Елена широко распахнула глаза, всматриваясь в серое пространства потолка, нечетко расплывающееся в темноте комнаты. За окном, зашторенным светлыми занавесками, стояла вязкая мгла. Девушка устало прикрыла глаза, стараясь побороть саднящую боль в голове и еще хотя бы на мгновение провалиться в сон. Но спасительная темнота не наступала, впрочем, теперь это стало обыкновением. Даже не глядя на часы, Елена прекрасно знала, что еще нет и четырех часов утра. На протяжении двух недель она изо дня в день просыпается в одно и то же время, задолго до рассвета. Будто бы судьба с тонкой усмешкой на вытянутых в линию губах с каким-то садистским удовольствием лишала Елену сна, толкая в объятия тягостных воспоминаний.
Так было и сегодня, изможденное тело отчаянно требовало отдыха, не давая девушке возможности подняться, а вот болезненно-утомленное сознание наоборот, тяготело к мыслительной деятельности, несмотря на то, что думать было мучительно трудно, каждая отдельная оформленная мысль саднящей болью жгла голову. Но отделаться от навязчивых размышлений уже не представлялось возможным, часовой механизм запущен, бомба начинена тротилом, а будущие жертвы уже вошли в зону поражения. Точнее одна жертва.
Временами Елена всей душой жаждала, чтобы на неё навалилось состояние апатии, легкого отупения, чтобы душу точно обкололи обезболивающим, потому что тогда ей наконец-таки перестанет быть так больно. Боль потери теперь заполнила собой практически все, она была в каждом вдохе, ударе сердца или мимолетном трепете ресниц. Из сердца были вырваны Дженна, Джон, почти исчез Деймон, и навсегда потерялся Стефан. И те укромные уголки, где раньше жила любовь к этим людям теперь превратились в одну сплошную кровоточащую рану. И отыскать где-то в глубине остатки чувств и жизненных сил уже не представлялось возможным. Мир Елены Гилберт некогда такой надежный и невозмутимый навсегда прекратил свое существование, разбитый неумолимой судьбой. Только крупный осколок чего-то некогда такого величественного и прекрасного глубоко засел где-то в сердце. И это ощущение мешало попробовать хоть как-то восстановить былое.
Сколько бы раз девушка к нему не притрагивалась, острые края все глубже впивались в израненное сердце, и она никак не могла решиться его вынуть.
Деймон. Даже упоминание о нем лишало покоя. Прикладывая все свои душевные силы, Елена никак не могла понять, что именно она испытывает к этому вампиру. Нет, злиться на него было невозможно, его вины нет в том, что Стефан теперь пленник Клауса. Но и просто отпустить Сальваторе-старшего никак не выходило, ведь было же в самой Гилберт что-то, что повергало её в невыразимый ужас при мысли, что она могла потерять его навсегда. И как бы девушке не хотелось заставить себя поверить в то, что это была дружба, то чувство дружбой не становилось. И никогда не станет, как нельзя забрать обратно подаренный поцелуй. О произошедшем Елена не жалела, не сокрушалась о том, что целовала не того брата. Потому что совершенно точно знала, что чувство, возникшее по отношению к Деймону, не было любовью. Любила она Стефана и только его, совершенно точно понимая, что не испытывает к его брату ничего подобного. Но и жалостью это не являлось. И все же…
Любила ли? Стефана? Деймона? Любила ли хоть когда-нибудь, знала ли, что такое любовь? А что, если всю свою жизнь она только делала вид, притворялась, убеждала себя, что любит Стефана? Могла ли она, пай-девочка Елена Гилберт, признаться себе в том, что была влюблена в самовлюбленного эгоистичного монстра, каким был Деймон Сальваторе еще несколько месяцев назад? Конечно, любить его благородного младшего брата намного легче, да и правильнее. А Деймон… Выходит, он стал всего лишь игрушкой в её руках. Аккуратно дергая за ниточки, Елена заставляя его меняться, переступать через себя, поступать так, как хотелось ей. Нет, нет не так! Она всего лишь хотела помочь ему снова обрести человечность, перестать быть намного хуже, чем он есть, научить его снова верить в любовь.
