Третий класс

- А Стефан и Елена целуются под деревом. Це-лу-ю-тся. Сначала любовь, затем свадьба, потом ребеночек в коляске.
И Елена, и Стефан не обращали внимания на Дьюка, пятиклассника, дразнившего их раздражающей песенкой. Оба теперь пропускали мимо ушей насмешки, якобы они парень и девушка, – они слишком долго дружили, а дома их и без этого всегда подначивали. Так что Стефан продолжал качать Елену на качелях, и ребята притворились, что не замечают, как остальные дети на площадке начали поглядывать на разворачивающуюся сцену.
Видимо, Дьюк не оценил, что усилия пропадают впустую: он вмиг рассвирепел и перестал петь, после чего рявкнул:
- Твои глаза похожи на грязь, Елена. Они ужасные.
Из-за этого Елена перестала раскачиваться и нахмурилась. Ей никогда не говорили, что её глаза или что-то ещё в ней кажутся страшными, и на минуту девочке захотелось расплакаться, но Стефан обошел её и быстро сказал:
- Нет, они не страшные. Проваливай, Дьюк.
- Ты так думаешь лишь потому, что любишь её, – сказал Дьюк Стефану, отчего остальные дети заохали, а радость Елены, которую она испытывала, потому что Стефан за неё заступился, стала меркнуть. – Стефан заступался за неё. – Могу поспорить, ты даже сексом с ней занимаешься.
Оба ничего не поняли, но хорошо соображали и осознавали, что оскорбление было ужасное. Стефан начинал злиться, что Дьюк не отставал от них, и уже шагнул вперед, как Елена схватила его за руку.
Пока остальные дети ждали, затаив дыхание, Дьюк фыркнул:
- Что, малявка, драться со мной будешь?
Похоже, даже разозлившись, Стефан не хотел драться. Знал, что возникнут неприятности, потом учителя расскажут всё папе, а тот придёт в ярость. Плюс Дьюк был в два раза крупнее. Елена подумала, может, помочь и рассказать, кому надо, но знала, что в дальнейшем Дьюк и другие будут насмехаться ещё пуще. Её начало подбрасывать от страха, но потом все развернулись, и раздался голос:
- Ты что делаешь, Дьюк?
Елена повернулась туда, где с грозным видом стоял Дэймон. Наверно, увидел сцену с футбольного поля, где играл с одноклассниками в кикбол. Правда, было похоже, что он при этом не испытывал большого удовольствия. Судя по выражению его лица, он хотел задать Дьюку трёпку лишь за то, что тот подошёл к Стефану.
Дьюк глянул на Дэймона.
- Не парься.
- Он мой брат, – сердито сказал Дэймон, устрашающе смотря, хотя Дьюк был старше и превосходил по размерам и его. Елена подумала, что и Дьюк выглядит малость напуганным. – Так что лучше отстань от него.
- Ладно, – уступил тот, вдруг немного отступая, а потом снова перейдя к грубости: – У Елены глаза дурацкие, хотя твой брат думает, что они красивые. Могу поспорить, он с ней занимается сексом...
Закончить Дьюк не успел – Дэймон бросился на него, прижал к земле и начал колотить. Кажется, Дэймон отлично понимал, о каком таком «сексе» говорил Дьюк. Стефан двинулся вперёд помочь брату, но улюлюкающие дети привлекли внимание учителя.
Елена уже хотела завопить, чтобы они прекратили, не то вляпаются в неприятности, но мисс Перл подошла раньше и разняла ребят. Она сурово посмотрела на них и потребовала ответа:
- Что здесь происходит? Дэймон, я уже говорила с тобой насчёт драк...
- Это не он виноват! – бросилась на выручку Елена, и мисс Перл оценивающе посмотрела на неё. Вот Стефану она бы наверняка не поверила, потому что он брат Дэймона, зато все знали, что Елена послушная и соблюдает правила. – Дьюк сказал, что у меня уродливые глаза, а потом – потом он сказал что-то очень-очень грубое, но я не знаю, что это значит.
Затем девочка посмотрела на Дэймона, надеясь, что тот объяснит всё лучше. Дэймон же всё время пилил Дьюка яростным взглядом, словно собирался и дальше избивать его, как только дорвётся, и лишь потом сказал:
- Он сказал, что Стефан и Елена занимаются сексом, потому что сам извращенец, а его мать – потаскуха.
- Дэймон! – укорила мисс Перл с таким строгим лицом, что у Елены скрутило живот.
- Ага, зато моя мама хотя бы не умерла, потому что ненавидела меня так сильно! – заспорил Дьюк, и вот тогда мисс Перл не смогла удержать ни Дэймона, ни Стефана, который также поспешил на подмогу. Не стой рядом мисс Перл, Елена наверняка бы помогла мальчишкам и сама полезла в драку, до того её разозлила ужасная грубость Дьюка. Учительница ушла позвать кого-нибудь ещё, безуспешно поорав пару минут, и учитель физкультуры мистер Гамильтон смог разнять мальчиков лишь, когда Дьюку разбили губу и поставили два синяка под глазами.
