Теплый летний ветер игриво перебирал локоны девичьих волос, нежно касался кожи и слегка приподнимал складки платья, попутно наполняя воздух неповторимым запахом жасмина. Его ослепительно белые цветы уже почти осыпались, ежесекундно теряя последние лепестки, парящие еще несколько мгновений, а затем мягко опускающиеся на землю. Только пьянящий аромат по-прежнему ощущался настолько сильно, что кружилась голова, а мир казался таким фантастическим, ирреальным.
Стебли трав щекотали босые ноги, приятно покалывая стопы, а капли еще не испарившейся росы напоминали жемчужины, оброненные невзначай темной, беззвездной ночью. Утреннее солнце не слепило, не обжигало, только приятно согревало кожу; невесомые облака же стремительно проплывали мимо, гонимые все тем же любящим перемены ветром.
«Я заверяю тебя, что через некоторое время мы покинем Мистик Фоллс, дорогая моя Катерина. Если же этот подлый человек посмеет нам воспрепятствовать, я лично проткну его сердце, а потом отдам на растерзание псам. Помни, что никто на всем свете не сможет помешать нам быть вместе. Никто и ничто».
- Как бы я хотела, чтобы все оказалось так просто: проткнуть сердце и отдать на растерзание псам. Он намного глубже запустил свои когти в мою семью, - прошептав это, девушка свернула письмо и спрятала в маленькую сумочку подальше от чужих глаз. Она коснулась рукой груди, где под тонкой тканью скрывался овальный серебряный медальон с тонкой змейкой по краю. Это единственное, что всегда напоминало о нем, что не было запретным, порочащим честь. Девушка понимала: над ней всегда будет тень страшного года, когда все превратилось в прах, а в момент надежды для семьи у нее не было права вновь разрушить спокойствие дома Петровых.
- Мисс, приехал мистер Майклсон. Хозяин велел вам поспешить, не стоит заставлять гостя ждать, - служанка покорно опустила глаза, ожидая ответа девушки.
- Конечно, Роза, сейчас подойду. Передай мистеру Майклсону, что через несколько минут я буду ждать его в беседке, - расправив складки платья, Катерина встала из кресла-качалки и направилась к дому. – Боже, дай мне силы, - чуть тише добавила она и ускорила шаг.

