Девушка шла по пустынным коридорам Смольного института, ежившись от холода. Темная, гнетущая атмосфера словно съедала своим одиночеством.
За глухо задвинутыми шторами была Вечная Ночь, что окружала, шептала свои законы. Трава, лежащая на земле, словно сама Природа склонилась пред могуществом Детей Ночи, которые уродливыми тенями бродили по дорогам. Животные в страхе бежали, подчиняясь инстинктам, а птицы воспаряли в подавляюще-черное небо без единой мерцающей звезды, дающей малую частичку надежды, которая была так необходима Елене.
Та свечка, что девушка держала в дрожащих от страха руках, медленно таяла. Огонек шатался и грозился вот-вот погаснуть. А это означало, что Гилберт останется одна на один со всеми тварями, чье шипение лилось из приоткрытых дверей в коридорах. Эти существа не грозились вырвать ее сердце, они грозили смертью, снова и снова для душ родителей.
Грейсон и Миранда отправлялись в Париж, где их должен был ожидать богатый торговец, дабы заключить прибыльную сделку для семьи Гилберт, когда карета съехала с каменного моста Викери.
Этот порочный мост погубил жизни многих горожан Мистик-Фоллс, маленького городка, откуда была родом Елена. И мистер, и миссис Гилберт не стали исключением. Их смерть лишь вновь подтвердила существование того языческого бога, который требовал новой крови, криков и плача, словно питаясь горем родственников умерших.
Родословная Гилберт была известна своими потрясающими цветами всех женщин этой династии, а их мужья занимались выгодным бизнесом, привозя из-за границы искусные вещицы мастеров того времени. Нельзя было понять, была ли подстроена та трагедия недоброжелателями семьи Гилберт, или же это просто несчастный случай, коим объяснилась полиция Мистик-Фоллс, но все же одно Елена знала точно – ей надо заботиться о брате, как она никогда не заботилась.
Старшая сестра всегда холила и лелеяла Джереми, поощряя все его начинания, помогая в трудных ситуациях и обеспечивая мудрым советом, которым всегда мог воспользоваться наследник огромного состояния Гилбертов.
Джереми обучался торговле в одной из престижных школ Лондона торговле, в будущем надеясь расширить бизнес семьи и принести новую волну известности всему роду.
Сама же Елена, старше своего брата на год, училась в привилегированном заведении для девушек из богатых и состоятельных семей – Смольном институте, прославившийся своими воспитанницами, одаренными абсолютно во всех областях.
В этом заведении никогда не заботились о мнении воспитанниц, с уст классных дам и прочих работников института слетало лишь одно слово - «надо». Не смея ослушаться жестоких законов Смольного, девушки всегда старались подчиняться всем прихотям своей названной матери – управительницы заведения, бессменной Изабель Флемминг.
Про нее поговаривали, будто мисс Флемминг связана с демонами, подарившими ей вечное бессмертие взамен на чувственное сердце. Директриса всегда старалась вывести воспитанниц «в люди», делая их не меняя известными, чем предков девушек, однако все это достигалось железной дисциплиной и пугающими методами.
Не смотря на это, в институте всегда находились добрые люди, готовые поддержать учениц. Одной из таких была родственница Елены, ее тетя, Дженна Соммерс, которая пообещала отправлять Джереми каждый месяц необходимую сумму денег для оплаты обучения, а также отсылала ему гостинцы и передавала письма от Елены настолько искусно, что ни одна из приближенных Изабель не смела заподозрить преподавательницу французского в чем-либо незаконном, коим считалась передача писем.
Еще одним дорогим человеком для мисс Гилберт был Стефан Мирроу, учитель английского. Совсем юный, он, не зная нравов мисс Флемминг, влюбился в Елену, не соглашаясь отпускать деву от себя, всегда опекая ее и исполняя любые возможные прихоти, однако подобных было у Елены совсем немного: всего лишь быть со Стефаном, целовать его скульптурные губы, таять в его объятиях, слушать успокаивающую медовую речь возлюбленного.
