Странно щемило в груди. Серые глаза рассматривали до боли знакомые улочки и дома, примечая, что ничего не изменилось за пять лет, прожитых вдали от Мистик Фоллс. Старая Шевроле тихо шуршала шинами по ровному асфальту. Глупое чувство того, словно он что-то потерял, как будто кто-то, возможно, нуждался в нем, не покидало Деймона уже неделю. Безудержная сила тянула его сюда, в город разбитого сердца. Вся его человечность, казалось, ухватилась за верхушку сердца и сжимала ее, натягивала в своих руках, шепча: «Вернись, вернись».

Конечно, приехать в Мистик Фоллс спустя каких-то пять лет – полное безрассудство и глупость, но Сальваторе наплевал на это, подчиняясь внутренним инстинктам.

Свернув на очередную улицу, вампир увидел дом семьи Гилберт. Беспокойство тут же ударило по вискам: ограждение в виде желтой полицейской ленты, куча копов…

– Интересно, что здесь произошло? – спросил себя Деймон и, припарковав машину, подошел к работникам полиции.
Пара слов не без внушения – и ему позволено войти в дом, дорогу в который он когда–то был обязан забыть.
– Деймон? – знакомый, но только уже окрепший мужской голос позвал его. Вампир обернулся.
– Джереми? – таким же тоном переспросил Сальваторе и ответил на рукопожатие. Что ж, а вот теперь все более чем странно.

Гилберт возмужал за эти пять лет: широкоплечий, статный красавец с такими же лучистыми карими глазами. Как и у нее. Но как бы он сейчас ни выглядел, для Деймона навсегда останется подростком, опекать которого, как и весь этот город, вампир обещал ей много лет назад.

– Что здесь произошло, Джер? – спросил Деймон, осматриваясь: на кухне на полу видна лужа крови, повсюду расставлены знаки с криминалистическими номерами.

– Вчера на мою девушку Мари было совершено нападение. Из нее выпили очень много крови, но она осталась жива, – грустно поделился Гилберт. Сальваторе не тронули эти слова: кто такая Мари и какое это имеет отношение к происходящему? Если вампиры и вмешались в жизнь Мистик Фоллс, то он ничем не поможет им. Один против всех? Нет, это не его война.

Открылась дверь, и в дом вошел человек.

– Деймон? Какого черта ты здесь делаешь? – нетерпеливый голос шерифа Форбс он узнал бы из тысячи.
– Лиз, спокойно, я приехал сюда, чтобы…– начал оправдываться Деймон. Что он ей скажет? Нет, оправданий на сегодня у вампира не было.
– Это твоих рук дело? – прошипела Форбс и закрыла дверь.
– Что?
– Или вы вдвоем работали? – забрасывала вопросами шериф.

На ее морщинистом, побледневшем лице Сальваторе читал усталость и беспокойство, которые плохо скрывал ее пронзающий взгляд.

– В городе уже месяц орудует вампир, Деймон. Шесть трупов. Вчера – седьмое нападение.
– Я только приехал, – ошарашено прошептал он и посмотрел на Джереми.
– Стефан? Кто-нибудь еще? – уточнила женщина.
– Я понятия не имею, где он и прочие, – в тон шерифу ответил Деймон. Сальваторе не врал: ничего о судьбе брата, Кетрин, да и любого другого вампира он не знал. И не хотел знать. Когда сжигаешь мосты в прошлое, в расписание вечности не вписывается ни один человек, ни одно существо.
– Тогда я вынуждена убить единственного подозреваемого, Джереми. Мы схватили вампира на месте преступления.
– Пожалуйста, – взмолился Гилберт. Сальваторе изумленно смотрел на парня: как будто Джереми не просил Форбс не делать этого; его глаза молили о другом: оставить в покое и не говорить больше ни слова, словно Гилберт отвергал реальность.
– Где убийца? – спросил Деймон. Вампир уловил напряженность Лиз, почувствовал, как Джереми отрицательно помотал головой.
– Поехали, – решила Форбс, и Сальваторе ничего не оставалось, как следовать за стражем порядка.

