Спортивная машина, за рулем которой сидела молодая девушка, стремительно пронеслась мимо таблички с крупной надписью: “Мистик-Фоллс”. Ее глубокие глаза, которые поражали своей красотой и обреченностью, устало следили за дорогой. Девушка бросила растерянный взгляд на промелькнувшее название родного городка, но уловила лишь отдельные буквы, никак не складывавшиеся в полноценное слово. Какая горькая ирония: ее жизнь с недавнего времени тоже стала похожа на обрывки слов, фраз, по загадочной причине лишенных своего значения и смысла. Как будто началась другая пьеса, а декорации так и не сменили.

Елена снова и снова прослушивала короткое сообщение на автоответчике, старательно вслушиваясь в монотонный голос говорившей. Свой голос. Она надеялась услышать грусть, едва сдерживаемую дрожь, чтобы найти повод остаться. Но нет, она различала только напряженную усталость, которая не таила в себе никакой надежды. Даже боли не было: в ней она хотя бы могла найти убежище, укрыться в коконе слепого горя и только потом найти нить, которая выведет из лабиринта отчаявшихся душ, когда отступит скорбь. Сейчас же в ее сердце поселилось оцепенение, давящим камнем в груди, оно мешало дышать, есть, жить, как будто она смертельно заболела, а конец все никак не мог настигнуть ее. Смерть. Девушка без страха думала о ней, верной спутнице жизни. Не боялась умереть сама, не боялась оставить близких. А зачем? Нет смысла. Смерть ничем не хуже той жизни, которую они все вели.

Боже, что же произошло, если она стала настолько равнодушной?
Ведь в самом начале она могла плакать, переживать, бессильно злиться на несправедливость и жестокость происходящего, пряталась за стеной упрямого отрицания с надеждой, что все нежданно обрушившиеся ужасы уйдут; если она не примет их, будет жить как раньше. Но они так и не исчезли, ей пришлось принять их как данное, согласовать с привычным существованием, которое резко переместилось в иную реальность. С того момента именно существованием, а не жизнью. Когда она смогла принять это судьбоносное решение? Сегодня она видела только непрерывную цепочку событий, каждое из которых вынуждало ее постепенно жертвовать своими принципами, привычными представлениями о жизни, которые формировались с годами и рушились за секунду. В какой-то миг она остановилась, четко осознав, что пути назад нет, и это открытие пробудило ее, вернув в реальность, как удар пощечины.

Теплая щека осторожно прислонилась к стеклу, приятно холодившему разгоряченную кожу. За окном тихо моросил дождь, заволакивая все вокруг полупрозрачной пеленой, а силуэты людей от этого становились похожими на бесплотные тени, суетливо снующие по своим делам. Елена и раньше любила смотреть из окна на беспрерывный поток машин и людей, но в этот раз было все совсем по-другому. Она неустанно вглядывалась в лица пешеходов, впитывала все их выражения, взгляды, жесты. Пустоту внутри отчаянно стремилась заполнить чужими надеждами, мечтами, ощущениями.
"Кажется, я стала энергетическим вампиром".
Она не хотела проживать чужую жизнь, вот только проблема была в том, что чужими для нее стали собственные дни, месяцы, годы. Она их невозвратимо теряла, а также теряла саму себя.
- Елена, ты здесь? – внезапно раздался звонкий голос, диссонансом ворвавшись в мысли девушки, в саму ее душу, электрическим током пробежав по оголенным нервам, отчего та вздрогнула.
В дверях появилась улыбчивая Кэролайн, которая, как всегда, привносила свет и тепло в тоскливую атмосферу дня. Рядом с этой солнечной девушкой все казалось проще и легче, но впервые в жизни ожидаемое облегчение горьким осадком осыпалось в душе: светило, дарило лучистое сияние, но не согревало. Именно тогда пришло отчетливое понимание: они ее не отпустят.

Кэролайн, Тайлер, Сальваторе, даже Бонни - все они приняли для себя ту истину, которую она упрямо игнорировала столько, сколько могла. В их мире слова “нормально” не существует, все, что происходит, априори ненормально, с этим необходимо смириться. Наступила вторая фаза: безразличие. Когда ты устаешь плакать, горевать, вспоминать, в конце концов, тебе становится все равно, все чувства “уходят в спячку”, остается лишь оболочка. Фразу: “Весь мир - театр, а люди в нем актеры”, Елена хорошо усвоила. Встречи с друзьями, любимым не приносили ей больше радости, с холодной объективностью она стала замечать их фальшь, натянутость, и все чаще в разговорах с самыми близкими ей людьми наступало неловкое молчание. Она начала играть по их правилам, но отвращение своей неумелой игрой скрыть не смогла, оттого настолько восприимчиво и ощущала всю искусственность их положения.

Друзья удобно устроились на диване, приготовившись слушать восторженный рассказ Кэролайн о ее недавнем визите в Лондон.
- Это было прекрасно, там удивительная архитектура и очень вежливые, хотя и сдержанные, люди. А хозяйка дома, в котором мы жили, была очень дружелюбна и приветлива, даже приготовила праздничный ужин на прощание, - щебетала Кэр с сияющими глазами.
Она казалась по-настоящему счастливой, и Гилберт не сдержалась: ей надоел этот спектакль.
- Не думаю, что она была бы так же любезна, если бы знала, кто ты.
Воцарилось неловкое молчание. Кэролайн бросила на подругу растерянный взгляд, полный недоумения и непонимания. Стефан смотрел на любимую с тем же удивлением, но уже с примесью укора, а Бонни просто опустила глаза, не в силах что-либо возразить. Елена совсем не хотела обижать друзей и родных, просто ненавидела притворяться. Никто не мог опровергнуть эту истину, ее можно было только отставить на задворки сознания, как что-то не столь значительное и важное. Вместе им всем было тяжело и легко одновременно.
“Не оторваться, но и не стать ближе”,- молнией сверкнула в мыслях строчка из какой-то песни.
Это было как бесконечное хождение по заколдованному кругу: воспоминания, которые их связывали, становились камнем преткновения. Каждый раз вид кого-либо из них напоминал Елене о том, что ее жизнь неуклонно катится вниз, и спасти ее никто не в силах. Тем не менее, она не уходила, опасаясь порвать тонкую нить с прошлым, неизвестно какими силами удерживающую ее в нежеланном настоящем, но балансировать на краю становилось все труднее.

