Нормальность - это ненормально, если ты сам ненормален © Хаус

Желание вспыхнуло в одно мгновение и захватило Елену целиком. Руки Стефана на ее плечах, талии, бедрах. От молниеносного перемещения с непривычки кружилась голова. Она ударилась спиной о шершавый ствол дерева, но это лишь прибавило адреналина в крови. Елена стянула со Стефана футболку, помогая ему избавлять себя от одежды, чувствуя, как от каждого прикосновения по телу бежит сладостный ток, тугой спиралью закручиваясь внизу живота.
- Стефан… - пробормотала она, отвечая на жадные поцелуи вампира. – Стефан... – Елена выставила вперед руку, а другой зажала рот.
Головокружение становилось все сильнее, к горлу подкатил тугой ком. Черт, как невовремя! Ощущение было вполне знакомым, хоть и неприятным. Хорошо хоть теперь она может в мгновение ока перенестись на пару десятков метров, прежде чем лицезреть содержимое своего желудка.
И только харкая кровью, Елена поняла, что ничего обычного или нормального с ней произойти не могло. Она стала вампиром. А они не болеют, у них не кружится голова, если они не накачаны вербеной, и их не рвет… кровью? Елена подняла испуганный взгляд на Стефана, но не успела ничего сказать. Уши словно заложило ватой, в глазах потемнело. Чувствуя, что падает, Елена сдавленно вскрикнула, но звука не было…

- Давно это с ней? – прорезал тишину незнакомый мужской голос.
Резкий, с хрипотцой – он отозвался неприятным звоном в ушах. Елена попыталась разлепить веки, но удавалось с трудом, а всполохи яркого дневного света, больно резанувшего по глазам, заставили ее прекратить попытки.
- Что именно? – женский голос был мягким, спокойным и немного усталым.
- Я не психиатр, - отрезал мужчина.
- Так, значит, ты возьмешь ее? – с надеждой поинтересовалась женщина.
- Нет, это не мой случай. Ты хоть представляешь, сколько лекарств она получает за день? Неудивительно, что печень не справляется.
- Они свели медикаментозное лечение к возможному минимуму полгода назад.
- Богатенькие родственники-идиоты это то, что нам нужно, не так ли? – в голосе прорезалось ехидство.
Кажется, женщина вздохнула, может быть – закатила глаза. Представляя это, Елена почувствовала себя странно – она словно бы раздвоилась – одна ее часть мучилась от тупой ломоты в затылке и пыталась бороться с охватившей тело слабостью, вторая – чутко прислушивалась к разговору.
- Не было ремиссий. После курса ЭСТ состояние стабильно-тяжелое. Но два дня назад…

Это было похоже на падение в кроличью нору. Непродолжительный полет, перехватывающий дыхание, и вот уже Стефан обеспокоенно смотрит на нее, подавая руку.
- Ты в порядке? – он перевел взгляд на кровавую лужу у нее под ногами.
- Нет, - пробормотала Елена, - не в порядке. Вернемся в особняк.
- Конечно, - Стефан придерживал ее за талию, но Елена легонько отодвинулась, высвобождаясь, и быстро зашагала в сторону дома.


Елена пыталась сосредоточиться на разговоре и не могла. Она давно не видела Эйприл, и повод, по которому они собрались в церкви, был отнюдь не радужным, но все, о чем могла думать Елена – это кровь. Кровь оленя, которая осталась на траве безобразным комком слизи, кровь Деймона, которую она глотала с такой жадной поспешностью, кровь Эйприл… Елена вздрогнула и опустила взгляд на руки подруги. Там, под тонкой бледной кожей, отчетливо проступали вены. Но в следующее мгновение жажда отступила под натиском дурноты, подкатившей прямо к горлу. В глазах помутилось. Пробормотав извинения, Елена быстро поднялась и, покачиваясь, пошла вдоль церковных скамеек. Голова наливалась свинцовой тяжестью, зубы свело от едва сдерживаемых рвотных позывов и страха. Да что с ней не так?.. Елена едва успела закрыть за собой дверь и кинуться к бачку, как ее буквально вывернуло наизнанку. Горло обожгло, пульсация в висках стала невыносимой и, коротко вскрикнув, Елена рухнула на кафельный пол.

Омерзительный привкус во рту и разъедающая горечь, а еще боль – в голове, в теле, в ссаженном горле.
- Не инфекция, - констатировал рядом смутно-знакомый мужской голос.
- Что было и так понятно, - ответили ему с ноткой самодовольства. – Ей не так давно провели курс антибиотиков.
- Какие еще варианты? – в чистом женском голосе Елене почудилось что-то солнечное, теплое.
- Я пасс, - снова мужчина, голос ровный, даже равнодушный.
- Мог бы не объявлять об этом вот так сразу, - съехидничал первый, который тревожил сильнее остальных – тон мужчины был хамоватым, и в нем отчетливо слышалась озадаченность. – Не отравление, не инфекция, не аутоиммунное и не опухоль – ее исследовали вдоль и поперек… Ну же, сморозьте какую-нибудь чушь, мне нужны идеи, - нетерпеливо потребовал он.
- Необходимы еще симптомы, - неуверенно проговорила девушка.
- Если ты не заметила, их довольно трудно определить, - съязвили в ответ. – С ней может сейчас происходить все, что угодно, но мы этого не узнаем.
- А что, если ничего и нет? – голос, принадлежавший молодому человеку, еще в прошлый раз показался Елене отстраненным. – Скачки температуры, рвота – при желании все это можно объяснить основным заболеванием и недавно перенесенной простудой. Ее иммунитет не справляется.
- При желании можно и тебя за врача принять, - саркастично ответил ему мужчина с хрипловатым голосом. – И потом, так было бы не интересно…
Ненадолго воцарилось молчание. Елена не шевелилась, надеясь, что галлюцинации пройдут сами собой, как и в прошлый раз. Но этого не происходило. Шорох бумаги, покашливание, ритмично повторяющийся звук совсем рядом… писк больничных приборов? Тело казалось ватным и настолько тяжелым, что Елена ощущала себя безвольной тряпичной куклой. Марионеткой. Может, именно так оно и было? Над головой раздражающе белел потолок. Осознание этого факта привело к поразительному открытию – в этот раз ее глаза были широко распахнуты. Елена медленно опустила веки, затем снова подняла их. Попыталась шевельнуться, и это получилось с неожиданной легкостью. Участившийся писк прибора выдал ее.
- Ее снова рвет? – встревожено спросила та самая, единственная в этой компании девушка с ласковым голосом.
Елена подняла голову, чтобы получше рассмотреть окружавших ее людей, и на нее внимательно, с явным удивлением уставились четыре пары глаз.
Это было последнее, что запомнила Елена, прежде чем снова провалиться в темноту.

