Завоевать сердца друг друга они смогли в одно мгновение: когда она послала его к черту, а он захлопнул за собой дверь с такой силой, что посыпалась штукатурка.
Она села на пол и зарыдала – в глубине склонного к режиссуре сознания девушка знала, как эффектно выглядит ее истерика. Но потом пришло осознание, что сцены закатывать теперь не перед кем и от этого она заплакала еще громче.

А он поспешно сбегал по бетонным грязным ступенькам. До его слуха уже не донесся ее плач. Он со злостью ударил кулаком в стену и оставил на ней трещину и кровавый след своей разбитой руки.

Никогда еще они оба не ощущали такой пустоты и наполненности одновременно. Это был обоюдный вызов.

«А слабо меня переубедить? Завоевать? Покорить?»

В следующую ночь, вливая в себя третий бокал виски в шумной компании друзей и шлюх, мужчина понял, что никогда еще так сильно не желал ни одну женщину. Она взбесила его, вывела из состояния равновесия. Ни одна женщина еще не отвергала его с такой легкостью, с улыбкой на устах и без тени сожаления в ясном взгляде. Он хотел ее. Она должна была принадлежать ему.

Она же, единожды проплакав после ухода мужчины, на следующий день надела лучшее в гардеробе платье и сделала отличный макияж. Ее волосы блестели на солнце, в то время как за модными темными очками поблескивали все еще слегка опухшие глаза. Она посмотрела на свое великолепное отражение в витрине дорогого магазина и подумала, что сегодня особенно прелестна, и он не посмеет отвести от нее взгляда, когда вечером они встретятся на вечеринке их общих друзей.

Их общие друзья иступлено смотрели, как зал условно разделился, как и весь город, на две стороны. Кое-кто говорил лишь с Деймоном Сальваторе, а кое-кто – с Еленой Гилберт. Девушка была окружена поклонниками, что хотели занять вакантное место ее мужчины, а молодого человека пытались соблазнить самые красивые девицы города. Но Деймон сверлил взглядом Елену, а она, в свою очередь, косилась на него. Они мерили друг друга презрительными взглядами – теми взглядами, которыми смотрели обычно на своих врагов.

***

Давно, когда Деймон и Елена были подростками, их неокрепшие души уже были вынуждены играть по правилам игр сильных мира сего, показывать свою мощь и мощь своих родов перед такими же сильными внешне, но хрупкими внутренне. Молодые люди научились одними лишь взглядами указывать человеку на его место. У окружающих выработались условные рефлексы, связанные со взглядами Сальваторе и Гилберт. Сложно представить, что подростки имеют такую власть, но иного выбора у них и не было: либо ты правишь этим королевством, либо ходишь в подчиненных.

Король и королева выпускного бала, переступив порог школы, не обнаружили, что их короны лишь бутафория - напротив, они обрели короны куда более ценные, а власть их стала еще более нерушимой. Новое поколение древних Нью-Йоркских семей взяло в свои руки скипетр негласной власти.

Они играли людьми, дабы не позволить людям играть ими. И с каждым днем их взгляды становились все более холодными, улыбки все реже касались их губ, разумы просчитывали ходы игры, соперником в которой был весь высший мир, ибо низшего они и не знали.

***

Такая игра взглядами продолжалась между ними месяц. Все общество стояло на ушах и боялось вздохнуть. Оно жадно впитывало любые новости о Деймоне и Елене, отчетливо помнило каждого, с кем те покидали вечера. Общество неустанно просматривало светскую хронику: кинозвезды, что мечтали проснуться в постели Деймона, и бизнесмены, бросавшие к ногам Елены горы цветов и подарков, а также все свое незаурядное состояние.

Но однажды Елена вошла в зал под руку с неизвестным молодым человеком; как позже оказалось, с выходцем из среднего класса, молодым архитектором Майклом Смитом. Он ничего из себя не представлял. Хоть и симпатичный - но без хорошей родословной, добрый - но совершенно простой. Это было неслыханно. Но это будоражило. А кого-то и настораживало. Казалось, будто стены, возведенные вокруг королевства, дали трещину.

Деймон, в окружение таких же франтов, как и он сам, подошел к Майклу в первый вечер его выхода в свет и крепко пожал руку.

— Добро пожаловать в наш мир, – произнес он, глядя в глаза парню.

Тот не выдержал взгляда Сальваторе и отвел свой, показав постыдную слабость. Елена лишь незаметно для окружающих поджала губы, а потом широко улыбнулась Деймону, отводя своего молодого человека в противоположную сторону зала.

