- Ты должна относиться к этому серьезно! - женский голос был строг и призывал к повиновению. Входная дверь с грохотом открылась, и из дома вышла молодая девушка, на ходу натягивая на плечи черную кожаную куртку.

- Мне плевать! - она закинула за спину рюкзак и так же громко, со всей присущей ей грубостью, захлопнула дубовую дверь перед самым носом женщины.

Она бегом спустилась по ступеням огромного особняка и пошла вдоль темной улицы, освещенной одним единственным фонарем. Вечные склоки с родителями приводили лишь к таким вот постоянным бегствам. Сложно держать эмоции под контролем, когда ненавидишь семейные устои. Она не могла терпеть себя в этих условностях и рамках.

Но она родилась такой, и ее сущности не изменит даже падение метеорита на землю...

Она - ангел... Существо, наследующее свои силы, возможности и титул от своих родителей. Так бывает лишь в сказках, когда маленькая девочка мечтает стать волшебницей и, проснувшись рано утром, становится доброй феей с палочкой и парой туфель для очередной Золушки. Увы! В реальности все получается куда прозаичнее... Для многих людей ангелы стали лишь мифами или, как говорится, пережитками прошлого. Кто-то верит в Бога и приписывает их происхождение именно к его силам. Но никакая догма не исключала тот факт, что ангелы существуют; что они ничем не отличаются от людей и живут среди них, неся за плечами бремя своего происхождения. Они были детьми природы, созданными для поддержания равновесия в мире, баланса. На самом деле истина была куда более реальной и очерненной...

Так считала сама Елена. Она ненавидела все свое существо! Она презирала свои способности и желала отказаться от них при любом удобном случае. В небесных кругах ее называли «несущей успокоение», а она считала себя предвестником смерти. Грубо, жестоко, грязно...

Каждый ангел выполнял распоряжения хранителей, своеобразные задания, связанные с собственным даром. «Несущие успокоение» имели свойство усыплять как людей, так и ангелов простым прикосновением: рукопожатие, касание пальцев. В тебе природой заложена огромная сила, которая не остается незамеченной. Любая неосторожность могла привести к непоправимым последствиям, любое спонтанное действие вело к ошибке, стоящей кому-то жизни...

Это не значило, что она могла навредить человеку в любой момент, но вероятность случайности всегда была. Ведь даже самые заядлые скептики считают неоспоримой теорию вероятности того, что монета может зависнуть в воздухе или упасть на ребро, а не последовать двум всем известным способам. Елена не доверяла самой себе, что уже говорить о хранителях.

Ее руки всегда были холодными, с самого детства, она чувствовала неимоверный огонь под кожей. Иногда хотелось разодрать в клочья сухожилия и мышцы и избавить себя от этого беспощадного жжения. И каждый раз, когда она решалась коснуться человека, этот жар увеличивался, а ладони становились невероятно теплыми. Это всегда могло выдать ее, поэтому она и сторонилась любого телесного контакта.

Все выдержки из «Уголовного Ангельского кодекса», как она его называла, крутились в голове постоянно, заставляя шарахаться от людей. Девушка не спешила заводить прочные отношения с посторонними. У нее была лишь семья, ставящая на первое место священные писания, а на второе свою собственную дочь.

Елена всегда чувствовала себя изгоем не только среди людей, но и среди ангелов. Ее родители никогда не задумывались над очередным приказом, беспрекословно выполняя указания верховных хранителей. А она не могла! Еще с раннего детства ее готовили к такой участи, но девушка всеми фибрами души боялась её.

Ей исполнилось восемнадцать – время взросления ангела. Собственно из-за этого она и убежала из дома. В выходные должен был состояться ужин, посвященный молодым ангелам. Как посвящение или же аукцион, где все внимание пристально направлено на тебя. Тебя оценивают, пробуют, принимают в круг. И это означает одно: ты получаешь билет в одну сторону и обратного пути нет...

Она шла по пустынной улице, сжимая в пальцах тлеющий окурок. Сигареты притупляли страх чертовой неизвестности, помогали забыться. Она курила взахлеб, заполняя легкие дымом, вытесняя мысли из головы. Дым приятно щекотал ноздри, а тело согревалось.

У Гилберт было одно любимое место, куда она часто приходила, желая абстрагироваться. Обрыв встретил ее оглушающей тишиной. Она села на сырую землю рядом с огромным высохшим дубом и прислонилась к нему спиной, вновь делая глубокую затяжку, обжигая легкие никотином.

Елена всегда была одна. В школе она примеряла амплуа серой забитой мыши, боящейся любого поползновения в ее сторону. Это срабатывало: ее сторонились, хотя девушка была очень красивой. Свою внешность она прятала за панцирем из одежды: темные тона, куртки, тяжелые ботинки, капюшоны и перчатки с отрезанными пальцами. Это – как страховка, хотя она знала, что данная преграда не спасет. Скорее это было чем-то вроде символа, знак того, что она дефективная.

Ветер развевал ее длинные каштановые волосы. Ей всегда хотелось спрыгнуть с этого обрыва и проверить гипотезу о существовании крыльев у представителей ее рода. Их не было, Елена никогда их не чувствовала, но ее мать утверждала, что они бывают лишь у верховных ангелов. А такая участь уж точно не ждет ее безмозглую дочь!

Сигарета обожгла пальцы. Она зашипела от легкой боли и выбросила окурок в пропасть. Тонкие длинные пальцы нырнули в волосы, сжимая голову в тисках. Точно так же чувство безысходности сковывало ее сердце. Она всегда боялась неизвестности, пугающей действительности.

Гилберт поежилась от очередного сильного порыва ветра. Она обхватила руками плечи и закрыла глаза. Одна против всего мира. Мать никогда не понимала ее, старалась привить любовь и преданность к системе, а не к людям. Девушка всегда без умолку возвышала в своих бренных повествованиях хранителей и свои благочестивые деяния. Она была примером верного пса, готового разорвать глотку любому восставшему против правил и законов. И в случае Елены ее удерживало на месте лишь осознание близкого родства с девочкой.