«Мне иногда кажется, что у нас с тобой совсем нет будущего. Мы вынуждены встречаться только вдали от поместья, прятаться от окружающих, даже от солнечного света – он тоже может оказаться предательским. Роза хранит мою тайну, но кто знает, сколько еще раз она пожелает рисковать из–за этого своей жизнью. Прошу тебя, давай убежим, пока не поздно, пока есть время. Мама поймет, а вот папа… Он боится повторения того ужаса, запрещает произносить твое имя.
С каждым днем я все сильнее ощущаю запах духов Майклсона в нашем доме, а вчера отец даже пригласил его на ужин. Не знаю, сколько смогу терпеть присутствие столь ненавистного сердцу человека, хотя есть ли у меня выбор?
Помнишь, ты говорил о Европе, о милой Болгарии? Я так хочу вновь оказаться там, вдохнуть ее сладкий воздух и упасть в траву, не думая о правилах приличия. Мне каждую ночь снится наша беседка и маленькая конюшня, где мы с братом по утрам кормили лошадей втайне ото всех. Но после свадьбы, боюсь, он завладеет даже моими мыслями, поэтому я так жажду в последний раз очутиться в старом доме. Я буду умолять папу отправиться в Болгарию на несколько дней, вдруг его сердце оттает. Напиши, что ты думаешь об этом.
Жду ответа.
Всегда твоя, Катерина».
Елена осторожно свернула очередное письмо и положила в конверт, чтобы чернила совсем не потускнели от действия губительного для них света. Находясь в крайней степени задумчивости и из–за этого не давая покоя старинному серебряному кулону на тонкой цепочке, она бесшумно встала из-за стола и убрала листы в шкатулку. Каждое утро на протяжении последней недели девушка находила в почтовом ящике новое послание без имени и обратного адреса, завернутое в большой бумажный пакет. Все было слишком странно: загадочный отправитель пожелал выдать чужую тайну, опуская части переписки через тонкую щелку, с намерением поведать историю жизни двух любящих сердец. Но какая при этом преследовалась цель? Слишком мало было имен, с помощью которых можно было сделать запрос в архив, недостаточно данных для определения времени и места, в котором происходили события, лишь единственное упоминание поместья Сальваторе, которое, однако, не вносило абсолютно никакой ясности в происходящее. Могло это быть ошибкой? Вряд ли: шли дни, а письма продолжали приходить.
То, что уже хранилось в шкатулке, приоткрывало лишь крошечную часть занавеса, надежно скрывающего действующих лиц. Девушку, чьи душевные терзания Елена узнавала ежедневно через пожелтевшие листы бумаги, звали Катерина. Определенно, она принадлежала к богатому и знатному роду, проживавшему в черте города несколько веков назад, а ее судьба должна была быть в скором времени связана с неким Майклсоном (имя или фамилия, узнать не удалось). Несмотря на это, мысли ее были обращены к другому, тому, ради которого она рисковала, передавая письма через служанку, убегая на встречи под покровом беззвездной ночи. Упоминания дома Сальваторе наталкивали на мысль, что именно там и проживал таинственный возлюбленный, но сейчас из представителей рода, входившего в Совет Основателей, остались только Зак и Деймон Сальваторе, дядя и племянник. Мужчины не жили в фамильном поместье и не имели ни малейшего понятия о личности Катерины.
Деймон учился в средней школе в выпускном классе и успел заслужить весьма сомнительную репутацию. Он был из тех, кто нравится девушкам, умело этим пользовался, часто заводя мимолетные романы. Его лицо с небольшими оговорками можно было назвать красивым, лишь линия скул резко контрастировала с плавными очертаниями подбородка и губ. Серые глаза по обыкновению смотрели с легким прищуром, что послужило причиной появления тонкой сеточки морщин уже в молодом возрасте, а небрежно взъерошенные волосы свидетельствовали о легкомысленности поведения. Деймон не имел устойчивого финансового положения, чтобы считаться завидным женихом после окончания школы, да и поступление в колледж ставилось под огромное сомнение: в табеле с оценками крайне редко появлялись отличные отметки. Надежд на стипендию это не прибавляло, а дядя Зак был не в состоянии оплачивать дальнейшую учебу: работа в городской газете приносила совсем небольшой доход, образ жизни племянника не оставлял возможности отложить что–либо на будущее, поскольку постоянные вечеринки и алкоголь требовали серьезных затрат, а задумываться о подработке Деймон не удосуживался.
И все же, он не был настолько безнадежен. При желании под грудой недостатков и отрицания самого себя и мира вокруг можно было разглядеть отзывчивого молодого человека, способного подставить плечо в трудную минуту, подсказать и отозваться на просьбу о помощи. Но проблески человечности становились все реже по мере взросления парня, все глубже затягивая его в дурную компанию, развлечения и праздный образ жизни.
Елена знала об этом как никто иной: их дома находились по соседству, поэтому девушка становилась частой свидетельницей шумных сборищ за полночь. Именно после одной из таких вечеринок она впервые и постучала в дверь к Сальваторе, чтобы поинтересоваться о Катерине, но молодой хозяин был не в состоянии отвечать на вопросы, а Зак, поселившийся с ним после гибели старшего брата и его жены, родителей Деймона, мало что знал о происходившем в Мистик Фоллс несколько столетий назад. Надежда докопаться до правды таяла с каждым днем, а возможность поговорить с соседями казалась все более призрачной.
Обдумав еще раз план действий, девушка вышла из комнаты и направилась в кухню, откуда доносился тихий голос матери. Елене, как она сама считала, несказанно повезло родиться именно в доме Гилберт. Миранда и Грейсон входили в Совет Основателей, а их семьи были одними из самых уважаемых в небольшом городке. Переняв от матери лучшее: ровный овал лица с правильными, классическими чертами, светлой кремовой кожей и густыми каштановыми волосами на несколько оттенков темнее выразительных миндалевидных глаз, – девушка совместила это в себе вместе с твердостью характера и целеустремленностью отца. С ранних лет она знала, что будет заниматься активной школьной деятельностью, станет участницей конкурса Мисс Мистик Фоллс, а впоследствии поступит в университет. Затем выйдет замуж и вместе с мужем приобретет небольшой домик у реки, родит детей и посвятит себя обычным женским хлопотам. Ее не пугала предсказуемость жизни, ведь спокойное течение намного лучше для судоходства и путешествий, чем постоянные шторма и бури. Но, как известно, Тихий океан обманчив и совершенно не соответствует своему названию, вот и судьба Елены Гилберт готовила ряд сюрпризов, с которыми предстояло столкнуться уже в ближайшем будущем.
Войдя в светлую комнату, выполненную в спокойных бежевых оттенках, в центре которой стоял внушительных размеров стол, а по периметру располагалось большое количество шкафчиков и приборов, облегчавших жизнь современной хозяйке, девушка села на один из стульев. Положив голову на скрещенные ладони, она наблюдала за Мирандой, колдующей у плиты, наслаждаясь привычной атмосферой покоя и уюта, всегда манившей родственников и друзей в дом Гилберт.
- Мама, я отойду на несколько минут. Хочу еще раз расспросить Зака о Катерине, вдруг он что-то вспомнит, - покидая место, Елена ожидала услышать одобрение, ведь женщина в первое время активно участвовала в маленьком расследовании дочери. Но сведенные у переносицы брови миссис Гилберт явно говорили об обратном.
- Милая, может, хватит копаться в прошлом. Это чья-то глупая шутка, и ты зря отвлекаешь людей от дел. Помоги мне лучше с ужином, - натянуто улыбнувшись, Миранда протянула руки к Елене, но та отошла в сторону, с удивлением реагируя на непривычный ответ матери.
- Вчера ты предлагала помощь в городском архиве, а сегодня настаиваешь на прекращении поисков? Ты все-таки что-то знаешь о том, почему нам приходят эти письма? – секундная заминка окончательно уверила девушку в том, что Миранде известна история таинственной жительницы города и причина, по которой послания начали приходить именно в их почтовый ящик.
- Ты думаешь, я бы не рассказала тебе, если бы что-то знала? Я разговаривала с Логаном, он обещал посодействовать в поисках. Просто все это очень похоже на розыгрыш, не хочу, чтобы в конце тебя ждало разочарование.
- Я не маленькая, чтобы расстраиваться. Но жизнь этой девушки течет перед моими глазами, а мне никак не удается понять, почему спустя столько лет кто-то решил о ней рассказать. Если Зак ничего не вспомнит, то я больше не побеспокою их с Деймоном, - прежний энтузиазм начал постепенно угасать. Девушка и прежде не понимала, зачем все эти попытки разворошить прошлое, а в тот момент, когда даже мама, поддерживающая ее прежде во всех начинаниях, разуверилась в успешном исходе затеи, очевидное тяжелым грузом опустилось на плечи. А вдруг это действительно розыгрыш? И к чему эти глупости с письмами, домами и исчезнувшими из всех записей архивов жителями? Результат может не оправдать ожиданий, а потраченное время никто не сможет возвратить. Только Елена не была бы собой, откажись от начатого в последний момент. – Я не знаю, зачем мне это, но чувствую, что необходимо.
- Хорошо, милая, только предупреди, если задержишься, - поцеловав дочь в лоб и дождавшись, когда та покинет кухню, Миранда поспешила к телефону и набрала по памяти комбинацию цифр. Она тяжело дышала, прислонившись к стене и кусая губы, пока на них не выступила кровь. То, чего женщина боялась так долго, начало сбываться, а размеренный ритм жизни мог оказаться под угрозой.
- Алло, - послышался в трубке мелодичный голос с легкой хрипотцой.
- Ты просила сообщить, когда это начнется. Сегодня Елена в очередной раз отправилась к Сальваторе, - сжимая кулаки, женщина заставляла себя произносить слова как можно спокойнее, унимая дрожь. – Приезжай, потому что, если с ней что-то случится, я забуду об обещании хранить твою тайну и все расскажу Совету. Ни один волосок не должен упасть с головы моей дочери.
- Твоей ли? – было ответом на том конце, а затем раздались протяжные, разрывающие сознание гудки.



