Чертова осень! Неустойчивая погода с промозглым ветром добивала. Проехавший мимо психопат щедро окатил из грязной лужи кузов Шеви – так и чесались руки послать следом за этим кретином благодарственное письмо! Черные зонты, брызги, угрюмые лица с улыбками наоборот, беготня под ливнем – я не в дождливой Нарнии, нет? Жаль, хотелось поболтать с фавном... Который сейчас выписал штраф, попытавшись засунуть мокрую квитанцию за «дворники» моего автомобиля. Недаром мамаша согрешила с козлом, ведь его диагноз - врожденная настырность в придачу к рогам. Закатывавшиеся за ворот куртки ледяные капли отвлекали от иронизирования и вынуждали ускорять шаг. Мерзость. «И чего тебе дома не сиделось?» - издевательски вопрошало подсознание.
Противный звон «музыки ветра» у входа резал слух до скрежета зубов. Злые духи святой наивностью изгонялись что ли? Сей факт вдохновлял на кривую улыбку и своей нелепостью доводил до спазмов желудка.
Запустив пятерню во влажные волосы и торопливо взъерошив их, я прошел вглубь мрачного зала. После полудня в придорожных кафе по обыкновению заседали упивающиеся кофеином дальнобойщики, реже - байкеры, у которых никогда в кармане не водилось и двадцатки, а еще подростки в сигаретном дыму и «леди» в туфлях с вот-вот сломающимися каблуками. Офисные клерки даже не притормаживали у обочины: таких здесь убивали взглядами, невзначай обливали заказом или клянчили лишние доллары чаевых. Сколько таких забегаловок за плечами, а везде одно и то же – лицемерие, невысказанная обида, вражда. К слову, здесь, в Сиэтле, аналогичный свинарник.
По привычке я занял место у барной стойки, проигнорировав безмолвные призывы местных обольстительниц скрасить их одиночество. Потрепанный с виду парнишка безынициативно кивнул мне, монотонно протирая бокалы – скучная, однако, работёнка. Из колонок под «фон» лился раздражающий ремикс легендарных песен Рэя* - чистой воды вандализм, убивавший клетки головного мозга. Так кстати было бы разрыдаться от неизбежной кары, театрально прикрыв ладонью лицо… В следующие несколько минут я испепелял взглядом поданный кофе, брезгливо снимая сливочную пенку. И за этот якобы маккиатто - полсотни? Револьвер мне!
- Добрый день, Елена! Тебе как обычно? И газету?
- Добрый. Да, спасибо, Мэтт, - прозвучал мелодичный голос позади меня.
Явно невыспавшийся официант бросил сухое «извини», толкнув меня в бок. Конечно, блондинчик, я же само милосердие! Жаль, что он не знал: грехи я отпускал только по понедельникам… Графин с кипятком так сильно дрожал в его лапищах, что сдавалось мне - сегодня у этого простофили последняя смена. Обожженные до мослов руки и разбитая посуда едва ли послужили бы истиной причиной гонения в шею. Для меня предпочтительнее всего был его вылет за ворота с подачи моих сдавших нервов. Но какие-либо усилия не потребовались: улыбка красотки, поручившей ему заказ, уже сделала свое коварное дело. Как бы невзначай я обернулся, стоило суетливому мистеру «подай-принеси» водрузить поднос на стол. Хм, оказалось, что и кофе у маленькой мисс изумительно пах, и блюдца с вафлями сверкали, как подфарники новенького Корвета* – видно, что особенная клиентка.
Я послал внутренний голос с его нудными размышлениями куда подальше и сел напротив очаровательной незнакомки, швырнув кожанку на стул. Философствование над собственными порывами – дело отвратное и бесполезное. И как последний мазохист, противоречил самому себе целым рядом версий: месть за испорченный ланч, бескорыстное и потому совершенно нормальное желание позлить зеленого хмыря, или же любопытство под лозунгом «не попробуешь - не узнаешь». Также не исключались хороший вид из окна и депрессивность штата Вашингтон, отчего хотелось записаться на прием к психиатру и выть в распахнутое окно. К слову, в двинутом Сиэтле даже звезды улыбались огоньками «Боингов», когда как луна вовсе взяла бессрочный отпуск.
- Предпочитаете капучино настоящему эспрессо? – на моей физиономии расцвела одна из лучших улыбок обольстителя. – Это ведь всё равно, что платить за просмотр половины жирафа в зоопарке – жуткая дилемма между головой и ногами.