У Стефана был только синяк на щеке, а у Дэймона хлестала кровь из ссадины на лбу, из-за чего Елене по-настоящему захотелось расплакаться. Мистер Гамильтон и мисс Перл вели всех четверых в кабинет директора Фелла, пока другие ребята молча следили, и хотя Елена за себя не слишком тревожилась, она боялась за Стефана и Дэймона. Никто не хотел влипать, и она знала, что Стефана впервые наказывал учитель, не говоря уже про директора.
Директор Фелл бросил взгляд на ребят, после чего Елена всё объяснила, затем наказал братьев, оставив тех после занятий в школе, а Дьюка – временно задержав. Потом добавил, что обоим надо пойти в медпункт. Стефан ждал в кабинете с Дьюком и директором, пока звонили их родителям, а Елене разрешили отвести Дэймона к медсестре (у Дьюка перестала течь кровь из губы, поэтому он не пошёл).
- Извини, Дэймон, – сказала Елена, чувствуя себя виноватой – он же ввязался в драку из-за такой глупости, как её глаза.
- Всё нормально, – тот пожал плечами, неловко прижимая салфетку ко лбу. Елена терпеть не могла вид крови, поэтому постаралась отвлечься, рассматривая картинки в коридоре и классные проекты. Не вышло.
- Он говорил о вашей маме как огромный придурок, – сказала она, не сумев промолчать и заговорив снова, – я знаю, она очень любила тебя и Стефана.
Дэймон оглядел девочку, но сказал только:
- Спасибо.
Хотя Елена и Стефан достаточно близко дружили, Дэймон никогда не обращал на неё особого внимания, если она была поблизости. Так что девочка надеялась, что не очень ему надоедает. Знала, что младшие могут быть очень надоедливыми: младший брат Джереми временами сильно её допекал. Всё же она доверяла Дэймону, поэтому и спросила:
- Как думаешь, у меня уродливые глаза?
Дэймон снова её оглядел, заглядывая на секунду в глаза и ничего не говоря. Теперь, спросив у него, Елена затревожилась по-настоящему, но знала, Дэймон врать не будет. Любопытство взяло верх, Дьюк ведь сказал, что мнение Стефана не в счёт.
- Нет. Дьюк просто хамил, потому что ты милая.
Елена вздохнула с облегчением, хотя она и думала, что было бы просто очень-очень отвратительно, если она могла понравиться Дьюку. Скажи это любой другой мальчишка, она бы покраснела, но уж кто-кто, а Дэймон точно не мог на неё запасть, так что Елена прекратила об этом думать.
- Хотя, может, тебе найти подружек, с которыми ты будешь гулять, – добавил Дэймон через несколько секунд.
- Почему? – спросила она, чувствуя, как желудок ухает вниз. Она целую вечность дружила со Стефаном, и Дэймон никогда не жаловался и не грубил. Подначивал только, как родители и другие члены семьи. Теперь она ему не нравилась?
- Потому что тебя так и будут из-за него дразнить, – ответил он, когда они дошли до кабинета медсестры. Он зашёл внутрь, а Елена села на скамейку снаружи и задумалась над его словами.
Все те годы, что они были знакомы, Елена никогда не переживала из-за того, что их со Стефаном дразнили. Дразнили – и ладно, они со Стефаном никогда не влюблялись друг в друга, поэтому просто не обращали внимания. Иногда даже шутили, какая же это гадость. Но может, Дэймон прав... он же старше, как-никак. Плюс Стефан никогда не играл с ней в Барби, потому что слишком боялся, что об этом узнает его старший брат. Елена задумалась, с кем бы можно подружиться. В её классе училась Дана, вполне хорошая, но Елена подумала, как ей нравится розовый цвет – это было очень по-девчоночьи. Наверняка она захочет играть в одни только чаепития. Эмбер тоже милая, но она втрескалась в Стефана, и странно будет с ней подружиться. Эми говорила только о всячине вроде мальчуковой группы «Бэкстрит Бойз». Может, Бонни, подумала Елена, думая, что эта девочка всегда хорошо к ней относилась и говорила о по-настоящему прикольном – вроде ведьм и магии. Да, Бонни будет отличной подругой. Родители тоже порадуются, что она заводит больше друзей.
Дэймон вышел из кабинета с приклеенным на лоб пластырем, на котором был изображён Железный Человек. Елена вспомнила, что это его любимый супергерой. Пока они возвращались к кабинету директора, но уже намного медленнее, Елена улыбнулась Дэймону и задумалась, а не волнуется ли он из-за прихода своего папы.
- Клёвый пластырь.
- Спасибо, – безмятежно откликнулся Дэймон, словно и так это знал.
Это задело, поэтому Елена ответила:
- Правда, мне больше нравится Бэтмен.
И вот тут-то она вдруг полностью завладела его вниманием. Елена немного удивилась этому и затревожилась. Похоже, Дэймон ни капли не одобрял её рассуждения.
- Почему, потому что он сирота? Железный Человек конкретно умнее, и он крутой. У него много денег и девушек.