Помощь Деймона пришлась очень кстати, как и всегда. Елена мысленно отчитывала себя за то, что обращалась к нему, и ничего не могла с собой поделать. Он был нужен ей. Рядом с ним становилось спокойнее, утраченное душевное равновесие мгновенно восстанавливалось. И она уже давно не испытывала ничего подобного со Стефаном. Елена нахмурилась, пытаясь сосредоточиться на речи проповедника, когда в нос ударил знакомый металлический запах – густой, насыщенный и дразнящий. Елена сглотнула, чувствуя, как сжимается горло. В глазах двоилось, а сердце болезненно ударялось о ребра. Дурацкий порыв – выйти и сказать пару слов об отце Эйприл, только ухудшил и без того плачевную ситуацию.
- Стефан, я не могу… - простонала Елена, чувствуя, как подгибаются колени.
- Что происходит? – обеспокоенно прошептал Метт.
- Елена голодна, - также тихо ответил ему Стефан.
- Ты можешь пить мою кровь… - предложил Метт, и Елена испуганно и с надеждой взглянула на него.
Укусить живого человека, близкого друга, в церкви? - все меркло в сравнении с иссушающим изнутри голодом. Ее осторожно, словно неисправную куклу, передали из рук в руки. Куклу?.. Эта мысль показалась знакомой, но она промелькнула, едва замеченная Еленой. Запах живой человеческой плоти, исходивший от кожи Мета, был просто одуряющим. Выступившие клыки неприятно резанули десну, но это ощущение мгновенно забылось за солоноватым привкусом полившейся в рот свежей крови. Елена прикрыла глаза…

- Ей лучше?
- Думаешь, антибиотики? Значит, все-таки инфекция?
- Хаус тебя распнет.
Невеселый смешок.
- Не привыкать.

Елена отстранилась. Чувство дурноты почти прошло, а в животе свернулся теплый комок. Она осторожно огляделась, пытаясь овладеть ситуацией. Каждый из них по-прежнему ощущал угрозу, повисшую в воздухе. Где-то там, за их спинами, притаился враг, а они понятия не имели, кто он и лишь примерное – на что способен. Внезапно Елена поняла, что ее это почти не беспокоит, словно что-то размывало границы реальности, превращая ее в дурной сон. Деймон и Стефан о чем-то заспорили, но Елена с трудом разбирала слова. Казалось, будто происходящее отдаляется от нее, становится тише, дальше, и вот она уже смотрит на них со стороны. Поступок Тайлера был отчаянным и смелым, но Елена не успела оценить его по достоинству или испугаться собственному парению в пустоте – раздался звук выстрела. Уши заложило, картинка пошла кругами, замигала, и вовсе исчезла…


Елена моргнула и попыталась отвернуться от давившего своей белизной потолка. И почти сразу же над ней склонилась миловидная незнакомая девушка.
- Елена? – внимательно вглядываясь в ее лицо, доброжелательно произнесла она – голос показался знакомым. – Елена, вы меня слышите?
- Да, - звук вышел скрипучим и неестественным, словно она очень давно не говорила. – Слышу, - хриплый кашель ободрал и без того раздраженное горло. – Что… что происходит?
Девушка чуть прищурилась, словно прикидывая, как лучше ответить.
- Не пугайтесь, пожалуйста, - как можно мягче, точно обращаясь к душевнобольной, произнесла она, - мы находимся в больнице, в Принстон-Плейнсборо, я доктор Элисон Кэмерон, один из ваших лечащих врачей.
- Но как… как я здесь оказалась? - Елена попыталась приподняться, чувствуя, как ее охватывает паника – видимо, все это проделки кого-то из ее врагов.
Например, Клауса – у него вполне хватило бы сил, чтобы сотворить такое. Значит, она находится под внушением? И эта приятная на вид врач тоже? Но как это выяснить?
Доктор Кэмерон тем временем смотрела на нее с некоторым сомнением и даже тревогой.
- Вы помните, как вас зовут? – наконец, осторожно спросила она.
- Елена. Меня зовут Елена Гилберт, - пытаясь придать своему голосу недостающей твердости, ответила Елена, с третьей попытки все же приподнимаясь на локтях.
За это пришлось расплачиваться неприятной ломотой в затекших мышцах и пульсирующей болью в висках. Ненадолго потемнело в глазах, а в горле снова запершило. Елена закашлялась и вдруг замерла, на мгновение позабыв обо всем на свете…

- Мое имя Елена Гилберт, - она старалась, чтобы голос звучал уверенно или хотя бы не дрожал. - Пропустите меня, там были мои родители. Мне сказали, что их привезли сюда…
- Мисс Гилберт, мне очень жаль, была ужасная авария… Боюсь, что они не выжили.
- Нет! – она кричала так, что, казалось, собственные барабанные перепонки сейчас лопнут. – Нет! Вы врете, вы все врете!!..

