Монотонное гудение системы жизнеобеспечения убаюкивает, дразня притворным спокойствием. Палата, словно маленький город, населена приборами и аппаратами; они всхлипывают, шипят, перекликаются, неустанно трудясь над твоим дыханием, помогают упрямому сердцу биться, разгоняют загустевшую кровь. Я сижу в центре этой больничной мастерской, ревниво оберегая тебя от одиночества и пустоты. Тревога стервятником вьется в душе, нервы натянуты до предела, кажется, еще немного - и внутри что-то оборвется, лопнет. Истощенное тело мечтает о передышке. Но тебе во сто крат тяжелее, и это не дает мне расслабиться: медленно, словно нехотя, вздымается грудь, сдавленная жестоким недугом, Жизнь все еще колышется на бледных губах, но как призрачно ее присутствие!
Бережно убираю поблекшие пряди с алебастрового лба, наклоняюсь к самому уху и ласково шепчу: «Я здесь, я рядом. Все будет хорошо», ты не реагируешь, будто ушел уже слишком далеко и теперь не слышишь моих слов. «Ты нужен мне», - отчаянная попытка заманить тебя обратно, во что бы то ни стало вернуть домой, удержать. И вновь молчание служит мне ответом. Бессмысленны жалобы и причитания, остается только ждать.
Вдох-выдох - неспешно тянется время, вдох-выдох - мир наполняется тишиной. Измученная, иссушенная неподвижностью, я закрываю глаза и на пару мгновений проваливаюсь в сон. Наказание следует незамедлительно: стоило мне только задремать, как яростно взвыли датчики, разрушая хрупкую иллюзию покоя. Ужас расползся по комнате, парализуя, удушая. Как на ангела, смотрю на вошедшую медсестру. Она улыбается и объясняет, что произошел небольшой сбой в работе приборов, похоже, маленькие мастеровые тоже вымотались, упорствуя в твоем спасении. Волноваться не о чем… пока. Смерив меня коротким взглядом, медсестра возвращается на пост. В глазах читается сочувствие и бессилие - разве в ее власти совершить чудо?..
Мы снова вдвоем: я и мой заколдованный принц. Наша сказка еще не закончилась. Позволяю воспоминаниям унести себя в прошлое, в затерянные земли, где было светло и радостно.
[i]- Ну, же, Елена, тужься!
Я кричу и, что есть силы, сжимаю твою ладонь.
- Все хорошо, милая. Мы скоро увидим нашего малыша, - ты целуешь меня в висок, нежно приободряя. Вместе мы преодолеем что угодно. Еще одно усилие – и раздается звонкий детский плач. – Это мальчик. Родная, теперь у нас есть сын![/i]
Чьи-то руки ложатся мне на плечи, даря потерянным уютом, укрывая от невзгод. Мгновение – и моя сдержанность летит ко всем чертям. Слезы дождем струятся по лицу. Плачу, цепляясь за чужое тепло. Джереми обнимает крепче - как в детстве, брат стремится защитить, но и он не сможет развеять этот кошмар.
- Елена, тебе необходимо немного отдохнуть. Поезжай домой: прими ванну, выспись. Обещаю, я побуду здесь, с ним, – предугадывая мое сопротивление, Джер пускает в ход самый главный козырь. – Джек очень соскучился по тебе.
Я сдаюсь и отправляюсь домой – мне нужно увидеть сына.
Дико осознавать, что за стенами больницы жизнь идет своим чередом: играют дети, светит солнце, снуют по дорогам машины. Суета и рутина, привычная кутерьма. Моя боль, словно инородный осколок в почве обыденности. Я наощупь пробиваюсь к людям, балансируя на краю пропасти. Нельзя поддаваться скорби, иначе она поглотит целиком. Что тогда останется Джеку? Что останется мне самой?..
Керолайн встречает меня на пороге дома и тут же стискивает в объятьях - все вокруг стараются поделиться со мной своим теплом, будто желая отогреть. Я рада ее присутствию: в это сумасшедшее время Кэр безотказна и добра, без ее поддержки мне пришлось бы туго. Мы садимся в гостиной и делимся последними новостями: она говорит о доме и моем сыне, я – о больнице и почти истлевших надеждах. Здесь, в моей крепости, рядом с близкой подругой опасности кажутся надуманными и страх притупляется. Может быть, у нас все же есть шанс?