- У Бэтмена тоже много, – заспорила Елена, – и он мне больше нравится, потому что никогда не убивает людей, что бы ни случилось.
Дэймон выглядел так, словно ему это надоело, но он не сказал, что она дура или нечто подобное, что говорил Стефану, когда не соглашался с братом. Вместо этого он покачал головой и сказал:
- Ты и впрямь очень правильная девочка. Странно, что тебе не нравится Супермен.
И Супермен ей очень нравился, наверно, даже больше Бэтмена, просто Елена подумала, что Бэтмен круче, а она хотела впечатлить Дэймона после того, как он спас её и Стефана. Теперь она зашла в тупик, так что просто вздёрнула подбородок и ответила:
- Ну, мне не нравится. Кроме того, я знаю, ты смотрел тот сериал о Супермене, Стефан мне рассказал.
- Потому что это часть Лиги Справедливости! – почти выкрикнул Дэймон в защиту. – В комиксах гораздо больше смысла, если ты знаешь все истории. Это словно смотреть сериал про Алладина, не посмотрев фильм.
- Тебе нравится Алладин? – удивившись, быстро спросила Елена. Это был один из её любимых фильмов, потому что Жасмин была такой крутой, и Алладин – очень милым. Один из немногих диснеевских мультиков, которые она смотрела всякий раз, когда показывали.
- Да, – нехотя признался Дэймон, видимо, не радуясь, что допустил промашку в жарком споре, – он нарушает правила, но всё же он хороший парень.
- Как ты! – сказала она, широко улыбаясь.
Он наблюдал за ней, потом тоже слабо улыбнулся.
- Да, наверно.
Они не успели сказать что-то ещё, и Елена не смогла спросить, достаточно ли она крутая, чтобы быть Жасмин – мистер Сальваторе увидел их с места, где стоял, возле входа в кабинет. Она надеялась, что у Дэймона не будет особых неприятностей. Пожалуй, можно попросить папу поговорить с отцом Дэймона. В конце концов, он же хороший парень.

Шестой класс

Елена закатила глаза, в то время как Стефан с головой погрузился в новую книгу, которую Дэймон подарил ему на день рождения пару дней назад – «Фракенштейн» или как-то так. Похоже, он считал её потрясающей, потому что, хотя Елена и врубила музыку погромче, он не обращал внимания, а Стефан обычно терпеть не мог громкую музыку. Её это не сильно заботило. Она пришла не для того, чтобы чем-то заняться, она просто хотела уйти из дома, подальше от Джереми, который с ума сводил. Стефан мог сколько угодно жаловаться на Дэймона, но Елена понимала, каково это, когда у тебя есть младший брат.
Так как вряд ли можно было привлечь внимание Стефана, пока он не дочитает до конца, что не отняло бы много времени, Елена решила спуститься и поискать что-нибудь вкусненькое. Мистер Сальваторе всегда был добр и разрешал девочке есть всё, что она хотела. Жаловался исключительно Дэймон, и то лишь потому, что как-то раз она съела последний фруктовый рулет с каким-то супергероем на обёртке, который ему нравился. Он так по-мальчишески себя вел.
Ещё до того, как она спустилась по лестнице, Елена услышала крик мистера Сальваторе и притормозила, недоумевая, что происходит.
- Ты даже не стараешься и ещё удивляешься, почему я оставил тебя на второй год! Ты понимаешь, что в твоем возрасте всё должно быть легко? У Стефана нет проблем – он получает высокие оценки, почему ты так настойчиво устраиваешь мне неприятности?
- Так ты ещё меня накажешь, или я могу вернуться к себе в комнату? – услышала Елена слова Дэймона, и пусть он говорил так, словно ему скучно, она подумала, ему должно быть небезразлично, что отец так грубо себя ведет.
- Как ты смеешь так со мной разговаривать? – завопил мистер Сальваторе, и Елена захотела вернуться наверх и притвориться, что ничего не происходит, но что-то заставило остаться и сесть на деревянные ступени. Стефан говорил, что Дэймон и их папа не ладили, но она никогда не понимала, что всё настолько плохо...
- Я твой отец, ты, неблагодарное отродье, и ты будешь меня слушать. Думаешь, я хочу, чтобы ты стал неудачником, а весь город на это смотрел?
- Плевать тебе, получится у меня что-то или нет, – заорал Дэймон в ответ, и Елена почувствовала, как желудок скрутило, то ли от страха, то ли от расстройства, она сама точно не знала, – ты просто не хочешь, чтобы директор Фелл рассказывал всем, что твой сын – пустое место, и говорил тебе, что ты плохой отец!
Раздался громкий стук, словно в знак протеста ударили чем-то стеклянным по деревянному столику или какой-то доске, и Елена услышала шаркающий звук, будто кто-то вставал и ходил. Повисло холодное молчание, и на минуту Елена заволновалась, стоит ли спускаться или лучше не прерывать ради их же блага. Затем, прямо в то мгновение, когда она встала, Дэймон заговорил, так холодно, что она даже не узнала его голос:
- Что ты сделаешь, опять меня ударишь? Я в последнее время ни с кем не дрался в школе, ты, наверно, и не захочешь ставить мне синяки.