Ферма пастора Янга – своеобразный отправной пункт Деймона в его персональный ад. Место смерти его надежды – лирически, но правдиво. Сальваторе вышел из машины и последовал за Форбс к сараям, пропуская уколы своего мертвого сердца. Вампир чувствовал, как сзади к нему подбежал невидимый человек по имени Прошлое, схватил за горло и прижал к земле. И он отдал асфиксии эмоции, ведь уже обещал не выключать этой чертовой человечности.

Мистик Фоллс, пять лет назад.

Деймон подъехал к ферме пастора-отшельника. Внутри него все клокотало от злости: если обращение Елены не завершить в ближайший час, то она погибнет. Мэтт оказался прав: Янг, едва услышав речь большого злого вампира, вышел на крыльцо.

Умопомрачительно пахло свежей кровью. Донован сегодня умрет, но немного позже: сначала и в тысячный раз он спасет Елену, а потом… Никто не знает, есть ли у него будущее.

«Притворился мертвым, итого: два трупа» – краткое описание того маневра, который выполнил Деймон и, бросив презрительный взгляд на Мэтта, отправился к сараям.

Запах… Этот запах сводил его с ума. Обращающаяся Елена просто манила к себе. Ее уставший голос призывал быть рядом с ней. Вслушавшись в разговор, Сальваторе обомлел и остался на месте, не решаясь сделать и шагу в помещение.

– Деймон был прав: тебе нужно было выпить кровь еще утром. Мне так жаль, – произнес Стефан.

Сальваторе-старший удовлетворённо хмыкнул. «Ну, конечно, я всегда прав!».

– Не надо, у тебя была надежда. И я хотела, чтобы ты с ней не расставался. Так и произошло, – почти шепотом говорит Елена.
– Я так тебя люблю.
– Ты знаешь, почему я была на том мосту? – спросила Гилберт. Сердце Деймона тревожно сжалось, как будто прячась за ребрами от надвигающейся опасности.
– Я возвращалась к тебе, Стефан. Я должна была выбрать и… И выбрала тебя. Потому что я люблю тебя. Что бы ни произошло – это был лучший выбор в моей жизни. Боже, жаль, что я не могу сейчас тебя увидеть.
– Я улыбаюсь, – ответил брат, но его слова гудели в голове Деймона где–то далеко, отстраненно…
– Я тоже, – добавила Елена чуть увереннее.

Сальваторе-старший услышал ее сдавленный стон отчаяния: Гилберт теряет сознание. Так же, как и Деймон. Парализованный этим признанием, он не дышал, не двигался, даже не моргал. Он понял, что ничего, ровным счетом ничего не стоит для любимой девушки. Больно до жути. Потеряв Аларика, он возвращался в этот проклятый город как во сне. И теперь в его душе зияла еще одна огромная дыра под названием «Елена». Она кровоточила и до предела натягивала все нервы в теле Деймона, делая сильного вампира уязвимым. Все надежды, которые рушились и возводились миллионы раз, не просто разбиты – растерзаны действительностью, которой нет никакого дела до вампира. «Сильный – еще не раз переживешь».

Сальваторе почувствовал рядом запах человека.

– Заткнись, – грубо посоветовал вампир, прислоняя к стене полицейского, который собирался проведать заключенных. Мужчина мгновенно замер: ни слова выдавить из себя он не сумел, и все, что оставалось делать, – так это молчать. Нет, внушение не действовало, ведь вербены в нем была тройная доза. Этот страх, банальный человеческий страх. Коп видел перед собой вампира, который больше не боролся за свою жизнь: в глазах Деймона стояли слезы, а губы были сжаты настолько плотно, что, казалось, вот-вот покроются трещинами и кровью.
– Сейчас ты пойдешь и освободишь их, – приказал вампир, фокусируя взгляд.
– Я пойду и освобожу их, – спародировал эффект от внушения мужчина, а

Сальваторе испарился в тот же миг, так и не разгадав всех тайн.
Он не видел, как этого полицейского убил Стефан, как обратилась Елена. Деймон просто гнал машину навстречу рассвету, мертвому восходу солнца. Вампир не вернулся в дом за вещами, да и это было невозможно: каждый предмет насквозь пропах Еленой, каждая простыня, каждая стена. Стоило лишь заглянуть в окно этого величественного здания, как Деймон видел: вот Елена касается его своими холодными пальцами и говорит «Тогда мы должны отпустить его», но тут же это воспоминание стирается одним утром, когда Сальваторе–старший застал Гилберт в постели братца. Счастливые, влюбленные. Их жизнь текла в одном русле, а рядом был он – тень, существующая между строк, язвительный помощник Деймон. И теперь он решил, что исчезнет из этого странного послесловия: сколько можно ждать и рвать себе сердце? А ведь вампир так ничего и не узнал. Он уехал, вырвав из жизни Гилберт пару страниц, и тут же сжег их рассветом, который встречал уже в пути.