Елена долго стояла в нерешительности перед дверью, за которой скрывалась, возможно, ее единственная надежда на правду. Еще в прошлый раз слова Деймона показались ей лживыми: он определенно знал что-то, но не желал говорить. Набравшись смелости, девушка нажала на звонок, но ответа не последовало ни через минуту, ни через пять. Отчаявшись застать хозяина, Елена в последний раз хотела прикоснуться к кнопке, когда дверь распахнулась, и на пороге показался Деймон.
- Ты что-то хотела? – безразличие в тоне чувствовалось слишком явно, чтобы можно было списать его на неожиданность визита, поэтому девушка почувствовала себя крайне неловко.
- Прости, что снова беспокою, но я хотела бы узнать, не вспомнил ли ты чего- нибудь о Катерине? В прошлый раз нам не удалось поговорить.
- И поэтому ты решила, что сегодня я расскажу что-то другое? – к безразличию прибавилась ирония, а напряженная поза Деймона сменилась скрещенными на груди руками и смелым взглядом, переполненным снисхождения. – Мне ничего неизвестно об этой девушке, о ее связи с Сальваторе. И даже если бы я знал, то почему должен тебе рассказывать? Не наигралась в детстве в сыщиков или прочла Агату Кристи?
- Не думала, что ты умеешь читать, Деймон. Извини, если оторвала от дел, больше я тебя не побеспокою, - Елена решительно направилась прочь от дома, чувствуя на себе пристальный взгляд Сальваторе. Если даже ему и было известно что–то важное, то он ясно дал понять, что делиться этим не намерен. Девушка в какой-то степени понимала его, ведь молодой человек не привык к серьезным разговорам, переводя в шутку любую тему, способную перейти определенную черту дозволенности.
Остановившись на подъездной дорожке, девушка достала мобильный и набрала номер Керолайн, желая поделиться своими догадками по этому поводу. Милая блондинка, имеющая далеко не плоский ум и рациональный взгляд на жизнь, всегда находила нужные слова для поддержки, а звонкий голос мог в мгновение ока развеять любые грустные мысли, что и было необходимо Елене в ту минуту. К большому удивлению, подруга оказалась вне зоны доступа. Нажимая на автодозвон, девушка вернулась домой, а в груди поселилось странное ощущение беспокойства: Керолайн всегда предупреждала, если уезжала далеко за пределы города, где могла отсутствовать связь.



