Деймон
Началась осень. Хотя время года здесь определить весьма трудно – может быть, только зима отличается своими климатическими условиями. И то редко можно заметить снежный покров в наших краях дольше пяти дней. Чаще всёго он тает при теплом климате, а потом вновь выпадает и снова исчезает.
О том, что сегодня первый день осени, говорило 1 сентября на календаре и бушующее Северное море, омывающее наши владенья. Сейчас всего пять утра, но мне не спится. Стоило лишь услышать, как море вернулось после отлива, и я отправился на берег.

Мой дом находится на Британских островах, вблизи острова Великобритания, поэтому услышать, как море возвращается обратно, было легко. Темно-синее небо усыпано мелкими звездами, почти неотличимыми друг от друга, а вот луна, наоборот, казалась необычайно большой. Именно она и являлась единственным источником света.

Успокаиваясь, волны моря слегка покачивались, задевая песчаный берег, который тут же становился темно-коричневым. Я не удержался и присел на корточки, наклонившись к нему. Рука дотронулась до воды, и я тут же вытащил ее: настолько было холодно. Резко подул северо-западный ветер, заставивший меня спрятать руки в ветровку.

Лето в наших краях было прохладным, а зима теплой. Только вот осень казалась самым ожесточенным временем года. Ветра были холодными, солнце уже не грело, но хотя бы приливы и отливы сокращались. Однако пришел я сюда далеко не за тем, чтобы измерять температуру воды или любоваться звездным небом. Меня заинтересовал горизонт, терявшийся между темной морской пучиной и черным небосводом.

Многие считают меня странным, а некоторые даже боятся. Глупые люди. Они не в состоянии понять, насколько опасна осень в наших краях. Это не обычное время года, когда идут дожди и приближается зима. Нет, только не у нас.

Я сощурился, всматриваясь вдаль. Еще слишком рано для их прихода, но я все равно жду. Прилив уже давно прошел, поэтому мне нечего бояться, хотя сердце по-прежнему бешено колотилось. Внезапно рядом послышались шаги. Я обернулся, уже зная, кого увижу. Это был мужчина лет тридцати пяти с темно-русыми волосами и небольшой щетиной, делавшей его старше своих лет. Он указал мне за спину, прямо на горизонт, куда я так старательно всматривался минуту назад.

– Для их прихода еще слишком рано, тебе так не кажется? – спросил он, проводя рукой по волосам.

– Никогда не будет лишним быть готовым заранее, - заметил я, ухмыльнувшись.

Этот мужчина – мой начальник. Человек, на которого я работаю с двенадцати лет. Аларик Зальцман. На самом деле он вполне неплох, если сравнивать с другими людьми острова, даже часто напоминает, что мне нужно считать его отцом. И это учитывая, что у него и без меня есть сын. Тайлер конечно козел еще тот, но у него хотя бы есть отец.

– Говорят, что в этом году туристов на бегах будет еще больше, - поделился Аларик. – Награду за три первых места увеличили, поэтому их не отговорить даже рассказами о потерях в прошлом году.

Я хмыкнул, кивнув Рику, что все понял. Его новость означала лишь то, что мне предстоит больше работы этой осенью. Зальцманы славились в наших краях как самые богатые люди острова, а еще, были известны самой большой конюшней и лучшими лошадьми. Поэтому логично, что приезжие туристы частенько выкупают лучших скакунов. Но, как я и говорил, люди глупы, раз считают, что осенью у нас так уж хорошо.

А в прошлом году потерь было необычайно много. Возможно, это связано со слишком холодными летом и такой же осенью. Отливов было очень мало, как и существ, которых с предвкушением ожидали увидеть туристы. Поэтому оставшиеся с прошлого года водяные лошади были особенно озлобленными. Отсюда и столько потерь. Это как у нас, у людей. Когда у вас депрессия, что вы будите делать? Правильно, есть. Так же и лошади. Разница лишь в том, что для этих лошадей еда – это мы.

– Отлично, - беспечно отозвался я, стараясь не выдать своего волнения. – Тогда скажете, сколько требуется кэлпи в этом году, сэр.

Привычно ухмыльнувшись и, поправив съехавшую ветровку, я направился домой, даже не прощаясь. Домом мне служил небольшой домик подле владений Зальцманов и близстоящий к конюшне. Аларик часто настаивал, чтобы я жил у него в доме, но я отказывался. Лучше уж один, чем там, в компании неугомонной миссис Изабелл и идиота Тайлера.

Обычно в свой единственный выходной, как сегодня, я встречаюсь с моими немногочисленными друзьями или же занимаюсь разными делами в конюшне, но мне ничего не хотелось делать. Поэтому, оказавшись дома, где сегодня было особенно прохладно, я подкинул дров в камин – единственную более-менее новую вещь, подаренную мистером Зальцманом, и завалился на кровать.

Наш остров являлся, пожалуй, весьма странным местечком. Жизнь здесь была не особо богатой, но некоторые имели все, считая большие и тонкие телевизоры, компьютеры и красивые особняки. Правда, толку в этом было маловато. Здешние жители не особо ценили богатеев, а с электричеством было так туго, что уж лучше и вовсе не приобретать ничего подобного.

У нас в первую очередь ценились продукты, привозимые два раза в неделю с острова Великобритания, удобная и долговечная одежда, сшитая умелыми руками овдовевшей миссис Спинкс и лошади. Водяные лошади.

Комнату заполнил приятный запах жженого дерева и их тресканье, отчего я начинал засыпать. И перед тем, как отдаться царству снов, я сделал одну ошибку – вспомнил об отце.

Вокруг суетились люди, проскальзывая надо мной и совсем не замечая мальчюгана, сумевшего пробраться на скачки в столь юном возрасте. Отец крепко держал меня за правую руку, ведя вперед. Море сегодня было просто безумным: оно пугало людей своими внезапными волнами, наплывающими на песчаный берег, и поигрываниями с мелкой галькой. А то, что происходило после очередного шума волны, было еще более пугающим, но не для меня. Я вырос здесь и знал что происходит, даже будучи двенадцатилетним пареньком.

Где-то справа громко заржала лошадь, но внезапно ее голос стал ужасным, похожим на вой волка с противным хрипом.

«Этот конь больше остальных рвется в воду», - подумал тогда я, довольный, что знаю такие тонкости. Отец крепче сжал мою руку и прибавил шагу, отодвигая впередистоящих людей, мешавших нам пройти. У Джузеппе Сальваторе были крупные руки, давно привыкшие к сложной работе – укрощению кэлпи, так что справиться с людьми, стоящими на его пути, было очень легко. Внезапно его окликнули:

– Эй, Сальваторе! – прогремел мужской баритон. – Сальваторе, да стой же ты!

Отец остановился и я тоже. Перед нами тут же, запыхавшись, возник какой-то мужчина. Он был довольно упитанным, чтобы предположить, что именно он звал отца. У таких здоровяков всегда грубые голоса. Отдышавшись, незнакомец добродушно ухмыльнулся, - и это, пожалуй, была самая неудачная улыбка, которую я видел, - и произнес:

– Фух, за тобой не угнаться! – восхищенно произнес он. – А ведь еще даже не сел на кэлпи. Кстати, где твой красавец?

– Не твое дело, Джон, - устало отмахнулся отец, осматриваясь.

– Да ладно тебе, дружище, я ведь просто спросил, - добродушно произнес мужчина, как вдруг он увидел меня. – Эй, мальчик, а ты-то что здесь делаешь?

– Я – Деймон! – гордо произнес я, недовольный, что меня назвали каким-то «мальчиком». – И я здесь с папой. Он будет участвовать в скачках и победит!

Этот самый Джон усмехнулся, похоже, совсем не поверив моим словам.

– Твоему отцу хоть бы выжить, что уж говорить о победе.

– Ты не думаешь, что о таком рано говорить ребенку? – вступил в разговор отец, все еще смотря куда-то в сторону. Похоже, он нашел то, что искал. – Теперь отдай мне это, - он выхватил из рук Джона чепрак – ярко желтый, не слишком приятный для глаз, и повязку на руку такого же цвета. Это нужно для того, чтобы отца легко было узнать среди других наездников.

Оставив недоумевающего Джона позади, отец вновь ведет меня за руку, попутно повязывая на руку ярко-желтую повязку. Теперь я понимаю, почему до этого он так нервничал. Его кэлпи – водяного коня, нигде не было видно, а теперь он нашел его в толпе. Вообще-то данных созданий было сложно не заметить, все-таки коня ростом под два метра всегда видно издалека, а наш кэлпи был еще и ярко-красного цвета.

Достигнув существа, цепью прикрепленного за узду к воротам, отец отпустил мою руку, попросив подержать чепрак, и подошел к кэлпи. На самом деле, водяные лошади могли быть абсолютно любых цветов: от натуральных – белого, черного и коричневого, до невероятных – голубого, красного, желтого… Особенно опасными считались голубые, наделенные ярко-красными глазами, и с темно-зеленой гривой, которая похожа на водоросли. А самыми необузданными были красные, как и жеребец у отца. От таких можно ожидать чего угодно прямо в неподходящий момент, но на все это отец закрывал глаза, ведь по скорости его кэлпи не было равных.

Джузеппе дотронулся до морды водяного коня и тот тут же заржал, противясь прикосновению. Отец умело придержал жеребца, когда тот готов был встать на дыбы. Черные глаза существа уставились на меня, отчего мне захотелось попятиться, но встретив недовольный взгляд отца, я застыл на месте. Артур, так папа называл коня, словно рассмеялся. Его трубный голос эхом раздался над островом. Похоже, ему тоже не терпелось в море, что испугало меня.

Конь начал копать правым копытом, рыхля песок, а я испуганно сглотнул, заметив, как из копыт на двух передних ногах торчат когти. Это было так невероятно, что даже я, видя такое не впервые, не смог сдержать удивленного возгласа. Прямо из копыта выглядывало два больших когтя. Отец как-то говорил, что его Артур еще слишком молод, чтобы обзавестись самым главным оружием плотоядных кэлпи – клыками, поэтому скачки будут куда безопаснее.

Отцепив коня от ворот, папа подвел кэлпи к камню, куда взобрался и, приготовившись, запрыгнул на великана. Артур никак не отреагировал на наездника, а лишь пошевелил ушами и чуть повернул морду в сторону, услышав вой еще одного кэлпи. И тогда я увидел то, что удивляло меня даже больше наличия когтей в копытах – чешуйки. Вместо шерсти, у водяных скакунов были чешуйки, прямо как у рыбы. Разве что пахли кэлпи совсем иначе – от них исходил запах соленой воды, что вызывало у меня восторг. Уж очень я любил море, так же, как и отец.

Довольный результатом поведения Артура, отец спустился с коня и забрал у меня из рук чепрак. Постелив его на спину коня, а потом, уже удобно приспосабливая седло, он то и дело что-то приговаривал кэлпи, хлопая его по груди. Как бы я ни прислушивался, до меня лишь пару раз донеслось слово «молодчина».
Отец повторно проверил уздечку и, взобравшись сначала на камень, сел верхом на Артура. В этот раз конь недовольно тряхнул шеей, но и только. Джузеппе погладил кэлпи по огненно-красной гриве, что-то приговаривая, и внезапно обернулся ко мне.