Елена вздрогнула. Что это? Ложные воспоминания?
- Хотите, я позову кого-нибудь из ваших родственников? Здесь сейчас находится мисс Саммерс и…
- Дженна? – перебила Елена. – О чем вы говорите? – к глазам подступили слезы, если это чья-то шутка – то слишком жестокая. – Она мертва! И уже довольно давно…

- И зачем тебе все это? – скептически поинтересовалась потасканного вида девица.
Некоторые подруги тети вызывали у Елены невольное отвращение.
- Ну, хотя бы из-за пособия. И потом, не выбрасывать же их на улицу, не чужие ведь, - Дженна пожала плечами и выпустила в потолок тонкую струйку дыма.

Елена крепко зажмурилась и мотнула головой, пытаясь отогнать видение. Что за ерунда? Ее тетя была ответственной, доброй… и мертвой.
- О, - доктор явно занервничала, - тогда, может быть, вы захотите увидеть своего жениха?
- Жениха? – тупо переспросила Елена, думая только о том, что нужно выбираться отсюда и как можно скорее.
Необходимо было связаться с братьями, сообщить о том, где она находится, и попытаться самой сбежать из этого сумасшедшего дома. Вернуться к себе, в Мистик-Фоллс.
- Ну да, - Кэмерон неуверенно кивнула, - вашего жениха – Деймона Сальваторе.
Елена вскинула голову, от чего врач слегка отпрянула.
- Деймон? Деймон здесь? – отчего-то севшим голосом спросила она, пристально глядя на собеседницу.
Кэмерон кивнула.
- Я его позову?
- Да, - вырвалось у Елены даже прежде, чем она успела подумать.
Доктор вышла из палаты, а Елена никак не могла отвести взгляда от неплотно прикрытой двери. Кто сейчас войдет в нее? И что все это значит? Она же помнит их недавний разговор…

- Деймон, я умру, да?
- Нет же, детка, нет, - в его голосе слышится страх, он порывисто прижимает ее к себе, зарываясь лицом в волосы: - Мы тебя вылечим, обещаю…

Когда Деймон зашел в палату, по щеке Елены скатилась первая слеза. За ней последовала другая. И еще, и еще. Он молча пересек разделявшее их расстояние и крепко сжал ее ладони в своих.
- Ну, здравствуй, малыш, - неотрывно глядя на нее, сказал он. – Знаешь, я чертовски соскучился...