- Звонила Миранда и сообщила, что малышка Гилберт решила примерить на себя роль Шерлока. Невероятно, как много хлопот она доставляет своим существованием, - вскинув руки, красивая молодая девушка ходила по комнате, окидывая взглядом скромное убранство. Старая двуспальная кровать, постельное белье на которой пропахло сигаретным дымом, не исчезающим даже после стирки, простой деревянный стол на расшатанных ножках и два стула – вот что пришлось переносить после роскошно обставленных особняков за пределами США. Прежний образ жизни, который она променяла на скромную обстановку в дешевых мотелях, идеально подходил ей, статной и гордой своенравной южанке, пережившей своих современников на многие десятки лет. Те же завитые локоны, спадающие с хрупких плеч, те же яркие выразительные глаза с озорными искорками, неугасаемыми символами несломленной воли - тонкая вена на лбу, когда что-то заставляет беспокоиться, и грация кошки в каждом движении. Безупречный вкус, острый язычок, жажда жизни – Кетрин Пирс удивительным образом сочетала в себе это, как духи в самом дорогом флаконе из сотни компонентов. А все это ради чего? Ради мести человеку, сломавшему в свое время только начавшуюся жизнь, как безжалостный ветер вырывает с корнем благоухающий цветок, приносящий миру свой тонкий аромат. Ее единственная слабость – Стефан Сальваторе – читал очередной выпуск местной газеты, отстраненный от происходящего вокруг, но чутко реагирующий на любой посторонний шум. Высокий шатен с ясными зелеными глазами и тонко очерченными губами, так часто затрагиваемыми улыбкой, был, без сомнений, хорош собой, но его спокойствие и тягучая медлительность никак не сочетались с фонтаном, представляющим собой Кетрин во всей красе. Сочетание противоположностей – классика, только не в данной паре. Выражение лиц было обманчивым: не маски, но определенно хорошо отрепетированные роли за годы поездок и странствий, за десятилетия борьбы и осторожности перед каждым шагом, за полтора века отстаивания права на существование. Загнанные гончие после продолжительной охоты, принесшие не один трофей. Только во имя чего?
- Ты же сама выбрала для нее такую судьбу. К чему теперь жаловаться? – отложив газету, Стефан с улыбкой обратился к Кетрин, приглашая устроиться к себе на колени. – Тебе же нравится вкус опасности, признай. А теперь все обернулось так, что поздно давить на тормоз, - расправляя крупный локон, мужчина нежно заправил его за ухо, касаясь тонкой прохладной кожи.
- А что, если я устала и хочу прекратить гонку? Просто уехать и оставить все как есть.
- Отдать ее? О, это будет широкий жест с твоей стороны, - Стефан знал запретные кнопочки в душе Кетрин, на которые стоило давить только в исключительных случаях. Сейчас был как раз один из таких: на кону стояло слишком много. – Конечно, я давно предлагал уехать в Ванкувер, у моих друзей там очаровательный домик.
- Ты предлагаешь мне подарить ему девчонку просто так? – отстраняясь и вставая на ноги, Кетрин с вызовом посмотрела на мужчину, пытаясь отыскать ответ в его глазах. – Снова играешь, да? – опустив плечи, сбросив с них всю неприступность виртуозно выстроенных иллюзий, она прикрыла глаза, на секунду возвращаясь во времена, когда женщинам не приходилось что-либо решать. Девушка вспомнила увитую лимонными розами беседку и любимое плетеное кресло, в котором было так удобно мечтать о будущем, наблюдать за звездами летней ночью, белые колонны родового поместья и красный кирпич особняка Сальваторе. Она так часто там бывала, что, казалось, могла спустя полтора века в мельчайших подробностях рассказать о каждой трещинке на камне или сколе на стекле, а неповторимый запах цветущих лилий ничто не могло выжечь из памяти.
Но все кануло в Лету, только Стефан оставался рядом, такой же неизменно любящий и надежный. И ради этого стоило продолжать борьбу, вживаясь в очередную роль.
- Кетрин, спустись на землю, - осторожно касаясь ее плеча, он заглянул в полные воспоминаний глаза и улыбнулся. - Все в порядке?
- Да, отлично. Принеси мне телефон, хочу позвонить Элайдже. Игра началась.