Лишь для общества ее семья носила это гордое название. На самом деле ее родителей держал вместе лишь жестокий расчет и место среди почитаемых ангелов. Постоянные измены, холод, отстраненность были символами их «счастливой» жизни. Елена не чувствовала любви никогда, она лишь знала определение этого слова. Сама она относила себя к той огромной части людей, которые слово «любовь» вписывают только в клетки кроссворда, а не в собственную жизнь. Чувства всегда казались ей чем-то запредельным, простой банальной сказкой, выдуманной для услащения действительности.

Отец практически не появлялся дома, предпочитая молодых любовниц своей черствой жене и нелюдимой дочери. В последний раз они разговаривали несколько месяцев назад. Тот день Елена считала началом черной полосы.

- Первое задание ты должна выполнить безупречно, легкое касание – и твоя миссия выполнена, - он говорил так непринужденно, будто рассказывал о важности частой чистки зубов после еды. Елену передернуло.

- Я не собираюсь работать гребаным чистильщиком, - она зло скрипнула зубами.

- Ты принижаешь свой род такими словами! Но в первую очередь, ты уродуешь свою собственную семью, - Джон с презрением смотрел на свою дочь, прожигая ее волной ненависти.

- До меня отлично со всем этим справлялся мой отец, который трахает все, что движется и еще не вышел из пубертатного периода, - Елена бросила вилку на стол и отодвинула кресло, желая уйти от этой давящей атмосферы.

- Как ты смеешь разговаривать со мной в таком тоне! - он схватил ее за запястье, останавливая, до синяков сжимая кожу. - Мерзавка... - Елена выдернула руку из стальных тисков и отступила на шаг.

- Точно так же, как и ты можешь совать свой член куда не лень! И, поверь, не тебе учить меня нравственности, - она развернулась и быстрым шагом направилась в свою комнату, пытаясь не вслушиваться в доносившиеся до нее оскорбления.

Этот день стал первым в череде надломанных моментов, когда с каждым разом ты окунаешься все больше в дерьмовость собственной жизни. Она чувствовала себя одиноко, она захлебывалась своей обреченностью. Наверное, так чувствует себя человек, который склонил голову перед жестокостью системы власти...

Новая порция никотина не принесла должного расслабления. Елена понимала, что ее маленький бунт не значит ровным счетом ничего для ее родителей или общества. Неповиновение не поможет сбежать от остальных проблем. Просто давление стало невыносимым, а дышать в том доме было сродни глотанию уксусной эссенции, разъедающей пищевод.

Она разглядывала клубы дыма, выпускаемые через рот, ловила их руками, словно беспечный ребенок. Так прошло несколько часов, а на горизонте занимался рассвет. Елена встала с земли и потянулась, разминая затекшую спину и ноги. Она подошла к самому краю обрыва и подняла голову вверх, подставляя лицо навстречу ветру. Девушка развела в стороны руки и закрыла глаза. Перебирая в воздухе пальцами, она улыбалась. Конечно, она хотела бы быть ангелом, но не в том извращённом понятии, которым она является сейчас.

Действительность не всегда приносит чувство удовлетворенности. Ее жизнь была примером глубочайшего разочарования. Елена всегда чувствовала себя тараканом, убегающим от огромного тапка, который достигнет своей цели в любом случае...

***

Она вернулась домой уже ранним утром. Это место не вызывало в ней ровным счетом никаких эмоций. Вообще Елена ловила себя на мысли, что в ее жизни не существует чувств, есть лишь презрение к себе. Нет счастья, нет радости, нежности, злости... Нет любви...

Фригидность! Она часто примеряла это слово к себе. Вывод был один – само ее существование фригидно, в своем роде. Не было желания убеждать себя в обратном.

- Ты вернулась, - голос матери заставил передернуть плечами. Елена всегда сторонилась этой надменности и черствости, которая сквозила в каждом слове. Ее мать была чистым примером порождения расчета и высокомерия.

- А ты надеялась, что меня собьёт машина и тебе, в который раз, не придется оправдываться перед гребаным советом за безответственную дочь, которая слетела с катушек? - Елена криво усмехнулась, продолжая складывать учебники и тетради в рюкзак.

- Ты много берешь на себя, девочка моя! Не стоит идти против системы, ты все равно подчинишься, а упав на колени перед неизбежностью, ощутишь никчемность всех своих действий. Не стоит забывать, что ты всего лишь глупый ребенок, всеми силами вцепившись в одну единственную идею, - Изабель покачала головой и потерла глаза пальцами.

- Не старайся слепить из меня своего клона – не выйдет! Я знаю, что мне не сбежать от того, что подарили мне ваши с отцом гены, но знай, что я презираю саму себя и вас всех, - девушка застегивала рюкзак с таким остервенением, что, казалось, «собачка» отлетит в сторону. Гилберт старалась держать эмоции под контролем, одергивая себя от желания заорать. Изабель схватила ее за плечи, заставляя смотреть в глаза.

- Не разбрасывайся такими громкими заявлениями! Мы все прошли через это... - прошипела женщина сквозь сжатые зубы. Елена сбросила ее руку и направилась к двери.

- Я приду на этот чертов бал, можешь не строить из себя примерную мать и стараться направить меня на путь истинный, это не сработает! - громкий хлопок двери разорвал тишину.

Елена вышла из дома, принимая свой обычный вид – серый мышонок. Она вставила в уши наушники, заполняя голову любимой музыкой, вытесняя любые другие мысли. Девушка скрестила руки на груди, обнимая плечи, глубже закутываясь в мешковатый огромный шарф.

Она относилась к учебе нейтрально. Смущало огромное количество людей, но и было в этом процессе нечто занимательное. Она любила наблюдать, она видела здесь настоящую жизнь, которая могла бы быть у нее самой. И сейчас, сидя на широком подоконнике, Елена наслаждалась тысячей голосов и эмоций, которых не хватало в ее мире.