Парень стал очаровательной игрушкой, любимым питомцем. Все восхищались его зелеными глазами, и презирали низость его происхождения. Но Елена, казалось, ничего этого не замечала. Она, будто виноград к солнцу, тянулась к Майклу, обвивалась вокруг него. Но все же мисс Гилберт была больше подобна ядовитому плющу, что оставлял язвы на чистой душе парня. А он позволял все сильнее себя обвивать, отдаваясь Елене без остатка. Он не мог иначе. Он был влюблен. Но, не испытывай он этих чувств, его самые высокие баррикады пали бы перед умением этой девушки очаровывать. Елена думала, что тоже отдается ему без остатка, хотя, на самом деле, это она испивала его, дойдя уже почти до самого дна.

***

— Я устроился на стажировку в фирму Сальваторе. Это отличное предложение, ведь я не хочу сидеть на шее у твоего отца. Две недели, а потом, если все будет хорошо, меня возьмут на полставки, – Майкл прижал к себе Елену, которая лежала на его плече. На ее обнаженную спину сквозь небольшое окно его полуразвалившейся комнатки в Бруклине падал лунный свет. – Я смогу позволить себе жилье получше. Мы будем жить в квартире, которую ты обустроишь сама. И когда-нибудь я ее выкуплю. А потом стану успешным и построю нам дом.

— Ты все распланировал… - промурлыкала Елена, пытаясь не уснуть и дослушать его.

— Я хочу забрать тебя из того ада.

— Но это мой дом.

— Позволь мне сделать так, чтобы твой дом был рядом со мной.

***

О помолвке Елены Гилберт, дочери человека, стоящего вовсе не низко в списке журнала «Форбс», и Майкла Смита, начинающего архитектора, гудел весь Нью-Йорк. Никто не понимал, все настороженно и выразительно, как того требовали светские обычаи, пересматривались, стоило молодым людям проявить толику нежности на публике. Хотя светские дамы тайно завидовали, желая очутиться рядом с милым и бескорыстным малым, а не машиной для заработка денег, облаченной в смокинг за пару тысяч долларов.

Один лишь Деймон Сальваторе всегда встречал их с широкой улыбкой и распростертыми объятиями. И в этот раз, когда мисс Гилберт явилась на прием под руку со своим женихом, показывая всем вокруг свое дешевое колечко так, будто в камне было не менее трех каратов, он не изменил этому обычаю. Елена бросила в сторону мужчины настороженный взгляд, но, не найдя поводов для беспокойства, оставила жениха в компании бывшего… Кем же он был для нее?

***

Они встретились на одном из скучных приемов в одном из глупых взрослых клубов ( то ли гольф-клубе, то ли в теннис-клубе). Елена поймала на себе пристальный взгляд голубых глаз – глаз одного из самых красивых мальчиков их частной школы. Они, приличия ради, станцевали пару танцев, обменялись дежурными комплиментами и выполнили все положенные условности. Конец вечера они провели на заднем сидении его Porshe. С тех пор ни один парень не имел доступа к телу Елены, и не было такой девушки, которая сумела бы околдовать Деймона своими чарами.

Деймон и Елена. Елена и Деймон. Эти двое были будто созданы друг для друга.
Елена на каблуках была ниже Деймона ровно на пол головы. Его бледная кожа оттенялась ее вечно оливковым загаром. Они ссорились так же часто, как дышали. Но никто не умел усмирять нравы этих двоих, как они же сами.

Красивая пара. Отличная партия. Удачнейшее сложение капиталов двоих семейств.
А затем внезапно распался союз, что казался нерушимее самой планеты Земля. Произошел настоящий Апокалипсис в тихой гавани Манхеттена.

***

И вот, настал день, которого ждали журналисты, о котором давно шепталось общество, которого мечтали избежать родители Елены, Миранда и Грейсон Гилберт.
Девушка стояла перед огромным зеркалом в платье от Ellie Saab и в который раз наносила блеск на губы. Нервное дрожание искажало линию ее пухлых уст. Ресницы, укрытые плотным слоем туши, трепетали. Ладони вспотели.

Елена покрутила дешевое обручальное кольцо на пальце (Майкл долго копил на него). Взгляд невесты упал на карточку, что лежала у букета белоснежных тюльпанов. Почему несколько небрежно написанных строк так сильно взбудоражили ее?

«Это то, чего ты действительно хочешь?

Заставить свой разум чахнуть в повседневных хлопотах?
Быть рабыней своего едва сводящего концы с концами мужа?
Быть матерью кучки надоедливых спиногрызов, что испортят твою фигуру и даже не скажут «спасибо» за убитую ради них жизнь?
Стать ненужной глупой женой, которой муж будет изменять с малолетней шлюшкой?
Если это именно то, чего ты желаешь…

Я благословляю тебя».

Елена поспешно промокнула салфеткой мокрые глаза.

Чего же она хотела?
Поступить в Йель. Окончить его с отличием. Начать свой бизнес или однажды стать партнером своего отца. Она хотела завоевать свое имя. Не фамилию Гилберт, а свое собственное имя.