Елена подумала, что если будет думать об этом, то расплачется. Все знали, что Дэймон много дрался в школе и за её пределами, и Елена никогда не задавалась вопросом о синяках. Конечно же, Стефан не знал, что происходит? Разве всё так плохо? Мистер Сальваторе, к которому она больше не испытывала тепла, пусть он и угощал вкусностями, не начал кричать. Во всяком случае, по звуку казалось, словно он сел на диван. Вновь наступило затишье. Затем:
- Уходи, мальчик. Я устал на тебя смотреть.
Она стала подниматься, чтобы раньше Дэймона пройти по лестнице, но всё же услышала, как тот огрызается в ответ:
- Раз я похож на маму и выпиваю твой отвратный бурбон, ты не сможешь забыть о ней – тебе по-прежнему приходится смотреть на меня. Я понимаю. Ты всё такой же жалкий.
Почти сразу же раздался звук бьющегося стекла, словно стакан куда-то швырнули, и Елена не удержалась и побежала вниз по лестнице, к гостиной, посмотреть, что происходит. Ни отец, ни сын не увидели девочку, видимо, слишком захваченные ссорой, с всепоглощающей ненавистью смотря друг на друга. В реальной жизни Елена никогда не видела ничего похожего, и она поняла, что испугалась. Ни у кого папа не должен быть таким... мистер Сальваторе стоял – Елена едва его видела – и он зарычал на Дэймона, который ещё был достаточно низким, хотя и рос.
- Что ж, не уходи от темы, сын. Будь мужчиной и говори прямо, что думаешь. Скажи мне, как бы ты хотел, чтобы она была жива, а я мертв. Давай же!
Взгляд Дэймона дрогнул, и на минуту Елена подумала, что он вот-вот заплачет. Вместо этого тот лишь застыл, огрызаясь:
- Я бы не хотел, чтобы она была жива, она бы скучала по тебе. Этого ты заслуживаешь, а не она.
Теперь он сдвинулся с места, уходя прочь, и она увидела, что он поднял взгляд на неё. Сказать он ничего не успел – Елена торопливо побежала обратно по лестнице, слыша, как мистер Сальваторе ещё что-то кричит Дэймону. На этот раз она пробежала всю дорогу, ввалившись в комнату Стефана с такой силой, что тот оторвался от своей книги. Елена не понимала, что плачет, но по её лицу стекали слезы, а Стефан, казалось, встревожился, когда она заперла дверь.
- Что-то не так? Что случилось? Дэймон опять себя вёл как дурак, или...
Стефан приблизился, чтобы обнять её. Это, по крайней мере, успокаивало, но она отстранилась через пару секунд и спросила:
- Стефан, ваш папа и тебя бьет? Почему ты мне ни о чём не рассказывал?
Он стал похож на оленя в свете фар, а Елена почувствовала себя даже хуже. По-прежнему тихонько плача, она ждала, что он заговорит, но Стефан только посмотрел в сторону и спокойно спросил:
- Что ты видела?
- Я услышала, как они с Дэймоном кричат, и Дэймон сказал вашему папе, что он не может наставить ему синяков, потому что он ни с кем не дрался в школе, – ответила она. – Стефан, что происходит?
Трясясь, тот потупил взгляд на свои ладони, и Елена увидела в его глазах слезы. Он помотал головой, не отвечая и даже не осмеливаясь посмотреть на неё. Как такое могло случиться? Они же лучшие друзья. Она знала Стефана и Дэймона даже дольше, чем своего младшего братика Джереми. Она положила ладошку на плечо друга, затем притянула к себе и обняла, когда тот по-прежнему не отвечал. Наконец через какое-то время он прошептал:
- Ты меня ненавидишь, потому что я тебе не рассказывал?
- Нет, – ответила она как можно быстрее, – только скажи мне, в чём дело, чтобы я могла помочь.
- Ты не можешь, Елена, – сказал мальчик, и в его голосе звучал надрыв, который испугал, – обещай, что, если я тебе расскажу, ты никому не проболтаешься.
Она подняла взгляд на своего лучшего друга почти одиннадцати с половиной лет, думая, что если и даст кому-то такое важное обещание, так это ему. Она судорожно закивала и ждала, пока он выкладывал, волнуясь, расскажет ли Дэймон мистеру Сальваторе, что она всё слышала, и не запретят ли они ей дружить со Стефаном.
- Он был не таким плохим, обычно он только кричал, а нам с Дэймоном было как-то всё равно. Дэймон ничего не рассказывал мне об этом, пока как-то вечером папа не напился, а я не пошёл спать, потому что не закончил домашку по истории. Дэймон нахальничал, затем появился папа и начал кричать, но Дэймон не обратил на него внимания. Он хотел, чтобы я ушёл первым, так что папа ударил его. После он только сказал мне, что это и раньше случалось, потому что я правда думал, что это я виноват, – сказал Стефан с крайне несчастным выражением лица, и затем потекли слезы. Елена вытерла их, хотя её собственное лицо тоже было мокрым. – Но он сказал, что я не могу никому рассказать, потому что тогда нам придётся жить далеко отсюда с дядей Заком, и он знает, что папа никогда не тронет его всерьёз. Или, по крайней мере, он так говорит.