Но эти две звезды погасли под тяжелыми облаками, подвластными Люциферу. Елена, путаясь в бесконечных коридорах, запаниковала. Бросаясь от одной двери к другой, девушка натыкалась лишь на ужасающие звуки тех тварей, обитавших там. Пугаясь, Гилберт бежала вперед, давно бросив погасшую свечу. Темнота окутала, преследовала красными пятнами и жуткими галлюцинациями.
Девушка завизжала, барахтаясь в ночи, как в одеяле, стараясь отбиться от леденящих душу демонов. Вдруг кто-то схватил ее за плечи. Елена, надеясь на спасение, подняла глаза. Она столкнулась с теплым взглядом двух голубых глаз. Идеальный профиль, ровные черты лица – все это украшало юношу, но и одновременно пугало мисс Гилберт.
Не смея оторвать взгляда от гипнотизирующих глаз, Елена ощутила, что что-то холодное опустилось на ее талию. Рука юноши плотно прижало девушку к себе, а лицо исказилось жуткой сеткой вен. Из-под губ появились клыки, заостренные, подобно ножам.
Крик Елены разрезал ту магическую связь. Демон оскалился.
- Елена! – знакомый голос эхом отдался в голове.
Девушка, попыталась вырваться из цепких рук монстра, и одновременно пыталась сосредоточиться на голосе, что перезвонами колокольчиков звучал в голове.
- Елена! – голос срывался на высокие ноты из-за гложущего беспокойства. – Проснись, Елена! – голос вытягивал девушку, опоясывая ее и разрушая кошмар.
Елена Гилберт вскочила в кровати в холодном поту.
Кэролайн Форбс, сидевшая подле дубового ложа, быстро поднялась.
- Слава Богу, Елена, - Кэролайн стиснула подругу в объятиях, прогоняя остатки кошмара. – Ты так кричала! Я хотела позвать Эмили! Как же хорошо, что ты в порядке!
Сердце Гилберт все еще быстро стучало, голова отказывалась соображать, а тело было словно парализовано.
- Демон… с голубыми глазами, - все еще дрожа, нашептывала Елена, не смея отделаться от наваждения.
- Елена? – Кэролайн отклонилась от девушки, в предрассветных лучах вглядываясь в изумительные глаза подруги цвета молочного шоколада. – Ты в порядке? Может, мне все же позвать Эмили?
- Нет, нет, - Елена мотнула головой, закутываясь в теплое одеяло и падая на мягкую подушку. – Я в порядке, Кэр.
- Ну, ладно, - Форбс улыбнулась.
Встав, она протанцевала к своей кровати и подняла выглаженное строгое белое платье, поражавшее своей белизной, и приложила к себе, оценивая отражение в зеркале.
- Как думаешь, лучше собрать волосы в хвост или заплести косу? – она прищурила глаз, стараясь уловить очертания своей фигуры в зеркале.
Елена бросила взгляд на часы. Половина седьмого. Воспитанницы вставали в восемь.
- Лучше… - Гилберт вздохнула, мыслями все еще витая с тем голубоглазым демоном, что словно зачаровал ее, – в косу.
- Ну, Елена! – прохныкала Кэролайн. – Ты даже не посмотрела на меня!
Уже собираясь что-то возразить, девушка открыла рот, но раздался вежливый стук в дверь.
- Это к тебе, - Кэролайн закатила глаза и, отбрасывая платье на комод, пошла к двери. – Да?
- Кэролайн, здравствуй. Елена спит? – мягкий и родной голос Стефана согрел душу Гилберт.
Сразу же захотелось утонуть в объятиях Стефана, ощутить его запах…
- Нет, Елена не спит, проходи, - Форбс открыла дверь для Стефана.
Юноша расцвел, увидев возлюбленную. Пройдя к ее кровати, Мирроу лег к ней, укрывая себя и девушку одеялом.
- Ты в порядке? – произнес он, целуя ее в щеку.
- Да… - пробормотала Елена, удобнее устраиваясь на груди Стефана. – Все хорошо.
- Я хотел сказать, что мисс Флемминг пригласит сегодня всех воспитанниц четвертого возраста* посетить бал в имении мистера Сальваторе… точнее, - он усмехнулся, – заставит посетить.