***

– Идем, – решилась Лиз и открыла дверь сарая. Уверенными шагами Сальваторе проследовал к самой последней клетке: именно там, в отблеске солнца, лежало тело.

Деймон отчего-то сразу решил: риппер вырвался на свободу. Стефан не щадил людей, когда в нем просыпался инстинкт охотника. Сальваторе не успел узнать, разорваны ли на куски его предыдущие жертвы. Все еще затуманенный воспоминаниями разум не сразу принял то, что увидели его глаза: перед ним в неестественной позе со связанными руками лежала Елена.

– Как? – все, что смог выдавить из себя Деймон и сел на корточки, рассматривая хрупкое тельце и черты лица, которые должны быть забыты им.
– Один и тот же почерк всех убийств, а Мари мы едва успели спасти. Джереми сказал, что Елена съехала с катушек, выключила человечность. И сорвалась, – прошептала Лиз.
– А где Стефан? – не понял Деймон и посмотрел на шерифа.
– Странно, что ты не знаешь. Он уехал из Мистик Фоллс четыре года назад, в вашем особняке и жила Елена, которая обещала, что не будет высовываться, чтобы не возникало вопросов.
– Как уехал? – не поверил Сальваторе и встал. Мужчина тут же провел ладонями по лицу, охлаждая кожу серебром кольца. Не может быть… Елена-убийца, Стефан не в городе… Как давно началось это сумасшествие?
– Вы собирались ее убить? – выдавил из себя вампир и протянул руку Лиз. – Ключи.
– Нет, Деймон, мне жаль, но так будет лучше. Елена уже не вернется.
– Ключи, – громче приказал Сальваторе и тут же впечатал шерифа в клетку. – Я забираю ее.
– Нет, поверь, это слишком опасно, – запротестовала Форбс и коснулась кобуры.
– Не это ли ищешь? – спросил Сальваторе и помахал перед лицом стража порядка пистолетом. – Опасно было ехать сюда без подкрепления, Лиз. Я забираю ее и увожу из этого города. Я воспитаю ее, верну человечность, – пообещал Сальваторе.
– Нет, – неуверенно повторила Форбс.
– Еще слово, и я сломаю тебе шею. Она накачана вербеной?
– Да.
– Ключи.

***

Тело Елены было на удивление легким: Сальваторе уложил ее на заднее сидение Шевроле и вытянул из кармана телефон. Надеясь, что братец не изменил свой номер, Деймон набрал семь цифр и ждал ответа.

– Алло, – звонкий голос Кетрин резал слух.
– Что ты... Где Стефан? – спросил Сальваторе, понимая, что возмущаться не время.
– Привет, – устало поздоровался брат, выхватив телефон из рук Пирс. – Как ты?
– Зачем ты покинул Мистик Фоллс? Почему не с Еленой? – будто выплевывал вопросы Деймон.
– Ты многого не знаешь. Дело в том, что мы расстались и…
– Мне не нужны подробности, Стефан! – оборвал его брат. – Как ты мог ее оставить? Что Кетрин делает рядом с тобой?
– Елена требовала этого, Деймон. Она хотела, чтобы я уехал. Я уважаю ее выбор и решения. А с Кетрин я начал новую жизнь.
– Где вы?
– В Нью-Йорке, а что? – спросил Стефан, но вместо ответа – короткие гудки.
– А то, что туда мы не поедем, – буркнул про себя Сальваторе–старший. Братец бросил Елену и живет с Пирс. Да что, черт возьми, произошло? Миллионы вопросов без ответа. Время не просто шло, оно бежало с утроенной скоростью. Повернув машину обратно в город, Деймон направился в особняк.