- Хотя жить с вашим дядей Заком было бы не так уж плохо, – сказала Елена, изо всех сил стараясь не думать, что их дядя жил в четырех часах езды отсюда – это было даже дальше домика на озере, который принадлежал её семье.
Стефан помотал головой, затем сказал:
- Нет, но Дэймон говорит, что, если мы расскажем, папу могут посадить в тюрьму. А если потом он выйдет, разозлится и по-настоящему ранит Дэймона?
Елена об этом не подумала и нахмурилась. Они услышали стук в дверь, напряглись, а Стефан застыл на месте, торопливо вытирая слезы. Елена сделала то же самое, открывая дверь и чувствуя лишь слабое облегчение, когда увидела, что это Дэймон, а не мистер Сальваторе. Всё же Дэймон совсем не выглядел радостным, когда он бросил на девочку взгляд, а Елена с ужасной болью внутри заметила, что у него на лбу огромная красная шишка.
- Что ты делала внизу, Елена? – потребовал он ответа. В первый раз в жизни Стефан, казалось, не решался заступиться за неё.
- Я собиралась взять йогурт, когда услышала, как бьется стекло, – пробормотала она с запинкой.
Судя по его виду, Дэймон ни капельки не поверил.
- Врушка.
- Она ничего не скажет, Дэймон, я уже заставил её пообещать, – огрызнулся Стефан, – отстань от неё.
- Что, всё ей рассказал? – спросил он сердитым голосом, набросившись на брата.
Елена отчаянно старалась казаться храброй хотя бы ради Стефана, когда схватила Дэймона за руку. Тот отпрыгнул, словно испугавшись на секунду, а затем ещё больше разозлившись. Она продолжила, пытаясь выглядеть растерянной и любопытной:
- А что ещё рассказывать? Он только сказал не говорить об этом вечере...
Дэймон яростно глянул на девочку, по его виду казалось, словно он сам точно не знал – убежит ли или попытается её напугать. Он выбрал последнее, делая шаг в её сторону, и пришлось поднять глаза, чтобы увидеть, как он свирепо сверлит её взглядом:
- Клянусь, Елена, если ты кому-нибудь расскажешь...
- Не расскажу, – ответила та, – но тебе стоило бы. Вы могли бы жить с дядей Заком и...
- Дядя Зак слушает всё, что говорит мой отец, – злобно огрызнулся Дэймон в ответ, и Елена не двинулась с места, пусть даже очень хотела. – У него будет то же самое. Я никому не нравлюсь, Елена, почему, как ты думаешь, учителя ничего не заметили?
Та упрямо вздёрнула подбородок.
- Ты мне нравишься, как и Стефану. Прекрати устраивать драму и поступай, как нужно.
Судя по его виду, очень похоже, что он хотел её ударить. Елена подумала, что, будь она мальчишкой, он бы наверняка так и сделал. Стефан поднялся, по-видимому, тоже так подумав, но вместо этого Дэймон наконец-то умчался из комнаты. Елена расстроилась – она не хотела обидеть его, хотела только помочь. И повернулась к Стефану.
- Точно не хочешь пойти со мной и поговорить с моим папой?
- Нет, – ответил тот, быстро мотая головой с испуганным видом, – но тебе надо пойти домой.
Елена почувствовала, что упала духом. Теперь никак нельзя было просить мистера Сальваторе подвезти ее, а если она скрывала что-то от родителей, то ещё и не хотела, чтобы они это видели. Так что она улыбнулась, сказала Стефану, что уже попросила маму приехать за ней, спустилась вниз и вышла за дверь. Это была очень долгая дорога назад, и страшная в темноте, но теперь ей не было до этого особого дела. Елена вернулась домой, думая, что, возможно, удастся проскользнуть к себе, не тревожа родителей, – сейчас она и впрямь не хотела с ними разговаривать – но все оказалось бесполезно.
- Елена, милая! – сказала мама, стоя в кухне. – Как день прошел?
- Отлично, мам. Хотя я очень устала, наверно, пойду спать, – сказала она, пытаясь подняться по лестнице, пока мама не смогла её остановить. Опять же без толку.
- Погоди, погоди, что-то не так? – спросила она, быстро заходя в гостиную и смотря на лестницу, где стояла дочь. – Не бывает одиннадцатилетних детей, которые добровольно идут спать.
- Мне одиннадцать с половиной, – машинально поправила Елена, но голос был слабым, и она чувствовала, что ещё совсем немного – и расплачется, – и я не хочу об этом говорить.
«Я обещала, что не расскажу».
Мама нахмурилась, но поглядела время на часах и вздохнула. Она снова посмотрела на Елену, которая в свете лампочки на лестнице очень решительно пялилась в ответ и хотела прогнать слезы, и наконец-то сказала:
- Ладно, поговорим об этом завтра.