- Вы хотели меня видеть? – на пороге кабинета появился молодой человек с покрасневшими от недосыпа глазами.
Наспех приглаженные темные волосы обличающе топорщились с правой стороны, одежда, стоимость которой, по видимости, исчислялась не одной сотней долларов, казалась изрядно помятой. В руках Деймон Сальваторе – сын одного из крупнейших промышленников страны, держал полупустой пластиковый стаканчик с кофе из автомата.
- Я тут пролистал историю болезни, - Хаус кивнул на объемную папку, лежавшую на столе, - и кое-что меня заинтересовало. Не поделитесь некоторыми подробностями?
- Зачем? – Деймон посмотрел на врача с сомнением. – Разве сейчас это имеет какое-то значение?
Деймон был наслышан о сволочном характере гениального диагноста, и хотя приложил все усилия и средства, чтобы доставить Елену в клинику, не собирался давать этому типу спуска. В конце концов, они выложили круглую сумму «на благотворительность», чтобы этот умник поставил диагноз и вылечил Елену. Деймон ненадолго прикрыл глаза, справляясь с очередным приступом режущей боли – Елену нельзя вылечить, он знал это, хотя безумная надежда продолжала теплиться где-то глубоко внутри. Но он не мог потерять ее окончательно.
- Сейчас важно абсолютно все, - Хаус откинулся в кресле, чуть прищурившись и изучающе глядя на посетителя.
По сложившейся привычке он и не думал предлагать тому садиться, но, похоже, что старшего сыночка богатеньких родителей это нисколько не тяготило. Скрестив руки на груди и прислонившись плечом к дверному косяку, Сальваторе отвечал ему не менее внимательным взглядом. На его лице были следы усталости, а так же все признаки злоупотребления кофеином. В чем-то парень был прав – Хауса мучило банальное любопытство. Не каждый день встретишь «золотого мальчика», посвятившего лучшие годы своей жизни работе сиделкой. Каковы его мотивы – чувство вины, собственные комплексы, месть родителям? Или действительно привязанность к девчонке с глазами раненого олененка и слишком богатой фантазией? И потом, его пояснения действительно могли принести практическую пользу и дать подсказку.
- Хорошо, - после непродолжительного колебания произнес Деймон, он прошел в кабинет и опустился на один из стульев. – Что именно вы хотите знать?
- У меня не было времени прочитать все, но я успел пролистать. Некоторые события и люди вызвали мой интерес, так как не имеют параллелей с реальностью. Ну, например, кто такая Кэтрин? Довольно любопытный персонаж.
- Вы действительно не слишком внимательно читали, - не удержавшись, съязвил Деймон. – Это второе имя Елены. Его ей дала родная мать. Это было одно из условий удочерения, так что приемным родителям пришлось пойти на эту уступку.
- Изабель, верно? – в глазах диагноста читался живой интерес. – Та самая красотка, что уже третьи сутки почти безвылазно сидит в коридоре и ни разу не заглянула в палату?
- Верно, - Деймон кивнул. – У них с Еленой натянутые отношения. Елена всегда знала о существовании Изабель и о том, что та была вынуждена отказаться от нее в силу особых обстоятельств. Были периоды, когда они неплохо общались, но затем Елена почти всегда обрывала все контакты – до следующего сближения.
- Почему?
- Не знаю, я не вмешивался, - сухо ответил Деймон.
- Так значит, Кэтрин - это ложная личность, - возвращаясь к теме разговора, задумчиво проговорил Грегори. – Очень интересно. Этакая развязная девица, которая может делать все то, на что сама мисс Гилберт так и не решилась.
- Доктор Хаус… - глаза Деймона опасно сузились.
Диагност пожал плечами.
- На правду не обижаются. Хотя вру, как раз на правду обычно обижаются сильнее всего, - он усмехнулся. – Ну а ваш брат, он тоже здесь?
- Нет, у него медовый месяц и я не стал его беспокоить, - ответил Деймон, неожиданно расслабляясь и откидываясь на спинку стула. – И предвосхищая ваш вопрос – да, такая ситуация действительно имела место быть. Елена познакомилась со Стефаном после гибели родителей, они сблизились, подружились, стали встречаться. Но их отношения успели расстроиться до того, как я вернулся из университета в Англии. Я влюбился в нее фактически сразу – она была ни на кого не похожа, - взгляд Деймона затуманился. - И совершенно непредсказуемая - то веселая и совсем без тормозов, то задумчивая и серьезная, даже печальная, она сводила моего брата с ума, а меня это забавляло. Никогда нельзя было знать наверняка, чего ожидать от нее в следующий момент. Мне кажется, Стефан начал уставать от этого. Он даже говорил мне что-то подобное, но я не вникал – влюбиться в девушку брата было не лучшей идеей, поэтому я снова уехал, чтобы возобновить обучение и получить степень. Но прежде успел сделать кое-что, чем не горжусь – поговорил с Еленой, рассказал ей о своих чувствах и объяснил, почему уезжаю. После чего вернулся в университет.
- А вы?..
- Я историк. Специализируюсь на истории Штатов времен Гражданской войны.
- Какая прекрасная идея – изучать Америку в Англии, - хмыкнул Хаус.
Деймон лишь пожал плечами в ответ.
- Долго я не продержался, вернулся в Штаты, и уже тут узнал, что Елена и Стефан расстались - от Стефана, повстречавшись с которым, вместо братских объятий, получил в глаз, - Деймон усмехнулся. – Оказалось, что Елена призналась в своих чувствах ко мне, и сообщила ему о нашем с ней разговоре… - он помолчал, рассеянно улыбнувшись воспоминаниям. – Со временем буря улеглась. Стефан перестал дуться, нашел себе новую девушку, а мы с Еленой начали встречаться. Через полгода объявили о помолвке, но в ее поведении появлялось все больше странностей… - Деймон замолчал, и Хаус уже было решил, что разговор окончен, когда Сальваторе продолжил говорить, глядя куда-то мимо собеседника. - Она могла молчать часами, забывала самые элементарные вещи, а однажды случился приступ – разбив зеркало в ванной, она схватила осколок и кричала, чтобы я к ней не подходил… чтобы убирался из ее жизни, оставил ее и Стефана в покое… А я просто смотрел, как по ее рукам течет кровь и сходил с ума от страха за нее и собственной беспомощности… - Деймон сжал челюсти до хруста, глядя в одну точку. – После гибели родителей Елена попала в аварию – перебрала со спиртным и села за руль, какое-то время мы думали, что это последствия травмы. Следующим диагнозом была опухоль. Я нашел лучших врачей - одного за другим, консилиумы, обследования, тесты… Но окончательный диагноз всегда был один, - Деймон перевел взгляд на врача. – Шизофрения.
Хаус кивнул – эту часть истории он и сам неплохо знал.
- И что говорит лечащий врач о форме бреда? Почему именно вампиры, дань моде?
- Это действительно важно? – Деймон устало взглянул на него, после чего пожал плечами. – Похоже, что заболевание Елена получила в наследство от своего деда – Джонатана Гилберта. Никто никогда не ставил ему диагноза, но судя по найденным после его смерти записям – он действительно верил во всю ту чушь, которую рассказывал Елене, когда она была еще ребенком.
- Но ведь Елена – приемный ребенок, - почувствовав несостыковку, заинтересовался Хаус.
- Да, но Изабель была не просто человеком с улицы, она встречалась с дядей Елены, от которого и родила ребенка в шестнадцать лет. А так как молодая чета Гилбертов долгое время не могла обзавестись потомством, они решили удочерить племянницу Грейсона.
- Значит, в этом галлюцинации не так уж далеки от истины.
Деймон кивнул.
- Только вот в семье все было не столь… радужно, - он неопределенно хмыкнул. - У Грейсона действительно была собственная клиника, но из-за допущенной им врачебной ошибки, он лишился лицензии и дело прогорело. Грейсон начал выпивать, - Деймон и сам не знал, зачем рассказывает об этом, может быть – захотелось, наконец, выговориться, а может – все та же безумная надежда на чудо. – Они часто ссорились с матерью Елены. Она ездила по окрестным барам, разыскивая его, оставляя детей одних. В ночь гибели Грейсон здорово набрался, и за рулем была Миранда. Что именно произошло доподлинно неизвестно, но их машина выскочила на встречную полосу прямо перед грузовиком, их откинуло в сторону, и рикошетом зацепило еще четыре машины. Трое скончались на месте – Гилберты и водитель грузовика, двое – в больнице. После случившегося Елена очень долго ни с кем не разговаривала, а Джереми пустился во все тяжкие – он сбежал из дома спустя год и до сих пор лишь изредка дает знать о себе короткими телефонными звонками. Опека над ними досталась Дженне – сестре Миранды, которой на тот момент было двадцать четыре года. Она и не думала всерьез присматривать за племянниками, которые казались ей вполне взрослыми. Кое-как оклемавшись, Елена своими силами поступила в университет, хотя кое-что Грейсон все же сумел сберечь. Там она и познакомилась со Стефаном. Ну, а дальше вы знаете.
- Пережить столько потрясений и сломаться из-за ерунды, - задумчиво проговорил Хаус. – Всегда считал любовь разновидностью безумия, но это уже перебор…
- Ее лечащий врач считает, что это стало последней каплей. Моральная дилемма или что-то вроде того, - по губам Деймона скользнула горькая усмешка.
- И очевидно отсюда демонизация вашего образа и идеализация младшего из братьев, - сказал Хаус.
Деймон кивнул.
- Надеюсь, теперь ваше любопытство удовлетворено? – сдержанно поинтересовался он.
- Вполне, - Хаус повернулся на стуле, подбрасывая в руках мяч, который до этого бесцельно катал по столу. – Вы можете идти, это все, что я хотел узнать.
В кабинете ненадолго повисла тишина. Хаус с легким раздражением покосился на Деймона, который и не думал двигаться с места.
- Вы ее вылечите? – пристально глядя на диагноста, спросил он.
- Ее нельзя вылечить. Но я сделаю все возможное, чтобы она не умерла в ближайшие несколько дней.
- Очень на это надеюсь, - тихо проговорил Деймон, после чего поднялся и быстро вышел из кабинета.