***

Все здесь пахло ей. Он чувствовал запах тела Елены, пронизавший каждую порцию воздуха, вдыхаемого легкими. Не складывая, он побросал вещи в сумку. Гилберт жила в его комнате? Что ж, еще одно странное явление. Но Деймон не придал этому значения: он собрал все необходимое для девушки, добавил веревки и имеющееся оружие, взял дорожный холодильник с кровью и спустился в гостиную. Как Сальваторе раньше не заметил груды пустых бутылок из-под виски? Времени думать не было: повсюду на него обрушивались воспоминания и обрывки прошлого. Быстро убрав все вещи в багажник Шевроле, вампир рванул с места.

В пути он провел три дня, останавливаясь, чтобы сделать Елене очередной укол вербены и поесть. Выключила человечность? Ничего, вправим. Он спасет ее и вернет к жизни. И исчезнет, ведь «лучший выбор в ее жизни» – не Деймон. Мазохизм высшей степени, самоунижение – вот на что добровольно пошел Сальваторе.

Милуоки встретил путников палящим солнцем. Быстро отыскав роскошный дом с вывеской «сдается», Деймон припарковал машину во дворе дома и, прихватив с собой сумки, вошел в особняк.

– Не может быть, – тихо произнес Сальваторе, рассматривая дом изнутри. Он получил своеобразную пощечину: убегая из Мистик Фоллс, Деймон вернулся в прошлое, поскольку это здание было построено в таком же стиле, очевидно, что над ним работал тот же архитектор. Схожая мебель, расположение комнат, погреба, подвалы… Проклятье! Но уезжать не хотелось. Самообман, не иначе.

Никуда не торопясь, он вернулся за Еленой. Девушка так и не открыла своих глаз, не вернулась из бессознательного состояния. Сальваторе осторожно отнес ее на второй этаж и, выбрав наугад комнату, опустил свое сокровище на белоснежные простыни.

Раздеть человека – это проблема. Раздеть любимую девушку – огромная проблема. Деймон старался не касаться этой матовой и вечно молодой кожи, сглотнул слюну, рассматривая тело Гилберт в нижнем белье. Нет, не сейчас. Вернее, никогда. Вампир осторожно накрыл одеялом Елену и коснулся ее волос. Отругав себя мысленно за такой порыв, он спустился вниз и растопил камин: ему придется дождаться пробуждения вампирши. Деймон, конечно, предполагал, что ей не составит труда покинуть дом через окно, но все же надеялся, что запах его тела привлечет Гилберт. Иногда поглядывая на часы, Сальваторе пил виски и завороженно смотрел на пламя.

***

– Как ты меня нашел? – раздался голос с легкой хрипотцой, азартом и стоном одновременно. Ее тоненькая ручка тут же скользнула по груди Деймона, заставляя напрячься, губы почти касались шеи, а запах сводил с ума. О, да, Гилберт всегда появлялась эффектно, вызывая в Сальваторе порывы страсти – дикой и нереальной. Одно ее присутствие – и мужчину подбрасывало на месте от избытка эмоций и желаний.
– Елена, – начал вампир шепотом, но тут же закричал: сильные женские руки толкнули его на пол, перевернули, и вот уже Гилберт сидит на нем, удерживая руками ножку стула, вогнанную наполовину чуть ниже сердца Сальваторе.
– Что ты делаешь? – прохрипел он, пытаясь справится с болью.
– Я задала вопрос, – прошипела Елена и оскалила зубы, обнажая свое вампирское естество.

Она была прекрасна. Прекраснее, чем когда–либо. Грубая сеточка вен и красные глаза сочетались с каштановыми волосами, добавляя пикантности, а клыки осторожно касались кожи губ, и, если сделать движение челюстью с нажимом, они поцарапают губы и добавят в образ эротичности. Глубоко дыша, Гилберт смотрела на своего спасителя.

– Как ты можешь быть сильнее меня? – спросил Деймон, отвлекая вампиршу.
– Пока ты рассматривал камин, я отправилась за кровью. В пакетах она на вкус тоже ничего. Зачем ты привез меня сюда? – спросила Елена, но ответа так и не получила.

Все произошло мгновенно: Деймон вырвал из своего тела деревяшку и отбросил ее в сторону. Не жалея сил, он вжал пленницу в пол, да так, что ламинат разошелся паутиной трещин. Одной рукой он держал Елену за горло, а другой чувствовал, как сокращается ее сердце. Да, он держал в руках центр ее жизни. И не верил в то, что с его милой возлюбленной такое произошло: утратив человеческий облик, она потеряла себя. Но что заставило Гилберт стать машиной для убийств? Сложная головоломка. Столько неразгаданных вопросов, и все это требовало ответов. Сальваторе смотрел в эти карие глаза, которые утратили знакомые блеск и озорство и стали пустыми. Нет, это не его Елена.