Елена даже не вздохнула с драматизмом, как всегда, вместо этого плетясь по ступенькам и забегая в свою комнату. Крайне медленно она переоделась в пижаму, пытаясь не думать о сегодняшнем вечере, и, стало быть, мысли о нём только становились назойливее. Легла в кровать, включая айпод, чтобы попытаться заглушить мысли, но это не помогло. Через несколько часов лежания в кровати без сна Елена подумала, что вот-вот закричит, но наконец ею овладел сон.
Первый кошмар – Дэймон, похожий на персонажа из фильма ужасов, подходил к ней и спрашивал:
- Почему ты не помогла мне?
Она проснулась, слыша папины шаги и понимая, что, должно быть, кричала, быстро притворилась, что вновь заснула, и спокойно задышала. Папа ушел, бормоча что-то под нос. Ушло какое-то время, но она смогла заснуть. Второй кошмар – похороны, и во сне она пыталась понять, кто это был, и почему она чувствовала такую грусть. Затем Елена увидела мистера Сальваторе в наручниках над двумя гробами и во сне зарыдала навзрыд.
Папа растолкал ее, и она почувствовала слезы на лице. «О, нет».
- Елена, что же это такое? Ты и Стефан опять смотрели очередной ужастик с Дэймоном?
- Нет, – ответила она, начиная плакать и вцепляясь в папу.
- В чем дело? – спросила полусонная мама, стоя в проходе. – Это как-то связано с тем, что ты мне не рассказывала?
Елена ничего не ответила, стараясь прогнать слезы, когда папа крепко и любяще обхватил её руками. Она не могла им рассказать. Она пообещала, а что, если тогда Стефан никогда с ней больше не заговорит? Девочка все же кивнула, чтобы родители хотя бы не думали, что она грубит.
- Тебя кто-то обидел? – спросил папа, по голосу он казался до ужаса обеспокоенным.
Мотание головой и новые слезы.
- Кто-то обидел Стефана?
Еще больше слез. Технически – никто. Она вновь помотала головой, надеясь, что они сами подумают, будто вариантов нет, и сдадутся. Однако родители внимательно наблюдали за ней, а папа понимающе посмотрел, как и всякий раз, когда он думал, что она или Джереми сделали что-то плохое, просто он ещё не узнал наверняка.
- Кто-то обидел Дэймона?
Елена заплакала, но не ответила. Мама быстро подошла и села на кровать, оба родителя будто окаменели. Может, у неё будут неприятности, потому что она не позвонила в полицию сразу. Но тогда неприятности будут и у Стефана с Дэймоном. Она не могла перестать плакать, а горло начало болеть. Папа погладил дочь по волосам и начал покачивать.
- Успокойся, милая. Все хорошо. Все хорошо. Честное слово.
Она затихла через пару минут, просто слишком устав, чтобы плакать, и, вероятно, из-за слез. Мама посмотрела на неё, спрашивая серьезным голосом:
- Он заставил тебя пообещать, что ты нам не расскажешь?
- Да, – призналась Елена, наконец поддаваясь, – и Стефан тоже. Хотя это не они виноваты, не вмешивайте их в неприятности.
- Милая, послушай меня, – сказал папа, его ладонь нежно приподняла её подбородок, когда он заглянул дочери прямо в глаза. – Я обещаю, что ни у тебя, ни у Стефана, ни у Дэймона не будет неприятностей, ладно? Но если кто-то обижает Дэймона так, что он заставил тебя пообещать не рассказывать, то он может быть в настоящей опасности, потому что человек, который его обижает, считает, что ему ничего не будет. Так понятно?
Елена кивнула, чувствуя себя несчастной. Она хотела только заснуть обратно и знать, что все в безопасности, но по какой-то причине всё было настолько запутано. В фильмах было не так тяжело поступать правильно...
- Но что, если у того человека будут неприятности, это только больше его разозлит и он попытается причинить больше вреда?
- Он не сможет, – твердо сказал папа. – Никто не позволит этому случиться, но для начала они должны знать об этом.
Она вновь молча кивнула, по-прежнему не желая, чтобы ей пришлось рассказывать. Это было даже тяжело произнести. Девочка открыла рот, но не смогла подобрать слов, и наконец снова закрыла. Папа вздохнул, и она подумала, не будет ли он на неё злиться, но он только сказал:
- Я часто вижу Дэймона у себя в кабинете. Обычно он говорит, что у него поломаны кости после футбола или драк в школе. Это кто-то в школе делает? Может, тот хулиган Дьюк?
Она покачала головой и сказала, надув губы:
- Нет, это их папа.
Ни мама, ни папа не казались очень уж удивленными, только чрезвычайно расстроенными. Мама спросила:
- Что сегодня произошло? Он в порядке?
- У него шишка на лбу, – ответила девочка, – красная. Они кричали друг на друга, а его папа швырнул стакан или что-то такое, но я не знаю, это ли его поранило. Дэймон сказал, что он не сможет наставить ему синяки, потому что он ни с кем не дрался.
- Ладно, – сказала мама, поднимаясь, – пойду сделаю несколько звонков.
