Там встречаются жители разных миров, там соприкасаются далекие друг от друга вселенные. Там нет преград между временем и пространством. Эти места ещё называют магическими вокзалами: они действительно похожи на вокзалы, где могут встретиться герои из параллельных реальностей. Там же обитают проклятые души, осужденные на вечные скитания между мирами.
На Перекрестке Судеб.

Пассажирский поезд золотистого цвета с изящной красной полосой, конец которой перетекает в каплю крови*, остановился возле пустовавшей станции. В тонированных стеклах отразилось величавое здание вокзала. Могучие белые колонны, двери с затейливой серебряной резьбой, мраморные ступени — это место больше напоминало дворец. Из первого вагона поезда, отряхивая рукава кожаной куртки, вышел Деймон Сальваторе. Взгляд небесно-голубых глаз скользнул по парадному входу. Стоило поблагодарить Бонни — также не пребывая в восторге от кровной связи, она, в отличие от Кэролайн, не выказала отвращение и отправила вампира на Перекресток.
— Вот, прочитаешь это заклинание, — объяснила ведьма, показывая на страницу ветхого гримуара. — Здесь написано, что на Перекрестках собирается магия всех миров. Там нет единой мифологии, поэтому не вздумай никого убивать, это не сработает. Зато может найтись решение... ну, способ разорвать связь.
Оказавшись в просторном холле, занятым бесчисленным множеством кресел, Деймон огляделся вокруг. Возле касс образовалась небольшая очередь. Зал отдыха оказался наполовину заполнен людьми... и не только. Странным образом Сальваторе точно знал, кто есть кто. Чувствовал это. Вампиры, оборотни, ведьмы, феи, суккубы — пестрота компании поражала воображение. На информационном табло высветилась очередная строчка.
США, штат Вирджиния, город Мистик Фоллс — прибыл.
Деймон направился к двери с табличкой "Бар". Возникло желание хорошенько напиться, однако вампир вспомнил о цели приезда. Эта кровная связь, черт бы её побрал... Видимо, судьба наказывала его за грехи. Каждая похищенная, загубленная, искалеченная жизнь — теперь за это приходилось расплачиваться собственным счастьем. Следовало поговорить с Еленой, а не продолжать просто слушать её голосовые сообщения, но...
Сердце забилось неровно. Ещё никогда прежде Деймон так сильно не боялся кого-то потерять.
Он обещал брату. Он сдержал слово, потому что это правильно, и теперь будет искать способ освободить Елену.
Пока бармен наливал бурбон в граненый стакан, Деймон наблюдал за другими посетителями. Его внимание привлек молодой человек, сидевший за столиком у окна. Он водил тонким бледным пальцем по ножке бокала, наполненного темной жидкостью — то ли вином, то ли кровью. Деймон ощутил острую необходимость подойти. Не просто потребность, а почти осязаемый толчок. Одним махом опустошив свой стакан, он направился к замеченной цели. Незнакомец — вампир, почувствовал Сальваторе — поднял взгляд.
У него были гладкие прямые волосы того же насыщенного черного оттенка, что у Деймона. Лицо с великолепными аристократичными чертами: высокий лоб, изящные скулы, тонкие губы. Но больше всего привлекали глаза. Абсолютно черные, они резко контрастировали с бледной кожей, и внутри этой бездонной черноты, казалось, светилась целая вселенная звезд.
— Мы знакомы? — спросил Деймон.
— Кто знает. Здесь многое случается.
Не дожидаясь разрешения, Сальваторе сел напротив. Незнакомцу это явно не понравилось. От него исходили ровные и мощные волны Силы. Деймон вдруг понял значение слова "аура". Он чувствовал её... ауру хищника, безжалостного убийцы. Возможно, эти ощущения были только игрой воображения, созданной странным местом, но в это слабо верилось.
— Хотелось бы послушать, — с ухмылкой произнес вампир. Его новый собеседник прищурился. — Деймон Сальваторе.
— Дамон... Сальваторе.
Деймон не удержался от саркастичного смешка. Губы "двойника" скривила полупрезрительная ухмылка, хотя черные глаза оставались непроницаемыми. Пару минут оба Сальваторе вглядывались друг в друга. Жесты и мимика выдавали потрясающее сходство. Дамон вспомнил слова своего великого, однако немного неумелого медиума Бонни Маккалог**.