- Не спи, мышка, - только один человек мог так называть ее. Лишь одного человека она подпустила к себе так близко.

- Стефан, я ведь предупреждала! - открыв один глаз, она запустила в него тетрадь, попадая точно в цель.

Стефан Сальваторе. Спроси у любой представительницы женской аудитории этого заведения, – кто он, ответ был бы примерно одинаковым – зеленоглазый шатен, капитан футбольной команды, аристократ, образец ходячего секса! Ответ Елены немного отличался бы. Она отчетливо понимала эстетическую ценность этого парня, но не эти качества стали важными для нее самой. Он взбалмошный, игривый, непосредственный, но в то же время он понимающий и солнечный. Это все казалось Елене бредом, но Сальваторе сочетал в себе невозможное.

Их история началась достаточно неординарно. Новичок, перед которым стелились лучшие красавицы школы и отреченная от общей атмосферы дурнушка. Они столкнулись на крыше, девушка часто любила сидеть там, ближе к небу.

- Жизнь не такое дерьмо, как кажется, - тогда он думал, что она решила покончить с собой.

- Правильно, - Елена ухмыльнулась. - Она еще хуже.

- Но это не повод закачивать ее так, - он кивнул в сторону карниза, рядом с которым стояла девушка, передергивая плечами, боясь спугнуть. Елена засмеялась, вся ситуация показалась ей тогда до безобразия комичной. - У тебя истерика, лучше просто отойди.

- Ты прямо рыцарь в доспехах. Не стоит, это все равно не оценит узколобое общество, - Стефан смотрел на нее как на психа. - Господи! Да не собираюсь я прыгать, у меня еще не атрофировалось чувство самосохранения.

Он выдохнул, она четко видела успокоение в его глазах. Тогда ей не хотелось молчать или строить из себя лузера, страшащегося даже банального общения. Стефан стал для нее чем-то сродни девчачьего личного дневника: с ним она была собой, простая среднестатистическая школьница с замашками богини сарказма. Парень быстро принял все ее «странности». Они понимали друг друга с полуслова, и никто больше не мог понять эти отношения. Елена не считала его другом, это понятие было слишком безликим для Сальваторе, он был ее отдушиной, он просто был...

- Ауч! - парень потер ушибленный лоб и прищурился. - Нет желания пойти в баскетбольную команду? Отличный бросок!

Он не пробовал прикоснуться к ней. Из общения с этой девочкой он вынес не одну истину. И первым ее правилом было отсутствие «рукоприкладства».

- Шут! - она посмотрела за его плечо и сжалась, будто съела лимон. - Любовь всей твоей жизни убивает меня своим взглядом, - Стефан обернулся и многозначно хмыкнул, соскакивая с подоконника.

- Ревнуешь, мышка? - он вопросительно изогнул бровь, дожидаясь ответа.

- Вот еще! Просто не понимаю, как можно повестись на эту размалёванную куколку, - она последовала примеру друга и подхватила сумку.

- Ну... Она красивая и в постели просто... - договорить ему не дали, смачно ударив учебником по голове.

- Избавь меня от таких подробностей. Я не очень хочу, чтобы голая Форбс преследовала меня в ужасных кошмах! Я не твоя мама, и уж точно не я должна вправлять тебе мозги на эту тему, но она слишком... - Елена задумалась, перебирая ремешки на сумке.

- Слишком, что? - Сальваторе прищурился.

- Да просто слишком! Да мне просто находясь рядом хочется ведром воды запить все ее сладенькие речи, - она сморщила нос.

- Ты смешная, - он улыбнулся. - Просто мне так удобно.

- Это уже больше похоже на правду. Уф, я уже чувствую эти бесподобные «Шанель», - спародировала Елена голос Форбс. Увидимся на уроке, ловелас, - Елена говорила ровно, даже без намеков на обман или смущение. Стефан выдохнул и потер переносицу.

А ведь он так хотел услышать хотя бы намек на ревность или на отсутствие безразличия. Лишь Гилберт придерживалась той точки зрения, что они просто приятели. Он уже давно и бесповоротно влюблен в эту девочку, которую ласково зовет мышонком...

Елена краем уха слушала преподавателя, налету выбрасывая из головы всю терминологию. Она была полностью погружена в собственные, отнюдь не радужные, мысли. До невозможного хотелось курить, и звонок стал спасительным оазисом. Гилберт схватила увесистую сумку и прямиком направилась к школьному стадиону. Она не любила находиться на виду, предпочитая шумной компании сверстников полное одиночество и тишину. Такое состояние нравилось ей куда больше.

От удовольствия она прикрыла глаза, выпуская плотные кольца дыма, запрокидывая голову на скамейку. Все тело было охвачено сладкой истомой. Ей всегда нравился запах табака, наверное поэтому обычное праздное любопытство превратилось со временем в глубокую пагубную привычку, избавляться от которой так не хотелось. Глубокие затяжки обжигали легкие, придавая бодрости.

- Ты ведь не бросишь, даже если я прочту тебе двухчасовую лекцию на тему разрушения стенок альвеол и вреда никотина? - Стефан бросил сумку под ноги и уселся рядом с ней, усмехаясь явно больше над собой, чем над Еленой.

- Нет, - она улыбнулась, все так же продолжая сидеть с закрытыми глазами. - Не вижу альтернативы.

- М-да, иногда ты можешь быть бешено прямолинейной! Что ты имеешь ввиду, мышка? - он последовал ее примеру и тоже закрыл глаза, подставляя лицо под солнечные лучи. Такая погода была редкостью, нужно было ловить момент.

- Моя жизнь похожа на одну занимательную вещицу – кубик Рубика. Знаешь такую? - он кивнул, а она, даже не видя этого, поняла и продолжила. - Так вот, не всем дано собрать эту чертову головоломку, да хотя бы одну ее грань. Я отношусь к категории неудачников, которые впадают в восторг, видя сложенную сторону, а переворачивая, осознают свою ошибку. Разбирают и оказываются в полной жопе. Сигареты – допинг, запрещенный Минздравом.