До двери дома оставалось несколько метров, когда девушка услышала стремительно приближающиеся шаги. По уверенной поступи и звуку, глухо разносящемуся в почти абсолютной тишине, можно было предположить, что преследователем был мужчина. Не рискнув обернуться, Керолайн ускорила шаг и достала ключи из маленькой сумочки, чтобы не тратить драгоценные секунды перед тем, как укрыться за спасительной преградой. Казалось, что даже на расстоянии можно было почувствовать его силу, услышать учащенное дыхание и кожей ощутить, как на лице у незнакомца появляется улыбка, похожая на оскал довольного хищника, загнавшего свою жертву в угол. Она шептала про себя, что все это плод разыгравшейся фантазии и воспаленного сознания после очередной бессонной ночи на вечеринке, но шаги становились все ближе, а дистанция до дома словно увеличивалась. Когда, наконец, девушка ощутила мелкие камни гравия на дорожке под своими ногами, а свет высокого фонаря смело рассеял темноту, послышался приглушенный, но уверенный мужской голос, обволакивающий, очаровывающий.
- Здравствуй, милая Керолайн. Куда же ты так спешишь? – он положил руку на ее плечо и сжал длинными пальцами, заставляя вскрикнуть от неожиданно пронзившей боли. В этой изящной ладони просто не могло быть столько силы, за бархатными нотами голоса не мог скрываться безжалостный маньяк. Закусив губу и набрав в легкие воздуха на случай, если придется звать помощь, девушка обернулась и замерла. В чертах его лица она видела красоту пусть не классическую, но определенно манящую, завораживающая улыбка на алых губах же отвлекала от самого главного – глаз. В их блеске таился огонь, языки пламени играли в темных зрачках как при лихорадке, охватывающей тело изнутри, пожирающей остатки разума и самоконтроля. Этот взгляд смешивался с невероятной притягательной силой, не позволявшей отвернуться, произнести хоть слово. Так мог смотреть только Дьявол или сумасшедший. Или сумасшедший Дьявол. Она осознавала, как всю ее охватывает ступор, а конечности каменеют от странного холода, исходившего от незнакомца. Керолайн молчала. – Хороша. Жаль, что нельзя запечатлеть этот испуганный взгляд. Но ты можешь не опасаться меня, я не причиню тебе боли. Пока, - слова медом растекались по венам, сгущая кровь, превращая ее в бесполезную жидкость. Дыхание замедлялось, а зрачки расширялись в ответ на пронзительный, гипнотизирующий взгляд. Сквозь гомон голосов и монотонное звучание в голове она четко различала только его слова: «Ты расскажешь мне все, когда я приду. О Елене, о ее семье и мальчишке Сальваторе. Ты будешь моим маленьким белокурым козырем, пока сможешь быть полезной. Никто не узнает о нашем небольшом секрете. Я так хочу».
А потом все исчезло. Осталась только тихая ночь, мягкий свет фонаря и лепестки кроваво-красных роз, гонимые ветром по улице.

– Я не думал, что спустя столько лет понадобится моя помощь.
Поправляя воротник светлой рубашки, высокий мужчина смотрел в ночь пустым взглядом, не выражавшим ни радости, ни недовольства. Его лицо часто было таким отстраненным, но это не означало, что душа также спокойна и беспристрастна к происходящему. За годы жизни многие учатся хорошо контролировать мимику и жесты, только мало кому удается усмирить трепещущее сердце.

– Ты сделал первый ход, поэтому выйти из игры не получится уже никогда.
Холодное спокойствие спутницы было под стать ему: ровный голос, официальный тон. Казалось, что их связывает только эта ночь, но не десятки лет общего прошлого, где ошибки накладывались одна на другую, а фразы не звучали столь резко. Именно поэтому двое говорили без излишних предисловий, не желая возвращаться к теме, заставившей когда-то разорвать связующие нити. Когда между мужчиной и женщиной появляется стена, будьте уверены – на ее месте не так давно было чувство. Взаимное ли, безответное – неважно. Оно просто было.

– Отнюдь. Три сердца у меня в руках могут закончить не только эту игру, но и пресечь попытки последующих реваншей. Не забывай, благодаря кому ты дышишь.

Обернувшись, мужчина впервые за встречу посмотрел в глаза собеседнице. Нет, он ничего в них не прочел, не нашел даже своего отражения: она была таким же хорошим игроком. «Не смотри в глаза, если не хочешь увидеть в них себя», – когда-то именно он научил этому. У девушки были причины прятать отражение даже от него.

– Кетрин, – голос неожиданно дрогнул. Прошло несколько десятилетий с того дня, как ему приходилось произносить это имя в последний раз. – Скажи, чего ты хочешь?

– Я никогда не забывала, кому обязана своим существованием, – она посмотрела на дорогу, которую освещали фары неприметного черного автомобиля. Стефан ждал. Он всегда ее ждал. – Твой брат в городе?
– Я не видел его с шестьдесят четвертого, как, впрочем, и ты.
– Тогда у тебя получится вскоре это исправить. Звонила Миранда.