— Пожалуйста, не убивай там никого.
Нет же, другие. Она говорила в трансе...
— Ты встретишься с собой. Со своей душой в другом теле. Она поможет тебе... найти себя.
"Типичный бред типичного экстрасенса-новичка", — подумалось ему. Однако теперь всё становилось более или менее ясно. Дамон поднял бокал и отсалютовал им. В воздухе остался бархатный аромат вина.
— За знакомство, Деймон.
— И кто ты такой? Тезка? — В голосе нового знакомого послышались нотки угрозы.
— Ещё не догадался?
Дамон фыркнул, словно они говорили об элементарных вещах.
— Я — это ты из параллельной реальности.

* Отсылка к титру "The Vampire Diaries" с красной лентой, перетекающей в каплю крови.
** Книжный прототип Бонни: там она является именно медиумом.

Там царит спокойствие и не бывает постоянной тревоги, терзающей сердца жителей любой вселенной. Некоторые называют их вакуумами, попав в которые, можно остановиться и отдохнуть от вечного круговорота событий. Там разгадывают тайны, открывают твою душу, там каждый получает ответы на свои вопросы... но нужна ли она? Там существует только правда, способная покоробить сердце сильнее любого горя.
На Перекрестках Судеб.

Деймон опустошил уже десятый или пятнадцатый стакан, чувствуя, как спиртное разливается по венам. Во рту оставался терпкий привкус горечи. Хотелось разорвать кому-нибудь глотку, напиться теплой крови, забыться этой жаждой и желанием убийства, лишь бы всё вокруг перестало напоминать, какой паршивой является жизнь вампира. Деймон шумно вздохнул, глядя на нового знакомого. Они успели неплохо узнать друг друга.
С бурбоном ему было совсем несложно принять реальность, в которой жил двойник. Она показалась весьма любопытной, правда, альтернатива Мистик Фоллс, а именно Феллс-Черч, поначалу была немного трудна для восприятия. Деймон пропустил часть про кицунэ*, похитивших Стефана и почти разрушивших город, однако заинтересовался другим собой. Во-первых, Дамон оказался значительно старше и вполне мог называться тем самым итальянским предком, давшим фамилию Сальваторе своему роду. Во-вторых, его вампирские способности поразили Деймона, который все жё много повидал на свете. Превращение в животного могло бы сослужить ему хорошую службу.
— Ты съел своего ворона? — изогнул бровь Дамон.
— Меня держали в подвале впроголодь. Выбирать не приходилось.
И в-третьих, Деймон остался под неизгладимым впечатлением, услышав рассказ на самую животрепещущую для них обоих тему — Елена Гилберт. Девушка, изменившая жизнь вампиров. Сальваторе все ещё пытался представить её голубоглазой блондинкой, однако воображение плохо работало, и пришлось оставить попытки. Дамон рассказывал о ней с таким... трепетом, несвойственным его облику, с такой нежностью, что на секунду могло показаться, что в душе он безнадежный романтик.
— Кажется, я перепил... — мотнул головой Деймон. Раньше слуховых галлюцинаций от спиртного не наблюдалось. — Мне послышалось или ты действительно сказал, что тебя не интересуют женщины? Совсем ни капельки?
— Уже пятьсот лет, — усмехнулся Дамон. — Они для меня всего лишь источник крови, что и есть самое большое наслаждение.
— Друг, мне жаль тебя.
— Ты просто не знаешь, что такое обмен кровью в моей реальности. Поверь, никакие плотские утехи с этим не сравнятся.
Деймон промолчал, но на губах играла усмешка. Они выявляли сходства и различия, иногда недоверчиво косясь друг на друга, иногда смеясь и продолжая опустошать запасы бармена. Только сейчас Деймон заинтересовался тем, что пьет он сам из другой реальности. Это оказалось вино, однако не то, которое привыкли пить люди.
— "Черная магия", — рассказал Дамон. — Как ни странно прозвучит, безалкогольное. Это исключительно вампирское вино: его производят вампиры, потому что процесс растягивается на долгие десятилетия, и пьют вампиры, ведь только нам удается полностью оценить полноту вкуса. А когда нет возможности подкрепиться, оно может помочь немного протянуть.