А еще она хотела…

Сейчас это было вовсе не важно. Она выходит замуж. Такой путь тоже путь. Она поставит на ноги своего мужа. Через лет десять у них будет своя собственная мощная строительная компания, что составит конкуренцию Salvatore Inc., которой Майкл сейчас почти задаром отдавал свой, как полагала девушка, незаурядный талант.

— Ты прекрасна.

— Я всегда прекрасна. А сегодня я невеста.

Она приняла невозмутимый вид, гордо вздернув подбородок, стоило Деймону произнести первое слово.

— Чего тебе? Ты не должен находиться здесь. И вообще, восхваляй великодушие моей мамы, что отослала тебе пригласительное.

— Я знаю, что не должен здесь быть, но когда меня останавливали запреты? – его губы искривились в ухмылке, и Елена закатила глаза.

— Хочешь повторить благословение? Или попросить моей руки, пока не поздно?

— Моя королева Эл, - он взял из присланного букета один тюльпан и оторвал от него лепесток. – Ты ведь не можешь быть женой. Не для того тебя создали небеса, - он провел лепестком по ее щеке, шее, ключицам, - или преисподняя.

— Исчадие Ада, не смей даже говорить…

— Твое королевство будет скучать по тебе. Твои верные подданные, твои миньоны… Зачем менять все это на него?

Он прикоснулся губами к ее шее, оставляя влажный след. Языком мужчина провел вверх и остановился на мочке уха. Елена отрывисто вздохнула.

— Мне не нужно это лживое королевство. За стенами замка есть и другой мир.
— Но кто сказал тебе, моя королева, что он лучше?

Его рука обвила ее талию, пока поцелуй терзал скулу. От дыхания Деймона у мисс Гилберт пошли мурашки по коже. Она схватила его за руку с намерением оторвать ее от своего тела, но сила воли была куда меньше, чем сила, хранившаяся в теле молодого человека.

— Мой милый демон, оставь меня, прошу. / И душу грешную дозволь мою отпеть. / Я знаю, многое я у тебя прошу. / Но не готова я с тобой в Аду сгореть. (М. Ю. Лермонтов, поэма «Демон», - прим. авт.)

— Останься со мной.

— Я не могу.

— Ты можешь все.

— Я могу все…

Она позволила Деймону увлечь себя на небольшой диванчик, позволила мужчине расстегнуть подвенечное платье, увидеть ее такой, какой должен был увидеть муж в первую брачную ночь. Она могла все. И Елена решила, что Королева может позволить себе распрощаться со своим дорогим Демоном, своим милым Исчадием Ада…

***

—Теперь оставь меня.

Деймон резко застегнул молнию ее платья и отчаянно пожалел, что не сломал ее. Не молнию – Елену. Она осталась непоколебима в своем решении. Как и всегда.

— С радостью вернусь к своей спутнице.

— Катись к чертям!

Деймон на секунду застыл у двери, не отводя от девушки пристального недовольного взгляда, а затем стремительно подошел к ней и очень чутко поцеловал в лоб.

— Мое благословение.

— Мне оно не нужно! Я сама могу решить, что мне делать.

— Именно поэтому ты выбрала для подготовки к церемонии комнату, в которой тебя не найдет никто, кроме меня?

***

Он ушел. Она покинула свое королевство, дабы сколотить новое на месте полуразрушенных иллюзий, но все еще крепнувших надежд.

Елена не была рада, когда узнала, что скоро ей придется привести на свет ребенка. Женщина вовсе не знала, чьи гены носит в себе ее плод. Но Майкл был так рад, что миссис Смит решила умолчать о своей небольшой неуверенности. Тем более, так она сможет всю оставшуюся жизнь мстить Сальваторе, если это его ребенок.

Постепенно Елена стала привыкать к своему положению и ей даже начало это нравиться. Иногда она даже подумывала о том, что любит своего ребенка. По настоящему, а не так, как разочаровавшего ее Майкла.

Он уже не был романтичен, как ранее, зато был крайне экономен - даже скуп, скушен и иногда просто невыносим. Он время от времени намекал Елене, что неплохо было бы ее семейству помочь им, но женщина давно решила, что не возьмет ни цента со счетов отца. Это бесило Майкла, но Елена отвечала, что он должен сам зарабатывать на жизнь.

Влюбленность плавно сползла, будто шелковая накидка с сердец молодых людей, обнажая друг другу недостатки и увлекая за собой память о тех временах, когда было так хорошо.