Воспитанницы четвертого возраста* - в Смольном институте девушки делились по возрастным категориям. Я немного изменила их, и теперь четвертая возрастная категория начинается с 16-ти лет по 18. С шестнадцати воспитанницам разрешалось посещать балы.

Глава I

Знакомые коридоры.
За последние пару дней Елена, казалось, выучила все эти запутанные ходы, но каждый раз была неправа.
Он ловил ее там, где она меньше всего ждала его. Ловил ее. Это напоминало веселую детскую забаву. Может, эти прятки и были для него игрой, а для Елены это была игра на выживание. Убежать, вырваться, ускользнуть от него. Главное, чтобы не поймал.
Но ожидания Елены не оправдывались.
И в этот раз девушка бесшумно скользила в паутине ходов, стараясь не издать ни малейшего звука. Туман, окутавший лабиринт, вскружил Елене голову и лишал возможности четко видеть проходы. Когда она шла, казалось, будто все движется. Потолки, стены, пол. Все здесь играло по его правилам.
И вот оно, это ощущение. Будто в глаза попал сноп света. Елена зажмурилась не от яркого свечения, а от того, что будет дальше.
- Открой глаза, - его голос. Такой таинственный, тягучий как мед.
Девушка мотнула головой. Ни за что.
- Открой, - требовательно произнес он. – Будет хуже, ты же знаешь.
Тяжело вздохнув, Елена открыла глаза.
Он улыбнулся. Она для него лишь игрушка. Опять это жуткое лицо, эти клыки. Он склонился к ее шее…
Елена открыла глаза. Опять, опять!
Снова этот сон. Он преследует ее каждую ночь. С каждым новым сновидением его клыки все ближе и ближе к ее шее. Скоро они вонзятся в неё. И что-то подсказывало девушке, что после этого она не проснется.
Елена стала бояться засыпать. Она долго слушала тиканье часов, спокойное дыхание Кэролайн, смотрела на луну. Но Морфей брал ее в плен в каждые тринадцать минут первого ночи.
Это напоминало проклятье. Елена засыпала, боролась с этим кошмаром, а когда просыпалась от дурманящих иллюзий, не могла заснуть. Сон улетучивался, и девушка мучилась от бессонницы.
Елена взглянула на часы. Половина пятого.
За окном темный небосвод, усыпанный звездами так, будто кто-то рассыпал сахар. Ни одного предрассветного луча.
Кэролайн спит. Весь институт спит.
А, может, Стефан бодрствует? Девушка наказала саму себя за эту внезапную мысль. Стефан и так делает все возможное, чтобы быть с Еленой и делать так, чтобы никто не узнал о их «институтском» романе. А она просто так пойдет к нему глубокой ночью лишь потому, что ей стало страшно от глупых кошмаров.
Но это не просто глупые кошмары. Воздух был будто напитан свинцом, был тяжелым, как перед грозой. Однако то, что должно будет произойти, куда опасней и страшней грозы, и это Елена чувствовала.
Девушка постаралась успокоиться. Закрыла глаза, стараясь настроиться на сон.
В следующую секунду разрезал воздух на куски пронзительный женский крик.
Елена, словно дожидаясь этого сигнала, вскочила, натянула легкий халатик и выбежала в коридор.
Все воспитанницы на этом этаже, заспанные, выходили из своих комнат и только узрев то, что было в конце коридора, с визгом бросались обратно.
Елена от ужаса не могла пошевельнуться.
В конце коридора лежала обезглавленная Эмили.

Все воспитанницы четвертого возраста не могли прийти в себя после ночного происшествия. Словно загипнотизированные, они выполняли поручения учителей, учились, обедали, но, столкнувшись взглядом друг с другом,начинали дрожать. А в голове вспыхивали моменты ужасной картины.
Во время обеда, когда первая половина занятий была закончена, девушки собрались в актовом зале.
Безупречно белые платья с белыми кружевами, светлые туфли. Тугие косы, усталые глаза.
Мисс Флемминг в строгом черном платье зашла в зал. Воспитанницы окунулись в глубокий придворный реверанс, которого «мама» требовала. Мисс Флемминг кивнула и опустилась в кресло подле фортепиано.