Дамону нравился его двойник из другой реальности. Немного смазливый на вид, безнадежно страдающий от болезни под названием "любовь", лишенный глухих стен, ранее окружавших душу... однако он сохранил неподражаемый сарказм, любовь к жестокости, человеческой крови и черной одежде, а также непримиримую вражду с братом. Дамон с хладнокровной усмешкой слушал рассказы своего двойника. В конце концов, возникла тема, которая могла подняться в самом начале беседы — цель визита Деймона.
— Значит, кровная связь... Ты прогневил какую-нибудь потомственную ведьмочку, и она решила тебя наградить?
— Хотелось бы мне тоже посмеяться, — закатил глаза Деймон. — Знаешь, эта чертова судьба постоянно пытается меня сломать. Но в последнее время всё меньше вериться, что когда-нибудь выберусь из этого тоннеля на свет. Не жизнь, а сплошной поток неприятностей — свой лимит наслаждений я исчерпал. Наверное, только тебе... то есть себе и можно пожаловаться.
— Тогда ты — не я.
В бездонных черных глазах Дамона отразилось раздражение. Даже не раздражение — ему было противно видеть себя таким. Что делала любовь с вампирами? Он смотрел на себя из другой реальности, замечая пугающие сходства со Стефаном. Удивительно, как чувства к девушке могли изменить его... Хотя, судя по всему, Елена из альтернативной реальности была неплохим манипулятором. И вряд ли заслуживала прозвища "принцесса".
Сердце Дамона дрогнуло. Он вновь вернулся к мыслям о своей Елене, которая сейчас наверняка крепко спала или размышляла, как найти половинку ключа**. Какая ирония: она думала о Стефане, томившемся в тюрьме Темного Измерения, а Дамон думал о ней, томясь в ожидании следующего момента, когда они останутся одни. Как было приятно лелеять те мгновения... Как приятно было позволить себя думать, что его принцесса Тьмы всё же сейчас думает не о Стефане, а о нем, о Дамоне и ожидает его возвращения.
— И почему это? — поинтересовался Деймон.
— Посмотри на себя, а теперь на меня, — презрительно сказал Дамон, откидываясь на спинку диванчика. — По всей видимости, сейчас я тот, кем был ты, появившись в Феллс-Черче.
— В Мистик Фоллс.
— Вспомни старые времена. Единственное, что имело значение — это кровь. Человеческая кровь, которая дарит Силу, которая сделала нас охотниками. Мы хищники, а хищники должны питаться соответственно. Не поэтому ли мы постоянно глумились над святошей-братцем? Как он отрицал свою сущность, вылавливая в лесах несчастных животных?
— Можем вместе накатать жалобу в Гринпис, — покачал головой Деймон. — Друг, давай без нотаций. Этих проповедей мне хватает от Стефана... и всех остальных, кому не лень потрепаться.
Вдруг Дамон молниеносно встал, хватая второго Сальваторе за горло, и резким движением буквально вышвырнул его за барную стойку.

Стены словно сотряслись от звона разбивающихся бутылок. Град осколков обрушился на других посетителей. Пол залил алкоголь всех сортов и марок, в воздухе повис едкий смешанный запах. Когда Деймон встал, сквозь зубы ругаясь и стряхивая осколки с растрепанных волос, его новый знакомый уже исчез.
Деймона захлестнула ярость. "Пора надрать кое-кому задницу", — жестко подумал он, на вампирской скорости покидая бар и в одно мгновение оказываясь на перроне. Дамон скорчил насмешливую гримасу, разразившись негромкими аплодисментами. Сейчас он больше всего напоминал охотника, которому хотелось поиграться с жертвой. Эта грация хищника, движения, отточенные веками выживания — сейчас он точно напоминал Деймону черную пантеру***, о которой вскользь упомянул в разговоре.
Деймон набросился на него... и схватил руками только воздух. На землю медленно опустилось длинное перо. Ворон с иссиня-черным оперением, на котором играли красивые радужные блики, приземлился на скамейку. Взгляд умных черных глаз скользнул по Деймону. Он моргнул и увидел, что птица исчезла, оставив за собой только эхо от взмаха крыльями.
— Потерял кого-то? — раздался голос за спиной.
Дамон легко схватил Деймона за воротник куртки, словно тот ничего не весил, и подбросил в воздух на несколько метров. Спустя несколько секунд вампир рухнул на асфальт, как тряпичная кукла. Хрустнули сломанные кости. Тело охватила невыносимая боль. На искаженное лицо легла тень — Дамон возвышался над ним, скривив губы в знакомой усмешке. Это напомнило Деймону его появление у Стефана, когда младший Сальваторе точно так же лежал у его ног, попытавшись оказать сопротивление.