Ядовитость Елены пугала Майкла, ее сила подавляла его, и он пытался всячески усмирять свою жену. Но мистеру Смиту, как человеку, едва познакомившемуся с такими людьми как Гилберты и Сальваторе, было невдомек, что сила, излучаемая во взгляде, во всем теле, даже в кончиках волос Елены – это квинтэссенция многовековых накоплений всего ее рода, заключенная в ее хрупкой фигурке. Простой мужчина не мог противостоять нескольким столетиям мощи. Поэтому он медленно оседал на колени и все больше ненавидел женщину за это. Но, вместе с тем, он все больше трепетал перед Гилбертами. Также он хотел владеть частью этой силы…

— Но для твоей семьи это ничего не будет стоить! – в очередной раз раздраженно бросил супруг жене.

— Если мой отец богат, это не значит, что он не ценит своих денег. Научись их ценить и ты.

— Я пытаюсь, но я даже взглянуть не успеваю на них – так быстро ты все тратишь – куда уж там оценить!

— Это необходимые растраты: ремонт в нашей квартире, еда, одежда.

— Ты могла бы покупать меньше одежды. У тебя и так гардероб больше, чем ассортимент в твоем любимом SOHO. И маникюр ты могла бы делать сама… И зачем ты так часто стрижешь свои волосы? Отрасти их. И вообще…

— Что?

— Ничего…

— Нет, Майкл, что?

— Мы поспешили с ребенком. Вернее, ты поспешила. Сама все решила, даже не посоветовавшись со мной.

— Едва ли ты был против разделять со мной постель.

— Я хотел сделать удар на карьеру. Тем более, мистер Джузеппе Сальваторе так высоко меня ценит. Я хотел делать вложения, инвестиции в биржу и облигации. Но теперь все будет уходить на ребенка.

— Ты же был ему рад.

— Это были эмоции. А сейчас во мне действует здравый смысл.

— Ты хочешь, чтобы я избавилась от плода? - она произнесла этот вопрос нарочито повседневным тоном, будто советовалась с мужем, какого печенья купить к чаю – усвоенный еще с детства маневр, позволяющий узнать истинные мысли оппонента.
— А это возможно?

— Нет.

— Тогда какого черта ты вытворяешь!? – для пущей убедительности Майкл ударил кулаком по столу.

— Не смей повышать на меня голос, - Елена сказала это тихо и угрожающе. Так она разговаривала со всеми, кто посмел ввести ее в зону дискомфорта. Обычно это действовало на людей гипнотизирующее. Они невольно притихали и успокаивались. Но Майкл был иным.
Стал иным.

— Не думай, что здесь, в моем доме, ты можешь указывать мне, как разговаривать с собственной женой. Ты моя! И должна меня слушать. Завтра же сходи на консультацию и узнай, можно ли на твоем сроке сделать аборт.

— Может, мне сходить в нелегальную клинику? Там расценки ниже.

Елена ушла на кухню, где теперь проводила большую часть своего времени, и оставила после себя аромат сарказма и духов, от которых у ее мужа отекала слизистая носа.

Аборт она не сделала.

Майкл стал вести себя еще более отвратительно. Он стал деспотичен. Не проявлял к ней никакого интереса и лишь срывался на Елене, когда женщина плошала (невкусно готовила либо просто не вовремя попадалась на глаза). Он все чаще пропадал на работе, вернее, если верить сведениям информаторов, у любовницы.

Как-то вечером он пришел домой и затеял очередную ссору с Еленой. Она же не стала молчать и высказала ему все, что считала нужным: она сидит дома одна, налаживает их быт, пытается бороться с токсикозом, а он развлекается с какой-то шлюхой.

Ответ был прост и страшен: «Ты моя жена. Это – твой удел».

***

Деймон всегда знал, как поживает Елена. Выпытывал крупицы информации у немногочисленных оставшихся общих знакомых – так, чтобы они не поняли, что ему не все равно. Он заплатил консьержу в доме Смитов и уборщице, что помогала Елене трижды в неделю. Но самым красноречивым был Майкл, что не стеснялся при коллегах высмеивать беспомощность жены в быту и ее приобретенную из-за беременности неловкость, травить байки о том, как миссис Смит, влюбленная до безумия в его персону, не замечает очевидного – его интрижки с Беатрисс.

Собственно, Деймон сам свел Майкла со своей секретаршей. Он надеялся, что Елена не простит измену мужу и бросит его. Но королева Эл была куда более стойкой и гордой, чем думал Сальваторе.

***
— Сколько?

— Не понимаю, о чем ты.

— Сколько?

— Елена, присядь.

Но миссис Смит не прислушалась к просьбе мистера Сальваторе и продолжала нервно ходить по его кабинету.

— Ты купил Майкла. Ведь так? Акции компании в обмен на меня? Гребаный кретин…

— Не смей называть меня кретином.

— Не ты – он. Он кретин, а ты – подонок.

— Хорошо, что его продажность всплыла сейчас, а не спустя много лет, когда ты осознала бы, что истратила свою красоту и молодость на этого… кретина.