- Держись, милая, – сказал папа, и оба вышли в коридор на минуту. Когда папа не вернулся, Елена поднялась – можно ли будет услышать, о чем говорят родители. Она разобрала лишь некоторые слова матери – та тихо разговаривала.
- ... да, знаю. Но мы сказали ей, что с ними все будет хорошо, и разве не их дядя...
- Миранда. Он пришел в школу со сломанной рукой и притворился, что все нормально. Школьная медсестра привезла его ко мне во время обеденного перерыва. Мы просто из-за его записи не смогли доказать, что что-то не так. Нам нужно сделать это сейчас.
- Ты прав. Я просто не могу этого вынести, Грейсон. София никогда бы не желала такого. Христа ради, предполагается, что я их крестная мать...
- Делай то, что должна, – коротко сказал он, а затем вернулся в спальню Елены.
Она уже уселась обратно, схватив плюшевого мишку и крепко его сжимая. Грейсон широко улыбнулся дочери и сгреб её в объятия, словно она опять была маленькой девочкой, совсем крохой. Она разрешила подержать себя так какое-то время. Он поцеловал Елену в макушку, говоря:
- Я очень рад, что ты сделала все правильно, Елена. Жаль, что папа Стефана и Дэймона не мог быть им более хорошим отцом, но, по крайней мере, у них есть такой прекрасный друг, как ты.
«Ага, друг, которого они возненавидят, как только мама закончит говорить по телефону с шерифом», – подумала она, но не сказала ничего вслух. В конце концов, было слишком поздно. Она только понадеялась, что Стефан простит ее, и спросила у папы:
- Почему он так плохо обращается с Дэймоном, а со Стефаном и со мной – хорошо? Дэймон сказал, это потому, что он похож на маму, а она умерла, но почему мистер Сальваторе хочет обижать того, кто похож на его жену, если он так её любил, что женился?
Папа напрягся и теперь выглядел очень серьёзно, как иногда, когда он смотрел новости, и там показывали что-то очень плохое – например, автомобильную аварию или нападение животного.
- Мистер Сальваторе не дал себе оправиться или жить дальше после смерти жены. Ему все ещё очень-очень грустно, а иногда людям так плохо, что они предпочитают злиться. Думаю, Дэймон оказался меж двух огней – когда его папа не смог обуздывать ни гнев, ни печаль.
- То есть если мистер Сальваторе захочет оправиться, он больше не будет обижать Дэймона? – спросила девочка, чувствуя себя немного лучше. – Я думала, он стал злым или как-то так.
- Он не злой, – сказал папа, однако в его голосе звучало негодование, если это правда – то тогда бессмысленно. – Но то, что он делает – плохо, опасно и незаконно. Это было неправильно, и даже если он изменится, ему придется всю оставшуюся жизнь разбираться с последствиями. Как и Дэймону.
- О, – сказала она, недоумевая по-настоящему. О чем говорил папа? Не было только хорошего или плохого? Третьего не дано? – Но почему и Дэймону придется вечно с этим разбираться?
- Потому что, милая, когда тебя так сильно ранит кто-то, кому ты доверяешь, это оставляет шрамы, и нужна помощь других и много времени, чтобы они зажили, – сказал он, и Елена почувствовала такую жалость к Дэймону, что она захотела обнять его или подарить по-настоящему хорошую и огромную игрушку. Хотя он разозлится на неё – она это знала. Даже если Стефан не будет обижаться.
Мама вернулась, а папа выпрямился, пока она говорила ему:
- Шериф Фелл прямо сейчас едет туда проверять, просто для предосторожности. Так как Зака нет в городе, они согласились, что мальчики пока могут остаться здесь.
Елена не знала точно, что чувствовала по этому поводу – радость или страх, но она была рада, что Стефан никуда не уедет из города. По крайней мере, пока. У него все ещё было время простить ее, и, может быть, и у Дэймона оно будет.

Начиная с минуты, когда шериф Фелл позвонил в их дверь посреди ночи, и до того времени, пока один из полицейских не отвез их к дому Гилбертов, Дэймон не разговаривал. Он не мог припомнить, когда так злился на кого-то, помимо своего папы. Стефану хотя бы хватило ума не начать задавать миллион различных вопросов. Тупая Елена Гилберт. Эта болтушка всё им испортит. Не то чтобы ему вообще когда-то было особенно больно. Хотя её папа знал о его сломанной руке, он это помнил. Мистер Гилберт выглядел достаточно зло, когда Дэймон сказал только, что, должно быть, сломал руку, разбив велосипед или что-то такое, но все равно было не так уж и больно. На самом деле, это не папа был виноват, глупец просто напивался всё время, а Дэймон как раз и злил его своими оценками и поведением. Теперь папа наверняка отправится в тюрьму...
Мистер Гилберт отвел Дэймона наверх, пока миссис Гилберт говорила со Стефаном в гостиной. «Отлично, – подумал Дэймон, – сейчас он наверняка наорет на меня, потому что я соврал про руку». Он забрал его в пустую комнату и сел на кровать, похлопывая рядом с собой, чтобы Дэймон мог присесть. Вместо этого тот решил постоять. Мистер Гилберт как будто улыбнулся.
