Сегодня великолепный день. Один из тех, когда просто хочется наслаждаться жизнью. Смотреть в невероятно синее небо и радоваться проплывающим мимо облакам. Подставлять лицо каждому дуновению ветерка, вдыхать полной грудью сладкий теплый воздух. И жить. Жить, Елена. Твой идеальный день, не так ли? Любимое время года, и любимое время дня. Утро. Еще ранее, полусонное и нежное. Ты пыталась украсть каждую лишнюю минуту, оттягивая момент полнейшего пробуждения. Лежала с зажмуренными глазами и бормотала ерунду. Про солнечные лучи, которые заставляют тебя чихать, про то, что можешь, не открывая глаз, сказать, где я нахожусь.

Я всегда удивлялся, как ты описывала каждый обычный день. Сейчас я понимаю – не было ни одного обычного. Все были необыкновенными. Они были нашими. И ты выбрала именно такой день.

Почему я увидел всю эту красоту и великолепие именно сейчас? Я стою в тени и пытаюсь поймать каждый мимолетный миг, пока еще вижу тебя. Их все меньше. Каждая секунда разделяет нас навсегда.

Я жалею только об одном. Я ушел. Надо было сделать самый эгоистичный поступок в своей жизни – обратить тебя. Я плевал на всех – всегда. Почему я послушал тебя… Хотя тогда, глядя в твои глаза, в которых отражался я с перекошенным от ярости лицом, - я остановился. Там не было испуга. Там была жалость. Ты приняла решение. Единственное твердое решение, в котором ты не сомневалась. Никогда. Ни я, ни Стефан не смогли тебя переубедить.

Тогда я сорвался. Впервые за многие месяцы. Я ушел, чтобы срывать злость и жалеть себя. И я жалел. Ох, как жалел.

Теперь я стою тут, с ужасом понимая, что тебя нет. Каждый глухой удар земли забивает гвоздь в мою вечность. Вечность без вечности. Сегодня я прекратил жить. Прости, я был далеко, когда остановилось твое сердце. Но я почувствовал. Я знал, ждал этого последние несколько лет. Приходил, видел тебя, и снова получал миражную возможность просуществовать еще несколько поганых дней. Каждый из которых был, как приговор. Ведь он мог стать для тебя последним. Таким как этот. Я не могу тебе сказать, как я понял, почувствовал. Я просто перестал быть. Одна секунда – и все. Меня нет. Есть только прах, совершающий механические действия. Я видел, как вбивают гвозди, но я оглох, потом ослеп. Я перестал чувствовать. Я слышал каждый глухой удар земли, который разделяет нас навсегда. Страшное навсегда. Тебя нет.

Я сижу в твоей комнате, потому что находиться на кладбище сил больше нет. Знаешь, когда я плакал первый и последний раз? Когда впервые увидел тебя в инвалидном кресле. Ты сидела на крыльце, укутанная в мягкий плед и дремала.

Сколько лет я не был в твоей комнате? Я думал, будет хуже. Но нет. Слез нет. Очень странное ощущение. Эмоции как будто выключили. Сколько фотографий. На них вся твоя семья. У тебя прелестные дети, и замечательные внучки. Они очень любили тебя. И они никогда не узнают, насколько ты была несчастна. И как сильно тебя любил я.

Дневник. На том же месте. Елена, ты вела дневник все эти годы?

«Я ошиблась. Один раз в своей жизни. Когда я отказала тебе, Деймон. Когда сказала – нет. На самый главный вопрос. Для тебя. Для нас. Я понимаю это сейчас, когда ничего уже не изменить. Никогда. А ведь все могло быть иначе… Прости меня. Я ошиблась. Люблю. Прости».

Пальцы судорожно смяли листок, вырывая его из дневника. Деймону потребовалось несколько мгновений, чтобы заставить себя разжать пальцы.

«А ты жестокая. Чертовски жестокая. Ты не отпустила меня даже сейчас. Зачем? Зачем именно сейчас? Ведь я не смогу ответить тебе, не смогу заставить подчиниться мне. Уже не смогу. Ты хочешь меня добить? Ты стала поломанной куклой, но и меня сделала таким же. Две разрушенных жизни будут всегда на твоей совести. Нет. Одна жизнь и одна вечность. Браво, Елена. Ты все же сделала из меня человека. Я опять страдаю.

