе заставляет согнуться пополам.

“Красивая – первое слово, пришедшее мне на ум, когда я увидел её, шагающую по извилистой дорожке, ведущей в лес, подальше от шумного гула очередной школьной вечеринки. Нет, не эффектная, какими могут быть девушки с ярко подведёнными глазам, пухлыми накрашенными губами и глубоким декольте. Обычная симпатичная американская девушка, в которых влюбляются ботаники-одноклассники, спортсмены, мальчики на улицах.

– Гулять одному ночью опасно, не находишь? – язвительно отметила девушка, скрестив руки на груди.
– Кто бы говорил. Ты здесь совсем одна, – парировал я.
– Вечеринка, и я поссорилась с парнем, – пояснила она, тяжело выдохнув, и положила телефон в карман потёртых джинс.
– Из-за чего, позволь спросить?
– Из-за жизни, будущего. Он уже всё распланировал, а я…
– А ты не уверена, хочешь ли вообще быть с ним, – закончил я, наблюдая, как меняется лицо моей спутницы: она погрустнела. – Это нормально. Люди встречаются, испытывают друг друга и, если не сходятся характерами, расходятся, как в море корабли. Это свойственно людям, и винить себя за это – сущая глупость.
– Я чувствую вину. Когда-то мы давали клятвы – и теперь их нарушать?
– Ты не отличаешь любовь от чувства долга!
– Что ж, незнакомец, который знает всё на свете, скажи мне, что такое любовь? – с вызовом спросила девушка, откинув прядь волос назад.
– Если узнаю, скажу.
– Меня зовут Елена, – она протянула маленькую ладошку меня, игриво прищурив карие глаза.
– Я Деймон.”

Я должен вернуть ее – это я знаю точно. Будь проклята моя жизнь без Елены. Я не могу жить без нее, и пусть меня считают романтичным героем, безбашенным идиотом или наивным глупцом.

Решительно, ни секунды не сомневаясь, я громко, чувствуя, как сильнее начинает биться сердце, кричу:
– Аваддон!

– С той самой секунды, как я впервые увидел тебя, Деймон, я знал, что ты согласишься. – Дьявол, подобрав полы длинного чёрного плаща, сидел в кресле, потягивая виски – его взгляд был устремлён в огонь. Хрип его голоса звучит устрашающе тихо, но смелость моя не растерялась, я был уверен в своём выборе.
– Тогда к чему лишние прелюдии? Почему не сделал всё ещё тогда, на кладбище?
– Проблемы у Высшего Зла? Звучит смешно, не находишь?
– Обо мне мы поговорим позже, речь ведь о тебе идёт, – я не видел его лица, но часть меня подсказывала, что он улыбается. – Главная опасность для вампира – солнечный свет, но для тебя, как для моего фаворита, он страшен не будет. Волшебное колечко, заговоренное ведьмой, тебе в помощь, если, конечно, не решишь поджариться, точно курица-гриль. Вербена и деревянный кол смертельны для тебя, Деймон. Но всё не так плохо. Способность внушать, молниеносно передвигаться и невероятная сила – вот плюсы вампиризма. Но есть ещё жажда, Деймон. Вечный голод, который, порой, будет разрывать тебя на части и медленно убивать. Твой внутренний зверь будет просить тебя впиться в чью-нибудь глотку и разорвать на части несчастного человека.

– Просто сделай это, Аваддон, – выпалил я, сжимая кулаки.
– Хочешь ли ты взять что-то с собой туда, в другую жизнь? Памятную вещицу? Давай же, я сегодня добр.

Взяв в руки рамку с фотографией, ту, где улыбающаяся Елена, обнимающая меня, ела спелую вишню из миски, я прикрыл глаза на мгновение, желая, чтобы кошмар поскорее закончился. Или только начался?
Аваддон едва слышно хмыкнул, но звук этот был для меня громче раскатов грома…

…Тьма поглотила меня неожиданно. Голову пронзила резкая, непередаваемая боль, а кости будто мололи в огромной мясорубке. Каждая мышца ныла, растягиваясь, а лишь хрипел, впитывая в себя ощущение предстоящей смерти.