- Как… как давно это со мной? – спросила Елена, когда первые эмоции схлынули, и ей удалось хоть немного успокоиться.
- Что именно, родная? – осторожно поинтересовался Деймон. – Рвота – около трех дней, до этого…
Елена покачала головой.
- Ты знаешь, о чем я.
Деймон отвел взгляд и немного помолчал. Потом снова взглянул на девушку.
- Я не уверен, что должен… - он запнулся, - до приезда твоего врача, понимаешь?..
- Деймон, - тихо, но требовательно произнесла Елена. – Скажи, я прошу тебя, - ее голос дрогнул.
- Три года, - ровно, стараясь не выдать своих эмоций, проговорил он. – Первые полгода ты еще приходила в себя, остальные два с половиной почти все время была в беспамятстве. Прошлой зимой я возил тебя в Швейцарию, потом мы вернулись, и с тех пор живем у меня - я решил, что рядом со мной тебе будет лучше. К тебе каждый день приходит врач, в доме всегда есть медицинский персонал…
Елена отвернулась, чувствуя вновь подступившие к глазам слезы.
- Зачем? – приглушенно спросила она.
- Что зачем? – не понял Деймон.
- Зачем ты гробишь свою жизнь? – Елена посмотрела на него в упор. – Зачем, Деймон? Ты молод, красив, умен. Ты не должен… нет, ты не имеешь права так поступать с собой! – ее голос надломился и стих. – И со мной тоже… - прошептала она, пряча лицо в ладонях. – Не хочу разрушать и твою жизнь тоже… не хочу-не хочу-не хочу… - бормотала Елена, раскачиваясь из стороны в сторону.
- Эй-эй, тише, - Деймон убрал ее руки от лица, притянул девушку к себе и крепко обнял, - я люблю тебя, слышишь? – он отстранился, заглядывая Елене в глаза. – Иначе что это за любовь? Неужели ты бы меня бросила? – наигранно хмурясь, спросил Деймон, с трудом контролируя собственные эмоции.
Он так боялся спугнуть момент, боялся заглянуть ей в глаза и снова увидеть в них пустоту.
- Кто знает, - Елена упрямо поджала губы и отвернулась.
Деймон позволил себе улыбку. Поймав ее лицо за подбородок, мягко развернул к себе и коротко поцеловал в губы.
- Не верю, - прошептал он, прижимая ее к себе и целуя в макушку.
Елена ответила ему судорожным вздохом. Вцепившись тонкими пальчиками в его рубашку, она слушала ровное биение его сердца, и не было ничего на свете прекраснее этого звука.

- Судя по всему, вам полегчало, - заявил с порога худощавый мужчина с тростью, чей голос Елена сразу узнала. – Я доктор Хаус, ваш… один из ваших врачей. Доктор Зольцман тоже скоро будет здесь.
Следом за ним в палату зашли трое молодых людей в халатах – судя по всему, те самые, с кем он переговаривался, когда она приходила в себя. Но Елена почти не обратила на них внимания.
- Аларик? – вырвалось у нее, и девушка невольно прикусила губу, заставляя себя замолчать.
Она опустила взгляд на свои руки, не в силах смотреть в сочувствующие лица окружающих. Деймон легонько сжал ее ладонь.
- Все верно, любимая, - подтвердил он. – Аларик Зольцман. Твой лечащий врач.
Елена отрывисто кивнула. Врач. Ее врач.

- Елена, расскажите мне немного о себе, – бодро произносит мужчина, сидящий напротив, и она мысленно отмечает, что ему идет белый халат. – Ну же, не нужно стесняться, - он поправляет на носу очки в тонкой золотистой оправе.
Елена усмехается. Долго молчит, глядя на него исподлобья – пристально, с недоверием.
- Кто вам сказал, что я стесняюсь? Просто не вижу в этом смысла, - она пожимает плечами и отворачивается. – Вы ничем не лучше других.
- Я лучше, Елена, - она чувствует в его голосе улыбку и снова глядит на него – глаза у него светлые, лучистые, и смотрит ласково.
- Да, и чем же? – с вызовом интересуется Елена.
- Мне не все равно…