Я знал, что некоторые, когда их родные отправляются на скачки, прощаются со слезами на глазах, но отец всегда говорил, что это глупо. Люди обдуманно идут на эти состязания, так зачем тогда проливать слезы? Поэтому мы и не прощались так еще год назад, когда я провожал папу на скачки только от дома, сюда он меня еще не пускал. Но, увы, в прошлом году отец пришел лишь пятым среди наездников.

– Деймон, что за страдальческий вид? – добродушно усмехнулся мужчина, наклонившись, и потрепав меня по волосам, что я всегда не любил. – Ты помнишь, о чем мы с тобой договаривались?

– Да, папа, - киваю я, закатывая глаза. Он всегда переспрашивает все по нескольку раз. – Я должен подняться на холм, где за мной присмотрит миссис Спинкс и оставаться там до тех пор, пока все кэлпи не достигнут финиша.

– Молодец, - похвалил отец, растянув губы в широкой улыбке. – Я выиграю в этот раз, сын, я обещаю.

Я ответил такой же улыбкой, всем сердцем веря словам отца. Он никогда меня не обманывал. Артур нервно переступил с ноги на ногу, помахивая длинным хвостом. Его черные глаза забегали по острову, все чаще всматриваясь в зовущее водяных лошадей море.

– Теперь пора, Деймон, - строго произносит отец, и я киваю, пожимая протянутую руку Джузеппе. А когда уже собираюсь уйти, поспешно, пока мужчина осматривается, еле дотягиваюсь до груди кэлпи и шепчу ему: «Пожалуйста, не дай моему отцу проиграть». И убегаю туда, куда мне и сказал отец – прямо на холм, где меня уже ждет миссис Спинкс, махающая своему мужу, который тоже принимает участие в бегах.

… До финиша остается каких-то десять метров, и я вижу как отец, восседая на красном жеребце, радостно махает мне перевязанной желтой повязкою рукой. Я машу в ответ, и мое лицо расплывается в улыбке. Я же говорил! Я говорил этому надоедливому Тайлеру Зальцману, что мой отец победит!

Прямо за Артуром бежит желтый жеребец мужа миссис Спинкс, но он явно отстает. А справа от отца, обоих призеров догоняет белая кобылица. Даже с холма я вижу, как заплетаются ее ноги, а пасть широко раскрыта, словно готовая схватить любое, что окажется живым на ее пути. Наездник беспомощно вопит и пытается остановить кэлпи за узду, но лошадь не слушается. Тем временем желтый конь мистера Спинкса клацает клыками перед мордой Артура, а тот лишь быстрее набирает скорость, как неожиданно, уже коснувшись копытами черты финиша, начинает громко выть, оборачиваясь назад.

И тогда миссис Спинкс немедленно поворачивает меня к себе лицом, не давая увидеть, что же произошло. Я вырываюсь, пытаясь понять, что случилось с Артуром и понимаю, что и на холме что-то происходит. Люди кричат, как и сами кэлпи, а мне так и не дают ничего увидеть. Но я все же вырываюсь, когда миссис Спинкс кто-то толкает и она немного ослабляет хватку. Мой мир меняется буквально за секунды. Около финиша, давно пропустив жеребца мистера Спинкса и других кэлпи, Артур встает на дыбы, царапая белую кобылицу когтями на копытах. На спине красного жеребца я не вижу отца, отчего мне становится ужасно страшно. А вот наездник белой лошади все еще на ней. По-прежнему вопя, Артур, пользуясь моментом, пока белая кэлпи воет от боли, опрокидывает ее на землю, вцепляясь еще короткими клыками в шею. И тогда я вижу, как открывается от крика окровавленный рот кобылицы, и ее голубые глаза смотрят прямо на безжизненное тело, лежащее недалеко от места, где была драка обезумевших существ. Я узнаю отца, обездвиженного и мертвого, с откусанной кобылицею рукой. Артур поворачивает голову, словно смотрит на меня и кидает взгляд на моего отца, который может стать хорошей закуской. Но конь лишь фыркает и уходит за линию финиша, оставляя тело нетронутым.

Миссис Спинкс хватает меня за руку, приговаривая «бедненький» и «что же с тобой будет», а я думаю лишь о том, что Артур послушал меня. Он спас отца. Он помог ему выиграть, ведь они первые оказались на финише, и защитил от другой кэлпи. Хотя, кто знает, что все это значит. Но для меня Артур останется жеребцом, спасшим жизнь отца от той кобылицы…

Я резко просыпаюсь, тут же скидывая ноги с кровати, и садясь, часто дыша. Кошмар десятилетней давности всегда снится мне, стоит только подумать об отце. Тогда оказалось, что он умер на том же месте от кровопотери. И так и есть, ведь та белая кобылица откусила ему руку. Позже я узнал, что ей было уже 12 лет, что очень много для кэлпи, и вполне вероятно, что в столь позднем возрасте они и вовсе сходят с ума. Но Артур убил ее собственными клыками.

Помню, как тогда меня, понимавшего лишь, что теперь папа еще скоро не придет, хотела забрать к себе миссис Спинкс, но внезапно появился мистер Зальцман, убедивший женщину, что они с моим отцом раньше были лучшими друзьями и он обещал, если что случится, позаботиться обо мне. С тех пор я и живу под опекой Аларика, который выглядит добрее, чем показывает, и его женой Изабелл.

Однажды я пытался узнать, почему же отец ни разу не говорил о дружбе с мистером Зальцманом, но он всегда лишь пожимал плечами, говоря, что это длинная история. Думаю, просто мой отец, славившийся характером холерика, просто не смирился с тем, что Рик, например, в чем-то с ним не согласен. А зная Джузеппе, это была бы серьезная причина для того, чтобы прекратить дружбу. Нет, я, конечно, люблю отца, но с его характером всегда приходилось трудно.

Я взглянул в окно, где солнце уже давно появилось на горизонте, не предвещая даже начало вечера. Получается, что проспал я мало, учитывая, что прежняя ночь была бессонной. Прислушавшись, я услышал, как снаружи люди что-то выкрикивают друг другу. Не то, чтобы они так говорили, наоборот, как будто спорили. Я бы не обратил на это внимания, не зная, что на календаре уже осень, а рядом с моим домом – конюшня с кэлпи.

– Скорее! – громко донеслось до меня. Поднявшись с кровати, я решил проверить, что происходит, как вдруг в дверь громко постучали. Я открыл, даже не спрашивая, кто там.

– Сальваторе! – налетел на меня паренек, которого я совсем недавно видел на конюшне. – Там… Это, там…

Он явно задыхался от быстрого бега, но я все же поторопил его.

– Ну же! Что там?

– Овидий…



Елена
Я подождала, пока Микки насытится той оставшейся травой, что еще прорастала на лугу, а после поправила съехавший недоуздок на морде кобылицы, чтобы ей было удобнее. Лошадь ответила довольным ржанием, вновь опустив голову вниз. Я улыбчиво погладила любимицу вдоль спины, хваля себя за то, что решила сегодня выгулять Микки без седла.

Последние два дня мы с ней помогали мистеру Болтеру перевозить вещи их семьи в новый дом, ведь прежний казался настолько не жилищным, что грозился вот-вот проломиться под очередным дождем. Что уж говорить о приближающейся зиме, когда снег может легко проломить крышу. В общем, эти два дня моя Микки – молодая кобылица Тракененской породы серой масти только и делала, что возила упряжки. Поэтому сегодня я решила не надевать седло, а лишь недоуздок, не мешающий есть.

Сегодня на острове стояла прохладная погода, что не могло не настораживать. Конечно, любой человек, не проживающий здесь, сказал бы, что это нормальный климат для наших краев. И он бы не ошибся! Но островчане уже знали, что холодная погода в первый же день осени – это верный знак начала подготовки к состязаниям. Каждый год, в середине сентября, на нашем острове проводят конные бега. Необычные скачки на лошадях, где первые три победителя получают денежные призы и другие награды. Все это звучит, конечно, просто замечательно, только вот это не совсем так.

Вместо обычных скакунов в бегах участвуют кэлпи – водяные мифические лошади, появляющиеся из Северного моря в сентябре. Знаю, звучит это как сказка детям перед сном, чтобы они не ходили ночью к морю, но, увы, это правда. Огромных, под два метра ростом кобылиц и жеребцов на берег приносит прилив. Казалось бы, можно узнать, когда прилив и быть готовым к появлению лошадей, да? Но все дело в том, что Северное море отнюдь не глубокое, поэтому осенью и зимой, когда кэлпи появляются, отлив едва ли уходит на двенадцать метров, поэтому существа приходят позже, отчего их появление невозможно предугадать. Честно говоря, я видела кэлпи своими глазами всего дважды. Один раз – мертвым, когда его везли на повозке мимо нашего дома и еще раз, когда шла вместе с папой с рыбалки. Водяной конь, желтый, как солнце, появился прямо из воды и, постояв одно мгновенье на берегу, пошел в сторону заселенного людьми острова, где его сумели изловить для участия в состязании.

Для туристов кэлпи казались экзотическими существами, на которых они могли посмотреть, а для нас, островитян, это было нечто страшное. Еще один хищник.
Да, эти существа были хищниками. По легендам кэлпи появлялись из воды только для того, чтобы поохотиться на людей или скот, а уже после выдумали, что было бы неплохо излавливать этих зверей и устраивать бега.

Кэтрин, моя старшая сестра, ходила на эти соревнования четыре года назад просто, чтобы посмотреть. После я долго выпрашивала у нее, как же выглядят кэлпи, ведь детские воспоминания с этими созданиями почти выветрились из памяти. Но сестра лишь покачала головой, сказав, что это было самое ужасное зрелище в ее жизни, и она не пожелала бы мне увидеть подобное. На следующий день я узнала, что друг Кэтрин – Мейсон, погиб, растерзанный двумя голодными водяными лошадьми.
Микки прекратила жевать, обернув продолговатую светло-серую голову ко мне. Я не заметила, как кобылка, словно почувствовав мое грустное настроение, дотронулась мордой до моей шеи, щекоча. Я недовольно нахмурилась, стараясь отделаться от настырной лошади и не рассмеяться. Микки появилась у меня всего четыре года назад, и я растила ее с рождения вместе с мамой, которая очень любила лошадей. Думаю, эта любовь передалась и мне.

Когда я все-таки рассмеялась, Микки, довольная результатом, весело заржала, напоследок дернув меня за косу. Я погладила ее по голове, почесав за серыми продолговатыми ушками.

Солнце все еще ярко освещало остров, но совсем не грело. Я получше застегнула кожаную куртку и приподняла воротник водолазки, когда в лицо ударил холодный северо-западный ветер. Мы с Микки находились метрах в пятидесяти от открытого берега моря, поэтому здесь было довольно холодно. Взглянув на наручные часы, я поняла, что меня уже должен был ждать Джереми – мой младший брат. Я заработала немного денег на перевозке вещей, поэтому мы собирались устроить небольшой праздничный ужин. К тому же, в последнее время Кэтрин вела себя странно, что не могло не удивлять. Нужно показать ей, что мы все так же сильны, как и год назад, когда родители еще были живы.