— У нас будет ребенок!

Елена оперлась руками о стол и в упор посмотрела на мужчину. Воцарилось молчание. Деймон присел на край стола и скрестил руки на груди. Он пожал плечами.

— Твоему ребенку все равно не нужен такой отец. Не лучший пример для подражания.

— А какой нужен? Деймон, это не школа. Это – реальная жизнь. Здесь не те же правила, что в нашем королевстве.

— Но все-таки чему он научит твоего ребенка? Тому, что наибольшая ценность в жизни – это деньги?

— Будто они не важны…

— Мы с тобой, милая, люди иного круга. Мы знаем, что деньги очень важны. Мы их любим, уважаем, мы им благодарны за все, что имеем. Но мы знаем, что мир не сводиться к деньгам. Они – не самоцель нашей жизни, а способ достижения цели. Майкл, увы, думает несколько иначе. Он никогда не поймет. Поэтому он плохой отец для твоего ребенка.

— Ты ни черта не знаешь об отцовстве. Твой отец пропадал на работе, а твоя мать – на курортах с любовниками. Мой отец пропадал на работе, а мама – на светских тусовках. Я не желаю подобного для нашего ребенка.

— О боги, да ты любишь его! – Деймон всплеснул ладонями. - Не знал, что ты способна на подобное чувство.

— Да что ты знаешь о любви? – бросила она и прикрыла глаза, устав вести перепалку еще и на фронте красноречивых взглядов.

— Ничего. Ровно как и ты. Свое предложение я не отзову.

— И оставишь меня одну с ребенком на руках?

— Именно. Однажды ты мне скажешь «спасибо».

— Исчадие Ада!

Она захлопнула за собой дверь, не дав Деймону даже ответить.

***

Королева Эл вернулась на Манхеттен со штампом развода и своей девичьей фамилией.

Подданные, хоть и не совсем охотно, но примирились с присутствием Гилберт. Вскоре они вновь стали трепетать перед ее властной аурой. Женщины завидовали ее красоте, хотя Елена ужасно поправилась в связи со своим положением, а мужчины с несмелым увлечением поглядывали в ее сторону.

Манхеттен замер в немом вопросе: что сделает король? Но ничего не происходило. Деймон был все так же радушен и холоден. Ни слова, кроме светских формальностей. Такой же была и Елена.

***

Пришел день, когда на свет появилась Доминика Франциска Гилберт – дитя с очаровательным румянцем, милой беззубой улыбкой и огромными, удивленно созерцающими мир голубыми глазами.

Елена, едва возраст дочери позволил, отправилась работать в корпорацию отца. Она начала с должности его секретаря, но через год уже вошла в совет правления. Все ее время занимали работа и дочь. Иногда находились силы и на любовников, которых, если подсчитать, было не так уж и мало.

Перелеты, филиалы компании, переговоры, контракты… Елена чувствовала, что попала в свою среду. Ей даже иногда казалось, что жизнь ее весьма счастлива.

Она обожала свою маленькую Доминику и таскала дочку вместе с собой, дабы не обделить ребенка вниманием, которого в детстве жаждала, но не получала сама Елена. Девочка, взамен и в противоречие свадебной записке Деймона, обожала свою мать. Но Елена не чувствовала полного удовлетворения от судьбы.

Ей чего-то не хватало.

***

Начался длительный процесс переговоров между двумя самыми мощными строительными компаниями Соединенных Штатов – Gilbert – Fells Comp. и Salvatore Inc. Джузеппе и Грейсон, мистер Сальваторе и мистер Гилберт соответственно, не возымев возможности скрестить капиталы благодаря браку их детей, решили докончить начатое иным способом. Их отпрыскам предстояло заключить контракт - не брачный, но предвещающий обеим сторонам огромные выгоды.

***

Деймон Сальваторе поцеловал руку Елены Гилберт и они прошли за обеденный стол.

Учтивость, деловитость, вежливость.

Они выпили чаю, обмолвились несколькими новостями и приступили к делу.

Они обсуждали пятнадцатый из двадцати семи пунктов сделки, когда в гостиную, расправив плечи, гордо вздернув подбородок, заплыла Доминика. Она вежливо поприветствовала присутствующих и с серьезным выражением лица села около матери, пристально всматриваясь в мужчину напротив.

— Мамочка, ты не представишь нас?

— Мистер Сальваторе, позвольте представить, Доминика Франциска Гилберт, - в голосе Елены не было ни капли смеха, но глаза ее говорили Деймону об обратном.

— Очарован и обворожен. Деймон Сальваторе, - мужчина почтительно кивнул девочке.

— Очень приятно, мистер Сальваторе.