Имя отразилось эхом в тишине, запуская таймер обратного отсчета, и мужчина понял это. Дежавю.
– Значит, он будет искать девчонку. Чем могу помочь?
Он приблизился к Кетрин и коснулся холодного запястья, на котором покоился тяжелый браслет с крупными камнями в серебряной оправе. Напоминание того, что в этой битве они будут практически на равных.
– Помоги уберечь ее хотя бы на время. Мы со Стефаном придумаем, как надежнее спрятать Елену, но, боюсь, в городе уже появились его союзники. Сейчас награда будет не меньше, чем за мою голову.
Освобождая руку и отходя на несколько шагов, девушка оступилась, на секунду потеряв равновесие. Холодные пальцы сомкнулись на шее: одно резкое движение, рывок – и пальцы мужчины были в миллиметрах от ее сердца. Она не дышала.

– Не забывай еще и о том, что, потеряв баланс, можешь лишиться жизни. И лучше пусть я стану твоим палачом, чем из-за глупости попадешь в его руки. Братец наверняка не станет облегчать твою участь.
И он исчез.
– Элайджа, – прошептала Кетрин, прикрывая зияющую рану, начавшую затягиваться.

– Что произошло?
Теплые, совсем не похожие на ледяное прикосновение пропавшего из виду мужчины, руки Стефана заботливо подхватили ослабевшее тело девушки.
– Он поможет.



Элайджа подошел к двери небольшого особняка, утопающего в зелени деревьев. Дом скрывался за рядами однотипных зданий и не привлекал внимания прохожих. Аккуратно подстриженный газон, глиняные горшки с цветами, разбавляющими пейзаж ранней осени, осыпавшей город золотистой пудрой, припаркованный серый автомобиль – обыденная картина юга США, где даже в декабре не стоит ждать рождественского снега.
Когда-то он уже был здесь, теребя от волнения галстук и ожидая встречи с юной хозяйкой поместья. Аромат роз скрашивал томительные минуты, а ровные кусты, на которых чередовались белые и лимонные бутоны, напоминали изумрудные подсвечники, сделанные искусным мастером для дивных восковых фигур. Они ничуть не уступали девушке, гордо идущей по вымощенной камнем дорожке; молодая хозяйка откинула со лба непослушный локон, и ее губы растянулись в искренней улыбке, не омраченной хмурой погодой последних дней августа. Тогда все казалось сном, сейчас же, в минуту настоящего – горестным пробуждением.


Различив в доме несколько голосов, мужчина с легкостью выделил среди них один, ради которого и появился здесь. Елена, его обладательница, спешила к двери, по пути напоминая брату об обещании убрать с журнального столика в гостиной горы дисков. Она появилась на пороге с улыбкой и коснулась тонкими пальцами волос, заправляя прядь, спадающую на глаза. Удивительное сходство с девушкой из прошлого заставило мужчину непроизвольно сделать шаг назад, потеряв на мгновение контроль над ситуацией – непростительная роскошь в сложившихся обстоятельствах.
– Добрый день, – развеял дымку воспоминаний тихий голос. – Вы что-то хотели?

– Здравствуй. Елена, верно? – отбросив прочь ненужные мысли, Элайджа протянул руку, ощущая тепло ответного жеста. В этой девочке был свет, не успевший смешаться с серостью времени, но оттененный характером, проявляющимся даже в смелом взгляде. – Мы не знакомы, но я надеюсь это исправить. Меня зовут Элайджа.

– Мистер?..

В надежде услышать фамилию гостя Елена сделала паузу. Ей было неловко от прикосновения незнакомца, но странное ощущение не позволяло прервать рукопожатие, вернув дистанцию, располагающую к более комфортному общению.

– Просто Элайджа. Я проездом в городе, и мне посоветовали обратиться к миссис Гилберт, если возникнет желание узнать о Мистик Фоллс немного больше. Госпожа Локвуд называла ее знатоком местной истории, – улыбнувшись, он выпустил ладонь девушки. В темно-карих глазах читалось недоверие, что не могло не позабавить: в подобных ситуациях мало кто мог сомневаться в правдивости его легенд. – Вы не пригласите меня в дом? На улице очень сыро.

– Извините, но мамы сейчас нет. Я обязательно сообщу ей о вашем визите.

Инстинктивно отстраняясь, Елена переступила порог, вновь оказавшись в безопасности жилища. Нечто древнее внутри нее кричало, что нужно закрыть дверь и ни при каких обстоятельствах не впускать этого человека в дом.

– Тогда, возможно, вы составите мне компанию? Я не займу у вас много времени, уверяю, – в последнее слово Элайджа вложил все обаяние, подкрепляя его взглядом, заставляющим обычных людей лишаться всякой воли. – Пожалуйста, – чуть настойчивее добавил он.

– Прошу прощения, но я занята. В другой раз, – чувствуя неприятный холодок на коже и легкое покалывание в области сердца, Елена дотронулась до медальона на груди и спокойно вдохнула, ощущая в ладонях приятную тяжесть. – До встречи, Элайджа.