– Ну, что, красавица, готова побегать? – заботливо спросила я, поглаживая лошадку по темно-серой гриве, которую еще утром упорно расчесывала.

В ответ кобылица согласно склонила свою большую голову ко мне, щекоча волосками на губах. Некоторые могли бы подумать, что это противно или даже не гигиенично, например, моя сестра, с детства недолюбливающая лошадей, но не я. Почти каждый житель острова держал лошадь и хорошо сидел в седле, поэтому любовь к этим четвероногим красавцам у нас в крови.

Я осторожно ухватила Микки за недоуздок, чуть потянув ее за собой, говоря идти, и она сразу же повиновалась. Отсутствие седла означало, что ехать мне придется весьма сложно, но это не впервой. Поставив левую ногу на небольшой валун, я закинула правую ступню на спину послушно стоявшей лошади и, досчитав до трех, чуть покачиваясь, запрыгнула на кобылицу. Чуть повозившись и приняв удобную позу для езды, я одобряюще погладила лошадку по шее.

– Давай, девочка, вперед, - приговаривала я, все еще похлопывая Микки по шее. Она послушно сделала шаг вперед, затем второй, третий… Вскоре мы спокойным шагом передвигались вперед, уже миновав луг. Слегка хлопнув по крупу лошади, я тем самым приказала ей идти чуть быстрее.

Джереми, который сегодня помогал кому-то с острова с покосившейся крышей, должен был ждать меня около рыбной лавки. Вскоре местность сменилась песком, и копыта Микки стали скользить, как по льду, поэтому мы еще увеличили скорость.
Когда я уже видела выцветшую со временем надпись с названием «Рыбка у Стью», то услышала и звук мотора. На самом деле много у кого здесь были машины, если вообще их можно было так назвать. В основном это был транспорт, угодный для непроходимых мест и езды по песку. А здесь было немереное количество и первого, и второго. Поэтому я удивилась, услышав «здоровый» звук мотора, а не дряхлый и искореженный скрежет, как у многолетнего трактора.

Еще больше меня удивило то, что из начищенного до блеска Джипа Рэнглера вылез мой брат. Не подумайте, я совершенно не разбираюсь в технике, а уж тем более – в машинах, но мой отец так любил свой старенький «рэнг», что не узнать его было трудно. Разве что, поражал блеск и не облезлая темно-синяя покраска.

Довольный Джереми облокотился локтем на дверцу «рэнга», так и приняв позу «давай-давай-хвали-меня». Завидев знакомую физиономию (а самовлюбленную улыбку брата сложно было назвать иначе), Микки затрясла головой и поторопилась, отчего я потеряла равновесие и со всей дури схватилась за гриву лошади.

– Привет, Микки! – добродушно воскликнул Джереми, встречая кобылицу поглаживаниями по морде. – Смотри, что у меня есть для тебя.

И мой брат, будто я не замечу, сунул под нос животному маленький кусочек сахара.

– Джер! Я же говорила: не нужно ее баловать! – недовольно произнесла я, нахмурившись. Но Микки уже слизнула с ладони Гилберта-младшего сладость и беззаботно пожевывала ее.

– Какая ты вредная, Елена, - растянулся в улыбке брат. На самом деле улыбка у него была красивая, в общем-то, как и сам он. Выше меня на пол головы, брюнет, с красивыми карими глазами, что было у нас, можно сказать, семейным. А благодаря работе, которая всегда находилась для мужчин острова, Джереми был довольно мускулистым и сильным. Думаю, многие девчонки считали его симпатичным, – может, похвалишь брата за то, что он починил папин «рэнг»?

Я улыбнулась, не в силах дальше злиться. Джер слишком напоминал отца, особенно своим вечным оптимизмом.

– Ладно, ладно, умелец, - съязвила я, удобнее располагаясь на спине Микки. – Как же ты справился с этим стариком?

– У Стефана была нужная деталь, и он одолжил мне ее.

– Одолжил? – скептично поинтересовалась я. Не поймите превратно, просто у нас не принято «одалживать». А вот обменивать и продавать – принято.

– Ну, не совсем одолжил…

– Джер? Что ты ему отдал?

– Елена, брось, это совсем мелочь, - махнул рукой брат, но, поймав мой взгляд, сдался. – Руль от велосипеда.

– Руль от велосипеда? – я еле сдержалась, чтобы не рассмеяться. – Зачем он Стефану?

– Не совсем Стефану. Его отцу. Они нашли у себя велосипед, но он был без руля, вот я и обменял, - брат отвлекся, увидев на дверце «рэнга» какое-то пятнышко, вытереть которое стало просто жизненно необходимо. – Теперь они смогут продать его и выручить немного денег.

– А, ну, тогда ясно.

Микки подо мной нервно задергалась – она устала стоять на месте, тем более, с наездником на спине. Вместе с этим я заметила на лице Джереми расплывающуюся хитрую улыбку.

– Что?

– Ты помнишь, как мы решали, кто прав, а кто виноват до того, как отцовский «рэнг» сломался? – спросил парень, а я, поняв его мысль, так же расплылась в улыбке. Казалось, что даже Микки поняла нас и энергично забила копытом по песку.

– Я точно выиграю, малыш, ведь у меня хотя бы была практика, - поддразнила я. «Малыш» - единственное слово, которое выводило из себя как Джереми, так и меня. Поэтому во время нашего очередного спора, мы часто называли так друг друга. А Кэтрин всегда смеялась, говоря, что оба мы «малыши с приветом».

– Это мы еще узнаем, - хитро отозвался брат, проворно быстро забираясь в машину и тут же заводя ее.

– Эй! Дай девушке фору! – прикрикнула я, стараясь унять порядком развеселившуюся кобылку. – Я же без седла!

– А у меня не было практики! – отозвался Джереми, перекрикивая мотор «рэнга». Понимая, что достойного ответа от меня не дождется, мой младший брат тронулся вперед, медленно, но уверенно, набирая скорость.

Я поспешно утихомирила Микки, которая вскоре начала слушаться и, глубоко вздохнув, слегка хлопнула ее обеими ногами по бокам. Кобылка словно застыла, наверняка думая, не сошла ли ее наездница с ума, раз решила пробежаться без седла, но спорить не стала. Чуть попятившись, и получив от меня еще один хлопок по крупу, лошадь перенаправила массу тела на задние лапы, отталкиваясь ими от песочной земли и, издав подобие ржания, похожего на победный возглас, ринулась вперед. Я тут же схватилась за ее гриву, стараясь не сильно ее сжимать, но и не обрекать себя на падение. Ноги крепко обхватили бока кобылицы, и мы понеслись вперед, уже зная, как обрезать дорогу.

… Если вспомнить, то такие забеги чаще выигрывала я, чем мой брат, однако сегодня я подумывала поддаться. Ведь, в конце концов, он смог починить старика «рэнга»! Поэтому, даже сокращая путь, я лишь наслаждалась плавными покачиваниями Микки и суровым ветром, казавшимся не таким противным, когда ты встречаешься с ним при перепрыгивании лошади через препятствия. Ведь тогда ты словно летишь.

Сложно было передать, как я удивилась, когда увидела у нашего названного «финиша», находившегося неподалеку от берега моря, моего брата и ярко сверкающего под солнцем рэнглера. К тому же, Джереми при этом нагло улыбался и помахивал мне рукой, взобравшись на капот «рэнга». Получается, что он даже успел развернуть его!

Прекрасно! Это означало, что весь оставшийся день мне придется выслушивать насмехающиеся реплики брата, каждая из которых будет заканчиваться победным для него «малыш». А еще, скорее всего, он, как в награду, попросит убраться в его комнате. Хорошенький же меня ожидает вечер.

Но вдруг в моей голове возникла мысль, что я хотя бы смогу проиграть достойно, показав, как отлично езжу на Микки и без седла. Хлопнув ногами по бокам лошади, она еще быстрее ринулась вперед, перебирая длинными ногами рыхлый песок. И внезапно, когда до Джера оставалось каких-то пятнадцать метров, с моей лошадью что-то произошло. Микки нервно дернула головой, отчего мои руки соскользнули с ее гривы, и пришлось ухватиться за нее сильнее, причиняя боль. Передняя правая нога кобылицы подкосилась и глубоко вошла в песок, отчего я, чисто физически, не смогла удержаться сверху. Микки начала падать, а я и вовсе соскользнула с ее спины, больно ударившись при падении левой ногой, должно быть, о камень.
Я попыталась раскрыть глаза, но видела перед собой лишь черные пятна. В голове звучал голос Джереми, что-то выкрикивающий мне, а я лишь старалась увидеть, что произошло.

Внезапно все стало понятно. В нос проник противный запах рыбы, который мне ужасно не нравился. Это не тот кисло-соленый запах свежее пойманной рыбы, а застоявшейся, ужасно противной. И, увы, по рассказам друзей, так могла пахнуть не только плохая сельдь. Честно признать, я не особо верила, что это чудовище может источать именно этот запах, но все же… Круги перед глазами исчезли, и я поняла, что не ошиблась.

Передо мной стоял кэлпи – большой, с огромной квадратной головой и узкими продолговатыми глазами зеленого цвета. Зрачок в них был вертикальным, как у змеи. Я сглотнула, стараясь отодвинуться подальше, понимая, что встать и убежать не получится. Да и куда бежать, даже если бы была такая возможность?
Этот кэлпи был невероятно большим, хотя сравнивать мне особо не с кем. Он был черного цвета с большой грудиной и толстыми ногами, более плотными, нежели у моей Микки. Жеребец стоял в полутора метрах от меня и просто смотрел. Я заметила, что из-под верхней губы коня торчат два клыка, примерно два сантиметра длиной, а из передних копыт видны два длинных когтя. Насколько я знала, именно по этим факторам распознавали, сколько же лет водяному коню. Я была уверена лишь в одном – раз у этого жеребца есть клыки, то ему больше шести лет – именно на шестом году они и появлялись.

В любом случае это означало, что этому созданию будет лишь легче убить меня, что никак не входило в мои планы.

– Елена, не двигайся! – прозвучал голос Джереми, и я обернулась влево, заметив, что он стоит метрах в пяти от меня. Идиот! Что он здесь делает?! Да кэлпи убьет его, и глазом не моргнув, а потом возьмется и за меня!

Не успела я высказать все свои мысли вслух, как на голос брата обернулось само существо, и я невольно ахнула. Шея, чешуйки на которой теперь попадали под солнце, ярко заблестели. Я знала, что у кэлпи нет шерсти, как у лошадей, у них лишь чешуя, но видеть это было совсем другим, нежели слушать. У жеребца словно была черная сбруя, мерцающая и слегка поднимающаяся, когда он дышал. Наверняка, они дышат так называемыми жабрами, как и рыбы.

– Джереми, зачем ты подошел, дурак! – шикнула я, тем самым привлекая внимание и к себе. Кто знает, может я смогу запрыгнуть на Микки и суметь спастись от кэлпи, тем самым уведя его от брата? Водяной конь обернулся ко мне, внимательно рассматривая, но не принимая никаких попыток подойти ближе.