- Мои дорогие, - задушевным голосом начала она. – Я понимаю, что вы сейчас чувствуете, - Изобель смахнула фальшивую слезинку. – Но прошу вас помнить, что завтра бал, а вы до сих пор не можете прийти в себя.
Кэролайн хмыкнула. Она встала, когда тело Эмили уже унесли, и, девушка узнала все со слов дрожащей Елены. «Она думает только об этом бале. Ведь мы ударим в грязь лицом, если не произведем нужного впечатления на старого Сальваторе».
- Вы должны собраться, леди. Сегодня в шесть часов после полудня вы должны будете находиться в актовом зале на занятиях по танцам в преддверии бала около двух часов здесь, вас отпустят с последних уроков. Кэролайн, не тяни руку. Ваши бальные книжки уже заполнены, но не волнуйтесь, пара танцев у вас есть свободных. И еще. Ваши платья, леди, миссис Браун принесет завтра. Они все готовы.
После этой речи мисс Флемминг встала.
Девушки вновь опустились в реверанс, и управительница института поспешила удалиться.
Елена, будучи очень внимательной, заметила слабо поблескивающий кулон у Изобель на шее. Раньше его не было.

- Ты серьезно? – Сара неуверенно взглянула на пыльную лестницу в чулан, к которой ее привела Анна. – Я уже как-то не особо хочу смотреть на нее…
- Брось, Сара, дорогая, - Анна дернула подругу за рукав платья и кивнула на дверцу, к которой вела лестница. – Неужели трусишь?
Солнце золотыми лучами осветило богом забытый коридор в правой части Смольного. Длинные коридоры, множество запертых дверей, задернутые шторы и слабый блеск свечей.
Было около четырех часов после полудня, когда Сара и Анна сбежали с урока арифметики под предлогом сходить в уборную.
Любознательная Анна без труда провела подругу к чулану, где, по словам мамы,находилось тело Эмили. Анна стащила ключи у своей матери, которая была лекарем в Смольном. Девушка подгоняемая любопытством и желанием взглянуть на "следы от укусов на шее", стянула ключи с прикроватного столика Перл.
Сара всегда поддерживала старую подругу с детства и поэтому согласилась на эту безумную авантюру.
Теперь, когда страх пробирал до костей, в коридорах были слышны призрачные шаги и шорохи, раскачивались люстры, а солнце резко спряталось за грузными облаками, девушкам стало жутко.
- Идем, - собрав последние силы духа, Анна схватила Сару за руку и повела вниз.
С каждой ступенькой сердцебиение усиливалось. В воздухе почувствовался затхлый запах. В глазах все двоилось от высокого давления.
Почерневшим от времени ключом Анна отворила дверь. В тот же миг стальные клыки вгрызлись в шею Сары, а голова Анны с хрустом была повернута на все 180 градусов.

Птицы прыгали по ветвям, уныло напевая одну и ту же наскучившую песнь. Ветер гулял посреди обширного сада, срывая листья с деревьев, качая стволы. Солнце скрылось, и во всем имении Сальваторе стало тихо.
Деймон вздохнул. Сама Природа угрожала ему, не давала сделать так, как он хотел, заставляла изменить решение. Но голод, давно мучивший юношу, шептал совсем другие правила и законы. Этот голод был не обычной человеческой потребностью, а чем-то большим и свирепым, что управляло и заставляло подчиняться. Голод не требовал еды, он требовал криков и горя.
Единственное, что, пожалуй, заглушало голод – это та загадка, мучившая Деймона. Юноша наморщил лоб. Светлые голубые глаза непрерывно смотрели на фарфоровую чашку с остывшим чаем.
Деймон думал, пытался понять, что же за загадочная девица преследует его во снах.
И почему после этих сновидений его существо стало меняться? Почему он жаждал крови, боли и страданий? Почему?
- Деймон! – юноша встрепенулся. Но кругом было тихо. В доме готовились к балу, а отец уехал вместе с младшим сыном, Эдмундом, в город.
Черт, опять этот призрачный голос, опять!
Злость в этом адском урагане с голодом сама выбрала нужный путь.
Завтра воспитанницам Смольного предстоит попрощаться с солнечным светом.