Это было невероятно унизительно.
— Без обид, я хотел доходчиво объяснить. Ты стал слабым, дорогой "братец". Больше похожим на Стефана, только не занудствуешь.
— Будь мне пятьсот лет, ты молчал бы... — сквозь смех простонал Деймон.
— Это жалкая отговорка, — ледяным тоном отозвался Дамон. Энергия его голоса поражала; он буквально пульсировал неведомой Силой. — Готов поспорить, ты постоянно ищешь их. Упрекаешь меня в жульничестве? Я никогда бы такого не сказал; ни другие Дамон, Деймон или ещё какие-нибудь Д Сальваторе уж точно не сказали бы. Ты можешь говорить что угодно: хотел заслужить Елену, хотел, чтобы перестали осуждать... это отрицание правды.
— Ты просто не жил в моем мире.
— Живи хоть на краю галактики с зелеными человечками. Правда такова, что мы разрываем глотки тем, кто указывает нам, каким вампиром нужно быть. И мнение Елены в этом вопросе тебя волновать не должно. Если ей угодно лепить хорошего клыкастика из Стефана, пусть лепит, но мы другие.
— Интересная логика, — саркастично протянул Деймон, поднимаясь на ноги. Он с глумливой улыбкой посмотрел на Дамона. — И она тебя действительно любит? Елена? Ничуть не возражает, когда ты направо и налево убиваешь невинных людей, пьешь их кровь?
Старший вампир просиял своей коронной улыбкой в 250 киловатт, однако черные глаза остались непроницаемыми.
— А ты отчитываешься перед Еленой? Просто не позволяй ей контролировать свою жизнь вампира. Тем более в твоей истории она стала одной из нас и должна понимать, кем нужно быть, чтобы выжить. К счастью или сожалению, по-другому быть не может.
— Сомневаюсь, что мы говорим об одной Елене, — отмахнулся Деймон от бесполезной дискуссии.
— Возможно, — пожал плечами Дамон. — Только факт остается фактом: не любовь тебя разрушает, а обычный страх. Страх потерять Елену из-за своей настоящей природы.
Деймон уже возвращался в здание вокзала, но слова Дамона по-прежнему звенели в его голове, облепленные ответными мыслями. Возможно, в его словах была толика правды. Возможно, пятисотлетнему двойнику было лучше знать. Возможно, это не зависело от Елены, реальности, в которой пришлось жить, и вообще любых обстоятельств.
Возможно, черт возьми, все доводы Деймона действительно были жалкими оправданиями. Только как в этом разобраться?
Взглядом проводив двойника до дверей вокзала, Дамон сделал глубокий вдох и устремил холодный взор в ярко-голубое небо. Слова Деймона не могли не задеть. Он ничуть не сомневался, что Елена любит его, она всегда испытывала к нему чувства, в которых просто боялась признаться... но несмотря на них, она по-прежнему принадлежала Стефану. Дамон почувствовал, как волна Силы всколыхнула его угасшую ярость. Деймон был прав — Елена могла любить Дамона таким, какой он есть, но оставалась со Стефаном.
И это ранило вампира в самое сердце.

* Японские духи-лисы.
** Ключ от тюрьмы Стефана разделен на две половинки.
*** В книге Елена нередко сравнивала Деймона именно с черной пантерой.

Там нет понятия "время". Поезда приходят и уходят, путешественники появляются и исчезают, проклятые души ходят из конца в конец перрона — это движение бесконечно. Пока другие миры продолжают существовать, пока часы в них продолжают идти, там этот круговорот жизни останавливается. Замирает, чтобы пришедший с вопросами мог найти ответы.
На Перекрестке Судеб.

Голубой небосклон покрывался темной дымкой, сквозь которую виднелись звезды, покрывающие свод. На перрон опустилась ночная прохлада. Солнце приблизилось к горизонту, готовясь быть поглощенным, чтобы вновь появиться завтра. Изрядно устав от собственных переживаний и недавней драки, Деймон нашел в зале отдыха удобную софу и расположился на ней. Стоило закрыть глаза, как нахлынули воспоминания...
— Почему? Потому что так сложно представить, что у неё есть чувства ко мне?