– Слушай, у меня есть план, давай я…

Не успел брат договорить свой «гениальный» план, как голос подала Микки. Похоже, лошадь до этого находилась позади меня в паре метров, а теперь громко завопила, что никак не было похоже на привычное лошадиное ржание. Тут-то кэлпи и двинулся с места. Конь трубно завыл, словно волк, раскрывая пасть с двумя длинными клыками и другими острыми зубами. Особенно страшно было то, что при этом нижние и верхние губы существа словно высвобождали челюсти, «выпуская» их вперед. Я чуть было не завопила, понимая, что жеребец оттолкнулся и бежит на меня, но вовремя спохватилась и, поднявшись, побежала к громко вопящей Микки, надеясь, что сумею на нее запрыгнуть.

Неожиданно я упала, чувствуя, как меня схватили за правую ногу. Тогда-то Джереми и подоспел. Подобрав в кулак песок, он замахнулся на коня, но целясь не в глаза, как сделала бы я, а ниже. Понимая, что он, должно быть, промазал, я резко ударила кэлпи той ногой, штанину на которой он схватил, и услышала в ответ жалобный вой. Довольная, я быстро встала, подбегая к Микки и тут же оборачиваясь. Оказалось, что Джереми все же знал, куда нужно целиться. Только сейчас я заметила, что вдоль передних ног водяного коня у него были три маленьких дырочки, которые брат и засыпал песком. Ноздри на морде кэлпи часто задвигались, а сам конь начал пятиться прямо к воде. Похоже, он дышит тем, что смутно напоминает ноздри, находящиеся на его ногах.

– Беги, Джереми! Беги к машине! – закричала я, понимая, что водяной жеребец может в любую минуту прийти в себя. Брат поспешно кивнул, тут же разворачиваясь и бросаясь бегом к машине, чуть было не поскользнувшись на песке. Я поудобнее схватилась за гриву Микки, сумев запрыгнуть на нее и ударила ногами по серым бокам. Лошадь, не теряя ни минуты, ринулась к машине.

Джереми уже забрался в «рэнг» и, заведя его, начал выезжать с песка. Я чуть потянула за темную гриву кобылицы, понимая, что теперь можно уходить с берега. Брат последовал за нами, со всей силы давя на газ, что отдавалась в громком гудении мотора.

Я в последний раз обернулась, встречаясь глазами с кэлпи, который уже пришел в себя. Зеленые зрачки, обернувшиеся в сторону гудящего «рэнга», казалось бы, еще больше сузились и конь попятился, рассекая большими копытами песок. Готова была поклясться, что из его передних ног, прямо на уровне тех трех ноздрей вышел воздух, вперемешку с песком. Кэлпи отступил, а я, поторапливая Микки с быстро бьющимся сердцем, посмотрела на брата, следя, чтобы он обогнал нас и оказался дома раньше, теперь уже, по моему желанию.



Деймон
… Теперь хотя бы было ясно, из-за чего подняли такой шум. Просто находившиеся на конюшне кэлпи начали выть, что было нормально для них во время осени. Они чувствуют приближение состязаний, когда у них есть шанс вновь сбежать в море. Водяные лошади ужасно не любят долго находиться на земле, но мистер Зальцман все равно приказывает мне излавливать их и стараться сломать, как он говорит. Но дело в том, что кэлпи не ломаются. Скорее сломается тот, кто пытается отбить у них тягу к морю и свободе.

Я не хвастаюсь, но я действительно единственный, кто может поймать водяного коня и суметь усмирить его. Одомашнить этих созданий не получится, но привыкнуть к одному человеку они точно смогут, главное показать, что доминируешь ты, а не он. И еще – кэлпи нельзя доверять. Даже когда он, казалось бы, верит тебе настолько, что не смотрит страшными вертикальными зрачками, не мигая, – все равно нельзя доверять. Именно в такой момент хищник готов оттяпать тебе руку.

Думаю, именно поэтому меня и считают странным. Я знаю каждого пойманного кэлпи на острове, в основном, потому что почти всех их поймал именно я. Нет, я не суицидальный идиот, который готов рисковать жизнью, просто каждый раз, вспоминая отца, я не могу забыть, что Артур послушал меня. Он спас отца, помог ему выиграть, а после – не притронулся к его мертвому телу. Не значит ли это, что кэлпи что-то, да понимают?

Со смерти моего отца прошло десять лет, а некоторое время спустя умер Артур, хотя и был он еще слишком молод. Но, кто знает, какие болезни бывают у водных лошадей? Может, морская болезнь?

Единственное, что осталось после смерти жеребца, все еще напоминавшее мне его, был Овидий. Этот конь был вторым кэлпи, родившимся на суше. Если первый, очевидно, не сумев приспособиться, умер, то этот остался жить. Овидий появился на свет, когда мне было пятнадцать, и стал третьим конем по счету, которого мистер Зальцман поручил мне обучать. Не знаю, может я сентиментален, но я все же всегда считал число «три» чем-то значимым, а потому свято верил, что Овидий станет именно тем конем, который сможет доказать всем, что кэлпи не столь жестоки, как их описывают.

Сейчас мне уже двадцать два, а Овидию – семь лет. И, могу собой гордиться, он уже изменил представление островитян о кэлпи.

– Ну, что у вас? – спросил я у собравшихся около конюшни парней, боявшихся зайти внутрь.

– Твой конь воет, как больная псина, Сальваторе! – бросил гнусавый мужской голос, который не сложно было узнать. Тайлер. Это был парень среднего роста и сплошные мышцы, как говорится, но совершенно тупой.

– Какая умная аналогия, Тайлер, - спокойно ответил я, зная, что этим займу парня минут эдак на семь, а этого мне вполне хватит. Кивнув другим, что я все понял и сам справлюсь, работники конюшни и рады были уйти подальше от кэлпи.

Войдя внутрь, я закрыл за собой ворота и, покрутив выключатель, сделал свет не очень ярким. Электричество хотя и было у нас прерывистое, но было. Стоило обернуться, как меня встретили несколько пар ярко горящих глаз. Они были совершенно разные: от обычных зеленых и карих, до ярко-красных и едко-желтых. Все с вертикальными зрачками и такими же веками, как у змей. Каждый кэлпи был однотонного цвета и поблескивал чешуйками, светящимися от ламп. Лишь грива и хвосты у многих созданий были естественными.

Проходя мимо загонов и зная, что каждый зверь внимательно за мной наблюдает, я шел лишь к одному единственному жеребцу, стараясь не замечать, что любой в этом помещении выше меня, как минимум, на полметра. Сын Артура находился у самой стены по левой стороне, поэтому мне пришлось пройти каждого кэлпи, прежде чем добраться до него.

Стоило мне дотронуться до дверцы, закрывающей загон Овидия, как он повернул свою большую продолговатую голову ко мне, сверкнув ярко-голубыми глазами. Я говорил, что он отличается от других кэлпи? Любой, кто в первый раз увидел моего коня, не верил, что это водяной зверь, о коих давно ходили легенды, но это именно так. Овидий чистокровный потомок этих мистических хищников.

Вот только выглядит он иначе и никто, считая меня, не знает, с чем это связано.
Начиная от губ и вплоть до ушей и скул, шерсть Овидия сплошного белого цвета. Да, именно шерсть, а не чешуйки, как принято у кэлпи. А сам он рыже-бурого цвета с оттенком красного, и этим немного, но напоминает Артура. Вся правая часть Овидия – сплошная шерсть, как у обычной лошади, а слева, начиная прямо под скулами и вплоть по шее, передней левой ноге и боку, есть чешуйки. Они такого же цвета, что и его шерсть, отчего разглядеть их можно, только под солнцем. Или на ощупь. Самое странное здесь то, что чешуйки, словно старая кожа, облазают у коня с возрастом. Я как-то пробовал оторвать одну, за что чуть не получил копытом. Больше не рискую.

Но, как бы ни было весело раздумывать об этих странностях, такое пугает.

– Привет, Ди, - поздоровался я с жеребцом. На самом деле имя кэлпи не сокращается, но это одна из хитростей, изученных мной за годы работы с водяными лошадьми: они узнают того или иного человека по запаху, а их орган обоняния находится на двух передних ногах, и по тому, как к ним обращаются. Обычно, говоря что-то кэлпи, голос человека содрогается, ведь он боится двухметрового хищника, отчего конь понимает, что он – хозяин положения. На примере Артура я узнал, что кэлпи не выносят шипящих и звонких звуков, поэтому обращением «Ди» я говорю, что знаю слабости коня. Стоит ли говорить, что об этой хитрости никто не знает?

Овидий, тряхнув головой, отчего темно-бурая грива покачнулась, повернулся ко мне, не сводя светлых, голубых глаз. Я ответил столь же пронзительным взглядом, зная, что так он проверяет, боюсь ли я его.

– Брось, ты ведь знаешь, что я выиграю, - усмехнулся я, уже умело ведя себя при кэлпи как при обычных лошадях – свободно и без страха перед их сущностью. Конь приоткрыл пасть, издав подобие ржания, но более грубым голосом, что было самым нормальным из всех звуков, издаваемых водяными лошадьми. При этом клыки Овидия показались еще длинней, чем обычно. А это примерно четыре сантиметра длиной, что довольно много для семилетки.

Но я был доволен результатом. Раз Ди издал такой звук, он не старается меня напугать, а что-то «говорит». Открыв дверцу загона, я смело зашел внутрь, прямо к кэлпи, где ему ничего не помешает напасть на меня, если он захочет. А точнее, если решится. Пожалуй, сейчас меня можно было счесть за суицидника, но я все же прошел вперед. Кэлпи в ответ прижал уши к голове, вдохнув полной грудью. Я медленно подошел к коню, стараясь держаться справа от него, и протянул руку прямо к его правой ноге. Три небольшие, но глубокие ямки зашевелились: Овидий принюхивался. Я потянулся другой рукой до гривы жеребца и осторожно обхватил ее. Конь не сопротивлялся. Он еще раз вдохнул мой запах, а потом, узнав, наклонил массивную голову прямо ко мне.

Пасть кэлпи открылась, теперь уже не выставляя челюсти наружу. Ди гортанно зашипел, отчего присутствующие в других загонах кэлпи начали интенсивно скрести когтями в двух передних копытах по деревянным ограждениям, отделяющим их друг от друга. Со стороны некоторых существ доносились завывания.
Я убрал руку от ноздрей коня и положил на его морду, все еще не привыкший, что он такой теплый. Обычно, касаясь чешуек кэлпи, чувствуешь лишь легкую прохладу. Голова Овидия была настолько белой, что голубые глаза из-за этого казались ужасно четкими, а все вместе выглядело слишком добродушно, для столь хитрого животного, но сейчас я старался не обращать на это внимания. Нужно было понять, что так тревожит водяных лошадей.

– Что происходит? – да, должно быть, это выглядит странно, но, как не судите книгу по обложке, так не судите и меня, не попробовав верить, что вам ответят. – Скажи мне, Овидий.

