... Дотронувшись ладонью до моей груди, она изо всех сил сжала плотную ткань рубашки.

- Деймон, ты...

- Тшш, знаю, - я приложил палец к её пухлым губам, изобразив жалкое подобие улыбки. Мне так отчаянно хотелось быть сильным рядом с ней, но именно сейчас вся уверенность куда-то испарилась, превратив меня в бесхребетную тряпку.

В дверь забарабанили с удвоенной силой, прибавив к ударам кулаков еще и ноги.

Я знал, что эти люди пришли за мной: слишком многим перешел дорогу. Рано или поздно кто-нибудь должен был положить конец кровавому шлейфу, тянувшемуся за мной по всему миру.
Да, я наемник, и сейчас не вспомню, сколько же точно человек оказалось под дулом моего пистолета. Работал на тех, кто предлагал сумму с большим количеством нулей, нажимал на курок, не задумываясь о последствиях. До того момента, пока не встретил её...

… Уже около пятнадцати минут я сидел в комнате для допросов, ожидая прихода кого-нибудь из копов. Было страшно душно, да и так уныло, что единственным моим занятием стало разглядывание серых невзрачных стен. До тошноты однотипных, как и во всех подобных учреждениях.

По углам понатыкали камеры, и я был уверен, что несколько человек сейчас наблюдают с их помощью за мной.
Не сдержавшись, я едко ухмыльнулся и, подняв вверх сцепленные наручниками руки, показал им фак.

Реакция последовала мгновенно. В коридоре зашумели, и кто-то особенно дерзкий выругался со словами: «Я пристрелю этого ублюдка». Иронично, но больше всего шансов застрелить кого-нибудь из этого участка имел я.

Жаль они не видели мой подпольный арсенал оружия.

Через минуту дверь в комнату, все-таки, отворилась. Я с интересом обернулся, ожидая увидеть очередного агента в солидном костюме, отглаженном домохозяйкой – женой, но опешил, встретившись лицом к лицу с миловидной шатенкой лет двадцати пяти.
Замерев на входе всего лишь на секунду, она быстро отвела от меня взгляд и уже более уверенной поступью прошагала к столу, бросив на его деревянную поверхность кипу папок.

- С Вашей стороны это было невоспитанно, - прокашлявшись и опустившись на стул, проговорила она, явно намекнув на мой недавний жест.

- Знали ли бы Вы, каким грубым я умею быть на самом деле, - наклонившись над столом, плотоядно прошептал я, надеясь привести её в смущение.

Но мой план не удался: взяв себя в руки с самого начала, она с деловитостью принялась листать мое досье:

- Деймон Сальваторе, двадцать девять лет, не судим. Окончил Корнельский университет штата Нью-Йорк с отличием. Мастер спорта по гребле, капитан бейсбольной команды, ставшей чемпионами три курса подряд. Постоянный член благотворительного фонда для детей с раковыми заболеваниями, а также владелец судостроительной корпорации. По-моему, безупречное досье, Вам так не кажется?

- А что, в нашей стране это уже считается преступлением?

- Для других нет, для Вас – да.

- Это почему же?

Мой невинный вопрос неожиданно разозлил её. Захлопнув увесистую папку с биографией, по которой я являлся чуть ли не самым идеальным человеком во всей гребаной Америке, она нахмуренно уставилась на меня:

- Вы издеваетесь надо мной? Вас привезли сюда по подозрению в убийстве. В убийстве директора крупнейшей автомобильной корпорации в штате. Скажите мне, пожалуйста, что Вы делали девятнадцатого июля в период с семи до восьми часов вечера?

- Переводил бабушку через дорогу. Кажется, это было на пересечении Олимпик Бульвар и….

- Прекратите! – она резко ударила рукой по столу и, подскочив с места, нависла надо мной на подобии грозовой тучи. Если можно выразиться образно, она метала молнии в мою сторону.
Меня это устраивало. Не только потому, что она теперь, вероятно, откажется от моего дела, но еще и из-за повисшего в комнате напряжения, которое я любил во всем, что меня окружало.