Доминика не мешала им, а лишь внимательно следила за каждым движением гостя.
В конце вечера, когда Деймон пил виски в одном из кресел гостиной, маленькая мисс Гилберт с заговорщицким видом подошла к нему и попросилась на колени. Мужчина усадил ее на ноги и с интересом стал рассматривать ее черты: волосы такого же цвета, как и волосы Елены; маленькое, будто у фарфоровой куклы, лицо; прекрасные огромные глаза. Не имея особой душевной расположенности к детям, в этом маленьком создании Деймон находил нечто прелестное.

Доминика рассказывала ему о многочисленных путешествиях мамы и ее не менее многочисленных любовниках («маминых дядях – друзьях»). Иногда девочка переходила на французский и (почти без акцента) продолжала свою неуемную трель. Сальваторе с недоумением размышлял, могут ли дети в три с половиной года быть такими смышлеными.

В гостиную вошла Миранда, Деймон кивнул ей, не имея возможности встать. Девочка обернулась и помахала миссис Гилберт. Та замерла на месте и долго наблюдала за гостем и своей внучкой. Она широко распахнула глаза, хотя это было почти незаметно на ее испытавшем многочисленные подтяжки лице, и, едва приоткрыв рот, молча удалилась наверх.

Вскоре вошла Елена с закусками.

— Мама!

— Да, Доминика?

— Я пойду спать!

Девочка сползла (очень изящно для своих лет) с колен Деймона и, присев в реверансе и улыбнувшись Сальваторе, отправилась на поиски няни.

— Странно, она очень прилежно вела себя сегодня. Ты ей понравился.

— Видимо.

Деймон показал Елене тайком оставленный девочкой клочок бумаги. В ней, как успел прочесть мужчина, значилось следующее:

«Мистэр Сальвадор,
Когда я вырасту, вы будите моим мужом.
Вы красивый и умный.
Я таких люблю и вас я тоже люблю.
Доминика».

Он не дал матери прочитать записку ребенка, лишь коротко пересказал смысл.

— Не знал, что в три года дети могут писать и так ясно излагать свои мысли.

— Она заставляет свою няню писать послания понравившимся мальчикам и выдает их за свои. Доминика необычный ребенок. Она очень умна, - женщина села в кресло напротив. - И это станет величайшей трагедией ее жизни.

— Трагедии совершаются из-за глупости, а не от ума.

— У нее красивые глаза. Не то, что у меня.

— У нее прекрасные длинные волосы. Как у тебя. Она очень красивая девочка.

— И не смей даже смотреть в ее сторону, когда она подрастет и превратиться в соблазнительную женщину.

— Как я могу!

Они попрощались, и Сальваторе направился к своему автомобилю (как всегда Porsche).

— Деймон…

Он обернулся.

— Мистер Сальваторе, и не смейте опаздывать во вторник. Я не стану ждать Вас в душном конференц-зале.

— Боюсь, мне придется ждать Вас, мисс Гилберт.

— И еще, поздравляю Вас с помолвкой, мистер Сальваторе.

— Премного благодарен.

Миранда уже поджидала Елену в гостиной. Их разговор был краток:

— Неужели? - спросила мать.

— Да,- ответила Елена.

— Но почему ты не говорила? – Миранда потерла исколотый ботексом лоб.

— Не хотела расстраивать вас с отцом. Я не могла вообще никому позволить думать, что я допустила ошибку.

— Но Деймону…

— Именно Деймон не должен был понять это. В первую очередь.

— Это была ужасная ошибка, Елена, - Миранда взяла ее за руку.

— Нет, мама, он никогда не узнает.

***

Деймона разбудило жужжание телефона над ухом. Было ранее утро понедельника. Ребекка, одна из юных светских львиц, что оказалась достаточно умна, чтобы заставить мужчину сделать ей предложение, томно простонала и перевернулась на другой бок. Сообщение, прочитанное сонными глазами, гласило: «Мистер Сальваторе. Есть информация, что изменит Вашу жизнь. Если интересует, - (дальше значился адрес). - Доброжелатель».

В указанное время Деймон был на месте. Неподалеку была охрана на случай провокации, а он сидел на веранде кафе в центре Нью-Йорка. Подошел официант и положил ему на стол папку для счета. Мужчина открыл ее, и затем еще долго не мог закрыть.

Сальваторе был в ярости, в смятении, он, черт бы побрал их всех, испытывал радость, и недоверие. Он проверит подлинность этой информации. А пока он не может выбивать жизнь из привычной колеи. Хотя не выбил ли он ее задолго до сегодняшнего дня? Возможно, его локомотив поставили на правильные пути. Он подождет вторника и все выяснит. Он все перепроверит.

А пока… его планета вращается вокруг прежней оси.

***

— Мама, - Доминика сбежала по лестнице, стуча маленькими каблучками новых туфелек. – Мамочка!

— Что, милая?

Елена посмотрела на часы – она катастрофически опаздывала. Но девочка уже подбежала к ней.