Конь встрепенулся, понимая, что я не зову его «звенящим» именем и все в его воле – заговорить или нет. Неожиданно конь попятился, обернув голову к небольшому окну в стене, где он мало что мог увидеть. Его уши затрепетали.

Я смиренно ждал, наблюдая за действиями кэлпи, и он все же обернулся ко мне. Светло-голубые глаза задумчиво сощурились, а затем, один раз моргнув, конь начал копать копытом, смотря прямо мне в глаза. Еще одна хитрость: когда кэлпи копает когтями – он злится или готовится напасть, а если роет копытом – в общем-то, они так не делают. Это слишком похоже на поведение обычной лошади. А Овидий копал именно копытом.

Водяной конь издал странный булькающий звук и неожиданно остальные кэлпи в конюшне сделали тоже самое.

Странная мысль посетила мою голову, нет, даже догадка, но я отмахнулся от нее, усмехнувшись.

– Нет, еще слишком рано.

Перестав копать песок, чем был заполнен пол в стойле, Ди фыркнул: воздух вышел из его передних ног и ноздрей на морде. Он гортанно зашипел, показывая клыки. Я хотел было возмутиться, что не время показывать характер, но резко открывающиеся ворота конюшни не дали этого сделать.

– Деймон! – в помещение влетел один из работников конюшни, тут же отойдя от ближайшего стойла с кэлпи внутри. – На берегу видели одного водяного коня! Черный, с зелеными глазами. Жеребец, старше шести лет.

Я внимательно посмотрел на Овидия, который, не мигая, уставился на меня. Его губы исказила странная гримаса, отдаленно напоминающая ухмылка и тут же он, запрокинув голову к потолку конюшни, протяжно завыл. Соседние морские лошади повторили его звук, напевая какую-то одну им ясную песню.

– Уже иду, - бросил я парню, который тут же вылетел из конюшни, пугаясь обезумевших созданий.

Овидий опять предупредил меня. Бил копытом, показывая, что кэлпи уже приближаются, а булькающий звук – это вода. Значит, водяные лошади и вправду уже приходят. Он снова не ошибся.

Елена
Вертикальные зрачки прикрыли веки, - почти прозрачные, из-за чего становилось еще страшнее, но оторваться от их созерцания было невозможно. Это как ужастик: страшно, но ты не можешь не смотреть. Именно так я могла описать произошедшее. Отчего-то указательный палец моей правой руки внезапно заныл, и я отдернула ладонь. Погрузившись в воспоминания, я не следила за тем, что делаю и вот уже добрых несколько минут сжимала пальцами небольшие, но острые зубки сельди, которая смотрела на меня в ответ отчужденными мертвыми глазами. Это не вызывало у меня положительных воспоминаний, так что я ловким движением ножа отделила плавники от тела рыбешки, а немного поразмыслив, отрезала и голову.

Как оказалось, пока я добиралась до Джереми, он уже успел купить рыбу, так что запланированный праздник все же удастся сделать. Я мысленно поругала себя за то, что, воодушевившись этими импровизированными скачками с братом, совсем позабыла о том, что обязанность хозяйки возлагалась на меня. Нет, конечно, Кэтрин тоже могла бы с этим справиться, но у нее, в отличие от нас с Джером, была постоянная работа на острове, поэтому готовку я взяла на себя.
Положив тельце сельди в блюдо, я поправила помидор, который немного съехал под главным блюдом, тем самым поломав узор, который я так долго выстраивала, укладывая ломтики овощей. На самом деле ели из этого мы лишь саму рыбу, которая жаренная, да еще и по маминому рецепту с тайным ингредиентом, была очень вкусной, но Джереми уж очень любил печеные помидоры. Можно сказать, что это была его Ахиллесова пята. Посыпав тем самым «тайным ингредиентом» из пакетика вдоль сельди, я поставила блюдо в духовку, услышав, как хлопнула входная дверь. Похоже, Кэтрин вернулась.

От этого мое сердце начинало биться быстрее, но, увы, не от радости. Как я уже говорила, она в последнее время странно себя ведет. Кэт не любит лошадей, а кэлпи, что разумно, боится, поэтому к концу августа, когда погода уже напоминает о начале осени, она возвращается домой пораньше. До сегодняшнего дня Кэтрин никогда еще не возвращалась домой так поздно, а ведь уже пол восьмого…

Из коридора доносились приглушенные голоса: наверняка, Джереми делится новостью о том, что он смог починить старика «рэнга». Через минуту на кухне появляются и сами обладатели голосов. Брат, по обычаю грязный, но сегодня в машинном масле, а сестра, - красивая и невозмутимая. Тоже как всегда. Мы с ней очень похожи. Те же темно-каштановые волосы, выразительные карие глаза в обрамлении пышных ресниц, но форма носа у нее немного другая, изысканнее.

Закатив глаза, когда Джер упомянул о сделке со Стефаном, Кэт удивленно приподняла брови.

– Жаренная рыба? – Джер насупился, понимая, что на него не обращают никакого внимания, поэтому Кэтрин отвлеклась, и с заботой мамочки, а по-другому назвать ее в этот момент было нельзя, посоветовала брату пойти помыться. Когда парень вышел, она обернулась ко мне. – С чего бы это?

– Мы заработали достаточно много денег, чтобы хоть один вечер обойтись без супа, каким бы вкусным он ни был, - попыталась пошутить я, беспечно пожимая плечами. Но сестра легко раскусила мое вранье.

– Елена? Что-то случилось? – сейчас она была такой же прежней Кэтрин, которая не пугала меня своими долгими отлучками и холодностью характера, но я решила, что расскажу ей все позже. И про кэлпи тоже.

– С чего ты взяла? Нет, - я улыбнулась, отвернувшись, чтобы посмотреть на блюдо собственного производства, которое и проверять-то было еще рано.

– Ладно, - осторожно произнесла сестра, а когда я, не выдержав такого напряжения, уже обернулась, решив все рассказать, увидела лишь удаляющуюся спину. Кэт взяла с тумбы наш единственный телефон, который легко было назвать домашним, а не мобильным и повернула в свою комнату, оставив меня одну на кухне.

…От моего блюда уже исходил приятный солоноватый запах, означающий, что его можно подавать к столу, поэтому я позвала Джереми, переодевавшегося в своей комнате и осторожно постучала в дверь Кэтрин, мучаясь в догадках, кому же она звонила.

Сельдь вышла довольно вкусной, а брат так же одобрил и помидоры, которые съел почти сразу, громко хрустя их прожарившейся корочкой. На время в нашем доме воцарилась привычная тишина, которая нисколько не обременяла. Наоборот, это было приятное время, когда каждый думал о своем, и в тоже время являлся частью нас самих. Мама всегда говорила, что семья – это не только кровные узы, это нечто большее: поддержка, забота, ответственность. И очень важно, чтобы ты об этом не забывал, чтобы ни случилось. Именно поэтому я решила, что лучшего момента для разговора мне не найти.

Сделав небольшой глоток чая с лимоном, я кашлянула, привлекая к себе внимания. Карие глаза сестры тут же переключились со скатерти на меня.

– Кхм… ты… ты спрашивала, что случилось и…

Кэтрин приподняла брови, отложив вилку в сторону и кивнула, готовая слушать.

– Так вот, сегодня, мы с Джереми…

– Мы видели кэлпи, - встрял брат, проговорив это нарочито небрежно.

– Что?! – сестра тут же приняла на себя грозный вид, а я почувствовала себя маленькой девочкой, которую сейчас будет наказывать суровая мама. – Но… как? Зальцманы не стали бы так рано тренировать кэлпи здесь.

– Это был дикий кэлпи… - тихо произнесла я, получив еще более строгий взгляд сестры.

– О Господи, Елена, только не говори мне, что вы были около моря, - Джереми начал бесцельно водить вилкой вдоль своей пустой тарелки, лишь бы только не встречаться взглядом с Кэтрин.

– Я не думала, что в этом году они так рано выйдут на сушу… - оправдываясь, проговорила я. Сестра, устало выдохнув, неожиданно обернулась к Джеру. Похоже, она поняла, что мы могли делать около моря, когда старина «рэнг» вновь на ходу.

– Кэт, успокойся, наконец, - закатывая глаза, вздохнул брат. – Мы живы здоровы, так что все хорошо.

– Никакого «хорошо», Джереми, впредь я запрещаю тебе брать машину, не предупредив меня, - строго отчеканила сестра, переводя взгляд на меня. – А с тобой мы еще это обсудим.

Мне пришлось лишь покорно кивнуть, чувствуя себя нашкодившим ребенком. Джереми же начал перебранку, приговаривая, что он уже взрослый и сам может со всем справиться. Нужно было это прекратить.

– Кэтрин? – тихо позвала я. – Мы с Микки немного подзаработали и у нас есть деньги…

Сестра кивнула, но, совершенно не понимала, к чему я клоню. Пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем я смогла произнести следующее на одном дыхании:

– Тебе не обязательно так много работать. Я узнала у миссис Спинкс, что ей нужны помощники в магазине. Джереми мог бы помочь с картинами, ты же знаешь, что у него это хорошо получается… А я… я могла бы помогать с одеждой и тогда…

– Елена.

Голос Кэтрин прозвучал неожиданно жестко. Так она говорила очень редко, когда я или Джереми были очень виновны в содеянном. Стоило огромных усилий ни отвести взгляд от пристальных сестринских карих глаз, в которых я не смогла разглядеть прежнего тепла. Что-то точно случилось.

Возможно, у Кэтти проблемы на работе?

– Елена, - более мягко повторила сестра. – Дело в том, что я… уезжаю.

– Что?! – Джереми тут же прекратил бесцельно водить вилкой по тарелке. – Как уезжаешь? Куда?

– Я уезжаю с острова.

По телу пробежали неприятные мурашки, и я изучающе взглянула в строгое лицо старшей сестры. С нашего острова не уезжали. Это наш дом, наши родные края. Уехать, в этом случае, было синонимом «покинуть». Никто сюда не возвращался. Даже люди, приехавшие посмотреть на скачки кэлпи, никогда не наведываются дважды.

– Это означает, что мы уезжаем все вместе? Втроем? – стараясь, чтобы голос не дрогнул, спросила я.

– Нет, - несколько секунду спустя, прозвучал ответ. – Уезжаю только я. Но мы едем компанией, еще несколько моих знакомых.

Джереми, услышав слова старшей сестры, фыркнул, тут же выходя из-за стола. Он пошел прямо в свою комнату, напоследок громко хлопнув дверью. Нет, я не могла просто так все оставить! Родители погибли, и Кэтти никогда бы не покинула нас с братом по собственной прихоти.

– Что-то ведь случилось, да? Поэтому ты уезжаешь? – с надеждой в голосе спросила я, наблюдая за каждым вздохом сестры.

– Нет, Елена, ничего не случилось! – недовольно, будто устав от меня, воскликнула она. – Я уезжаю, а когда у меня появятся деньги, заберу и вас.

Нет, Кэтрин никогда бы так не поступила! Родители всегда говорили, что от трудностей, с которыми приходится бороться на острове, нельзя отступать просто так, поэтому они никогда не покинули бы наш дом. Как и Кэтти. Она всегда это говорила.