– Она забудет тебя, она забудет всё, что связано с тобой, и для неё ты никогда не существовал в её жизни. Помни одно: если Елена любила тебя в этой жизни, Деймон, то возможно, не сможет полюбить в следующей.

Последнее, что я увидел, перед тем как провалиться в новую жизнь – чёрную бездну неизвестности – были черные глаза Аваддона, в которых полыхал Адский огонь. Последнее, что я услышал в своей смертной жизни – карканье ворона.

Шум в ушах. Дикая боль, разрывающая на части. Всё плывёт перед глазами, качается – ощущение, будто плывёшь на корабле по Тихому океану. Голоса. Голоса. Голоса. Слишком яркие цвета и череда каких-то бессмысленных картинок, и алая пелена, застилающая взгляд. Чья-то кровь на моих руках?

Резко проснувшись, я заметил, что нахожусь в просторной спальне на белоснежных шёлковых простынях, и тело моё лежит на кровати немыслимых размеров. Девушка-репортёр смотрит на меня с диким энтузиазмом с экрана телевизора, рассказывая что-то о предстоящем Дне Города. Из ванной доносится бульканье воды из крана.

Эта спальня… Здесь я жил до того, как женился на Елене…

Тихие, робкие шаги внизу, и лёгкий шлейф знакомых духов: аромат корицы и жасмина. Тело моё, будто парализовало, и сердце, ухнув, застучало быстро-быстро. Чёрт побери!
Аваддон не шутил, говоря о сверхбыстрой скорости – не прошлой и доли секунды, как я, одетый в одни чёрные джинсы, низко сидящие на бёдрах, оказался у подножия лестницы и смотрел на ту, которая была мертва и…воскресла.

Она изменилась. Вернее нет, не так – она стала прежней. Потёртые синие джинсы, серая толстовка с мышонком Джерри, поедающим сыр и старые кеды – родная моя.

– Кто здесь? – тихо, с придыханием спросила она у тишины дома.

Каркнул ворон и, испуганно охнув, она повернулась, уткнувшись тёплым носом мне в грудь. Жаркое дыхание опалило кожу. Маленькая ладошка случайно коснулась моего живота, и я подавил в себе выдох, борясь с желанием прижать её к себе.

Живая, живая, живая. Моя!

– Ой, – испуганно пикнула Елена, и глаза её расширились. Мои пальцы невзначай коснулись её талии. – Извините за вторжение, дверь была открыта, – поспешно объяснила она, указывая на вход в дом. Наконец, видимо, опомнившись, Елена резко отскочила от меня, опуская глаза вниз.

Чёрт, Аваддон не мог дать мне примерный сценарий? Я стою, точно последний идиот, смотрю на умершую жену, не в силах и двух слов связать!

– Я Деймон, – представился я, улыбаясь.
– Меня зовут Елена. А Вы…ты не видел Стефана? – невинно поинтересовалась девушка.

Стефана? Чёрт, нет, только не это!

– Он сказал, что я могу зайти к нему, но его, видимо, нет…
– Ох, Елена, ты уже здесь, милая, – тихий голос брата раздался с лестницы, и он, нарочито бодро подошёл к нам, в недоумении уставившись на полуголого меня. – Извини, я не услышал, как ты пришла, но, надеюсь, мой брат был достаточно гостеприимен.
– Все хорошо, Стефан.

Я стоял, пялясь на новоиспеченную парочку как последний олух, а в голове возник образ ухмыляющегося и громко смеющегося Аваддона. Будь ты проклят, Дьявол!

Видимо, решив не тратить время на прелюдии, Стефан обнял Елену за талию и, слегка наклонив, поцеловал в полураскрытые губы.
– Знакомься, брат, это Елена – моя девушка, – улыбаясь во все тридцать два зуба, гордо провозгласил Стефан.

1. Песня группы Skillet «Lucy»
2. Аваддон или Абаддон – ангел истребления, разрушения и смерти. Одно из других названий Сатаны.
3. Согласно Библии душа человека странствует между мирами в течение 40 дней. Следовательно, возможности Аваддона рассчитаны только на этот период времени - потом что-либо вернуть будет невозможно.
4. Морана – славянская богиня смерти.
5. Подразумевается знаменитая цитата "Я — часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо".
6. Авторский перевод припева песни Florence and The Machine – Shake It Out