Мгновенно переместившись в подвал, он бросил Гилберт в камеру и, выйдя, захлопнул дверь. Девушка тут же рванула к ней и попыталась открыть, но, конечно же, потерпела очередное поражение.

– Не думай, что умнее меня, Елена, – ровным голосом промолвил Деймон. – Пока ты не вспомнишь, кто ты, и не включишь чувства, я буду следить за каждым твоим движением.
– Никогда этого не случится, – пообещала вампирша, – и не надейся.
– Включишь, если захочешь жить, – разъяснил Сальваторе.
– Ты не убьешь меня. Ты блефуешь, Деймон, – покачала головой Елена и улыбнулась.

Деймон… Как давно он не слышал этого обращения из ее уст, как скучал по этому голосу с нотками протеста. Совладев с собой, вампир ответил:

– Мне не жалко убивать вампиров, Елена. Так докажи, что ты все еще помнишь о том, что была человеком.
– А ты докажи, что любишь меня. Отпусти, – предложила Гилберт.
– Я любил Елену-человека, – усмехнулся Деймон. – Она умерла, – сил на вранье не было, и Сальваторе, свыкнувшись с болью, поднялся наверх.

Он вернет ее к жизни, научит чувствовать, от ее грубости и холодности не останется и следа. Черт возьми, Деймон, как ты можешь? Любить ее и такой: дерзкой и неподвластной? Это была абсолютная любовь, он впитывал и поглощался ею, забывая обо всем. Вернуть к Гилберт чувства – вот первая задача на сегодня. Да, он любит ее любую, но если путь юной вампирши без чувств – это кровь и убийства, ее просто необходимо спасти.

Елена, где ты?

Всю ночь Сальваторе не сомкнул глаз. Он думал, как поступить с Еленой: иссушить ее тело в подвале – не вариант. Подвал… Сколько раз он оказывался в нем, обуздывая свой нрав, справляясь с укусом оборотня, сколько раз Стефана держали там из-за жажды крови? Вспомнилось, как он будил второе эго Аларика: вызывал чувство отвращения и боли, вжимая друга в холодный грязный пол этой маленькой комнатки, похожей на тюрьму. Но как можно причинить умышленную боль Елене? Придется. Ведь вариантов достучаться по-другому у него не было. Боль, злость, ненависть – это пробудит в Гилберт другие эмоции и чувства. Что ж, попытаться стоит. Сбросив с себя одеяло, Деймон поспешил в подвал.