Елена сглотнула. Она чувствовала себя раздавленной. В голову закрадывались предательские мысли о том, что все это всего лишь спектакль, шоу, устроенное Клаусом, но она старательно гнала их прочь. Не хотелось оказаться безумнее, чем было на самом деле. Хотя куда уж?.. Елена тоскливо посмотрела в окно. Высокое голубое небо было глухо к ее беде, но давало надежду на освобождение…
- А она не очень-то болтлива, - прокомментировал ее молчание доктор Хаус, - мне нравится.
- Как вы себя чувствуете? – спросила доктор Кэмерон, с которой Елена уже успела познакомиться.
Елена неопределенно пожала плечами, все еще не глядя на врачей.
- Чокнутой.
- А помимо этого? – нетерпеливо спросил Хаус, заслужив недобрый взгляд от Деймона.
- Немного кружится голова, подташнивает и, кажется, я стала хуже видеть. Но в целом нормально, - бесцветным голосом ответила Елена.
Врачи переглянулись.
- Ничего нового мы не узнали, - заметил Форманн вполголоса.
- Да, все те же симптомы, - подтвердила Кэмерон. – Может быть, антибиотики все-таки помогают?
- От чего? Лейкоцитоза нет, СОЭ в порядке… - Чейз пожал плечами. – Давайте еще раз сделаем МРТ.
- Зачем? – скептически поинтересовался у него Хаус. – Даже глиобластома не смогла бы вырасти с такой скоростью. И потом, симптомы были уже тогда, кроме разве что… - Хаус оборвал себя на полуслове и повернулся к Елене и Деймону.
- Когда она в последний раз приходила в себя?
- Вчера, вы же сами говорили, - сухо ответил Деймон.
- Нет, до этого, - нетерпеливо произнес диагност. – Когда в последний раз она так долго находилась в своем уме?
Глаза Деймона опасно сузились, он кинул беспокойный взгляд на Елену и крайне раздраженный – на Хауса. Правда, было не похоже, чтобы врача это хоть как-то тронуло.
- Мы не могли бы выйти в коридор прежде… - невольно повышая тон, заговорил Деймон, но замолчал, почувствовав, как его руку накрыла невесомая ладонь.
- Все в порядке, правда, - Елена попыталась улыбнуться, - ничего не изменится, если не произносить вслух.
Деймон посмотрел на нее с сомнением.
- Около полугода назад, - стараясь держать себя в руках, холодно проговорил он.
Елена закусила губу и отвернулась. Врачи переглянулись.
- Значит, все-таки опухоль? – сделал предположение Чейз.
- Идиот, - беззлобно буркнул Хаус и вновь посмотрел на Елену. – Вы помните аварию, которая случилась с вами после гибели родителей?
- Смутно, - честно призналась девушка.
- Но у вас была черепно-мозговая травма, верно?
- Да, - ответил за Елену Деймон, - я вчера как раз говорил вам об этом, и уверен – это есть в истории болезни. К чему вы клоните?
- У мисс Гилберт часто случаются простуды? – проигнорировал его вопрос Хаус.
- Да, довольно таки, - с неохотой ответил Деймон, - в последнее время все чаще.
- Иммунитет не справляется, - тихо проговорила Кэмерон.
- И в чем проявляется? Жар, кашель, насморк? – продолжал спрашивать Хаус.
- Насморк, - ответил Деймон, чувствуя себя отвратительно от того, что должен говорить о Елене так, словно она отсутствует, и все сильнее злясь на хамоватого врача. – Сильный жар был только в последний раз, и то недолго. И уверен – это тоже есть в истории болезни, - со значением прибавил он.
- Там много чего есть, - напомнил Хаус, заставляя Деймона побледнеть от закипающего гнева, но диагност уже повернулся к своей команде. – Сделайте МРТ.
- Но если не опухоль, тогда что? – все еще не понимая, спросила Кэмерон.
- Абсцесс. После травмы возле раневого рубца сохранился инфекционный очаг. Видимо он был настолько крохотным, что долгое время ее иммунитет справлялся, несмотря на шизофрению. Но болезнь прогрессировала, и частые соматические заболевания запустили процесс. Антибиотики, которыми ее лечили, притормозили развитие болезни, но не сумели его обратить. Абсцесс начал капсулироваться, потом случился отек, и теперь результат налицо – все признаки опухоли без опухоли. Подтвердите и назначьте время операции. Думаю, что консервативными методами его уже не возьмешь. – Хаус повернулся к пациентке. – Я бы сказал, что вы поправитесь, но это не так. Мне почти жаль, - прибавил он, и Елене показалось, что это действительно так.
Странно, его отношение не раздражало. Не делало ее ущербной. Возможно, потому что было трудно представить кого-то более откровенного, чем он. Пусть это прозвучало грубо, но так было даже лучше - не нужно притворяться и выдавливать из себя то, на что не оставалось ни сил, ни, судя по всему, времени.
- Спасибо.
Кивнув и ненадолго задержав на ней взгляд, Хаус вышел из палаты, оставляя свою команду заканчивать дело.
На какое-то время в помещении повисла оглушающая тишина. Елена откинулась на подушку и прикрыла глаза. Все они понимали, что значит для нее постановка диагноза. Если одна болезнь отступит, другая сразу вернется.
Понимали все, а лишалась жизни она одна.


- Сколько у меня времени? – спросила Елена, вернувшись в палату, после того как МРТ подтвердил диагноз.
- Не говори так, – попросил Деймон.
- Мы оба знаем, что это так, но я хочу успеть кое-что сделать, - спокойно сказала она.
- Операция назначена на завтра, на девять утра.
Елена еле заметно вздрогнула, но постаралась взять себя в руки. Отчаяние, боль, неприятие – все эти стадии она проходила уже не раз, забывая об этом и начиная заново. Но сейчас ей выпал уникальный шанс – поступить иначе. Принять происходящее во всей его уродливости и безысходности. Не сдаться, но смириться. И Елена собрала все свое мужество, чтобы идти в этом до конца.
- В коридоре я видела тетю и маму, - голос предательски дрогнул – она впервые назвала так Изабель, - позови их, пожалуйста. Аларик... доктор Зольцман сказал, что раз память частично восстановилась, я могу увидеться со всеми, от кого отказалась… там.
- Ты уверена?
Елена кивнула. Наклонившись, Деймон крепко прижался губами ее лбу, а затем пошел выполнять поручение.
Когда обе женщины робко заглянули в палату и нерешительно, друг за другом шагнули внутрь, Елена растянула губы в улыбке и прошептала:
- Давайте только не будем плакать, - и сразу же почувствовала, как по щекам поползли соленые капли.