Немного погодя, я беру Джека на руки и ухожу в спальню. Мне действительно нужно поспать и моему мальчику тоже. Радуясь маминому приходу, он доверчиво склонил головку к моему плечу и блаженно прикрыл глазки. Укладываемся в постель и почти сразу же засыпаем, прижавшись друг к другу.
Я хотела отключиться, забыть о мучительной реальности, но сны немилосердны: красочная и подробная, разворачивается перед мысленным взором картина того дня, когда счастье разбилось вдребезги.
[i]Прекрасное солнечное утро. Я у пеленального столика вожусь с Джеком - меняю ему подгузник, напевая какую-то популярную песенку. Ты появляешься в комнате, как всегда уверенный и энергичный, улыбаешься мне, целуешь нашего сына в макушку и говоришь, что любишь нас больше всех на свете. Обычный день, незамутненный проблемами и ссорами. Мы вместе, мы семья и мы счастливы. Собираешься на пробежку, ежеутренний привычный ритуал, обсуждаешь со мной разные мелочи, смеешься... Всего час спустя я потеряю тебя, любимый.
Звонок в дверь настойчивый и резкий, на пороге Лиз Форбс, местный шериф и, кроме всего прочего, мама Керолайн. Я знаю ее долгие годы, но никогда прежде не видела такой напряженной.
- Елена, произошла авария. Мы должны отвезти тебя в больницу, сейчас же, - она делает акцент на последнем слове и по ее жесткому тону я догадываюсь - случилось что-то непоправимое. Как по волшебству, из-за спины матери выныривает Кэр, встревоженная, с заплаканными глазами.
- Поторопись, Елена, я посижу с Джеком.
Механически протягиваю руку за сумкой, страх уже завладел сознанием и теперь сдавливает изнутри. Мы едем в больницу. По дороге Лиз вводит меня в курс дела: удар настиг тебя внезапно, не дав возможности отступить, остеречься. Машина подкинула в воздух обмякшее тело, размозжила внутренности. Потом была скорая и операционная. Врачи все еще боролись за тебя, когда мы с шерифом вошли в комнату ожидания.
Нескончаемые часы изощренной пытки для тебя и меня, неизвестность, бессилие.
- Мне очень жаль, Елена, - доктор Фэлл ведет меня в свой офис,- его травмы не совместимы с жизнью. Мозг серьезно поврежден. Сейчас мы поддерживаем жизнедеятельность организма с помощью приборов, но прогноз самый пессимистичный. Надежды на выздоровление нет…
Мне зачитали приговор, приправив его профессиональными терминами и толикой человеческого сопереживания. История дописана, осталось лишь поставить финальную точку. Но хватит ли у меня на это смелости?
- Я не тороплю тебя с решением и ни к чему не принуждаю, Елена. Мы можем оставить все как есть и выиграть еще пару дней, но ты должна понять, что это бесполезно. Он не очнется. Об этом трудно говорить, но, возможно, ты захочешь спасти чью-то жизнь, приняв участие в донорской программе.
Туман - вот что было вокруг меня, непроглядный туман и холод, я онемела и беспомощно откинулась на спинку кресла.
- Могу я увидеть его до того, как приму решение?
- Конечно, дорогая, пойдем.
Монотонное гудение системы жизнеобеспечения убаюкивает, дразня притворным спокойствием. Палата, словно маленький город, населена приборами и аппаратами; они всхлипывают, шипят, перекликаются, неустанно трудясь над твоим дыханием, помогают упрямому сердцу биться, разгоняют загустевшую кровь…[/i]
Боже! Яркая вспышка отрезвляет утомленный разум, возвращая меня в действительность. Пора ехать в больницу.
Мы снова вместе. Я сижу подле тебя, поглаживаю увядшую ладонь, читаю родные черты и не узнаю любимого лица. Комната полна народа – наши ближайшие родственники и друзья пришли проститься с тобой, отпустить в дальние дали. Через несколько мгновений врачи отключат систему, и усердные мастеровые остановятся навсегда, а вместе с ними затихнет и твое дыхание, угаснет крошечная искорка жизни, трепетавшая в груди. Надежды больше нет.