***

– Просыпайся, – потребовал голос, и Елена открыла глаза. Девушка почувствовала жгучую боль и посмотрела на свои руки: они были прочно зафиксированы цепями на потолке, а ноги удерживались железными крюками, прибитыми к полу. Откуда в этом доме такая комната, Гилберт не знала.
– Просыпайся, – потребовал еще раз Сальваторе. В нос Елены тут же ударил запах виски – вампир пьян.
– Деймон? – удивленно похлопала ресницами Гилберт, но тут же сменила растерянный взгляд на непроницаемую сталь. – Что ты собираешься делать?
– Я хочу, чтобы ты почувствовала, – объяснил вампир и поставил на пол бутылку виски.
Елена осмотрела своего надзирателя с ног до головы: неизменные черные джинсы и майка, ухмылка и легкая поволока в серых глазах из–за алкоголя. А ведь Гилберт почти забыла его образ.
– Я не хочу, – ответила вампирша.
– А от тебя ничего и не требуется, – Сальваторе вмиг оказался возле нее и провел ножом, облитым вербеной, по шее Гилберт.
– Нет! – закричала от боли девушка, но не смогла с ней справиться: раствор вскрывал тонкую кожу, распарывал артерии, а лезвие ножа, казалось, пройдет насквозь. Нет, это не Деймон. Или он тоже отключил человечность, как и она?
С неимоверным усилием Елена открыла глаза: обнаженная сонная артерия все еще изливалась на ее белую майку и шорты, а Деймон снова пил виски. Запах вербены был тошнотворным, а, смешиваясь с виски и кровью, которая сводит с ума, становился изысканным ядом. Гилберт дышала полной грудью, справляясь с болью, и с укором смотрела на Сальваторе. Он подошел к своей жертве. Елена видела, как больно было мужчине делать все это, но никак не могла ему помочь.
«Это бесполезно, Деймон. Во всем виновата только я!» – хотелось сказать, но рот не открывался, а губы не слушались.
– Что ты чувствуешь? – проводя рукой по щеке Елены, спросил вампир.
– Я ненавижу тебя! – прошептала Гилберт и вырвала свое лицо из рук Сальваторе. – Иди к черту.
Деймон намеревался разозлить Елену, но в то же время она злила его и методично выводила из себя. Сорвавшись, Сальваторе рванул к бутылке и, взяв в руки емкость от виски, подошел к Елене.
– Вернись, – прошептал Демон и, подбросив бутылку с вербеной, разбил ее бутылкой виски. Взрыв.
Весь раствор тут же разъел кожу Гилберт, а осколки изрешетили тело. Она истошно закричала, разрывая связки, и потеряла сознание. Кровопотеря, ожоги и чувство боли отправили Елену в темноту. В деснах саднило от запаха собственной крови, тело изнывало от ран. Мучительно, когда тебя истерзывает гамма ощущений, превращающихся вместо сильных чувств в ничто.
– Прости меня, но я должен, – вытирая скупые мужские слезы, прошептал Деймон, – должен вернуть тебя.
Он освободил пленницу от цепей и, уложив на пол, принялся вытягивать из нее осколки. Все не так просто, как казалось: выключатель не сдвинулся ни на миллиметр. Как же тяжело, черт возьми, пытать во благо! Истерзывать это тело, смотреть в любимые глаза и говорить, что все это только для нее. Пять лет – и все стало чертовски сложным и запутанным.

***

– Елена, – этот голос некогда сводил ее с ума, заставлял трепетать тело. Но сейчас она этого не чувствовала. Не чувствовала к нему ровным счетом ничего, что могло бы вывести ее из режима «OFF». Гилберт помнила о том, что когда–то испытывала к Сальваторе по обрывкам памяти, прошлого, моделируя это в маску эмоций. Но они не были настоящими. Девушка прекрасно понимала, что все, что делает Деймон, – ей во благо, и сама надеялась на успех, но ничего не менялось. Она все так же была холодна и расчетлива – вампиризм в чистом виде.
– Зачем? – спросила Гилберт и повернулась на постели, ощущая, что все ее тело восстановлено – один из плюсов вечной жизни.
– Тебе нужно поесть, – Сальваторе подвинул к девушке пакет с кровью.
– Не хочу.
– Елена, – настойчиво попросил Деймон.
– Я хочу умереть, потому что ты издеваешься надо мной! – выкрикнула девушка и рванула с постели, резким движением сорвала шторы и намеревалась покинуть особняк через окно, но не тут–то было: кожу тут же прожгли лучи заката.
– Борись… – прошептал ей Деймон, который держал Елену и не позволял увернуться от солнца.
Вампирша чувствовала, как кипящее масло лучей прожигает ее до костей. В воздухе тут же запахло жареным, а боль была беспрестанной. Слезы покатились из глаз, и Гилберт слабо улыбнулась: это конец. Она свободна – в ее жизни не будет бесчувственности, а в снах – Деймона. Руки загорелись в тот же миг.
– Елена! – Сальваторе повалил ее на пол, не позволяя сгореть дотла. – Скажи, что ты чувствуешь?
– Мне больно. За что, Деймон? Это месть за то, что я выбрала Стефана? – Гилберт наблюдала, как боль и сострадание в глазах вампира сменились злобой.
– Пей! – приказал Сальваторе и приблизил к лицу Гилберт пакет с кровью.
– Нет, – протестовала Елена.
Деймон больше не мог церемониться с ней, добиваться чувств. Он провалил эту операцию. Но позволить ей умереть значило позволить умереть и себе. Он разжал челюсти девушки и влил в рот кровь.
– Глотай, я сказал! – приказывал Сальваторе, сидя на Елене так, чтобы ее руки не касались мужчины.
И она пила кровь, которая лилась по ее подбородку и щекам, смешивалась со слезами безысходности.
– Хорошая девочка, – похвалил ее Деймон и поднял с пола. Мгновенно оказавшись в другой комнате, он уложил девушку в постель и задернул шторы.
– Не пытайся убежать ночью, Елена, – попросил Сальваторе, – сейчас я все здесь оболью вербеной и заберу твою обувь. Любое движение я услышу.
– Это бесполезно, – безынициативно прошептала Гилберт и закрыла глаза.
– Почему ты сопротивляешься? Я хочу помочь тебе, но ты бежишь, – спросил Деймон и коснулся руки девушки.
Елена посмотрела на его пальцы. Перед глазами пронеслись четыре с половиной года до того, как она отключила чувства. И каждый день назывался «Деймон». Знает ли Сальваторе, что произошло, когда Гилберт узнала о его исчезновении? Слышал ли он миллион пропущенных звонков на выброшенном из окна Шевроле телефоне? Знал ли, сколько раз снился? И почему Елена не смогла быть со Стефаном? Вампиризм погубил Гилберт: сначала усилив все чувства, испепеляя, а после и вовсе отключив их. Но теперь они горели оба: девушка – из–за отсутствия эмоций, а Деймон – от бессилия.
– Не знаю, – прошептала Елена и вытерла с лица остатки крови. – Уйди.
Сальваторе поднялся с кровати и вышел из комнаты. Невыносимый день. Попытка включить болью человечность потерпела фиаско. Но это только начало. А ведь Деймон уже сходил с ума.