- Ты, наверное, устала? – спросил Деймон, приобнимая Елену за плечи, после того как аудиенция была окончена. – Не хочешь поспать? Я сяду тут в кресле и не буду тебе…
- Я и так слишком долго спала, - мягко перебила она, после чего внимательно посмотрела Деймону в глаза. – Выполнишь одну мою просьбу?
- Конечно, - он кивнул и коснулся губами ее виска, - все, что угодно…
- Не спеши, - Елена усмехнулась и замолчала, покусывая губу. – Я хочу выйти на воздух, - наконец, тихо проговорила она.
- Что? Но ведь… - запнулся Деймон.
- Подожди, - Елена круто повернулась к нему, закрывая ладошкой рот. – Подожди. Я знаю, что ты хочешь сказать – я больна, дезориентирована в пространстве…
- Тебе может стать плохо, и что я тогда…
- Думаешь, сейчас мне хорошо? – она чуть улыбнулась, склонив голову на бок. – Будем честны друг с другом – от меня остались одни лохмотья. Завтра врачи вылечат мою оболочку, но вот здесь, - Елена коснулась головы кончиками пальцев, - уже никогда не будет порядка.
- Елена… - Деймон подался вперед.
- Я не договорила, - тихо сказала она, - завтра меня уже не будет. Я буду… где-то. Но не здесь. И у меня есть последний шанс… - она сглотнула, тряхнула головой, отгоняя непрошенные слезы, и снова улыбнулась, - у меня есть шанс побыть с тобой вдвоем. Увидеть солнце, людей, улицу, обычный мир без… - она запнулась. – Тут неподалеку есть сквер, его видно из окна. Еще в обед там соорудили сцену – наверное, будет какое-то выступление. Я хочу пойти туда с тобой. Ненадолго, на полчаса, максимум час. Я спросила у доктора Кэмерон – может ли мне стать хуже прямо сейчас, она сказала – прорыв маловероятен…
- Маловероятен, - со значением проговорил Деймон, - но возможен.
- И что это изменит, Деймон? Для меня? Для тебя? Для нас? – она грустно улыбнулась. – Лекарства, которые мне дают, делают свое дело, мне значительно лучше – не тошнит и голова почти не кружится. И я хочу этим воспользоваться.
- Елена…
- Пожалуйста, - тихо произнесла девушка, почувствовав, что он колеблется. – Я больше ни о чем не попрошу, обещаю.
- И как же мы выйдем отсюда? – с сомнением проговорил Деймон.
- Что-нибудь придумаем, - Елена лукаво улыбнулась и на мгновение напомнила ему себя прежнюю. – Главное найти мне одежду…
- Одежда у меня с собой – на всякий случай, - вырвалось у Деймона, и Елена крепко обняла его в ответ.
- Спасибо… - прошептала она. - Я люблю тебя.
- Я тоже тебя люблю, родная, - окончательно сдаваясь, Деймон крепко прижал к себе казавшееся таким хрупким тело.