Покрываю поцелуями твой лоб, скулы, уголки губ. Шепчу, что люблю тебя, обещаю быть сильной и позаботиться о Джеке. Я провожаю тебя, любимый, потерянный мой. Не беспокойся за нас, будь безмятежен. Ты можешь идти куда пожелаешь, ты свободен.
Самообладание подводит, и я снова плачу, не хочу, чтобы слезы смущали тебя, и все же плачу. Прости.
Меня отводят в сторону, а потом врачи делают то, что должны. Я впиваюсь глазами в монитор: нервные скачки кардиограммы становятся ровной горизонтальной линией. Молчание разрывает почти звериный крик, неужели он сорвался с моих губ?.. Протягиваю руки к опустевшему телу, желая обнять тебя в последний раз…
Восемнадцать месяцев спустя.Открытые раны затягиваются со временем, но как свести шрамы? Если в дерево попадет молния, оно продолжит расти, вот только исковерканный ствол навсегда сохранит на себе отметины огня. Его кривизны никому не исправить. Так и моя душа. Я встаю утром, вожусь с Джеком, ем, хожу на работу, стараюсь просто жить дальше. В моем распоряжении есть еще несколько десятилетий – неоценимое богатство, которое нельзя транжирить на жалость к себе или ненависть к людям.
Недавно мне позвонили из донорского центра: человек, которому пересадили сердце моего мужа, настаивает на встрече, этот парень был на волосок от гибели и теперь хочет лично сказать спасибо за предоставленный второй шанс. Ему повезло задержаться на Земле, но и он искривленное дерево: тот, кто однажды был близок к краю, иначе смотрит на отведенное ему время - нельзя забыть про собственную уязвимость.
Я рада, что в минуту самого черного горя смогла подумать о ком-то кроме себя. Доктор Фэлл оказалась права: побежденный смертью, мой муж помог выжить другому человеку, а значит, не проиграл. Я безмерно горда за него. И мне не терпится встретиться со спасенным им человеком.
____________________________________________________________________________
Беспокоюсь, как школьница перед экзаменом - то и дело поглядываю на часы, барабаню пальцами по столу – очень скоро в дверь войдет тот самый долгожданный гость из донорского центра. Нам есть о чем поговорить, мы многое можем сказать друг другу. Только бы узнать, услышать чужую историю и поделиться своей. Как два уцелевших дерева в разоренной роще, мы сплетаем ветви, продолжая тянуться ввысь.
Джек увлеченно играет у моих ног. Как он изменился - окреп, подрос. Его взгляд становится все более осмысленным, с каждым днем мой мальчик все больше походит на своего отца. Наш сын. Драгоценный подарок, за который я благодарна Богу. Серо-голубые глазки лучатся озорством и любовью, мне становится легче от этого. Волнение постепенно исчезает.
Звонок. Открываю входную дверь и вижу своего визитера. Он стоит на пороге, очаровательно улыбаясь. Уверенный, немного лукавый, но отчего-то родной и понятный. Я чувствую, что улыбаюсь ему в ответ, впервые за очень долгое время. Старый друг пришел в мой дом, нам хватило нескольких мгновений, чтобы ощутить необъяснимую близость. Наверное, так и должно было быть – ведь мы связаны скрепляющей нитью. И все же кажется, что дело не только в этом.
В знак приветствия пожимаем друг другу руки, а потом, испросив согласия, он аккуратно берет мою ладонь и подносит ее к своей груди. Я явственно различаю пульсацию.
- Вы слышите? Его сердце продлило мне жизнь. Я никогда не смогу в полной мере отплатить Вам за это, миссис Донован. Простите, совсем забыл представиться. Меня зовут Деймон. Деймон Сальваторе, - вот оно: бархатный голос согрел мою душу, поделившись возрожденной надеждой. Мы оба знаем, что значит жить во мраке, но теперь стоим под потоком света – жемчужного сияния небес.
Чудесной подарок от djuliyac[/i]]