«Нет, Елена Гилберт! – голосом старшего Сальваторе заговорил голос где-то в голове. – Ты предательница, гнусная предательница! Мало того, что ты мучаешь одного брата, точно крохи со стола, подавая ему мимолетные знаки внимания, так ты еще и обманываешь другого, заставляя верить в то, что любишь только его. И, наконец, ты лжешь себе, убеждая в том, что действительно любишь Стефана, и никого кроме него. Ты ничем не лучше Кэтрин, даже хуже. Та, по крайней мере, создала иллюзию счастья для их обоих, при том, не обманывая саму себя».
- Нет! – давясь истерикой, выкрикнула девушка в темноту.
Выхода не было. Накатывало отчаяние, Елена зажмурила глаза и изо всех сил вцепилась пальцами в простыню. Послышался треск разорвавшихся ниток, а затем наступила тишина. Но тишина эта не принесла за собой покой, она была всепоглощающей и, казалось, растворяла в себе все. Девушка лежала совершенно недвижно, даже не дыша. Она боялась этого зловещего молчания, но в то же время какая-то часть её хотела слиться с этой страшной, неведомой силой, чтобы стать частью чего-то большего, и просто перестать что-либо чувствовать.

*****
Очнувшись после болезненного полусна, охватившего её в последние предрассветные часы, Елена долгое время прислушивалась к себе, пытаясь снова обрести контроль над своим телом. Первые несколько секунд она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой, а в голове царила такая необычная для последней недели лёгкость, близкая к эйфории, что девушке начало казаться, будто бы она и в самом деле прекратила свое существование. Но нет, Елена Гилберт все еще была жива, легкие наполнялись кислородом, сердце работало, а в голове даже появлялись некие мысли. Девушка некоторое время лежала недвижно, точно пробуя на вкус вновь обретенную жизнь, нравилось ли ей то, что она все еще жива? Определенного ответа не было, но так как не было и желания немедленно снова лечь на кровать и притвориться мертвой, Гилберт расценила это как желание жить.
В постепенно проясняющемся сознании, точно в хрустально шарике, наполненном искусственным снегом, постепенно вырисовывалась одна четкая, оформленная мысль. Елене было просто физически необходимо увидеть Деймона, посмотреть ему в глаза, чтобы наконец разобраться с той лавиной чувств, которая грозила похоронить её где-то под многотонной холодной, колючей, белой массой.
Тихими шагами, точно тень, пройдя по такому родному, но такому пустому и печальному дому Елена направилась к припаркованной на подъездной дорожке машине. Утро воскресенья встречало девушку мягкими золотисто-янтарными лучами солнечного света, но они вовсе не согревали, уже успевший охладиться за ночь воздух, да и холодный северо-западный ветерок давал понять, что от первых теплых осенних месяцев не осталось ровным счетом ничего. Перед тем как усесться в машину, Елена на секунду замешкалась, позволяя холодным потокам воздуха окутать хрупкое тело. Ветер дул нежно, точно морской бриз, но был настолько леденящим, что любое его прикосновение мгновенно проникало под одежду, а по обожженной холодом коже пробегали мурашки.
Ощущение казалось до боли знакомыми. Стоило только прикрыть глаза, как сразу из памяти выплывали эти холодные, пронизывающие серо-голубые глаза и сильные руки с длинными тонкими пальцами, чьи мимолетные прикосновения вызывали эту самую предательскую дрожь в коленках и чувство падения.
Вдохнув полной грудью терпкий запах преющий листвы, Гилберт наконец уселась в машину и решительно завела мотор. Она еще раньше предполагала, что рано или поздно ей придется совершить эту поездку, но все сомневалась и старалась найти для себя повод, чтобы не ехать. Теперь же девушка была полна решимости; очередной порыв ледяного ветра плавно протащил яркий кленовый лист по лобовому стеклу автомобиля. Провожая его взглядом, Елена раз и навсегда поняла, что с прежней жизнью покончено и, вдавливая педаль газа в пол, резко тронулась с места.

Автор выражает огромные благодарности всем, кто прочел сие творение, и просит прощения, если вдруг разочаровал таким вот многообещающим, чересчур даже многообещающим, финалом. А так же адовым флаффом, бичем моего творчества, с коим я пытаюсь бороться. Кто расстроился, извиняйте. Смело кидайте помидорки, заряжайте тапкометы, а так же я с пониманием отнесусь к предложению выпить яду. Тех же, кого, возможно, заинтересовало мое творчество, я приглашаю в мой следующий фанфик, который появится на сайте уже совсем скоро.
Всем огромное спасибо за внимание!