— Как ты забыла?

— Ну конечно.

Женщина опустилась на колени и поцеловала дочь сначала в левую щеку, затем правую, а потом в лоб. Она прижала Доминику к себе и зарыла лицо в ее темные локоны.

— Мисс Гилберт, Вам посылка.

— Все потом!

Женщина поспешила к двери, кинув лишь мимолетный взгляд на большую бледно-розовую коробку, которую держала в руках домоправительница.

Автомобиль застрял в несколькокилометровой пробке. Елена Гилберт нервно топала туфелькой по полу салона Audi. Через десять минут ей нужно быть в офисе Сальваторе, а она в часе езды оттуда.

Деймон взглянул на часы: 8:40 утра. Мисс Гилберт опаздывала на десять минут.

Мобильный телефон обжигал ладонь. Елена не звонила. Возможно, она и вовсе не придет. Слишком опрометчиво он повел себя. Но Сальваторе нуждался в приходе женщины, он хотел все прояснить. Мужчина жаждал услышать правду из ее восхитительных уст. Он хотел заглушить эти губы, заставить умолкнуть и подчиниться ему. Отомстить за то, что, как оказалось, он, Деймон, был полностью во власти Елены все это время. Отомстить и тут же капитулировать, не подняв руки’, но распростерев объятия.

Наконец, шоферу удалось свернуть на боковую улицу и разогнать машину до такой скорости, чтобы прибыть в офис к сорока пяти минутам, пятнадцать минут – не опоздание. Мобильный Елены высветил имя Деймона Сальваторе.

— Да, мистер Сальваторе, слушаю Вас.

— Вы опаздываете, мисс Гилберт.

— Пробки, мистер Сальваторе.

— В таком случае, начнем разговор прямо сейчас. Итак, вопрос номер один: какого черта ты все эти годы молчала?

Она поняла, что он узнал.

— Почему ты не сказала, что Доминика наша?

— Я говорила тебе. Но ты, очевидно, был слишком занят тем, чтобы испортить мне и Майклу жизнь. Если бы не ты, я бы до сих пор была замужем, а у Доминики был бы отец.

— У нее есть отец! – его голос походил на рык животного, и Елена вздрогнула: ни разу она не слышала, как Деймон повышает голос. В особенности, на нее.

— Поделиться своим генетическим кодом еще не значит быть отцом. Ты для нее лишь мамин партнер по бизнесу. Я не намерена продолжать этот разговор по телефону.

— Ты так сильно ненавидишь меня?

— А ты? Ты тогда подстроил все так, чтобы я застала тебя со шлюхой. Ты знал, что это принесет мне боль.

— Я хотел избавиться от тебя. Но потом осознал, что сделал ошибку.

— Пора платить за свои ошибки.

Тишина. Где-то перекликнулись клаксоны автомобилей.

— Я согласен. Но почему должна расплачиваться она?

— Если на то пошло, я специально подослала ту потаскуху, чтобы она соблазнила тебя, и у меня был повод уйти.

— Скучаю по временам, когда единственными нашими проблемами были измены.

— Я ненавижу те времена. Ты научил меня ненависти.

— Ненавидь меня сколько влезет, но я не стану наблюдать за тем, как мою дочь растят твои любовники.

— Я же просила не говорить о ней по телефону.

Где-то рядом противно запищала карета скорой помощи. Очень громко, будто в салоне автомобиля, но лишь на тротуаре залаял огромный пес.

— Я влюбился в тебя, когда ты прогнала меня в тот вечер.

— Я видела след крови в подъезде.

— Ты, очевидно, никогда не испытывала подобного ко мне. Или вообще к кому-нибудь.

— Что ты вообще знаешь о любви!? Деймон, я…

— Странно…

— Что?

— Никогда не видел, чтобы самолет летел так низко над городом.

Раздался взрыв. Страшный грохот. Какофония отвратительных звуков, что забушевали где-то неподалеку и в трубке мобильного.

Клаксоны автомобилей. Крики людей.

Машина остановилась, и Елена выглянула в приоткрытое окно.

— Деймон… Деймон! Деймон!!!

Тишина.

Девушка буквально вывалилась из автомобиля и устремила свой взгляд в источник шума. Далеко в перспективе улицы стоял высокий столб, окруженный дымом. Еще мгновение, и столб сложился, будто карточный домик.

— Деймон!

— Мисс Гилберт, садитесь в машину, здесь небезопасно.