– О, она будет очень скорой, вот увидите, – завороженный, он рассматривал предмет, который девушка несколько мгновений назад выпустила из рук. Этого просто не могло быть, ведь кулон не принадлежал ей, просто не мог принадлежать. У юной Гилберт оказалось множество секретов. – До свидания, милая Елена. Надеюсь, в следующий раз вы не будете так меня опасаться.
Когда мужчина скрылся за поворотом улицы, девушка поспешила закрыть дверь, предусмотрительно заперев ее на все замки. Что-то странное было во взгляде Элайджи, что-то, напомнившее ей один из детских кошмаров.



Деймон сидел в кресле, наблюдая за пламенем в камине и прислушиваясь к тихому треску сухих поленьев, пахнувших смолой и лесом. Он видел в их агонии себя, бесконечно убегающего от неизбежного, оттягивающего ненавистный час. Каждый раз, когда редкий посетитель нажимал на кнопку звонка, молодой человек вздрагивал, ожидая ее прихода, привычного стука тонких каблуков и дурманящего запаха розового масла. Она любила его, храня несколько флаконов даже в их с Заком ванной, но никогда не открывала, если кто-то присутствовал рядом. Деймон не понимал подобной прихоти, хотя аромат, казалось, уже впитался в каждый предмет дома, даже в него, ставя особую метку принадлежности Кетрин Пирс. Но он не хотел быть зависимым. Желая выжечь каждую ноту благородной смеси из окружающего воздуха, замещал все стойким алкогольным туманом, опутывавшим сознание долгие месяцы.
В тот день за стуком редких капель первого осеннего дождя Деймон различил звук подъезжающего автомобиля, приглушенный щелчок сигнализации и уверенное эхо шагов. Кетрин всегда нажимала на звонок, храня связку ключей на дне маленькой сумочки, отпуская на несколько сантиметров тугой поводок, мастерски создавая иллюзию свободы. Он знал это, с тяжестью в груди освобождая кресло и направляясь к двери, чтобы лицом к лицу столкнуться с незваной гостьей.

– Я думала, ты уснул или окончательно спился, мальчишка.
Опуская ненужное приветствие, она вошла в дом, впуская внутрь вместе с запахом сырой земли и озона ощущение розового сада.
– Не мог доставить тебе такой радости, – не удостоив гостью взглядом, Деймон вернулся на свое место. – Кофе не предлагаю, боюсь не удержаться и подсыпать яда.

– Нет времени обмениваться любезностями, Сальваторе, – загородив камин, Кетрин заставила парня посмотреть в глаза, полные привычных золотистых искорок. – Ты говорил с Еленой?
– Представь себе, даже иногда с ней здороваюсь. Мы соседи, Кет, – пытаясь вложить в интонацию максимум иронии, на которую был способен, он завел руки за голову, удобнее устраиваясь в кресле. – О чем именно стоило разговаривать? Она спрашивала о Катерине Петровой – я молчал. Она назвала меня идиотом – я молчал. Знаешь, в следующий раз меня ничто не остановит от парочки колких фраз в ее адрес, даже твои угрозы.
– Удачи. Посмотрим, чье жало окажется более ядовитым, – Пирс улыбнулась. – Расскажи ей о Катерине.
– Что? – Деймон поспешно встал с места и приблизился. – После стольких лет ты намерена размотать змеиный клубок? С чего бы?
– У всех поступков есть мотивы, мой мальчик, – обведя указательным пальцем контур его губ, Кетрин засмеялась. – Любопытно, кого из нас двоих ты ненавидишь больше?

– Обеих, – выплюнул молодой человек, убирая ее руку. – Разница между вами только в возрасте, а умением причинять боль вы владеете виртуозно с рождения.

– Ты еще не знаешь настоящей боли, – резким движением она отбросила Деймона к противоположной стене, опускаясь рядом и заглядывая в наполненные презрением глаза. – И никогда не смей сравнивать нас.
Поправляя локоны, девушка направилась к двери. Он остался лежать, сдерживая крик от нестерпимого пожара в грудной клетке. Дверь уже захлопнулась, когда в воздухе промелькнул маленький флакон с алой жидкостью. Молодой человек выругался и, преодолевая жжение, поспешил его отыскать.



Елена не слышала звонка, сидя на низком подоконнике и заполняя дневник. Маленькая книжка в мягкой зеленой обложке хранила сотни исписанных мелким почерком страниц, еще несколько десятков оставались пустыми. Давняя привычка – описывать каждый прожитый день – позволяла держать под контролем не только настоящее, но и прошлое.
Голос Джереми прервал занятие, разрывая тишину комнаты. Парень был на два года младше Елены, но не выглядел на свои шестнадцать. Теплые карие глаза, как и у сестры, сияли на светлом лице, обрамленные густыми ресницами, а крепкое тело прибавляло молодому человеку несколько желанных лет. Он совсем не походил на нескладного подростка.