И вот тогда, она отдалилась от Стефана. Он не понимал, не желал видеть ее такой, какой она стала. Та нежная и милая девушка, в которую он влюбился, безвозвратно ушла, оставив вместо себя равнодушную незнакомку с пустыми глазами. Вся его нежность отныне воспринималась ею как насмешка злого рока, словно он предлагал ей в качестве моральной компенсации за разбитую жизнь свою любовь. К слову сказать, такую же разбитую. Со Стефаном было приятно встречаться, когда она еще была испуганной сиротой, переживавшей смерть своих родителей. Красивый незнакомец тогда был чем-то новым в ее жизни, не связанный со старыми воспоминаниями, он скорее выступал как предвестник будущего. Потом оказалось, что и будущего у них не может быть, и Елена твердо поняла, что придет время, и она уйдет, ну, или он. Однако, беспрестанная череда событий захватила ее в свой плен, оставив призрачную надежду на “когда-нибудь”. Она стала буквально молиться, чтобы Стефан сам оставил ее, бросил ее без защиты, и она, возможно, сама смогла принимать решения, но он не уходил. Желал до последнего вздоха защищать ее, быть рядом для полной уверенности, что ничего не случится, несмотря на то, что все враги уже были повержены. Девушка даже поймала себя на недопустимой мысли, что косвенно его эгоистичное решение приехать в Мистик-Фоллс послужило началом ее конца нормальной человеческой жизни. Волей-неволей, она задумывалась об этом, что не могло не отразиться на их отношениях.
А Деймон… Ее неодолимо тянуло к нему. Не только потому, что он весьма привлекателен, хотя этот факт и бессмысленно отрицать, она чувствовала его понимание. Он единственный не притворялся, не выставлял положение вещей в лучшем свете, чем оно было на самом деле, предпочитая трезвую оценку реальности, но при этом умудрялся не терять оптимизма. Старший Сальваторе не смотрел на нее, как на сумасшедшую, когда она осмеливалась высказать свои мысли, в последнее время не самые радужные. Рядом с ним девушка ощущала себя на короткое время прежней Еленой, способной жить и бороться за веру и любовь, которые уже были потеряны надолго, а может и навсегда. Его энергия и сила наполняли ее измученное существо жизнью, эмоциями, почти сравнимыми со счастьем прежних дней. Но даже его присутствие неотступно напоминало о безумном желании все забыть, стереть из памяти набело: иногда до лихорадочной дрожи хотелось сжать голову руками, чтобы не осталось ни мыслей, ни воспоминаний. Только шанс начать все заново, но прибегать к внушению она не собиралась потому, что была уверена: она все равно будет помнить сердцем, оно не забудет последние два года, богатые на чувства, пусть и различного рода, но одинаковой силы. Жить в постоянных попытках вспомнить полузабытый сон - это единственное, что может быть хуже нынешних времен.

В конце концов, она нашла силы уйти. Что ее подтолкнуло к этому? Она просто сломалась. Чтобы восстановиться, найти силы начать сначала, нужно не просто надломиться, необходимо быть сломанной окончательно, тогда останется только два пути: гибель или жизнь заново - выбор за тобой. Остаться навсегда в привычном замкнутом кругу или же переступить тонкую грань в слабой надежде, что на этот раз все будет по-другому.

Девушка плотно сжала губы, когда глаза заволокло слезами – это слабость. Ей не следует плакать, тем более она уже давно разучилась. Это правильный поступок, путь в Денвер, к брату должен стать ее дорогой назад. Накануне она попыталась осторожно попрощаться, но, похоже, никто ее не понял, разве что в мимолетном взгляде Деймона промелькнуло что-то вроде сожаления и вины. Он был ближе всех к разгадке, как всегда. Жаль, что все получилось так, а не иначе, у них могло бы быть будущее.
Елена уверенно повела машину, когда дорогу осветил резкий свет фар вынырнувшего из глубокого мрака джипа, который на сумасшедшей скорости несся по трассе. Резкий удар по тормозам - и черный порше опрокинулся со страшным грохотом, гулким звоном отдаваясь в ушах.
“Если бы настоящее было иным”, - вспыхнула горькая мысль в мгновенно прояснившемся сознании до того, как плотная белоснежная пелена поглотила все вокруг.

Деймон медленно шагнул к балкону. В особняке стояла гробовая тишина, пропитанная одиночеством, и им овладело страстное желание вдохнуть свежего воздуха, чтобы потушить внезапно возникший жар в груди. Появилась острая необходимость в участливом взгляде родных карих глаз, в уверенном выражении которых он сегодня угадал желание уйти. Что же, давно пора было это сделать, она заслуживает другой жизни, той, о которой всегда мечтала. На черном бархате неба, ярко загорелась звезда, на мгновенье, осветив мужской силуэт, и тут же стремительно упала. Наверное, кто-то загадал желание, - невольно улыбнулся вампир, думая о любимой, чье желание уже исполнилось.

Автомобиль мгновенно занялся всепожирающим пламенем, а огненные языки трепетно осветили безжизненное тело девушки, погибшей в поисках освобождения.