- Чертов философ! - Стефан ухмыльнулся, приоткрыв один глаз, чтобы посмотреть на девушку. - Почему только я удостоен чести слышать такие душещипательные речи?

- Все просто! Ты – моя совесть, - она сделала последнюю затяжку и затушила окурок о соседнее сидение, переводя серьезный взгляд на собеседника.

- Иногда мне кажется, что это предел, - улыбка получилась натянутой. Оно само так вышло, слова успели вырваться, прежде чем он подумал, что сказал сейчас.

- Ты о чем? - Елена сняла капюшон, растрепывая волосы пальцами, и полностью повернулась к нему лицом.

- Забудь, просто ляпнул без задней мысли, - он отмахнулся и снова откинулся на спинку скамьи.

- Врешь, именно задняя и была!

- Ты пошлая малявка, - он покачал головой и засмеялся. - Просто с Кэролайн все не ладится, вот я и решил, что я лишь для тебя могу что-то значить...

- Бред, как можно делать выводы, полагаясь на отношения с Барби? - Стефан прищурился. - Не смотри так! Я всегда говорила о ней то, что думаю.

- По-моему, ты так поступаешь всегда.

- Бинго! Я не вижу смысла тешить самолюбие заносчивых болванов. Не в моем стиле, - она улыбнулась и вновь растрепала волосы. - И вот, что я думаю. Кэролайн слишком сильно превозносит себя, при этом не упуская возможности кичиться званием девушки самого крутого парня в школе. Ты для нее что-то вроде еще одного титула, подтверждающего ее превосходство. Не стоит тратить свое время на заведомо дерьмовый вариант. Она не для тебя... Точнее, ты не для нее! Ей в пору играть с безмозглым Кеном типа нашего Локвуда. Да, точно.

- Мышка, ты меня поражаешь!

- Лесть – второе счастье, Сальваторе?

- Разве? Я просто хочу сказать, что ты должна быть такой всегда, а не только со мной. Зачем ты прячешься?

- Упс... Ты зашел на запретную территорию. Меня не терзает совесть, когда я сделала что-то, противоречащее нормам общества. Это моя жизнь, не идеальная, конечно, но моя, где нет навязанных мнений. Мне все равно на мнение окружающих.

- А на мое? - Стефан больше не шутил. Он хотел услышать правдивый ответ.

- Ты не просто окружающий, я ведь уже говорила, - она поднялась со скамейки и отряхнула джинсы. - Пойдем, скоро звонок.

- Да, идем, мышка.

- Дурацкое прозвище, - девушка вновь натянула на голову капюшон.

- Дурацкое, но оно тебе нравится, - он улыбался, наверняка зная ответ.

- Ага... - Елена тоже улыбнулась.

- Ага...

***


Елена вошла в дом, бросая ключи на тумбочку у двери. Она была жутко вымотана всеми внеурочными и дополнительными занятиями. Последний год в школе отличается от предыдущих лишь тем, что на мозги тебе капают в три раза усерднее. Все учителя становятся чокнутыми параноиками, помешанными на экзаменах и поступлении, когда самим ученикам это вообще не нужно.

Ее мысли все время норовили перетечь в совершенно другое русло, а это было чревато лишней тратой нервов. Сегодня пятница. Уже через двадцать четыре часа она будет вынуждена натянуть на лицо слащавую улыбочку, от которой саму выворачивает наизнанку, и изображать из себя преданную слугу.

- Я дома! - девушка с ногами забралась на диван в гостиной и закрыла глаза, наслаждаясь минутами абсолютной тишины и спокойствия.

- И не думай засыпать, - Елена притворно громко выдохнула и закрыла голову подушкой, пытаясь спрятаться от назойливых речей матери. Эта женщина просто обожала обламывать весь кайф и появляться в самое «подходящее» время. Ее маленькое укрытие наглым образом сдернули, и взору открылось разъяренное лицо Изабель. Вот же черт.

- Ну что еще? - Елена села на диване, скрестив руки, всем своим видом выказывая отвращение к этому диалогу.

- Завтра бал...

- Я не рыбка гуппи, я запоминаю некоторые вещи больше чем на пять секунд, - прервала она мать.

- Не ерничай и не передергивай! Я хотела сказать, что выглядеть тебе стоит подобающе обществу, в котором ты будешь находиться, - она просканировала внешний вид дочери и поморщилась. - А это все, - тонкий палец указал на саму Елену, - дешевый секонд-хенд.

- Правда? - она в ужасе захлопала глазами. - А мне плевать на твое мнение.

- Не удивлена, - Изабель покачала головой и сжала губы в тонкую полоску.

- Слушай, заканчивай разыгрывать спектакль «любящая мать и дочь тиран». Я не твой верный пес и по первому приказу на двух лапах вокруг тебя скакать не буду. Не трать время, я надену то, что считаю нужным! Дискуссия окончена, - Елена поднялась с дивана и отправилась в сторону своей комнаты.

- Ты невыносима!

- И я тебя люблю!

***


Стефан весь оставшийся день находился в прострации. Состояние, будто ты в вакууме. Он прокручивал в голове, раз за разом, разговор с Еленой и пытался уловить тот момент, когда он перестал контролировать свои эмоции, когда позволил чувствам вырваться. Он облажался!

Обычный романтик решил бы, что это похоже на первый шаг в светлое совместное будущее. Только не Стефан. Он прекрасно знал Елену, он был на сто пятьдесят процентов уверен, что не нужен ей в таком амплуа. Ей не нужны были отношения в априори. Правда в душе еще теплилась надежда на то, что она пересмотрит свои планы на его счет и превратит их в «жили долго и счастливо»...

Стефан Сальваторе не отличался от других сверстников супер-интеллектом или другими качествами. Он всегда считал себя обычным, ну, или пытался убедить окружающих в этом. Во всяком случае, его не прельщали лавры победителя или звание короля вселенной. Он жил обычными принципами, воспитанными еще в детстве.