Глядя на её сведенные от напряжения скулы, я не мог стереть самодовольную ухмылку со своего лица. Не знаю почему, но девчонка мне нравилась. Было в ней что-то… с характером.

Некоторое время она лишь рассержено смотрела на меня, пытаясь подобрать слова, но вдруг в её глазах промелькнула тень догадки и она, довольно таки коварно, улыбнулась:

- Я поняла. Вы хотите, чтобы я отказалась от вашего дела, мистер Сальваторе. Якобы сбегу после этой жалкой актерской игры. Так вот, - она выдержала достойную паузу в своей речи и продолжила: - Не надейтесь. Я доведу Ваше дело до конца…

Тогда я ошибся в ней. Она действительно не отступилась, а все мои подколы и легкий флирт прошли мимо кассы. Правда, через два дня по подозрению в убийстве этой автомобильной шишки задержали его помощника. В салоне машины нашли орудие преступления.

Ну, вы понимаете, как оно там оказалось.

До сих пор не верю, что я прокололся тогда с камерами и чуть не упек сам себя за решетку. Если бы не вовремя заброшенный пистолет, сейчас бы глотал тюремную похлебку где-нибудь в Гуантанамо.

Елена, я узнал её имя еще на нашем первом допросе, сильно расстроилась, узнав о крушении всех своих предположений по поводу моей причастности к тому убийству. Наверное, я казался ей таким подонком, что она хотела упрятать меня за решетку как можно глубже.
Именно тогда, решив не расстраивать своим отсутствием еще сильнее, я навестил её, но уже в совершенно иной обстановке…

… Она сидела в третьем ряду, со вниманием вслушиваясь в происходящее на сцене. И кто придумал эти театры?
До смерти скучное занятие.

Пока добирался до сиденья прямо за ее спиной, чуть не придушил хамоватого мужика, раскинувшего свои жирные ноги на весь проход. Я бы на его месте не сверлил меня взглядом. Судя по лишним складкам жира, у него и так были проблемы со здоровьем.

Кстати, приятно познакомиться, я – социопат. Человек, генетически лишенный совести.

Сам себя иногда боюсь.

Когда я наконец-то расположился позади Елены, пялившейся на актерскую игру на сцене, то услышал тихие всхлипывания.

Вот дерьмо, она, что ли плакала?

Наклонившись к ней совсем близко в непроглядной темноте зала, я увидел слезинку, покатившуюся по ее левой щеке. Видимо, постановка была настолько эмоциональной, что даже она, довольно матерый для своих лет федерал, не смогла остаться равнодушной.

Вдруг Елена резко повернула голову в мою сторону, и мне не осталось ничего, кроме как расплыться в своей широкой улыбке:

- Агент Гилберт, и снова здравствуйте. Хм, ваше лицо, может одолжить платок? У меня тут завалялся где-то один.

Я начал картинно шарить по пиджаку, изображая озабоченность, и когда попытался засунуть руку во внутренний карман, она дернулась: полезла за пистолетом.

Плохая девочка.

Громко зацокав, я дал понять, что ее действия были для меня чересчур предсказуемыми:

- Привычка – дело дурное. Но если так хотите, могу одолжить свое оружие. Пара патронов там найдется.

Пока я выдавал представление не хуже, чем эти горделивые актеришки, она не сводила с глаз с моего лица, безуспешно пытаясь прочесть меня.

Что же, я тоже умел играть в гляделки.

- Что Вы здесь делаете, мистер Сальваторе?

Это был действительно хороший вопрос, возможно первый, на который я не знал ответа.

- Думаю, в кого выгодно вложить инвестиции, - я неопределенно пожал плечами, а затем наклонился к самому ее уху и плотоядно прошептал: - Хотя по Вам соскучился куда сильнее.

Она напряженно сглотнула, сидя все также неподвижно и вполоборота ко мне. К её чести, прятать страх ей удавалось весьма хорошо, и за несколько минут нашего зрительного контакта я даже успел зауважать ее выдержку.