— Нет, потому что невозможно представить, что она никак не может увидеть, как сильно ты не подходишь ей.
Чертова кровная связь... Дело было не только в Елене: безусловно, Деймон предполагал, что отношения со Стефаном значительно усложнятся, но они стали откровенно ужасными. При любом удобном моменте он напоминал о ненавистной ноше, которая внезапно обрушилась на плечи старшего Сальваторе, и это только злило.
— Говори прямо: ты не думаешь, что я смогу сказать Елене держаться от меня подальше?
— Самоотверженность не самая твоя выдающаяся черта.
Тогда Деймон вспомнил, как в сороковых пожертвовал своим желанием воссоединиться ради благополучия Стефана, но сейчас он понимал, что брат говорил конкретно о Елене. Он позволил ей умереть, чтобы спасти Мэтта... Деймон никогда не поступил бы так. К чему нужно это сопливое благородство, когда на кону жизнь дорогого человека? Деймон заглянул в "сундук" в своем подсознании, где хранились самые худшие мысли, и сделал это напрасно. Если можно было бы спасти только одного, кого он выбрал бы: Стефана или Елену?
Стефан и Елена, самые дорогие для Деймона люди.
— Плохой сон? — спросил знакомый голос с нотками пренебрежения.
— Отвали.
Дамон опустился в кресло напротив и внимательно посмотрел на второго Сальваторе, потревоженного плохими мыслями и сомнениями. Как странно, что он позволял этому отражаться на своем лице, ведь раньше наверняка считал эмоции своей слабостью. Что стало с Деймоном, неужели только кровная связь была во всем виновата? Дамон погрузился в размышления. Ему казалось, что, несмотря на некоторые разногласия, они знают друг друга лучше самих себя. Судьба направила их на Перекресток, заставила встретиться... и помочь? Снова вспомнились странные слова Бонни — она говорила, что Деймон поможет Дамону найти себя. Однако вряд ли этот Сальваторе знал, где находятся половинки ключа, нужные для освобождения Стефана.
— Ты почти ничего не рассказал о нашем братце. Помимо того, что его пламенная любовь к животным неизменна в любой реальности.
— Была неизменна. Сейчас он научился контролю.
— Слабо верится, — лениво протянул Дамон. — Сдается мне, не сильно наши миры различаются.
Деймон промолчал, продолжая лежать с закрытыми глазами. Только что он попытался обмануть себя. Вылечить Стефана от неконтролируемого желания разрывать людей на пазлы вряд ли представлялось возможным. Это сидело внутри него, как паразит, который начинал разрушать вампира в переломный момент. Оставалось надеяться, что братские чувства всё же достаточно сильны, чтобы постоянно удерживать Потрошителя от кровожадных "подвигов". Надеяться...
— Ты когда-нибудь думал бросить его? — вдруг спросил Деймон.
— Я ненавидел Стефана всеми фибрами души. Угрожал убить, заставлял страдать, однажды пил его кровь, чтобы показать свое несомненное превосходство. Однако бросить? Думаю, я слишком сильно желал видеть его мучения и быть им причиной, чтобы просто уйти.
— Я хотел сказать: ты бросал его в опасности?
Дамон вспомнил событий далеких дней, которые всё же оставались в его памяти как никогда яркими. Смертельная схватка с Клаусом, в которой Стефан безнадежно проиграл. Их в прямом смысле спасло чудо, а именно Елена, однако моментом ранее Дамону казалось, что всё потеряно. Ему нужно было принять решение, сделать что-нибудь, но он впервые не знал этого. Тогда он впервые не знал, что делать с жизнью, оказавшейся в его руках.
— Бывают безнадежные ситуации.
— И кому это помогло? — раздражился Деймон. На безупречном лице появилась гримаса ярости. — Елена стала вампиром, потому что Стефан бросил её умирать. Она попросила спасти Мэтта, и он послушался! Какой смысл в том, чтобы уважать свободу воли, если она стоит жизни дорогого тебе человека?
— Я не бросал Стефана — просто поставил его идеалы выше его жизни*. Кроме того, она висела на волоске. Это было безнадежно.
— Тогда ты — не я.