В глазах начало жечь, но я противилась подступающим слезам.

– Ты что-то скрываешь, вот почему ты звонила кому-то из своей комнаты!

– Елена, не нужно выдумывать то, чего не существует, - усмехнувшись, посоветовала сестра.

– С кем ты уезжаешь? – не сдавалась я. – С чего такое внезапное решение?!

Глаза Кэтрин угрожающе сузились и она, внезапно отодвинув стул из-за стола с отчетливым скрежетом, громко произнесла:

– С Клаусом, довольна?! Я уезжаю с Клаусом и его друзьями! – окинув тарелку, на котором прежде красовалось праздничное блюдо, она добавила: – Было очень вкусно, сестренка. Но впредь вам стоит быть поэкономнее.

Кэтрин направилась в ванную, не произнеся больше ни слова и оставив меня одну в полной тишине. Джереми так же не было слышно, поэтому гнетущая атмосфера начала давить на меня еще сильнее.

«С Клаусом? Почему она уезжает именно с ним? Она всегда говорила, что он ей не нравится: слишком заносчив!», - я почувствовала, как грустно улыбаюсь, когда мысленно услышала, как сестра дает оценку очередному ухажеру, и все равно, что это сам Никлаус Майклсон.

На правой щеке отчего-то стало щекотно, и я провела вдоль нее рукой. На запястье оказалась маленькая слезинка.
Нет, я не буду раскисать! Сестра что-то скрывает, и я узнаю, что именно.



Деймон

День прошел не самым лучшим образом. Дикого кэлпи, вышедшего из моря упустили, поэтому мне ничего не оставалось, кроме как ждать вечера. Нет, на самом деле я совершенно не против, однако было бы куда результативней в это время упражняться с Овидием, но этот конь решил, что сегодня у него выходной. И когда я всеми силами и способами пытался вывести его из конюшни, он лишь смотрел невинно-голубыми глазами, явно насмехаясь над немощностью своего наездника. На миг мне даже почудилось, что он, зная о необязательной тренировке, решил не утруждать себя. Дьявол, а не животное!

И пришлось мне весь день провести за работой с простыми лошадьми, которые, в свою очередь, боялись простой рысью пробежать из-за звуков, издаваемых кэлпи. Хотя, мне не за что их судить. Сейчас лошадь – лучшая добыча для голодных и жаждущих моря водяных скакунов.

Наконец, солнце уже скрывалось за горизонтом, а ветер стал еще холоднее. Но, по крайней мере, это означало наступление вечера. Повязав теплый шарф вокруг шеи, и накинув ветровку, я покинул дом, радуясь, что сегодня даже не придется тратить деньги на расходы. Все-таки иногда хорошо быть лучшим ловцом кэлпи на острове!

Бар, в который я направлялся, находился буквально в двух шагах от рыбацкой лавки «Рыбка у Стью», поэтому идти пришлось совсем не долго. Внутри помещения царило приятное тепло, а обстановка, выполненная исключительно из дерева, всегда казалась мне уместной. Преодолев одиночные столы, еще не успевшие заполниться вечерними гостями, я присел около продолговатого стола, именуемого барной стойкой лишь самим хозяином заведения. А им был Джон Лотнер, строгий, с оригинальным чувством юмора мужчина. Его жена – Сьюзан, отличалась прекрасными кулинарными способностями, поэтому была здесь наподобие повара, а единственный сын – Стефан, причем, мой ровесник, значился помощником. Насколько я знаю, Джон планировал отдать ему свой «бизнес», хотя парень и не особо-то этого жаждал.
Я легко постучал по столу, призывая одного из хозяев показаться. Не прошло и минуты, как из склада, отгороженного темной материей прямо за «барной стойкой», показалась кудрявая головка миссис Лотнер.

– О, Деймон, ты уже здесь? – искренне обрадовалась женщина. Она вообще была очень милой и наивной барышней.

– Да, миссис Лотнер, не позовете своего суженного? – по-доброму усмехнулся я.

– Он будет через минутку, - улыбнулась Сьюзан. Внезапно она обернулась назад, воскликнув: – Стефан, ты не обслужишь пока нашего клиента? Папа сейчас подойдет!

И, еще раз, мне улыбнувшись, энергичная миссис Лотнер скрылась за занавеской, откуда тут же показался и угрюмый Стефан.

– А, это ты, - как-то вяло отозвался парень. Мы не были особо дружны, да и общались редко, поэтому особой радости от встречи я и не ожидал.

– Извини, что огорчил, - Лотнер пропустил остроту мимо себя.

– Тебе как обычно?

Я кивнул, оборачиваясь на скрип входной двери. Внутрь буквально ввалилась компания мужчин, что-то громко обсуждая. Они тут же заприметили столик около окна, где было достаточно места для их шумной компании, и чтобы никто не мешал.

Стефан, уже наполнив для меня маленькую стопку виски (оно, кстати, было самым лучшим спиртным напитком на острове, хотя качество оставляло желать лучшего), обреченно выдохнул, бросив мимолетный взгляд в сторону новоявленной компании. Я не смог сдержать смешка.

– Удачи, - младший Лотнер закатил глаза и направился прямо к столику. Слава Богу, шторка, служившая ненадежным прикрытием, вновь шелохнулась, и передо мной предстал сам хозяин заведения. Джон был в меру упитанным, с иссиня-черными коротко подстриженными волосами, того же цвета усами и живыми глазами мятного оттенка. Пожалуй, только по его внимательному и строгому взгляду можно было решить, что он не простодушный толстячок, а наоборот, довольно-таки суровый мужчина.

– Деймон! Как я рад тебя видеть, сынок! – воскликнул мистер Лотнер своим трубным голосом, совершенно не заботясь, что кому-то из клиентуры не понравится та громкость, с которой он говорил. – Как продвигается работенка? Я слыхал, что кэлпи в этот раз нагрянут пораньше!

Джон привычным жестом провел вдоль черных усов, облокачиваясь на «барную стойку» одной рукой.

– Я тоже вам рад, - честно отозвался я. – Да, именно поэтому я и здесь. Мне нужно поймать одного дикого кэлпи…
Не успел я договорить, как мужчина продолжил мысль:

– И ты как раз вовремя! Я только хотел попросить Аларика передать тебе, что все готово, как ты сам пришел! – воодушевившись этим совпадением, хозяин бара наполнил стопку виски и для себя, жестом чокнувшись со мною и тут же опустошая содержимое. – Кстати, а как там твой кэлпи-то поживает?

– Да, удивительное совпадение, - уже привыкнув к неиссякаемой энергии мистера и миссис Лотнер, я послушно осушил и свою рюмку. – А? Овидий? Неплохо, но капризничает, как и другие водяные.

– Ты с ним как с ребенком, честное слово! – добродушно усмехнулся мужчина, хотя его глаза так и остались серьезными. – Старина Джузеппе тоже вечно лелеял своего Артура.

– Хоть в чем-то мы похожи, - пробубнил я, обращаясь скорее к себе, чем к Джону.

– О, поверь, вы во многом похожи, - мистер Лотнер по-отцовски похлопал меня по плечу. – Так, ладно, что-то мы заговорились! Идем за мной.

Кивнув, я поспешно поднялся, направляясь за хозяином бара прямо за своеобразную ширму. За ней оказался коридор, в конце которого были расположены две комнаты, находящиеся прямо друг напротив друга. Достигнув стены, Джон указал мне налево.

К моему изумлению, за скрипучей железной дверью оказалось небольшое каменное помещение, почти полностью уставленное коробками и флягами разных размеров. Воздух здесь был холодным, а запахи смешались, представляя собою сборище чего-то невообразимого. На стене висел устаревший кондиционер, издавая щелкающий звук, заставляющий задуматься о починке. Но учитывая, что здесь и без того холодно, это было необязательно.

Мистер Лотнер открыл холодильник, который я только заметил и поочередно подал мне сначала шуршащий тяжелый пакет, а потом не менее легкую флягу, но куда меньше, чем другие. Я заглянул внутрь пакета, тут же несдержанно скривившись. Редко когда кровяное мясо вызывало у человека приятные чувства.

Как бы странно это ни звучало, именно пакет, наполненный свежим мясом, и фляга с не менее свежей бычьей кровью, было тем, зачем я и пришел. Недавно личный кэлпи семьи Лотнер сбежал, и я был тем, кто вновь изловил его. За это Джон обещал сделать все, что потребуется, а сейчас мне нужна была приманка для поимки очередного водного коня.

– Мистер Лотнер, теперь я у вас в долгу, - ухмыляясь, сообщил я.

– Я же просил называть меня Джоном! – недовольно насупился мужчина. Но я все же считал, что это было бы излишним, поэтому называл его по имени лишь мысленно.

– Я всегда забываю. Ну, спасибо, - я протянул было руку для рукопожатия, но Джон неожиданно прижал меня к себе, подбадривающее хлопнув здоровенной рукой по спине.

– Сынок, береги себя, хорошо? – ухмылка тут же сползла с моего лица. Мистер Лотнер был хорошим человеком, к тому же, по характеру очень похож на моего отца, однако в тоже время они были совершенно разными. Например, Джузеппе никогда не посоветовал мне беречь себя, ведь так он озвучил бы вслух то, что не признаю я: моя работа чертовски опасная.

– Конечно, - я поспешно, но чтобы это не выглядело подозрительно, отступил, покрепче обхватив флягу и накрутив пакет на руку. – Я пойду, Джон.

Хозяин бара довольно улыбнулся, проведя рукой вдоль темных усов, но его строгие зеленые глаза внимательно наблюдали за мной, пока я не покинул помещение. Нет, все-таки они похожи.



Я ужасно не люблю, когда за мной наблюдают.

Но сейчас не было особого выбора, поэтому пришлось мириться с тем, что за мной увязались парни из конюшни. Разумеется, послал их именно Рик, поэтому сказать им ничего я не мог, но это все равно ужасно доставало. В частности тем, что они могли мешаться.

Сбежавшего кэлпи мы нашли странным, но проворенным методом. Дождавшись самой ночи, отправились вместе с охотничьими собаками вдоль моря, а когда заметили, что наши верные четвероногие друзья начали пятиться, поджимая хвосты, поняли, что водяные скакуны близко.

Эти лошади воспринимали любую живность как потенциальную добычу, поэтому не удивительно, что псы их боятся.
Скрывшись за валунами, коих на берегу моря тьма тьмущая, я поплотнее застегнул ветровку, раскрывая пакет, в котором находилась приманка. Заранее задержав дыхание (я ужасно не любил запах мяса и вида крови), я облил руки красной жидкостью, кидая в пакет уже опустевшую фляжку и взяв в одну руку недоуздок, а в другую пакет с куском мяса, побежал.

Направился я в сторону, противоположную от кэлпи. Можете удивляться сколько угодно, но я уже давно считаю, что эти животные далеко не дураки. Вспомнить хотя бы утреннее упрямство Овидия! Именно поэтому стоит разыграть небольшой спектакль, где я убегаю от страшного кэлпи.