Только вот сидели мы настолько близко, что никто не отменял контакт телесный.

Ловким движением пальцев я заправил прядь волос ей за ухо, а затем осторожно подул.

И бомба наконец-то взорвалась.

Подхватив свою сумочку, она поднялась с места и, наплевав на гневные возгласы рядом сидящих, уверенной поступью направилась к выходу.
На ней был деловой черный костюм с белой рубашкой, скрывавший кобуру, которую, как я понял, она никогда не снимала.

Опасная штучка, Елена Гилберт.

Выскочив из здания театра, я оглянулся по сторонам и заметил, как она скрылась за углом, где располагался черный выход.
Неужели она решила поиграть со мной?

Засунув руки в карманы брюк, я без всяких мыслей направился следом за ней, насвистывая по дороге песню из фильма о неуравновешенном маньяке.

Ничего личного, просто понравилась мелодия.

Она ждала меня в переулке, остановившись и скрестив руки на груди возле нагромождения мусорных банков, от которых исходила жуткая вонь. На улице горело лишь три фонаря, что придавало нашей предстоящей беседе легкий налет пикантности.

- У Вас есть разрешение на ношение оружия? – ее первый вопрос на какое-то время выбил меня из колеи. Она позвала меня сюда ради этого?

- Завалялось где-то. Если Вы так хотите его увидеть, мисс Гилберт, можем проехать ко мне домой. Я смогу показать не только разрешение.

- То, что мне не удалось собрать на Вас необходимую доказательную базу, еще ничего не значит. Я знаю, что это Вы убили мистера Ли, - она проигнорировала мой язвительный комментарий, сделав вид, что ни капли не смутилась, хотя это было не совсем правдой.

- Вы же знаете, что Вам уже никто не поверит? – медленно, словно хищник вышедший на охоту, я направился к ней, стараясь сократить расстояние между нами до минимума.
Она же наоборот, в попытках сохранить дистанцию, попятилась назад, и сама того не понимая, в итоге уткнулась спиной в стену здания.

Я не сдержал довольной ухмылки:

- Какого это чувствовать себя в западне? Всегда было интересно узнать постороннее мнение.

- Никогда не разговаривали со своими жертвами? – Елена вопрошающе изогнула бровь.

- Вы очень извращенного обо мне мнения, мисс Гилберт.

Остановившись в одном шаге от нее, я снова заглянул ей в глаза. Они имели приятный кофейный оттенок, и вообще, это были не глаза агента FBI.

- Как ты оказалась в полиции?

Не знаю почему, но мне казалось, что за ее выбором профессии скрывалось нечто важное. Разве могла такая милая и симпатичная девушка просто взять и пойти работать на правоохранительную структуру, да еще и сделать себе приличную карьеру за довольно короткий промежуток времени?

- С каких пор мы перешли на «ты», мистер Сальваторе?

Облокотившись на кирпичную кладку здания и скрестив руки на груди, она уверенно перевела тему, будто я ничего только что и не спрашивал. Но со мной обманные маневры срабатывали крайне редко.

- Ты не ответила на мой вопрос. Что тебя привело в FBI?

- А мы на допросе?

Ох… А она, оказывается, умела включать дурочку. Впрочем, как и любая другая женщина.

- Поверь мне, я очень хочу, чтобы это был допрос, я провел бы его для тебя в совершенно иной обстановке. Думаю, тебе бы даже понравилось.

И тут, осекшись, я поймал себя на мысли, что стою сейчас здесь только потому, что хочу затащить в постель федерала, которая спит и видит как упечет меня за решетку.
Похоже, так крупно я еще никогда не влипал.

- Так чего Вы все-таки от меня хотите, Деймон? – голос Елены прервал поток моих безумных мыслей и вернул в реальность, в которой все еще были я, она, темный переулок и отсутствие каких-либо законов, запрещающих мне воплотить в жизнь картины из моих темных фантазий.