- Уверен, ты очень зол на миссис Гилберт, Елену и меня. Это нормально, Дэймон. Сейчас я не буду заставлять тебя о чем-то говорить.
Ну, это странно, подумал он. Мистеру Гилберту неважно, что он, Дэймон, злится на его драгоценную дочурку? Стефан сказал, что вряд ли у Елены когда-то бывали неприятности – он решил, что она просто избалована.
- Ладно.
- Сначала о главном, ты предпочтешь остаться с дядей Заком или здесь? Нам нужно уладить это для шерифа. Миссис Гилберт – крестная мама тебе и Стефану, так что вы можете остаться, нам только нужно знать.
Дэймон это обдумал. Ему не нравился дядя Зак – такой же грубый, как и папа, но оправданий у него никаких не было. Плюс они все же будут жить ближе к школе, а для Стефана это важно. Он посмотрел в пол, бормоча:
- Здесь.
- Хорошо, – сказал мистер Гилберт, даже с некой улыбкой на лице, – помощники шерифа с тобой уже поговорили, шериф Фелл забрал твоего папу в отделение, так что давай я расскажу, что теперь может произойти. Они оставят его в тюрьме или он может заплатить деньги, чтобы вернуться домой, и очень скоро его ждет встреча с судом. Судья решит, виновен ли он, на основании того, что видела Елена, что я видел и всего того, что скажете вы со Стефаном. Затем он может отправиться в тюрьму.
- Я ничего не скажу, – огрызнулся Дэймон, не сумев остановиться, – я не отправлю его в тюрьму. Плевать мне, как это выглядит.
- Дэймон, – сказал мистер Гилберт с грустным вздохом, – то, что он с тобой сделал и твои ощущения после этого – недопустимо. У тебя были сломаны кости. Что, если он как-нибудь выпил бы лишнего, толкнул бы тебя, а ты бы слишком сильно ударился головой? Ты мог бы умереть, как и Стефан.
- Он бы не тронул Стефана.
- Ты правда думаешь, что если бы тронул, Стефан рассказал бы тебе? – спросил мистер Гилберт, и Дэймон почувствовал, как уверенность колеблется.
Нет, наверняка не рассказал бы, но...
- Я всегда проверяю, что Стефана нет поблизости, когда папа пьян, а затем я его злю, так что бьет он только меня. Я никогда не уходил, когда он пил, поэтому все приходится только на меня. Все равно это я виноват, что похож на маму.
Мистер Гилберт казался и потрясенным, и грустным, а Дэймон понял, что сказал лишнее, и попытался пойти на попятный.
- То есть он бы бил только меня, но он не бьет.
Не сработало. Мистер Гилберт только посмотрел на него с покровительством во взгляде и снова похлопал рядом с собой. В этот раз – без всякой вежливости. Дэймон застонал сквозь зубы и сел. Неудивительно, что Елена такая упрямая...
- Все это не твоя вина, Дэймон. Я знаю, сейчас ты мне не поверишь после всего этого времени, но попытайся хотя бы. В том, что он бесится, виноват не ты. Отец не должен так бить своих детей, независимо от того, насколько он зол, и ещё он не должен так напиваться, когда дети поблизости. Когда твой папа так поступал, он знал, какими будут последствия. Паршиво, но это лучше, чем когда тебя обижают все время, и ты находишься в опасности. Понял?
- Но если нам придется переехать к дяде Заку, все будет так же, ему я тоже не нравлюсь, и затем Стефану пришлось бы пойти в новую школу, а он слишком робкий, чтобы заводить друзей, – сказал Дэймон, слова сами сорвались с губ, он не успел себя остановить. Это становилось плохой привычкой.
- Ты хороший брат, – со вздохом сказал мистер Гилберт, взъерошивая Дэймону волосы. Тот еле удержался, чтобы не отвести его руку ударом. – Но никто не заставит тебя жить с дядей, если ты не хочешь. Вы оба можете оставаться здесь сколько угодно, пока обещаете, что не будете грубо обращаться с Еленой или её братом, ладно? И мы с миссис Гилберт наверняка будем говорить вам, что делать, как Елене и Джереми, так что придется слушаться.
Дэймон кивнул. Будет настоящей досадой – жить в одном доме с пятиклассником, но придется смириться. В конце концов, это ничем не хуже, чем жить со Святошей Еленой.
- Отлично. Пока эта комната – твоя и Стефана, но я думаю, он решит спать на полу в спальне Елены. Засыпай, можем ещё что-нибудь сообразить завтра утром.
Мистер Гилберт встал, и Дэймон покорно отодвинул одеяла и улегся. Он выключил свет и ушел, а Дэймон понял, что способен на что угодно, только не заснуть. Он мог лишь думать. О папе и что будет, если он разозлится, о тюрьме, о том, что он все ещё зол на Елену, хотя её папа не такой уж плохой, а им не придется жить с дядей Заком... Потом Дэймон уснул, и ему снилось, что Елена спасает его от хулиганов, а он стоит на месте и злится, потому что сам ничего не сделал.