Деймон слово в слово повторил фразу Дамона, когда они говорили о Елене. Только теперь речь шла о Стефане, и мнения старших братьев снова вступили в ожесточенную борьбу. Существовала ли хоть одна вещь, в которой не было стольких противоречий? Деймон не мог поверить, что оставил бы Стефана умирать. Он мог действительно не понимать этого, но сейчас всё казалось полным бредом. Однако оба Сальваторе точно знали — сначала они попытались бы спасти всех. Не впервой было взваливать на плечи непосильную ношу.
Молчание продолжалось несколько минут, ознаменовав закрытие темы. Деймон снова подумал о двух самых дорогих для него людях.
— Елена умрет. Потом вы со Стефаном снова останетесь единственными друг у друга. Это ведь неизбежно, понимаешь?
— Кто знает... — хищно улыбнулся Дамон. — В моей реальности Елена уже была вампиром. Она прекрасно знает, насколько притягателен мрак, что вечная жизнь в Тенях полна удовольствий и приключений. К тому времени, когда она станет моей принцессой Тьмы, обращение превратится из проблемы в желание.
— Принцессой Тьмы? — переспросил Деймон.
— Однажды наступит день, когда Елена признает свое желание властвовать во Тенях. И тогда прозвища станут прекрасной явью.
На удивление, Деймон даже не усмехнулся. Дамон оказался весьма противоречивой натурой, в котором эгоистичность и жестокость сочетались с безукоризненной романтичностью. Разве можно было представить, что романтика может существовать в свирепой и беспощадной Тьме? Деймон задумался о прозвищах. Возможно, он мог назвать Елену "принцессой" или "Королевой Тьмы" — последнее казалось особенно красивым и властным — однако та, которую он знал, была далека от этих описаний. Сострадание и человечность делали её совсем непохожей на вампира. Деймону вдруг захотелось попасть в мир Дамона, чтобы увидеть другую Елену.
И заодно почувствовать Силу, пропитывающую воздух. Вспомнились казавшиеся далекими времена, когда Деймон использовал туман, чтобы напугать своих жертв, когда управлял разумом ворона. Это было в духе вампира; казалось, он скучал по этому. Стефану такого и не снилось.
— Интересно послушать о Силе Стефана, — ухмыльнулся Деймон. — В продолжение беседы о животной диете.
— Мне даже стыдно об этом рассказывать, — фыркнул Дамон. — На таком пайке Стефан почти беспомощен, если говорить о настоящей Силе. Хотя однажды он познал такую радость, даже превращение, но никогда не признается, что ему понравилось. В этом весь Стефан.
Эти слова заставили Деймона задуматься. Когда Стефан пытался жить подобием нормальной, человеческой жизни, он хотел заставить его перестать с этим бороться и поддаться соблазну. Разве могло быть что-то приятнее? Потом Стефан стал безумным "мясником", поддался, как было угодно Деймону... однако к тому моменту того желания не стало. Младший брат действительно становился неуправляемым, непредсказуемым и невозможно раздражал. "Стоило думать над желаниями, пока они не начали сбываться...", — закатил глаза Деймон.
Дамон размышлял примерно о том же. Издеваться над Стефаном, безусловно, было очень приятным занятием. Да и лишний раз напомнить Елене, как сильно она ошибается в выборе, тоже хотелось. Но скольких проблем они могли избежать, если бы Стефан поддался? Если бы все годы, впустую потраченные на вражду, стали бы годами альянса братьев? Вампир не задумывался об этом, а сейчас спешить было некуда, и общество нового знакомого наводило на эти мысли.
— Всем женщинам хочется чего-то особенного, — задумчиво протянул Дамон. — Что же они находят в Стефане?
— Хочешь составить список?
— Хочешь вспомнить, кого выбрала Катрина?** И кого выбирает Елена?

Упоминание госпожи Пирс здорово задело Деймона. Презрительный тон нового друга подстегивал начать новый спор.
— Кэтрин тут ни при чем.
— Такого даже в сказках не бывает, — закатил глаза Дамон. — Золушка была бедной закомплексованной девчушкой, над которой издевались три богатых негодяйки, а вышла замуж за прекрасного принца. Или Белль? Узрела в косматом и уродливом Чудовище живого человека, который ещё и недурен собой оказался. Это закон жизни — противоположности притягиваются. Хорошим девочкам нравятся плохие парни, и наоборот.
— Реальность разбивает предрассудки, — пожал плечами Деймон. — Елена нашла в Стефане родственную душу и...
— И только.