Я дотронулся до ее лица, очертив пальцем линию от ее уха до краешка губ и, уловив едва различимый вздох, усмехнулся:

- Могу ошибаться, но, по-моему, ты тоже меня хочешь.

- Ты сильно ошибаешься, Деймон, - она с усмешкой выделила мое имя, а затем добавила: - У тебя очень раздутое самомнение.

Что же, в чем-то она была права, но не любить такого красавчика как я было просто невозможно. И если она хотела доказать мне обратное, то заранее обрекла себя на проигрыш.

Недолго думая, я прижал ее к стене и, схватив за запястья для меньшего сопротивления, впился в ее губы жадным поцелуем.
Она упорно сопротивлялась, даже попыталась зарядить мне коленом между ног, но все ее попытки не увенчались успехом. И в какой-то момент я понял, что она сдалась. Расслабившись, она ответила на мой поцелуй, окончательно стерев в тот момент все границы здравого смысла…


Именно тогда и начались наши отношения. Самые запретные из тех, которые только можно было придумать, и построенные на страсти, поглощавшей нас обоих с одинаковой силой.

Елена оказалась такой же, как и я, и совершенно другой одновременно. Сильная духом, волевая и принципиальная, она открылась мне еще и как неопытная, жаждущая и увлеченная чем-то и даже больше, кем-то, а именно мной.
Для меня это было в новинку. И то, что она искала встречи, и то, что я хотел этого больше всего на свете.
Она была ангелом, случайно залетевшим в мой темный и грешный мир. Она не могла этого не понимать, но, тем не менее, продолжала забираться все глубже в мою искалеченную душу.

Союзу федерала и наемника, заключившего в то время еще одну сделку на сумму, по меньшей мере, с пятью нулями, был обеспечен провал. Мы знали это, но все равно делали все, что могло хотя бы еще на день продлить нашу внезапно образовавшуюся связь…

… Дверь гаража противно заскрипела, и я, затаившись в тени, передернул затвор пистолета.
Об этом месте никто не знал, но стоило кому-то захотеть убрать меня с дороги, как они нашли бы его в два счета. Именно поэтому я никогда не засиживался подолгу на одной территории.

- Деймон, это я. На хвосте никого, так что, ради Бога, опусти оружие, - ее голос с легкой ноткой иронии вызвал у меня улыбку, и уже через секунду я прижал ее к холодной бетонной стене, опустив засов на двери.

Соблазнительно улыбнувшись, она выпустила свой собственный пистолет и, обвив руками мою шею, с жадностью ответила на поцелуй.

С каждым разом мне было все сложнее от нее отстраняться, я понимал, что этим отравлял жизнь и себе и ей, но сейчас мог думать только о том, как ее тело неистово отзывалось на мои прикосновения.

- Я думал, вас там учат обращаться со своим имуществом, - мне потребовалось достаточно сил, чтобы переключить с нее свое внимание и с усмешкой кивнуть в сторону валявшегося на полу оружия.

На ее месте я был бы со мной осторожнее, но с другой стороны не мог осуждать. Она сводила меня с ума точно также, подводя к самому краю безумия.

- Вообще-то учат, но сейчас мне не хочется об этом думать, - Елена закачала головой, при этом запустив пальцы в мои волосы. Мне нравилось, когда она так делала, хотя иногда это наводило на воспоминания о не самых приятных периодах в моей жизни.

- А что ты хочешь?

Тотчас Гилберт сделалась серьезной, но, не отпустила меня, а принялась внимательно разглядывать:

- Поговорить с тобой.

О, я не любил разговоры. Обычно они были признаком чего-то более серьезного, нежели просто секс. А мне априори не требовалось другого, особенно с ней. Мы – два человека из разных миров, случайно столкнувшихся вследствие глобального апокалипсиса. И однажды судьба разведет нас снова. Без всяких «поговорить с тобой».

- Редкий момент того, когда мой внутренний убийца зажался в углу от страха, - я поцеловал ее в ямочку на шее и растянулся в улыбке. Можно ведь было попытаться отвлечь.
Она глубоко задышала, но сумела сконцентрировать взгляд и снова закачала головой:

- Чем ты сейчас занимаешься?