- Я бы выбрала голову, - коротко отозвалась девушка, бросив быстрый взгляд на мою кружку. Надо же, улыбочка не сработала. – Судя по Вам, маккиатто вообще не удался.
- Видимо, у бармена была тяжелая ночь.
- А с Вами и тяжелый день?
- Зависит от конкретного человека и его настроя к собственным целям. Как их там? Грусть, тоска, уныние… - пальцы на руке загибались сами собой.
- Безрадостно как-то, - незнакомка уморительно хмурилась, демонстрируя напускную серьезность.
- Да ладно! В этом городе все такие угрюмые, - с толикой негодования воскликнул я и подпер рукой подбородок, изобразив крайнюю задумчивость. – Наверное, погода провинилась…
- Правда? И что же скажет таинственный незнакомец обо мне?
Вокруг девичьей головы не образовался нимб, под ногами не разверзлась земля, и ничто вокруг не засияло солнечным светом, как в дешевых мыльных операх. Но и глупо отнекиваться: её реплики занимали меня так же сильно, как и выразительные карие глаза, длинные волосы, прямая осанка и умилительное соседство твердости в словах со скованностью в движениях. Противоречивый набор качеств в одном хрупком существе заставил на пару секунд потерять контроль и поддаться непривычной растерянности. Понемногу начинало доходить, почему слащавый Мэтти так волновался: внешняя робость и внутренний стержень и меня ввели в ступор, пусть я и не подавал виду.
- О, какой же я все-таки невоспитанный джентльмен! – притворно ужаснулся и не преминул ухмыльнуться, заметив блеск в глазах визави. – Дэймон - таинственный незнакомец из Сарказм-Сити, - протянутую ладонь через секунду мягко обхватила доверчивая женская ручка.
- Я Елена, которая ничего не знает о Вашем родном городе, но хотела бы, - улыбка заиграла на милом лице, голова чуть наклонилась набок в знак искренней заинтересованности.
И вновь на жалкие доли секунды я почувствовал себя китом, выброшенным на пустынный берег под чье-то «пеняй на себя». От пронизывающего взгляда новой знакомой стало неловко, будто та могла увидеть внутри меня весь шквал необъяснимых эмоций. За покалывания в кончиках пальцев хотелось отрубить себе руки. Я с привычной наглостью и дерзостью поцеловал девичью ладонь под аккомпанемент беззвучного смеха. Вытянутое от удивления лицо официанта компенсировало ливень, отвратный кофе и замешательство собственного подсознания. «Побойся Бога, Сальваторе, если дразнишь черта», - вздыхало оно в ответ на мое победное «выкуси».
Мы с Еленой расстались после часов непринужденной беседы - никаких непристойностей, ни намека на них, только безобидный флирт. Черт, я поражался сам себе! «Ты мне нравишься: умеешь смеяться», - прищурившись, подначивал девушку, стоило той сморщить нос от рвавшегося наружу смеха. Честно признаться, мне никогда не доводилось так легко переходить с темы политики на нечто более приземленное, вроде арт-выставок и поднятия цен на дизельное топливо. Случайная собеседница не просто располагала к себе и впитывала информацию, как подарочная губка по акции, но и сама поддерживала разговор. Естественно, без наигранности, с улыбкой. Она не переходила за грани, хоть и подбиралась все ближе, не копалась внутри, пускай искренне хотела, и не устанавливала правил, чтобы появилось желание их нарушить. Ею двигал интерес, женское любопытство вперемешку с девичьей наивностью.
Прямой взгляд на какие-то секунды обращался к окружающей обстановке, как тут же возвращался к моим глазам - неужели в них есть что-то примечательное? Пожалеть о кратковременности посиделок пришлось после бесцеремонного вопроса об этом. Злиться на отсутствие врожденного чувства такта было бы так же глупо, как пытаться удержать за руку заторопившуюся куда-то Елену. «А надо бы», - язвило внутреннее «я». Банальный номер на салфетке грел душу, как и договоренность встретиться завтра в то же время.
С утра я гнал автомобиль по шоссе в надежде забыться, безудержно давил на педаль газа, провожая угрюмым взглядом дорожные указатели и мокнущих под ливнем оборванцев-автостопщиков. И ничто не предвещало встречи с Еленой: ни разверзнувшиеся хляби небесные, ни озябшие пальцы, ни безликий ноль на датчике бензобака. Ничто: ни смерть матери, ни отцовская пощечина, ни такая предсказуемая ссора с братом и ни один штраф за превышение скорости из огромной кипы в бардачке. «Радуйся, пока можешь», - рычало подсознание вдобавок к плохому предчувствию.