— Сомневаюсь, что ты хорошо в этом разбираешься.
В голосе Деймона послышалась усмешка, и это разозлило Дамона. Он ни разу не засомневался в чувствах Елены, но теперь понял, что хочет большего. Она отвечала взаимностью, и это были самые великолепные моменты в жизни вампира, но её сердце было отдано другому. Младшему брату, а не старшему. Стефану, а не Дамону. Хотя слушать девушку было занятием бесполезным, ведь она сама не знала, чего хочет.
Дамону догадаться было несложно. Елена хотела того, чего не имела***.
— Это чертовски странно, — вдруг усмехнулся Деймон. — Она любила Стефана, но когда возникали проблемы, приходила за помощью ко мне. Всегда приходила. Если в отношениях нет доверия, они не могут быть крепкими, а у них всё ещё очень долго тянулось.
— Помнишь мои слова о страхе, который тебя разрушает? — сухо напомнил Дамон. Зрачки его глаз сильно расширились, почти полностью заполняя чуть более светлую радужку. — Нелепо бояться потерять Елену. В конечном счете, она возвращается... любая Елена всегда возвращается. В глубине души они осознают, что только мы можем решить проблему, не побоявшись запачкать руки...
— Для этого можно найти кого-нибудь.
— ...в крови, — договорил Дамон. — Мы не боимся жертвовать другими ради общего блага. К сожалению, результат получается неутешительный: все почести девушки приписывают своим принцам, которые палец о палец не ударили. Слова — это пустышка, они нравятся своей легкостью и чистотой, а поступки редко бывают такими. Жизнь вампира не романтическая баллада. Так думает Елена, на это надеется Стефан, но мы знаем правду.
— Романтика есть даже во мраке, — цинично осклабился Деймон.
Дамон невольно вспомнил, как Елена отнеслась к перспективе жить в Темном Измерении. Это место не понравилось ей, отталкивало от себя отсутствием этой самой романтики, которой жаждала юная девичья душа. И вампир оказался захвачен желанием подарить то, чего хотела его Темная принцесса. Он пообещал, что они вернутся домой.
— ...туда, где ночь бархатисто-черная, и луна освещает землю, покрывая все цветом серебра.****
Такая романтика Дамону, несомненно, нравилась. Таинственная, волнующая, скрытая в Тенях...
— В любом случае, отношения Елены со Стефаном меня больше не волнуют, — признался Деймон после долгого молчания. — Они расстались. Не будь этой кровной связи, она была бы со мной.
— Неужели? Ты правда настолько жалок, что позволяешь обстоятельствам разрушать свои желания?
— Не говори о том, чего не понимаешь, — оскалился Деймон. — Я могу быть убийцей, лицемером и бабником, но никогда не буду подлецом, который использует связь в своих целях.
— Кто говорит про "использовать"? Забудь о ней. Выбрось из головы и наслаждайся жизнью. Если ты действительно любишь Елену, то никакие проблемы не заставят тебя бросить её. Ты ведь бросил её. Бросил, — упрямо продолжил Дамон, когда второй Сальваторе собрался перебить, — потому что я весь день слышу вибрацию твоего мобильного. Ты молчишь, а потом просто слушаешь сообщения Елены, которая просит перезвонить, но ты не перезваниваешь. Нелепое, никчемное и никому не нужное благород...
Деймон быстро встал с дивана и отправил Дамона в полет через весь зал отдыха. Жуткого грохота, однако, не последовало — из сгустка тьмы и воздуха, пульсирующего Силой, появился иссиня-черный ворон. Издав мерзкое "кар", он вылетел в полуоткрытое окно, оставляя взбешенного Деймона с раздраженными отдыхающими. Вампир рухнул на софу. Он не понимал, что в словах двойника привело его в такую ярость, но явственно услышанную насмешку терпеть не собирался. Дамон просто издевался над ним. Он был гораздо старше и опытнее, но в другой реальности существовали другие правила, и Дамон никогда не смог бы понять Деймона, будучи исключительно сторонним наблюдателем. Ему всё казалось таким простым...
"Может, так и есть", — промелькнула в голове неприятная мысль, когда Сальваторе попытался заснуть.

* "Темный альянс", мысли Бонни о поступке Дамона.
** Книжный прототип Кэтрин
*** "Пробуждение", слова Мэтта Елене.
**** "Теневые души", слова Дамона Елене.