- Ну, и что мы будем делать дальше? – спросил Деймон, когда они крадучись выбрались из больницы, завернули за угол и перешли через улицу. – Скоро тебя хватятся.
- Позвонят тебе, и ты объяснишь, в чем дело, - легкомысленно заявила Елена, жадно осматривая каждый закуток крохотного скверика. – Как думаешь, мне можно мороженое? – и, заметив его строгий взгляд, напустила на себя смиренный вид, и тут же озорно улыбнулась. – А как насчет поп-корна? Ну, совсем чуть-чуть? – умоляюще проговорила она.
- Ты вьешь из меня веревки, - ворчливо произнес Деймон, придерживая ее за талию и подводя к киоску. – А я ведь не врач, и понятия не имею, что тебе можно, а что… - он замолчал, заметив, как потускнела ее улыбка.
- Давай не будем о врачах, - вполголоса попросила она, - совсем недолго…
- Никаких врачей, - Деймон клятвенно поднял левую руку, - обещаю.
- Мне с карамелью, - заявила Елена, поворачиваясь к прилавку и с удовольствием втягивая носом насыщенные ароматы.
Они выбрали скамейку неподалеку от невысокой деревянной сцены, куда постепенно подтягивался народ. На невысоких подмостках уже велись приготовления, рабочие настраивали освещение и звук, расставляли инструменты.
Елена с жадной поспешностью и очевидным удовольствием запихивала себе в рот сладкие пригоршни, начисто позабыв о данном обещании.
- Интересно, что здесь будет? – спросила Елена, прожевывая очередную порцию.
Деймон, который исподволь наблюдал за ней все это время, рассеянно оглянулся.
- Благотворительный джазовый концерт, - прочитал он, найдя глазами вывеску.
Они переглянулись.
- Джаз… - проговорила Елена.
- Джаз, - подтвердил Деймон, и они улыбнулись так, как могут улыбаться только двое, однажды нашедшие друг друга в этом суетном мире.
Он осторожно очертил ладонями овал заострившегося за время болезни лица, не сводя с нее пронзительного взгляда. Он хотел запомнить ее такой. Пусть исхудавшей, растрепанной и наспех одетой, но с румянцем на щеках, мягкой улыбкой и светящимся любовью взглядом. Они перехитрили болезнь. Ненадолго, на несправедливо короткое мгновение. Украли кусочек счастья у стервы-судьбы, и он был благодарен за это всей своей искалеченной разлукой душой.
- Деймон, сделай для меня кое-что, - сглотнув, попросила Елена.
- Не буду столь опрометчив как в прошлый раз и сначала выслушаю, - попытался отшутиться он, чувствуя, как внутри все сжимается от нехорошего предчувствия.
Но Елена словно не услышала его.
- Я не могу просить тебя оставить все как есть. Не могу просить вас с Дженной дать мне умереть хотя бы частично здоровой, я понимаю, правда. Я бы и сама не смогла. Но я хочу, чтобы ты знал – если бы я могла решать, этой операции никогда не случилось бы. Подожди, - Елена шевельнула рукой, не позволяя ему перебить себя. – Но я прошу о другом. После того, как меня выпишут из Принстон-Плейнсборо, ты отвезешь меня в клинику. Дослушай, - твердо проговорила она, видя, что он снова хочет возразить. – Ты можешь навещать меня, гулять со мной, тратить свое время и деньги – это твое право. Но ты попробуешь начать новую жизнь. Не хочешь забывать меня – не надо, я и сама не хотела бы этого. Но ты должен обещать, что попробуешь.
- Нет, - Деймон упрямо поджал губы и отвернулся.
- Иначе я не вернусь в клинику, - глядя прямо перед собой, решительно сказала Елена. – Я знаю, что ты меня любишь, и верю, что не станешь применять силу. Я сбегу, Деймон. Ты должен пообещать. Пожалуйста, Деймон… - уже тише проговорила она, пытаясь заглянуть ему в глаза. - Мне так страшно… Не за себя. Я почти смирилась. Мне страшно от мысли, что ты никогда больше не будешь счастлив, никому не улыбнешься так, как сейчас мне… - она судорожно вздохнула, в тщетной попытке сдержать слезы. – Я прошу тебя…
- Тсс, тихо-тихо, - Деймон привлек Елену в себе и поднял глаза к небу, пытаясь сдержаться, не выдать обжигающей грудь и глаза боли. – Я обещаю, - сказал он, совладав с собой и, отстранившись, осторожно вытер пальцами влажные дорожки на ее щеках. – Обещаю.
Она молча прижалась к нему.
- Деймон, а какое сейчас число? – вдруг спросила Елена. – Понятно, что осень, - она оглядела словно позолоченный кем-то парк, очертания которого начинали таять в едва подступивших сумерках. – Но месяц?
- Тридцатое сентября.
- Последний день сентября, - задумчиво проговорила Елена, а затем вдруг чему-то улыбнулась, - мы уйдем вместе, - прошептала она, утвердительно качнув головой. – И все вокруг – этот парк, эти деревья, эти листья, - нагнувшись, Елена подхватила тонкий, похрустывающий в ее пальцах, кленовый лист, - и, конечно же, мы с тобой - станем его последней любовью…
Деймон давно уже привык к ее необычным высказываниям, раньше они его настораживали и даже пугали, но сейчас он понимал ее, может быть – как никогда раньше.
- И эта музыка, - добавил Деймон, когда погруженный в полумрак сквер наполнили первые звуки саксофона.
- Без нее было бы совершенно не то, - убежденно кивнула Елена и, быстро поднявшись, потянула его за собой на небольшую площадку перед сценой, где уже появились первые пары.

А потом они танцевали… Музыка захватила их целиком, заставляя забыть обо всем, дрожать от предвкушения, отдаваться сладкоголосым иллюзиям и верить в то, что завтра никогда не наступит. Она заставляла их тосковать о том, что не имело сейчас ни малейшего значения, заставляла смеяться, вспоминать давно позабытые движения и с легкостью, никому больше не доступной, отправляла в прошлое. Она кружилась, и они кружились вместе с ней. Они дышали ею, упивались и парили посреди выхваченного прожектором ослепительно-белого круга. И они точно знали, что этот момент для них не закончится никогда…

… Завтра Елене сделают операцию, и, увидев ее отсутствующий взгляд, Деймон уже не сумеет сдержать слез. Он заберет ее домой, и на замечание Аларика Зольцмана, который давно стал хорошим другом, хлопнет того по плечу, и вымученно улыбнется:
- Я просто люблю ее, Рик, дружище. И, кажется, действительно научился верить в чудеса...

… Завтра Кадди сделает Хаусу выговор за то, что он знал о бегстве пациентки, и ничего не предпринял. Потом задумается и, с сомнением глядя на него, спросит:
- Неужели пожалел?
Он только хмыкнет в ответ и, тяжело опираясь на трость, выйдет из ее кабинета.
А она будет долго смотреть на закрывшуюся за ним дверь, и думать о том, какие же они все-таки идиоты. Но годы идут, и время, когда они могли любить так самоотверженно, без оглядки, давно упущено...

… Однажды Елена, вновь погрузившись в свои фантазии, скажет, что ей не жаль. Не жаль, что она встретила его. Не жаль, что в мире, которого не существует, в котором она сама воздвигла множество препятствий между ними, она все равно выбирает его. И любит - его…

Но все это будет потом. А сегодня будут только она и он, и этот парк, и покалывающее ощущение свежего ветра на коже, теплое дыхание и невесомое касание губ, переплетение рук и джаз, очень много джаза…
В последний день сентября.

Stars shining bright above you
Night breezes seem to whisper "I love you"
Birds singin' in the sycamore tree
Dream a little dream of me

Say nighty-night and kiss me
Just hold me tight and tell me you'll miss me
While I'm alone and blue as can be
Dream a little dream of me
(Louis Armstrong «Dream a Little Dream of Me»)