***

– Джереми, пришли дневники Елены и личные фото, – попросил вампир, прикладывая трубку к уху.
– Конечно. Как она? – спросил парень.
– Никак, – честно ответил Сальваторе, – быстрее, – и положил трубку.
– Где твой дневник? – сухо бросил Деймон, войдя в комнату.
– Я не позволю тебе его читать, – ровным голосом произнесла Гилберт. Девушка сидела на постели и листала какую–то книгу.
– Не дуйся на меня, – улыбнулся вампир. Догадка тут же озарила его лицо.
– Спокойной ночи, Елена, – не скрывая радости, прошептал Деймон. Не успел он покинуть комнату, как вампирша повалила его на пол и села на Сальваторе. Пол вербеной он так и не покрыл.
– Я запрещаю тебе его читать, – сказала Гилберт.
– Это очень легко, – спокойно сказал Деймон и провел рукой по бедру Елены к талии. Девушка блаженно закатила глаза. Сальваторе зачарованно смотрел, как от такого прикосновения напряглось тело Гилберт, как участилось дыхание. Так могла реагировать только изголодавшаяся по ласкам женщина. Похоть в чистом виде.
– Легко что? – прошептала Елена, собирая остатки разума. Даже отсутствие чувств не позволяло девушке терять самообладание. Рассудительная и правильная Гилберт – такой она была при жизни, выкачанной из нее много лет назад.
– Легко вернуть к тебе чувства. Если я буду тебя бесить, – сказал Деймон.
– Знаешь, – Гилберт коснулась рукой груди Сальваторе и провела пальцами к шее вампира, но тут же оторвала их от него и ровно произнесла: – Делай, что хочешь. Мне все равно, – и она слезла с Деймона.
Приходя в себя, Сальваторе встал с пола и вышел из комнаты – не время поддаваться слабости. А вот и сумочка Елены. Нисколько не сожалея о содеянном, вампир открыл тетрадку в зеленой обложке и заметил, что первая запись, сделанная ровным круглым почерком, датируется маем пятилетней давности. Запись про Бал, на котором любовь Деймона тут же обернулась проблемой. Пролистав тетрадь до середины, Сальваторе уселся на диване с бутылкой виски и принялся за чтение.

«Я вампир. Худшее случилось. Я потеряла себя. Страшно не то, что я теперь существо, а то, что все эмоции усилились, оголив то, что я подавляла в себе. Все усилилось, и теперь я схожу с ума.
Куда ты уехал, Деймон? Зачем ты оставил меня одну? Где твоя опека и шутки? Как же верить в твое «Я никогда не оставлю тебя»?
Я звонила ему сотню раз, но он не брал трубку. Кому сказать всю правду?
Стефан. Я рассталась с ним, не выдержав прикосновений и поцелуев. Его пальцы вмиг стали скользкими и холодными, а поцелуи дежурными. Все из–за меня. Я сравниваю его с Деймоном. Денвер перевернул меня. И я боюсь этого.
В последнюю минуту моей жизни я была уверена, что сделала правильный выбор. А теперь я знаю, что предала не только себя.
Все случилось. Усилились чувства, и нет такой минуты, когда я не думаю о Деймоне.
И теперь я уверена, что… люблю его.»