Хм… Какое многообещающее начало.

- Ну, выкупил на днях какую-то ремонтную компанию. Говорят, за последние несколько месяцев она принесла много прибыли.

- Сальваторе, пожалуйста. Ты же знаешь о чем я.

Конечно, знаю. В моей жизни имелось только одно хобби. И это отнюдь не желание гонять мячик по полю или играть в бейсбол.

- Агент Гилберт, Вы же не думаете, что я посвящу Вас в это?

Она грустно заулыбалась, окинув взглядом мои руки, которые я расположил по обе стороны от ее головы, и, похоже, прочувствовала всю боль данной ситуации:

- Тогда бы ты не был Деймоном Сальваторе. Боже, зачем я вышла в тот день на работу?

Елена выглядела настолько искренней, что я не сдержался и расхохотался. Ее наивность в двадцать пять лет могла пленить любого. Неужели она думала, что мы бы тогда не встретились? Что я бы отстал от нее, и мы не встречались урывками несколько дней в неделю?

- Я бы все равно тебя нашел, - прорычал я ей в ухо, почувствовав в тот же момент, как расслабляется ее тело и уходит все скопившееся за день напряжение.
Ее зазвучавший смех был моим лекарством.

- Кстати, сколько у нас времени?

Она вскинула руку и, задумчиво взглянув на часы на своем запястье, произнесла:

- Еще минут сорок для наблюдения за потенциальным киллером, а потом, к сожалению, мне надо возвращаться и писать отчет по подделывателям акций.

- Тогда предлагаю не терять времени даром, - это стало последним, о чем мы тогда говорили, но не последним, что услышали те стены…


- На счет три ломаем ее, - хриплый мужской голос, раздавшийся из-за двери, показался мне отдаленно знакомым. Правда, думать об этом времени у меня не было: судя по тону, он готов был воплотить свои угрозы в реальность немедленно.

Я кивнул Елене в сторону окна, и она, задержав на мне свой проницательный взгляд, направилась к нему.

Четвертый этаж и пожарная лестница – ничто для обученной девушки, но зародившаяся внутри меня тревога все равно распространялась в геометрической прогрессии.
Мне было страшно даже подумать о том, что она просто подвернет ногу или что-то типа того. Что уже говорить о том, когда речь заходит об ее жизни.
Наблюдая за тем, как она ловко распахнула створку и уже через секунду вылезла наружу, оказавшись на лестнице, я вдруг понял, как сильно к ней привязался.

Гилберт перестала быть для меня простым увлечением, привычкой. Она успела стать той, о которой я хотел хотя бы заботиться, потому что ни на что другое по своей природе был не способен.
Однако именно мой эгоизм привел нас обоих сюда, в этот тупик, из которого выйти могла уже только она одна.

Стук в дверь усилился до того, что петли на дверях заходили ходуном. Не теряя больше времени, я подскочил к Елене и, быстро поцеловав ее в губы напоследок, смог найти одно единственное слово, способное выразить мои мысли:

- Прости.

В ее глазах промелькнули сотни эмоций, наверняка раздиравшие ее изнутри так же, как и меня. Правда, она не нашла что мне сказать, лишь сжала напоследок мою руку и кивнув, начала быстро спускаться вниз.

Где-то внутри противно закололо от разочарования.

Я представлял наше расставание совсем иначе, хотя, честно говоря, о нем даже и не задумывался.

- Два, Сальваторе, три - громогласный голос мужчины объявил о конце отсчета и я, закрыв за Еленой окно и проверив патроны в пистолете, в ожидании замер.

За свою недолгую жизнь я успел нагрешить столько раз и в стольких местах, что если бы помечал это все флажками на карте мира, на ней уже давно не осталось бы свободного места.
Но все это меркло в сравнении с тем, как я испортил жизнь Елены, однажды и внезапно ворвавшись в нее наподобие урагана.

Она – мой последний, но самый сладкий и желанный грех…