Стефан оказался сильнее. Он просто смог жить, нормально жить. Когда он ушел от тебя? После того, как твои волосы пропустили седые пряди? После того, как ты обзавелась так необходимыми тебе морщинами? Сколько он выдержал лет? Двадцать? Тридцать? А-а-а. Я совсем забыл, он же вернулся тебя утешать. Всегда благородный Стефан. Залечивать хрупкое существо, растерзанное его братом. Ты поломала меня. Одним коротким НЕТ. Я ненавижу себя. Ненавижу твои глаза, которые не позволили мне пойти на поводу у своего эгоизма и быть с тобой вечность. Вечность. Вдумайся, Елена.

Иначе.

Хочешь узнать, как это ИНАЧЕ? Хочешь, я расскажу тебе нашу вечность? День за днем. Минута за минутой. Хочешь, я напишу для тебя жизнь?

Ты знала, что так и будет. Именно поэтому оставила свой дневник. Для меня.

Ты никогда не задумывалась, почему именно я вызывал в тебе столько эмоций? Не Стефан, которого ты любила с первого мгновения. И никакой другой мужчина в этом сраном мире.

Это называется связь. Связь двух душ. Двух миров. Ах, да, я же забыл. Я бездушная скотина. Тогда зачем, с таким упорством, ты доказывала мне, что у меня есть душа? Для чего ты ее искала и вытаскивала наружу? Тебе она оказалась не нужна. Знаешь, потерять душу второй раз намного страшнее, чем в первый. Первый – это ничего. Пустота. Ты просто не знаешь что это такое – жить без души. Но вот второй. Второй раз – это ад. Потому что не осталось даже самых микроскопических кусочков. Не осталось иллюзий, что не будет больно. Ты сама уничтожила то, что с таким трудом создавала.

Скажи мне, Елена, в какой момент ты поняла, что ненависти ко мне больше нет? Когда я перестал убивать? Когда я снова стал чувствовать? Ты лицемерка, Елена. Жестокая и бессердечная. Ты морочила мне голову несколько лет. Для чего мне сейчас твое признание? Я знал это. Я знал это всегда. Я видел все твои взгляды, слышал твое сердце. Я знал, что оно ускоряется в моем присутствии. Я слышал и чувствовал танец твоей крови, который превращался в неистовую пляску рядом со мной.

Как ты говорила? Физиология? Похоть? Когда два человека обмениваются электрическими разрядами. Когда я чувствую каждый твой вздох, а ты предугадываешь каждое мое грехопадение? Нет, Елена. Это любовь. В одном из самых извращенных смыслов, но любовь. Как ты могла признать это только сейчас? Когда тебя больше нет?

А помнишь, как ты боялась грозы? И это почувствовал я. Ты первый раз обрадовалась моему присутствию в твоей комнате. Ты дала волю чувствам и эмоциям. Это было прекрасно. Ты перестала притворяться. Страх, нервное возбуждение, желание, - коктейль, который дал тебе почувствовать тебя настоящую. Не скованную рамками, обязательствами и высокими мотивами. Ты сама меня поцеловала. На самом громком раскате грома. Для Мистик Фоллз грозы с ночными ливнями - редкость. И каждый раз ты бежала ко мне. Именно ко мне. Не потому ли, что я чувствовал тебя на кончиках пальцев?

Признай, мы были счастливы. Короткий миг, но счастливы. Пока ты не вбила себе в голову, что вечность не для тебя. Что ты не станешь вампиром. Даже для меня. И я первый раз пошел у тебя на поводу. Я тебя ненавижу, Елена, слышишь? Ненавижу. За то, что не могу сейчас говорить с тобой, смотреть в твои глаза, не могу тебя целовать.

Елена, задумайся, сколько рассветов и так любимых тобой закатов, мы могли встретить? Сколько уютных вечеров мы могли провести на диване. Под звуки дождя и грома. Когда сидишь и тебе хорошо, уютно и тепло, а на улице бушует вода. Бьет с остервенением в окно, как будто желая разбить его вдребезги, и уже через минуту, ласково шепчет, вырисовывая на стекле нежнейшие загадочные узоры. Когда ты вздрагиваешь и теснее ко мне прижимаешься. Сколько ночей ты вычеркнула из нашей жизни? А ты знаешь, как это было. Ты знаешь, что это такое, физически ощущать отсутствие необходимого тебе человека? Ты жила с этим ощущением несколько десятилетий. Мне жить - вечность.

Оказывается, ты помнила все. Помнила».

Ручка с хрустом переломилась в руке, порвав страницу дневника. Деймон с непониманием смотрел на свои руки.

«Ты хотела, чтобы я написал для тебя жизнь? Бери. Она твоя. Распоряжайся! Так могло быть, но так никогда уже не будет!

Ты спросишь, почему я вспоминаю все это? Потому, что не могу забыть. И не забывал. Никогда. Я помню каждое мгновение ненаписанной жизни».