Но Елена не слышала шофера. Она зажимала клавишу быстрого набора на телефоне, пытаясь дозвониться. Ее ноги сначала медленно, шаг за шагом, повели женщину вперед; затем она ускорила шаг; затем – побежала. Гилберт пробиралась сквозь машины, перегородившие улицу, зевак, что разглядывали случившееся; она пробиралась сквозь сирены, возгласы, крики, плачь. В висках стучала кровь. Она бежала, что было сил. Manolo за несколько сотен долларов были давно позабыты на тротуаре. Казалось, будто бежавшую Елену не остановит ничего, даже преградившая путь двадцатиметровая бетонная стена с колючей проволокой наверху. Но ее остановил чей-то сильный захват. Женщина остервенело вырывалась из рук полицейского.

— Мисс, дальше нельзя. Это место происшествия. Там опасно.

— Пусти! Пусти, скотина, там Деймон!

Она укусила офицера и на несколько секунд высвободилась, но ее тут же схватили еще двое представителей правоохранительных органов.

— Мисс, мы будем вынуждены применить силу.

— Там Деймон!

— Нам очень жаль. Поисковая команда тщательно осмотрит развалины здания.

— Там отец моей дочери! Там Деймон!

Она осела на асфальт и зарыдала. Так, как рыдала лишь один раз в жизни: когда Деймон ушел из ее жизни. Он захлопнул за собой дверь и оставил ее один на один с собственной гордостью. Теперь она плакала еще отчаяннее. И в этих слезах не было игры на многочисленную окружавшую ее публику, на всю эту толпу. Толпу, которая всю жизнь стояла позади, как ангелы-хранители стоят за плечами обычных людей, и вынуждала быть Гилберт, а не просто Еленой. До этой толпы ей больше не было никакого дела.

Деймон вновь оставил ее. Теперь один на один с жизнью.

— Там отец моей дочери, - она произнесла эту фразу тихо, но упрямо посмотрев на офицера.

Он присел рядом с ней.

— Мне очень жаль. Позвонить вашим близким, близким Вашего мужа?

— Я даже не успела… Господи, она ведь никогда его не узнает…

Елена Гилберт, окруженная всеобщей паникой и суматохой, удушливым дымом и пеплом, осталась сидеть на асфальте, тупо уставившись перед собой и неосознанно нажимая кнопку быстрого набора, которая больше никогда не вызовет нужный номер.

***

Доминика склонилась над огромной коробкой, из которой извлекла восхитительную фарфоровую куклу, так сильно похожую на нее саму. Она обняла новую любимую игрушку.

— Мисс, здесь записка, адресованная Вам.

Няня читала ее девочке, а та, прижав к себе куклу, внимательно слушала.

"Ее величеству, принцессе королевства Манхеттена, прекраснейшей и дрогоценнейшей Доминике Франциске Гилберт – Сальваторе.
С самого рождения Ваше сиятельство жило в своем маленьком прекрасном замке в компании королевы, Вашей матери Елены Гилберт. Вы, несомненно, были счастливы и обожаемы. Но Вы не знали, прекрасная принцесса, что за пределами замка открывается огромный мир, который Вам еще предстоит постичь.
Вы еще многого не знаете об окружающем Вас мире, но так же Вы, должно быть, не знали, что у королевы есть ее король. И что ему пришло время вернуться в королевство. Королю безумно жаль, что пришлось оставить его принцессу одну так надолго, но отныне он больше никогда не оставит ее и ее маму одних. Король всегда будет защищать, оберегать и любить своих принцессу и королеву.
Нежнейшая, прелестнейшая принцесса, примите сей скромный подарок от короля вместе с его сердцем и, прошу, дождитесь, когда он переступит порог Вашего замка на законных основаниях Вашего отца, когда он отдаст принцессе и королеве свои сердце и жизнь.
Люблю, твой папа, Деймон Сальваторе".

***

Деймон и Елена лежали на кровати и слушали последний альбом Radiohead. В стенах все еще витал запах недавно выкуренного одного на двоих косяка. Парень пальцами гулял по коже ног девушки, что едва прикрывались короткой юбчонкой. Миллиметр за миллиметром, он задирал материю все выше. Девушка расслабленно положила руку на паховую область парня и теперь поглаживала ее. Деймон думал, что очень кстати купил презервативы, а Елена думала, что у нее будет самая лучшая пара на выпускной вечер.

Они были счастливы. И, конечно же, будут счастливы всегда.

Деймон и Елена. Елена и Деймон.

От автора

Вот так закончилась еще одна история. История просто о людях: об их глупости, гордости, мщении и, конечно, их своеобразной любви – об их жизни. Она не была чем-то примечательна, она не была особенной. Просто это была одна из 2606 историй, что внезапно оборвались 11 сентября 2001 года. Никто никогда не узнает, что хотела сказать Елена в тот момент, когда Деймон перебил ее, никто не узнает, каким бы он был отцом для Доминики. Главным героям этой истории так и не суждено простить друг друга за все зло, которое они совершили. А Майклу, что поднимался в тот роковой момент в одном из лифтов в башне-близнеце, так и не суждено услышать о своем увольнении…