Всю жизнь им занимался его дядя – Захари Сальваторе. Этот мужчина, которому сейчас было около пятидесяти, посвятил себя своему племяннику, так как свою семью ему так и не удалось завести. Стефан не был сиротой, он всегда знал, кем были его родители, и он в мельчайших подробностях помнил день их гибели. Пусть он был еще несмышленым ребенком, но тот день въелся в память.

С их переезда в другой город прошло около двух лет. Было сложно расставаться с родным местом, но сейчас, смотря на все происходящее, Сальваторе был несказанно рад переменам в его жизни.

Он вошел в особняк и замер у входа в гостиную. Кошмар, преследовавший его во сне, сейчас стоял посреди его дома, с неизменной ехидной улыбкой взирая на окружающих его людей. Стефан перевел взгляд на дядю, который был удивлен не меньше своего племянника.

- М-да... Не такого приема я ожидал, - мужчина скрестил руки на груди. - Все-таки не стоило отрываться от семьи на столь долгое время.

- Мы для тебя не семья и никогда ею не были! - сквозь зубы прошипел Стефан, сильно сжимая в кулаке лямку своей сумки.

- Дорогой братец возмужал, - мужчина подошел ближе, не переставая ухмыляться.

- Я тебе не брат!

- Ладно-ладно, просто учитывая наше возрастное соотношение, я предпочту побыть твоим братом, а не... - он задумчиво постучал пальцем по губам, - прапрадедом! Это выглядит подозрительно, не находите?

- Подозрительно то, что ты все еще жив, - на этот раз говорил Зак. - Разве Майклсон еще не добрался до тебя? Почему ты здесь, Деймон?

- Мой визит носит тайный характер. Не думаю, что ты побежишь с докладом к Никлаусу, - мужчина сел на диван, закинув ноги на журнальный столик. - У меня есть пара дел в этих местах, вот я и решил воспользоваться вашим гостеприимством, родственники.

- Убирайся из этого дома! - Стефан сорвался на крик. - Как ты смеешь появляться здесь, тварь?!

- Стефан! - Захари попытался остановить подопечного. Такой опрометчивый поступок мог стоить ему дорого.

- Выйди, - Деймон буквально материализовался рядом с Заком. Холодные голубые глаза поймали взгляд собеседника и заставили повиноваться. Эта способность была любимой в его арсенале. Он обожал наблюдать внутреннее противостояние и неминуемое подчинение чужой воле. - Закрой дверь и оставайся там.

Мужчина вышел, оставляя их наедине. Деймон обернулся к Стефану, глаза того буквально пылали ненавистью.

- Ублюдок, - выплюнул тот прямо ему в лицо.

Деймон лишь улыбнулся.

- Не бери на себя много, - он вновь вернулся к дивану.

- Нравится манипулировать людьми? - Стефан кивнул в сторону двери, выказывая в жесте свое пренебрежение.

- Громко сказано, но да, люблю.

- Какая же ты мразь! Я бы убил тебя, не раздумывая, если бы знал как.

Деймону начинала надоедать эта заезженная мелодия. Он поднялся на ноги и подошел вплотную к парню.

- Хватит разбрасываться такими заявлениями, - прорычал он.

- Ты! Ты убил моих родителей!

- Заткнись! - Сальваторе со всей силы припечатал парня к стене, сжимая пальцы на его горле. - Ты глупец, если осмелился говорить такое. Можешь называть меня кем угодно, но не убийцей! Ты не Господь Бог, чтобы осуждать кого-либо!

Он опустил руку и мгновенно переместился к двери. Стефан опустился на пол, хватая губами воздух.

- И, поверь, если бы я убил их, то и сил уничтожить тебя у меня тоже бы хватило...

Деймон вышел и наткнулся на Захари, который стоял у самого порога.

- Я не собираюсь задерживаться. Просто не лезьте в мои дела, - он указал рукой в сторону дома. - Можешь идти.

Захари выдохнул облегченно.

- Ты не можешь так просто появляться в нашей жизни, тебе здесь не место.

- Знаю...

Он испарился. А Зак поспешил в дом, пытаясь переварить ситуацию у себя в голове.

Деймон знал, что это эпическое возвращение не приведет ровным счетом ни к чему, или же такое возвращение вызовет обратный эффект. Так и получилось. Эти люди давно вычеркнули его из семьи, точно так же, как и когда-то его собственные родители.

Деймон Сальваторе был черным пятном на репутации этой громкой фамилии, а позже стал их личным демоном, как всегда думал и говорил его отец.

Ангел? Нет. Для его семьи существовало другое объяснение – порождение самого Сатаны. От сына они отказались, как только узнали о его способностях. Было неприятно, но не убийственно больно...

С тех пор прошло около пятиста лет. Бессмертие дало время для познания самого себя. Его не раз предавали, и сейчас он вернулся, чтобы отомстить.

***


Елена упрямо смотрела на свое отражение в зеркале. С матерью она попрощалась около двух часов назад с обещанием не опаздывать на мероприятие. Девушка не имела ни малейшего желания обряжаться, как кукла в бальное платье с миллионом юбок.

«Ты должна соответствовать обществу!» - любила повторять ее мать.

Первым желанием Елены – было отправиться туда в разодранных джинсах и своей любимой кожанке, надетой поверх лифчика. Этот гениальный план не пропустила цензура: она не желала превращаться в знаменитую порнозвезду. В итоге Елена плюнула на все и вытащила из шкафа платье. Черное, с пышной юбкой. Девушка натянула его на себя и не без труда застегнула молнию на спине. Она тяжело выдохнула и уселась на стул напротив зеркала. Елена затянула волосы в высокий хвост лентой, выпуская на свободу одну ровную прядь. Косметичка была отложена в сторону, предпочтение отдано лишь туши.