– К тебе пришел Сальваторе, – заглянув через плечо девушки, Джереми улыбнулся, успев прочесть несколько строк. – Значит, все-таки Филадельфия, сестренка? Можно уже называть тебя почетным членом Лиги плюща? *

– Не торопи события: впереди еще целый год, чтобы провалить экзамены, – захлопнув дневник, Елена спрятала его на полку за небольшую статуэтку дельфинов** в надежде, что у брата хватит такта не читать ее личные записи. – Ты уверен, что Зак пришел именно ко мне?

Скрывая волнение, девушка направилась к выходу из комнаты, чтобы спуститься в холл.
– Я имел в виду Деймона, он ждет на улице, – сказал Джереми вдогонку. – Это касается писем?

Пожалуй, он был единственным человеком в доме, поддерживающим идею докопаться до истины.
– Не знаю. Вчера он отказался со мной разговаривать, а сегодня вдруг решил навестить? Странно.
Взъерошив густые волосы брата, Елена поспешила к двери, слыша перезвон капель за окном.
Деймон стоял на веранде, облокотившись на одну из колонн и держа в руках пакет, похожий на тот, в котором обычно приходили послания. Его волосы намокли, а в глазах отражалась такая усталость, что девушке показалось, будто там застыли слезы, у которых не было шанса пролиться. Он смотрел на нее, как и прежде, с долей снисхождения и безразличия, уделяя внимания чуть больше, чем пустому месту. Так было всегда, так будет и впредь, подумала Елена, привыкнув к холодности, прекратив попытки узнать причины такого поведения.
– Зачем ты пришел, Деймон? В прошлый раз ты четко дал понять, что не желаешь обсуждать со мной что-либо.
Скрывая за официальностью обиду, девушка сжала кулаки, успев перед этим захлопнуть дверь. Мелкие капли дождя, похожие на серебристую пыльцу, изредка касались кожи, доставляя дискомфорт, но приглашать молодого человека в дом она была не намерена.

– Катерина жила в Мистик Фоллс с восемьсот шестьдесят третьего вместе с родителями, купив этот самый дом у прежних хозяев. Она носила фамилию Петрова и была родом из Болгарии, – он не смотрел ей в глаза, предпочитая наблюдать за струйками воды, маленькими ручейками сбегавшими по ровной плитке. – Это все, что мне известно, Елена. Теперь я удовлетворил твое любопытство?
– Почему ты не сказал этого раньше?
Пытаясь поймать его взгляд, девушка сделала шаг вперед, робко касаясь мужской руки. Деймон отстранился, увеличивая прежнее расстояние, и протянул пакет.

– Не моя тайна.
Когда Елена взяла сверток, Сальваторе облегченно вздохнул и засмеялся.

– Там письма, любопытная Гилберт. От того, кому твоя ненаглядная Катерина писала каждый день. И не вмешивайся во все это, послушай совета хотя бы раз. Для твоего же блага.
– Я не нуждаюсь в наставлениях, – сжимая пальцами плотную бумагу, уже успевшую промокнуть, девушка начала рассматривать содержимое с намерением распечатать конверты и изучить каждую строчку вложенных в них писем. – Спасибо, Деймон.

– Только не спрашивай, откуда у меня этот хлам. Достался по наследству.

Махнув на прощание, молодой человек покинул пределы веранды и двинулся сквозь пелену усилившегося дождя. Деймон не обернулся, пока не достиг двери соседнего дома, а Елена наблюдала за ним, надеясь прочесть в звуке удаляющихся шагов, как в азбуке Морзе, хотя бы что-то, что могло объяснить причину непонимания между ними.

Девушка последовала его примеру, отгородившись от сырости за стенами уютной гостиной. За долгий день произошло слишком много событий, и Елена не чувствовала в себе достаточно смелости, чтобы начать срывать печать тайны даже с одного письма. В каждом послании хранилась частица другого человека, а в каком-то могло скрываться имя возлюбленного Катерины. Однако что бы изменило это знание, когда вокруг уже начали появляться первые ниточки плотного кокона, сплетаемого сразу несколькими пауками? Только в те моменты, когда еще была возможность спокойно дышать, слушая убаюкивающую мелодию дождя, думать о поступлении в колледж и гадать о местонахождении Керолайн, она жила.

По тротуару же, купаясь в небольших лужицах, скользили белоснежные лепестки жасмина, источая последний аромат осени, напоминая, что зима уже не за горами.


* Идет речь о Пенсильванском университете, располагающемся в Филадельфии. Он входит в знаменитую Лигу плюща – ассоциацию лучших университетов Соединенных Штатов.
** Отсылка к сериалу, где именно за статуэтками дельфинов Елена хранила дневник.