Как и предполагалось, конь, заметив меня, побежал следом. Краем глазом я увидел, как пареньки, решившие сходить на «охоту» со мной, преспокойно остались сидеть за валуном. Ну что ж, мне же лучше.

По прямой водяному скакуну было очень легко догнать меня, благодаря чему я почувствовал уже не наигранный адреналин, служивший для кэлпи, как для быка красным флагом, и он начал нагонять. Сердце бешено стучало в груди, а все инстинкты говорили немедленно скрыться, но я продолжал упорно бежать вперед. Наконец, песок позади заскрипел, словно снег зимой, а из пасти кэлпи вырвалось утробное рычание. И тогда я, зажмурившись, резко наклонился, ринувшись вправо. Озадаченный зверь в мгновенье затормозил, оставляя на песке глубокие ямы от копыт, готовый броситься за мной. На мгновенье, взглянув в разъяренные зеленые глаза, я рукой шлепнул коня по спине, поспешно, скрываясь позади него и появляясь уже слева. Чешуйки на животном ярко поблескивали, повинуясь каждому движению, и сейчас он явны был не рад, что его заставляли вертеть головой туда-сюда.

Глубоко вздохнув, я, пользуясь моментом, приложил левую руку на ногу зверя, где находились ноздри. Животное замерло. Мгновенье кэлпи удивленно принюхивался, явно не понимая, почему от меня несет бычатиной. В этот момент вокруг стало тихо, даже ветер как-то поутих. Понимая, что времени не так много, а голова зверя по-прежнему слишком далеко, я легко шлепнул свободной рукой по холке скакуна. Он тут же зашипел, выпуская челюсти из-под верхней и нижней губы. Клыки у него были совсем молодые, поэтому я позволил себе спокойной выдохнуть. План должен удаться.

Я посильнее прижал окровавленную руку к ноздрям коня, и он, как и ожидалось, нагнул морду ко мне, показывая челюсти.

– Сссссс… - насколько можно громко, прошипел я в ответ. Да, это странно, но как я уже говорил, кэлпи не выносят шипящих и звонких звуков.

Вертикальные зрачки зверя на миг прищурились, и тогда я, выпустив пакет из рук, ловко натянул недоуздок на морду животного. Кэлпи недовольно зашипел, но я лишь сильнее натянул конструкцию, заставляя его в буквальном смысле спрятать клыки. Сейчас достать когтями на копытах он меня не мог, но не стоит забывать о том, что эти скакуны очень сильны.

Крепко держа зверя за недоуздок, я начал наклонять его морду к песку и когда сумел справиться с упрямством животного, поспешно вытащил из пакета одной рукой кусок свежатины. Зеленые глаза кэлпи словно блеснули. Он потянулся за добычей, строя из себя послушную лошадку, но я помнил об их хитрости.

– Сссссс… - прошипел я, все еще держа водяного за недоуздок. Конь замотал головой, готовый дать отпор, поэтому было самое время для моего плана. Придется импровизировать, если он не сработает. Ведь в этом случае на меня могут напасть целых два кэлпи. – Ди!

Привязанный надежной цепью к железному крюку в земле, Овидий сделал пару шагов навстречу, тем самым выходя из тени. Либо его совершенно не интересовало то, что происходило несколько минут назад, либо он услышал мою просьбу не вмешиваться, пока я не позову. В любом случае, появление более старшего сородича стало сюрпризом для дикого кэлпи. Кстати, возраст у этих скакунов очень важен. Хотя бы потому, что на острове не задерживался еще ни один мистический зверь, старше девяти лет. Потому что они становятся необузданными, да еще и продолжают расти. Именно поэтому даже год разницы в возрасте был весьма весомым. К тому же, ни одни люди замечали, что Ди отличается от своих сородичей. Здешние кэлпи уже давно признали его главарем.

Я продолжал удерживать дикого за недоуздок, а он, отвлекшись от куска мяса, наблюдал за Овидием, не моргая. Мой же конь отвечал ленивым взглядом ясно-голубых глаз. Мне и вправду казалось, что все происходящее он считал детским садом.

Сделав осторожный шаг чуть правее, я кивнул, увидев, как в нескольких десятках метрах от нас пареньки с конюшни уже готовы отправить пойманного зверя в новый дом. Уж это-то они умели. Моей задачей являлось усмирить и показать, кто здесь главный.

Буквально через две минуты парни уже окружили нервничающего коня, но он по-прежнему не желал быть пойманным. Дикий все еще не понял, что обречен. Я приложил руку ему на ноздри, в надежде отвлечь. По крайней мере, Овидий не повелся на кусок мяса и не счел меня хорошей добычей, которую мог бы разделить с сородичем. Но сработала лишь половина плана. Кто знал, что мой конь снова поможет.

Стоило мне коснуться Дикого, как я уже мысленно прозвал черного кэлпи, Ди тут же зашипел. Один из парней, стоявший к нему ближе всего, отошел в сторону. Из пасти огненно-бурого зверя показались клыки, куда длинней, чем у шестилетки передо мною. Звук, издаваемый Овидием, был далек от тех, которые издают лошади. Он словно шипел, что до этого пытался сделать и я, но еще больше зрелище устрашало голубыми вертикальными глазами и оригинальной окраской шерсти зверя.

К моему изумлению, Дикий смиренно склонил голову, несдержанно фыркнув. Он повиновался. Пожалуй, сегодняшний день определенно можно назвать странным: слишком уж много неожиданностей.

Всю дальнейшую работу с водяным конем я поручил парням из конюшни, к тому же, сейчас они должны были как можно лучше обездвижить голову зверя и довести его до других кэлпи, и все. Практически нечего делать. Но до этого я предварительно отдал пакет с куском свежатины одному из «сопровождающих» и посоветовал отдать по прибытию на место.

После, уже отвязав Овидия, я решил перед сном дать ему пройтись вдоль берега моря. Странно, что за все это время он не произнес ни «слова». Совсем ничего.



Елена
Я уже минут пятнадцать бездумно смотрю в одну точку на потолке, и этот разговор никак не выходит из моей головы. Время на часах показывало начало шестого, впервые я проснулась так рано сама. Постоянной работы у меня еще нет, поэтому и вставать я могла во сколько захочу. А жаворонком меня было трудно назвать.

«Я все еще не верю, что Кэтрин может бросить нас только потому, что уезжает с Клаусом. Ни за что не поверю, что это ее «великая» любовь! Она тысячу раз твердила, что он ей не нравится!»

Тяжкий вздох вырвался из легких. На мгновенье мои мысли показались детскими и капризными. Словно я маленькая девочка, которая не хочет мириться с тем, что ей достался кусочек шоколада меньше, чем ее другу. Нужно было проветриться.

Осторожно встав с пружинистой кровати, я поспешно оделась, мимолетом глянув в окно: на улице было пасмурно и туманно. Однако ветер поутих.

Не рассекреченная, я покинула комнату и направилась прямиком в небольшую пристройку к дому, которая служила Микки конюшней. Лошадка встретила меня радостным ржанием, но я тут же шикнула, чтобы она вела себя тише. Поправив на плече сумку, куда мне удалось запихнуть пару яблок и маленькую шоколадку, я потянулась за седлом и уздой. Экипировка не заняла много времени, и мы с Микки уже скоро легкой рысью двигались в направлении поляны, где было достаточно места для езды, а деревья сдерживали порывы ветра.

Я больше не собиралась повторять свою предыдущую ошибку и сталкиваться с кэлпи, только что выбравшимися из моря, поэтому выбрала для раздумий именно это место. Если не ошибаюсь, здесь даже тренируются наездники перед скачками.

В голове тут же всплыли мысли о вчерашнем споре с Кэтрин. Как она может уехать отсюда? Она ведь знает, что папа бы этого не одобрил, а у них с сестрой были очень теплые отношения. С мамой она никогда не могла поговорить так откровенно, как с папой. Кэтти всегда была папиной дочкой.

Нет, я отказываюсь верить, что в этом нет какого-то секрета. Несмотря на свой скверный характер, Кэтрин всегда тепло относилась к семье, как бы она ни хотела это скрывать. А после смерти родителей и вовсе стала нашим с братом опекуном, прекрасно справляясь со своими обязанностями.

Кстати, странно, что Кэт рассказала все после того, как я упомянула, что ей не стоит так много работать, нам хватает денег и без того. Возможно, все дело в этом? Она считает, что как глава семьи, должна получать еще больше? Но тогда какой смысл покидать остров? Не понимаю.

Я зябко поежилась, улыбнувшись, когда моя серая лошадка внимательно взглянула на меня.

– Все хорошо, - я провела рукой в перчатке вдоль гривы любимицы и она, довольная, опустила голову к земле, выискивая остатки травы. Спускаться мне не хотелось, поэтому я поудобнее устроилась в седле и потянулась за сумкой, болтавшейся сзади. В животе было пусто, поэтому я решила перекусить хотя бы шоколадкой. Стоило взять лакомство в руки, как Микки сразу же почуяла запах сладости. Она заерзала подо мною, из-за чего мягкая обертка выскользнула из перчаток, и шоколадка упала наземь.

Я недовольно застонала, в шутку ударив указательным пальцем по ноздрям любопытной лошадки. Наклонившись вперед, я посильнее ухватилась за седло и, перекинув правую ногу, слезла с лошади. Подняв с земли шоколадку, я сняла перчатки, и принялась разворачивать сладкий перекус.

Обертка громко шуршала, поэтому Микки опять пыталась понять, что же я держу в руках, дотягиваясь крупной головой до сласти. Ее безрезультатные попытки выхватить нечто съедобное всегда меня смешили, поэтому я убирала шоколадку еще дальше, при этом отодвигая морду лошадки. Тогда Микки награждала меня недовольным ржанием, что вызывало лишь смех.

На миг я осмотрелась, ощутив странное предчувствие. Ветра, как я и говорила, здесь почти не было, только вот из-за этого на поляне стоял густой утренний туман. А на острове хотя и не водились хищники, - ну, за исключением самих кэлпи, - так рано здесь было довольно жутко. Микки, резко отдернувшая морду от почти пойманной ею шоколадки, лишь усугубила мою паранойю. Я осторожно, чтобы не испугать любимицу, обхватила ее за узду, другой рукой ласково поглаживая вдоль шерсти, успокаивая. Самой же было жутко страшно, поэтому я не переставала оглядываться, в надежде, что это лишь какой-то мужчина идет данной дорогой на рыбалку. Но, увы, мнительной я не была.

Впереди, спрятанный густым туманом, был силуэт. Ничего ясного: лишь некая темная фигура, причем, куда выше, чем я или Микки. Возможно, это правда какой-то мужчина?

Моя лошадка заржала, попятившись, но я лишь сильнее сжала ее за узду.

– Кто там? – голос не дрогнул, но внутри меня сердце колотилось чуть ли не в самом горле.

– У меня к тебе тот же вопрос, - спустя несколько минут, произнес голос, от которого я вздрогнула. Это точно был мужчина, или, как минимум, парень. Вот только теперь рядом с силуэтом возник еще один, куда меньший ростом.
Незнакомец приближался одновременно с тем же, как увеличивался ритм моего сердца, ведь в нескольких метрах от меня с Микки я увидела кровавого кэлпи.