Она всунула ноги в широкие короткие сапоги с металлическими заклепками, рьяно ненавидя каблуки и прочую неудобную обувь. Елена взяла с тумбочки телефон, пачку сигарет и вышла из дома. Оставалось еще немного времени, и она решила пройтись пешком. Сигаретный дым вновь заполнял грудь. Почему-то никотином было дышать легче, чем воздухом. Елена давно это стала замечать. Никотин помогал расслабиться, и девушка без угрызений совести на первое место теперь ставила сигареты, а не семью, любовь или детей. Может, это происходило только потому, что у нее не было ни одного из нижеуказанных пунктов. У нее была лишь она сама! В этом можно было быть уверенной на все двести процентов.

За своими мыслями она не заметила, как оказалась в нужном месте. А этот момент хотелось оттянуть еще на некоторое время. Только сейчас она ощутила, как стали покалывать ладони. Она волновалась, скрывать этот факт было бесполезно.

Елена сделала глубокий вдох и перешагнула порог особняка. Этот дом принадлежал семье верховных ангелов – семье Майклсонов. Все их знали, некоторые боготворили, иные просто боялись, маскируя страхи под преданность. Елена же относила себя к третьей категории – она их презирала.

Звонкий стук каблуков разрезал иллюзию тишины. Елена поморщилась, точно зная того, кто к ней приближается. Она резко развернулась и натянула на лицо дурацкую улыбку.

- Ну, хотя бы в платье пришла, - Изабель всплеснула в воздухе руками, выражая свое негодование.

- Хотела надеть противогаз, но мой хвостик смотрелся по-дурацки, - она еще шире улыбнулась. - А ты как всегда неотразима.

Изабель любила лесть, даже такую неприкрытую, как у ее дочери. Женщина стремилась привлечь к себе внимание, и Елена радовалась, что она не перешла на что-то экстравагантное, типа «мясного» платья одной эпатажной певички, ибо своей красотой она уже не прельщала.

- Идем, я познакомлю тебя с Никлаусом.

- Может я как-то выживу без общения с этим напыщенным индюком? - Елена любила честность, не делая исключения для местной мафии.

- Польщен, - мужской голос раздался прямо за спиной, заставляя тем самым вздрогнуть девушку скорее от неожиданности. Она повернулась к мужчине. - Так меня еще не называли.

- Клаус, прости ее, Елена...

- Оставь нас, Изабель.

Елена не удивилась, когда мать на полуслове захлопнула рот и удалилась, покорно склонив голову. Примерно такого поведения она и ожидала от нее. Девушка многозначительно хмыкнула.

- Значит, Елена Гилберт?

- Нет.

- Разве? - Никлаус притворно широко распахнул глаза, этого он явно не ожидал.

- В вас умер отличный актер! - она скрестила руки на груди, закрываясь от этого мужчины. - Просто не вижу смысла в вопросах, ответ на которые очевиден. Пустая трата времени, и не больше.

- Железная логика, - мужчина улыбнулся, демонстрируя ей ямочки на щеках. - Тогда представлюсь я, Никлаус Майклсон.

- Наслышана.

- Неужели? - Елене этот разговор казался странным и абсурдным, но переходить к более серьезным темам она не спешила.

- Ну, у моих родителей разве что плакатами с вашим изображением дом не обклеен, но результат, как говорится, на лицо. Вы для них что-то типа кумира. Поэтому было бы странным, если бы я не слышала о вас.

- Вы странная, Елена, - он говорил непринужденно.

- Буду считать это комплиментом.

- А это он и есть. Большинство людей в этом зале побоялись бы произнести больше пары слов, общаясь со мной. Вы же не зажаты, демонстрируете открыто неприязнь ко мне, хотя знакомы мы лишь пару минут, - Елена видела в нем неприкрытый аристократизм. Каждое слово и движение, каждый взгляд были отточенными до мелочей.

- Вы хотите видеть перед собой покорную служанку? Или может преданного раба? - она вопросительно изогнула бровь. - Я не из тех, кто упадет перед вашей семьей на колени, но это не значит, что я вообще беспринципная личность. Просто не считаю вас Богом, вот и все…

- Мне нравится это… - Елена удивилась, а Клаус лишь улыбнулся. - Извините, мисс Гилберт, я покину вас ненадолго. Встретимся на церемонии.

- Ага.

Елену не заботили манеры. Клауса это забавляло, он вновь улыбнулся и удалился. Девушка выдохнула. Казалось, что она не дышала все это время, опасаясь любого слова своего собеседника. Было трудно вести беседу ни о чем, когда внутри все сжимается в один ком. Сейчас она с трудом могла переставлять ноги, но все же совладала с собой и вышла на террасу, дрожащими руками вытаскивая сигарету из полупустой пачки.

Елена со стопроцентной уверенностью могла сказать, что Клаус ей не понравился. Более того, он вызывал смешанные чувства. Те самые, что заставляют контролировать себя, чтобы не сорваться и не убежать.

Скрипнула зажигалка и Елена сделала глубокую затяжку, долго не выпуская дым на свободу. Она выдохнула и ухватилась руками за холодные железные перила. Она вновь зажала сигарету между губами и затянулась.

- Плохой день?

Чужой голос вывел из равновесия. Рука дрогнула, и окурок выпал из пальцев, приземляясь на паркет.

- Дьявол! - Елена подняла сигарету и бросила ее в урну. – Что за идиотская манера! Да у меня, мать вашу, сердечный приступ скоро случится!

Она обернулась и застыла на месте с открытым ртом. Весь словарный запас иссяк, стоило увидеть его. Елена умела ценить внешность или другие качества незнакомых ей людей, но в этом случае она «зависла». Он был красив, просто все то, что она увидела, не помещалось в одно это слово. Он был опасно красив... И если Никлаус вызывал настороженность, то рядом с этим незнакомцем Гилберт чувствовала лишь опасность. Она отступила на шаг, но глаз не отвела. Вообще все это напоминало игру со смертью. Глупое сравнение, но приемлемо в этой ситуации. Мы часто смотрим на огонь, пораженные его красотой, точно помня, что он может убить. Здесь, было что-то похожее...