Эта запись перевернула Сальваторе–старшего. Как? Ведь он сам слышал, что она выбрала Стефана. Присмотревшись к дате, Деймон понял, что прошел месяц. Неужели она что–то чувствовала к нему и тогда все усилилось?

«Я не могу убивать животных так, как это делает Стефан. Я пью кровь из пакета и ненавижу себя. Сердцебиение Джереми в моей голове какое–то вездесущее, навязчивое».

Вампир хмыкнул: диета его братца не подошла даже "святой" Елене.
Как бы ни хотелось Сальваторе сейчас ворваться в комнату в Гилберт и заявить, что все знает, он никак не мог справиться с разочарованием: во–первых, у Елены нет чувств. Во–вторых, прошло столько времени.
Мигом открыв одну из последних записей, Деймон прочел ее.

«Я сошла с ума. Он снится мне каждую ночь. Я сплю в его постели. Я пью его виски.
Я люблю тебя, Деймон. И ненавижу. За то, что ты стер воспоминание о нашей первой встрече и признании. За то, что бросил меня.
Истерика охватывает меня: после года поисков Деймона, вернувшись ни с чем в особняк, я потеряла надежду.
Мне больно. Но, к несчастью, я знаю одно средство. Совсем скоро все изменится. Жаль, что я не буду помнить тот самый момент отречения от чувств, которые поглотили меня. Я разбита».

Эти слова перечеркнуты черным маркером и на соседней странице красовалась надпись: «Теперь он – воспоминание. Не помню как, но чувства отключены. Спасибо».

Запись сделана месяц назад.
Деймон отпил из бутылки: все жертвы Мистик Фоллс – работа Елены, его девочки. Он ненавидел себя. Осознание жутким холодом расползлось по его спине: из–за него Гилберт потеряла человечность. Стала вампиром. Худший кошмар в ее жизни – это он.
Слеза прокатилась по щеке и капнула на джинсы: Деймон оставил ее, не зная, что всего месяц – и их счастью не было бы предела. Он поверил, что Елена не любит его, черт возьми, поверил! Все пять лет «кусай–пей–стирай», безликих брюнеток в его постели пронеслись перед глазами… А стоило просто позвонить.
Черт! Весь мир рухнул в четвёртый раз! И если предательство Кетрин, выбор Елены и решение покинуть Мистик Фоллс были решены и не имели значения, то возвращение Гилберт к чувствам – самая сложная задача. Но он не оставит ее. И если этот переключатель не заработает, то Сальваторе до конца дней будет следить за Еленой, потерянной навсегда.
Голова шла кругом. Виски не помогали совершенно.
Деймон решил, что следующей попыткой будет способ вызвать воспоминания Елены. Быть может, в архиве фото и дневниковых записей отыщется то, что вызовет хоть какую–то эмоцию, какой–то проблеск чувств?
Остается дождаться посылки от Джереми. И тогда Сальваторе попытается снова. А потом еще и еще, пока не останется шансов. Он сломал Елену. И теперь ее жизнь снова в его руках.
Погруженный в свои мысли, вампир уснул и не чувствовал, как к нему подошла Елена. Девушка села на корточки и коснулась пальцами скул Сальваторе. Длинные черные ресницы задрожали, но глаза не открылись. Гилберт любовалась такими родными чертами лица, но не чувствовала никакого трепета, лишь понимая, что у человека он был бы обязательно.
Елена осторожно коснулась волос Деймона, позволяя воспоминаниям затмить ее разум. Все они были такими яркими, но лишенными каких–либо эмоций. Как кино. Как будто это происходило не с ней. Гилберт держалась за них, как за тонкую нить связи с Сальваторе, а в один прекрасный день попросту отреклась от него.
Елена не знала, удастся ли Деймону вернуть ее чувства. Но она знала, что от нее требуется отдача, что это только ради нее.
– Я не могу, – ровным голосом прошептала Елена и, выхватив из рук мужчины дневник, бросила его в камин.