Деймон
После поимки Дикого, я отвел Овидия в конюшню, а сам отправился домой, в надежде хорошенько отмыться после тяжелого дня. Только вот даже после теплого душа уснуть так и не удалось. Мне не давало покоя то, что Ди очень отличался от остальных кэлпи. И если до этого дня это мне казалось интересным, то теперь еще и пугало. Нет, серьезно, странно, что Ди приструнил Дикого, только после того, как я чуть не накормил пойманного коня. Если сравнить поведение кэлпи с человеческими эмоциями, то здесь прекрасно подходит слово «ревность». Но это слишком уж странно. Есть всего две вещи, интересующие мифических лошадей: еда и море. Ну, еще можно добавить свободу.
Неужели то, что Ди родился здесь, на острове, как-то повлияло на его характер? Я бы легко согласился с этим, не зная, что и сам Овидий убивал людей.

В общем, так и не сумев уснуть, я оказался здесь, на поляне, где частенько тренировались наездники на кэлпи и находился в раздумьях. Я не то, чтобы одиночка, просто мало людей, которые мне нравятся, и с которыми мне легко общаться. Именно поэтому сейчас со мною лишь Овидий, отличающийся со вчерашней ночи подозрительным молчанием.

Но, как говорится, если не везет, то не везет во всем и сразу. И сейчас мою тихую прогулку нарушил какой-то голос. Из-за плотного тумана я мог видеть лишь то, что находилось в трех метрах впереди, не больше, поэтому трудно определить, кто в такую рань гуляет именно здесь.

Ди, заинтересовавшийся нарушителем покоя, принялся дергать ушами, а ноздри на его ногах подрагивали, принюхиваясь. Я внимательно следил за ним, пока не заметил, как довольно блеснули ярко-голубые глаза зверя. Вертикальные змеиные зрачки застыли, смотря вперед.

Я тоже осмотрелся, услышав какой-то вопрос, издавшийся словно самим туманом, поэтому-то и сделал пару шагов вперед, крепко держа Ди за узду. К моему удивлению, за туманом показался силуэт девушки, а позади нечто большее, что впоследствии оказалось лошадью, причем не кэлпи.

Похоже, нарушительница спокойствия испуганно интересовалась, кто же перед ней. Мельком взглянув на Ди, полностью равнодушного ко всему на свете, я ухмыльнулся, произнеся:

– У меня к тебе тот же вопрос.

Глаза у девушки были широко раскрыты от испуга, а лошадка ее готова была удрать в любую минуту. Я же, не понимая, чего именно они так боятся, принялся осматривать свою напарницу-жаворонка. Милое округлое личико, выразительные карие глаза, длинные каштановые волосы, столь же длинные ножки и неплохая фигурка – неплохая компания. Лошадь же ее была мышастой масти, чем-то напоминающая Арабскую породу, но эти скакуны не для наших краев, поэтому я решил, что это скорее Тракененская.

Понимая, что молчание затянулось, я решил объяснить, что здесь вообще делаю, как вдруг заметил, куда именно смотрит незнакомка. Красивые карие глаза не отрывались от изучения Овидия, который, похоже, поняв, что его боятся, решил показать клыки. Он трубно зарычал, совсем как медведь.

– Ди! – недовольно шикнул я. – Прекрати!

Жеребец словно закатил глаза, но пасть прикрыл, невинно переступив с ноги на ногу. Сейчас солнца почти не было, поэтому казалось, словно он весь красный, помимо белой морды, и небольшого количества чешуи. Похоже, это произвело сильный эффект на незнакомку.

Она сильнее сжала узду своей лошадки, сделав осторожный шаг назад.

– Слушай, не бойся, я умею с ним управляться.

Девушка несдержанно усмехнулась, скорее истерически, чем ей действительно было смешно.

– Ага, все мы на острове умеем управлять кэлпи, только вот смертей меньше не становится.

– Это да, - я покачал головой, слегка улыбнувшись. Овидий наклонил голову, потянувшись ко мне, и я уже хотел оттолкнуть его, - кэлпи всего лишь наскучило стоять на месте, - как меня перебила эта незнакомка.

– Осторожно! – девушка чуть ли не подбежала, готовая оттолкнуть меня от водяного коня.

– Все в порядке, - Ди, от крика, сам отступил, уже с интересом наблюдая со своего двухметрового роста за незнакомым человеком, поэтому сейчас опасности не представлял. – Говорю же: я умею с ним управляться.

– Обычно они не такие послушные, - тихо прошептала незнакомка, почти не отрывая взгляда от Овидия.

– А ты видела так много кэлпи?

– Нет, не много, - девушка осторожно осмотрела меня, похоже, заинтересовавшись и моей персоной, а не только Овидием. – Ты его совсем не боишься?

– А должен? Слушай, успокойся уже, Ди сейчас не голоден, и мы далеко от моря, поэтому если сама его не достанешь, он не будет лезть, - спокойно проговорил я, уверенный в своих словах, как в нечто само собой разумеющееся.

Глаза незнакомки округлились еще больше, а ее лошадь несдержанно заржала, явно зовя хозяйку образумиться и пойти домой. Но та лишь ласково погладила ее по голове, стараясь успокоить.

– Ди? Это странное имя…

Я, значит, стараюсь ее успокоить, а ей имя не нравится! Тем более, - прозвище. Смешно.

– Это сокращение имени. Его зовут Овидий, - я обернулся к коню, который, услышав свое имя, внимательно смотрел на меня. – Знакомьтесь, - Овидий, а это…?

Я приподнял брови, многозначительно указывая рукой на пока еще незнакомку. Уголки губ девушки чуть дрогнули, скрывая улыбку. По крайней мере, она хоть немного успокоилась.

– Елена.

– А это Елена, Овидий, - я улыбнулся, услышав со стороны кэлпи недовольно ржание. Однако он по-прежнему не был настроен агрессивно.

– Это твой кэлпи? – голос Елены звучал уже не так тихо, хотя в ее взгляде и чувствовался страх.

– Можно сказать итак. Я его наездник.

– А у наездника есть имя? – я ухмыльнулся, покрепче перехватив поводья Ди. Расслабляться уж точно не стоит.

– Деймон.

Елена улыбнулась, смотря на меня, кажется, на миг, позабыв об устрашающем красном коне.

– Так что ты потеряла здесь в такую рань, Елена? – девушка тут же скрыла улыбку, взглянув на свою лошадку. Обменявшись с ней взглядами, она быстро нашлась с ответом.

– Могу спросить тебя о том же, Деймон.

– Меня? Ну, я устраиваю Ди прогулку, да думаю о прошедшем за день. Тишина помогает думать.

Я скривился, понимая, как странно это прозвучало, но девушка лишь грустно улыбнулась, словно все прекрасно понимая.

– Я здесь по этой же причине.

Елена взглянула на свои руки, в одной из которых я только сейчас заметил шоколадку. Ест шоколадку в одиночестве? Так рано? Да еще и одна на лошади.

– Я, конечно, понимаю, что это не мое дело, но у тебя что-то случилось?

– Действительно не твое дело, - наигранно обиженно ответила девушка.

– Эх… А ведь я познакомил тебя с Ди, причем, даже рассказал сокращение его имени, а это, знаешь ли, секрет, - шутливо произнес я, надеясь увидеть улыбку на лице новой знакомой. Подозрительно сощурив красивые глаза, она все-таки улыбнулась, глубоко вздохнув.

– Моя сестра собирается покинуть остров.

– Понятно. Ты волнуешься, что с ней может что-то случиться?

– Не совсем, волнуюсь из-за того, почему она уезжает.

– Ты знаешь причину?

– В том-то и дело, что нет, - девушка беспомощно развела руками.

– Что, совсем никаких идей?

– Не знаю, просто, это странно. К тому же, внезапно и сумбурно. Она никогда не хотела покидать остров.

– Ты пробовала с ней поговорить?

– Да… Но все без толку…

Неожиданно Елена вновь встретилась глазами с Овидием. Я взглянул на кэлпи, который лишь равнодушно выдержал ее взгляд, даже не моргая. Девушка отчего-то улыбнулась, и мне показалось, что это не самый лучший знак.

– Деймон, ты собираешься участвовать в скачках на кэлпи? – от неожиданности вопроса я нахмурился, но все же кивнул. – Ты уже участвовал в них?

– Да. Елена, что за допрос?

– Сколько раз? – я недовольно вздохнул, нахмурившись, давая понять, что не понял вопроса. – Сколько раз ты участвовал в этих скачках?

– Три раза, а что?

– Значит, ты знаешь, что там будет, и как все будет происходить?

– Да, - я невольно повысил тон. – К чему ты клонишь?

– Тогда все может получиться, - сама себе закивала девушка. – Деймон, я могу попросить тебя об одолжении?

Я удивленно вытаращил глаза.

– Нет, пока ты все мне не объяснишь.

– Ну пожалуйста, это поможет мне в одном важном деле, - Елена смотрела на меня буквально щенячьими глазами. И эта девушка еще несколько минут назад тряслась от страха перед кэлпи? Нет, она, конечно, следит за каждым движением Овидия и к тому же не сделала ни одного шага вперед, из-за чего приходится говорить чуть громче, чтобы друг друга услышать, но это все же странно.

– Для тебя что, не странно просить о чем-то человека, с которым познакомилась несколько минут назад?

– У меня просто нет другого выхода… Пожалуйста, Деймон…

Я перевел взгляд в сторону Овидия, по-прежнему следившего за каждым движением Елены без намека на агрессию, но с нескрываемым любопытством. Похоже, эта девушка заинтересовала не только меня.

– Ладно, - сдался я. – Что тебе нужно?

Глаза Елены ярко засверкали в предвкушении. Похоже, я сам себя обрек на то, что совершенно меня не касается…



Елена
Оказавшись около дома, я только успела завести Микки в нашу импровизированную конюшню, как в дверях показалась разгневанная Кэтрин. Похоже, она уже давно ждала меня.

– Елена, ты что, совсем с ума сошла?! Как можно уходить так рано, никого не предупредив? – сестра, посильнее заворачиваясь в теплую куртку, буквально подбежала ко мне, крепко сжимая в объятьях, что, увы, никак не помогало мне решиться сказать то, что возможно поможет удержать ее на острове.

– Кэтрин, - я с усердием смогла выбраться из объятий Кэтти, - мне есть, что тебе сказать.

– Уж надеюсь, - усмехнулась она, - где же ты была?

– Нет, я о другом, - я еле сдержалась от того, чтобы не опустить виновато глаза. – Ты действительно уезжаешь?

– Елена, мы уже все решили – я уезжаю, - решительно произнесла сестра.

– Отлично, - я улыбнулась, стараясь спародировать подобие ухмылки сестры, и направилась к двери, а когда уже открыла ее, сказала обескураженной Кэтрин: – Просто, видишь ли, в таком случае ты не сможешь сходить на скачки кэлпи.

– Зачем мне туда идти?

– Я тебе не говорила? – мое сердце ускорило ритм, а голос готов был дрогнуть, но я была настроена лишь на победу в этом мысленном поединке. – Я участвую в скачках.