Елена не могла точно сказать, что так привлекало ее в незнакомом мужчине, но в голове ненавязчиво крутилась мысль, что именно такие экземпляры становятся кумирами миллионов. У него были густые, чуть отросшие, черные волосы, угловатые скулы, да и весь образ был великолепным. Правда, она еще никогда не встречала такого холодного взгляда, отчужденного, полного презрения. Хотя... Встречала! У себя…

- Быстрее это случится благодаря той дряни, которую ты куришь, - Сальваторе небрежно кивнул рукой в сторону урны с окурком. Его все еще скрывала тень, выхолить он не спешил. Раскрывать все карты перед семьей Клауса было рискованно, а его появление здесь ознаменовалось лишь одной причиной. Она сейчас находилась прямо напротив…

- Мое личное дело, - Гилберт вновь сжала холодный поручень пальцами. - Не все мы праведники, эта привычка не сильно испортит мою репутацию.

Елена решила уйти из этого места, или, по возможности, от этого человека. Голос дрожал, как и руки. Она чувствовала себя некомфортно, хотелось убежать. Такого с ней никогда не было. Девушка сделала шаг в сторону двери и почувствовала жесткую хватку чужой руки на запястье. Наверное, роль сыграло и то, что она отвыкла от прикосновений. Елена понимала, что это лишь малая доля чувств. Ее словно молнией прошибло, не было боли, но появилась неконтролируемая паника.

Девушка резко вырвала руку из чужих пальцев и провела по запястью, проверяя ее на ожоги. Ничего не было. Она выдохнула и посмотрела на мужчину.

- Не смей трогать меня! - процедила разъяренная Гилберт сквозь зубы.

- Мы не договорили, - Сальваторе почувствовал то же самое, но его лицо было спокойным. У него не было привычки демонстрировать все свои эмоции. Маска равнодушия давно срослась с его настоящим лицом и претила любому изменению в поведении.

- Я и не собираюсь. Твою мать, - она вновь потерла кожу на запястье, - что это вообще было?

- Ты всегда такая язва? Или только я удостоился такой участи? - Деймон улыбнулся.

- Засунь свои сомнительные комплименты себе в задницу! - Гилберт была на пределе. Не только это глупое знакомство, если его можно таковым назвать, повлияло на ситуацию. Скорее всю неделю негатив основательно оседал в ее душе и вылился сейчас.

Елена все же добралась до двери, но была остановлена словами незнакомца, брошенными ей в спину:

- Мы еще встретимся...

- Мечтай, - ответила она, оборачиваясь.

***


Гилберт нервно стучала пальцем по ножке бокала с шампанским. Она терпеть не могла этот шипучий напиток, но ситуация обязывала. Апогей всего этого вечера был в самом разгаре. Елена пропускала мимо ушей пафосную речь Никлауса Майклсона об их долге и важности их дела. От всех этих шаблонных фраз хотелось удушиться.

- Вы становитесь сегодня частью большой семьи, которая будет оберегать своих подопечных. Начинается новая жизнь, в которой вы станете вершителями судеб, - Елена крепко сжала челюсти на последней его фразе. Тошнило от приторно сладких речей и точно таких же улыбок. Все в этом зале походило на плохую игру второсортных актеришек, которых не устраивает гонорар.

- За новую жизнь! - речь Клауса оборвалась. Он поднял бокал и посмотрел на Елену. Сейчас ей было плевать на его мнение. Елена подняла выше голову и с холодной улыбкой на губах, демонстрирующей протест, с громким стуком поставила свой фужер на стол, не сделав ни одного глотка. Девушка так же быстро развернулась в сторону выхода, решив заканчивать с этим надоевшим фарсом.

Сегодня явно был не ее день, и оклик матери был полным тому доказательством. Она остановилась и выдохнула, понимая, что ее побег не остался незамеченным.

- Елена, куда ты собралась? - Изабель стала перед ней, сложив руки в замок на груди.

- Моя миссия на сегодня закончена. Думаю, я могу уйти с чистой совестью, - она попыталась обойти женщину, но вновь потерпела неудачу.

- Я так не думаю. Никлаус хотел поговорить с тобой.

- Почему сегодня все только об этом и мечтают? - Елена всплеснула в воздухе руками, вспоминая недавний инцидент на террасе.

- Не передергивай.

- Мам, - девушка потерла переносицу. - Я правда хочу уйти. Хотя бы сейчас не ставь свои интересы выше меня. У меня нет ни сил, ни желания оставаться здесь.

Изабель уже давно не слышала таких слов от дочери, и тем более, она крайне редко называла ее «мамой». Пользуясь ее минутным замешательством, Елена проскользнула к двери. Она остановилась у бара, улыбнувшись парню за стойкой. Гилберт схватила бутылку виски за горлышко и прижала к груди.

- Спасибо, - бармен успел лишь открыть рот, а она уже выходила на улицу.

Прохладный ночной воздух заставил поежиться, но в то же время принес долгожданное облегчение. Елена откупорила украденную бутылку и сделала один глоток. Горло обожгло, и она закашлялась, вытирая губы тыльной стороной ладони. Второй раз оказался не таким противным. Пришло даже некое подобие легкости, но длилось оно не долго.

Она замерла посреди дороги. Голову словно сжали раскаленными тисками, пытаясь разломать череп. Елена опустилась на колени, закрыв глаза и закричав со всей силы. Слезы катились из глаз, сложно было дышать, сложно было держать себя в руках.

- Остановись! - хриплый крик разорвал тишину ночной улицы. - Аааа! - руки сжали голову, цепляясь за растрепанные волосы.

Перед глазами мелькали картины чужой жизни. Пышные платья с кринолином, балы, смерть, боль, беспамятство, побег, секс, голубые пустые глаза… Она узнала главного героя этой «короткометражки», они виделись сегодня.

- Нее-ет... - крик перешел в надрывные рыдания, все тело горело, было невыносимо больно. Елена вцепилась пальцами в мокрый асфальт, выгибаясь в спине, словно кошка.

Вновь видения, столь реальные, что, казалось, это она была там вместе с ним. Занималась любовью, падала с лошади в самом детстве, целовалась, умирала от боли...

Деймон Сальваторе...

Его имя словно в камне, было высечено в ее памяти с яркой красной пометкой "УСЫПИТЬ!".

Все закончилось точно так же, как и началось. Резко пропали все видения, осталась лишь боль, уходившая из тела, слезы и мокрая дорога.

- Боже... - девушка провела рукой по лицу, поднимаясь с земли. Она все еще плохо соображала и не твердо стояла на ногах. Бутылка бурбона, чудом уцелевшая, оказалась как никогда кстати.

Несколько больших глотков заставили придти в себя. Елена понимала, что вот оно, ее первое задание. Но она не могла поверить, что каждое новое поручение будет получаться таким способом.

Она чувствовала себя жертвой инквизиции, которую пару тройку раз сожгли на костре. Тело разваливалось на части, то же самое было и с разумом.

«Сальваторе...»

Она, слыша эту фамилию, думала совершенно о другом человеке, к которому сейчас рвалась ее душа. Елена, не задумываясь, набрала на телефоне заученный номер.

- Елена? - сонный голос Стефана заставил ее улыбнуться.

- Нет, твой ночной кошмар, - она была уже рядом с домом друга, изрядно выпившая и подавленная морально. - Я у твоего дома.

- Что случилось?

- Просто... - Елена вздохнула, - Просто иди сюда.

Стефан сбросил вызов и направился к двери, накидывая на плечи рубашку, не удосужившись ее застегнуть.

Елена и правда оказалась на улице. Она сидела на поваленном старом дереве, сжимая в руке бутылку. Сальваторе покачал головой и быстрым шагом направился в ее сторону.
- Мышка? - только сейчас он разглядел ее платье, прическу. - Ты... потрясающе выглядишь.

- Правда? А в душе паршиво, - она вновь отпила из полупустой бутылки, протягивая после ее Стефану. - Составь компанию начинающей алкоголичке.

- Что случилось? - он все же глотнул алкоголь.

- Жизнь – боль, - философски изрекла девушка, забирая бутылку и вновь отпивая из нее. Эта дурацкая «ванильная» фраза пришла на ум внезапно. Но она, как никогда, отражала всю суть ситуации.

- Действительно, - Стефан лишь хмыкнул и вернул бурбон себе. - Это многое объясняет в твоем поведении. Ты напиваешься, исходя из таких вот абстрактных выводов, и без промедления спешишь среди ночи ко мне, чтобы поведать эту тайну.

- Ты не понимаешь! - Елена сказала это громче обычного, поднимаясь со своего места. Стефан последовал ее примеру, но, вопреки его опасениям, девушка не собиралась уходить. Она, подняв полы платья, забралась на ствол дерева, стараясь удержать равновесия. Елене слабо это удавалось, она была пьяна, это добавляло ей смелости. Девушка пошатывалась, но ей нравилось, что сейчас она смотрит на Стефана сверху.

- Объясни, - парень смотрел на нее, такую... другую! Наверное, именно это прилагательное сейчас характеризовало Елену как нельзя точно. Она была совершенно не похожей на саму себя, и большую роль в этой метаморфозе Стефан приписывал алкоголю.

- Я не знаю, как... - Гилберт провела руками по волосам и посмотрела в небо. Слезы вновь наворачивались на глаза. Это не было похоже на истерику, скорее на крик души. - Стефан, мне тяжело одной. Совсем... - она пошатнулась, но устояла, расставив руки в стороны.

Стефан смотрел на нее, такую беззащитную и сравнивал с ангелом. В то время он не представлял, насколько близко находится к истине.

- Ты не одна, мышка... - Елена уставилась на него, вытаращив глаза. Он еще никогда так не говорил с ней. Его голос дрожал, и, казалось, Стефан волновался. Елена потерялась в мыслях и потеряла равновесие, соскальзывая с дерева.

Сальваторе среагировал быстро, подхватывая ее и прижимая к себе. Девушка зажмурилась, готовясь к неприятному приземлению, но вместо этого ощутила горячие объятия. Она боялась открыть глаза, боялась разрушить действительность. Она еще никогда не была так близко к нему, никогда не чувствовала на щеке чужое дыхание, никогда не ощущала горячие ладони на своей талии.

Ноги коснулись земли, и хватка Стефана ослабилась, но он все еще не отпускал ее.

- Пожалуйста, открой глаза... Ничего не произошло, Елена...

- Не надо, прошу, - она сглотнула, но все-таки открыла глаза.

- Позволь мне быть рядом...

Стефан наклонился и прижался своими губами к ее в поцелуе. Их первом поцелуе... Елена опешила, только сейчас принимая происходящее с ней. Она списывала все на виски, но отчетливо понимала, что ей нравится это. Она закрыла глаза и вцепилась пальцами в плечи парня, понимая, что он не исчезнет. Елена сильнее сжала его рубашку, открывая рот и впуская на свою территорию чужой язык.

Сам Стефан был в восторге от поцелуя, от того, что она не оттолкнула его, что так самозабвенно цепляется за него сейчас.

Гилберт чувствовала, как горят ладони. Наверное, это и отрезвило мысли, вернуло с небес на землю. Она резко оборвала поцелуй и отступила от парня на шаг, вперив в него взгляд ошалелых глаз.

- Елена...

Она выставила руку вперед, умоляя ничего не говорить. Гилберт начинала соображать, вся ситуация не укладывалась у нее в голове. Она чувствовала себя странно.

- Прости, - она быстро развернулась и направилась прочь от этого места. Стефан понимал, что ей нужно побыть одной, что не стоит давить. Он провел пальцами по губам и улыбнулся той, самой дурацкой улыбкой влюбленного идиота.