Запах прохладного вечернего воздуха почему-то всегда настраивал на грустный лад, воскрешая в памяти горькие мгновения жизни. Выкрашенный акварельными красками небосвод привлекал взор сотней оттенков, крупными каплями растекшихся на огромном полотне, где в свои права вступал вечер. Уже много дней надо мной властвовало постоянное чувство равнодушия ко всему происходящему, и я больше не желала наблюдать за светом ярких точек, что были разбросаны хаотично по темнеющему куполу за миллионы километров от Земли. Сидя в кресле-качалке на веранде, я снова копалась в душе, в который раз пытаясь разложить все по полочкам, которые оказалось непросто отыскать в лабиринте сомнений сердца. 
Ничто не могло принести желанного облегчения. Что-то ворочается внутри, больно колет и терзает меня.

Шестнадцатое декабря. Раньше я любила этот день. Яркая вспышка картинок проносилась в мыслях, замирая на мгновение, как только в памяти всплывала эта дата. Но сегодня все было иначе. Нет, не было ни праздничного настроения, красочные коробки с пышными бантами не стояли под пушистой елью, звонки друзей не нарушали тишину. Ничего, только гнойная рана постоянно давала о себе знать очередной порцией боли. 
Дисплей телефона все же периодически мигал, возвещая о редких пропущенных звонках, но мне было абсолютно наплевать, я никого не желала слышать, за исключением одного человека – моей бабушки. Грустно, ведь при всем желании не существовало такой возможности, разве что стоило перемотать ленту памяти, воскрешая совместные минуты, ведь лишь там она была со мной.
Бабушка – единственное, что не дало пасть духом или просто сойти с ума. Эта женщина помогла найти скрытый запас сил, чтобы продолжить жить дальше после всего случившегося. Одна из немногих, кто понимала и являлась опорой, заменяя в отсутствие маму и отца.

Пять месяцев назад.
Вспышка света и ноющая, пронизывающая боль во всем теле – то, что я почувствовала, когда открыла глаза.
Изможденное лицо Стефана, стоявшего рядом, натянутая улыбка мужчины в белом, проводок от капельницы, протянувшийся от руки, – картина предстала в свете лампы, тускло освещающей комнату.
Я не помнила, как оказалась в больнице, не представляла, что могло стать причиной пребывания в палате, только чувство липкого страха волнами накатывало, проникая в сознание. Я ощутила слабость во всем теле, а в голове была единственная мысль: только бы с ней все было в порядке. Только бы с ней…
Врач печально взглянул на меня, потом на Стефана, и, склонив голову, вышел из помещения. Набрав в легкие побольше воздуха, и, наконец, взяв себя в руки, я тихо прошептала:
– Что я здесь делаю, Стефан? 
Взгляд мужчины потускнел, под глазами залегли круги, но теплое прикосновение его рук по-прежнему помогало немного успокоиться, но ощущение быстро прошло.
– Елена, тебя сбила машина. Утром, когда ты направлялась в торговый центр, – он произнес это медленно, надеялся, что произошедшее начнет всплывать в памяти, события по крупицам восстановятся. Голова кружилась, тошнота давала о себе знать, а перед глазами все поплыло – это не способствовало ясному мышлению, пожалуй, даже при полной концентрации.
– Сейчас твое состояние стабилизируется, а в скором времени тебе даже разрешат немного погулять, ты скоро поправишься, – он нервничал, это выдали слегка подрагивающие скулы и рассеянный взгляд. 
– Стефан, что с нашей девочкой? С ней все хорошо? – каждое слово ударяло по лицу, рассекая воздух, я не узнавала собственный голос из-за сильной пульсации крови в ушах, а кончики пальцев похолодели. «Только бы все обошлось, только бы моя малышка жила», - я молила всех известных Богов, я умоляла, нашептывая про себя молитву, пока тянулось молчание, казалось, что все в мире замерло.
– Ее больше нет, - прозвучало где-то далеко. - Ты получила сильный удар в живот, врачи боролись за вас обеих, но наша крошка, она не выжила, прости.
Он смотрел сквозь меня, сжимая край тонкой простыни. Так раскололся мир, так перестало биться сердечко моей девочки, это произошло 23 июля.
Тончайшая нить существования прервалась, жизнь закончилась, не успев начаться. 
Стеклянные глаза, горизонтальное положение и мысли о суициде – все, что осталось от существа по имени Елена Гилберт. 
Иногда мы просыпаемся в холодном поту со слезами на глазах, испытывая облегчение, что это всего лишь кошмар, плод возбужденного сознания. Все иначе, когда ты лежишь, наблюдаешь за болью родного человека и осознаешь: это жестокая реальность.
Я ничего не чувствовала в тот момент. Не было желания кричать, биться в истерике или проклинать весь мир, не было ничего кроме пустоты в душе, огромной дыры, которую уже ничто не могло заполнить. Лекарства блокировали любые эмоции, создавая иллюзию спокойствия и равнодушия ко всему. Я ненавидела себя за слабость, беспомощность, только ничего не могла изменить.

Наше время.

Новый день - очередное испытание на выносливость. 
Звуки, доносившиеся из включенного с вечера телевизора, пробуждали, и мне больше ничего не оставалось, как собираться с силами и вставать. Утренняя газета, кофе, временами сигареты, – обычные будни, я снова участвую в заведомо проигранной схватке с душевными ранами. Движения, доведенные до автоматизма, заранее приготовленная одежда, завтрак, обычный день, холодный вечер, одинокая ночь – это стало привычкой. Пустой дом, где уже никто не ждал, а я была уже уверена: это явление станет пожизненным. Стефан ушел на рассвете, оставив записку, что улетает к сестре в Вирджинию, в небольшой городок Мистик Фоллс, находившийся на окраине штата, хотя сомневалась в его существовании на карте Америки. Я не винила Стефана, нет. Последние полгода были тяжелым испытанием для нас обоих: авария, потеря ребенка, депрессии, частые посещения психотерапевта. Ему нужна была передышка, впрочем, как и мне. 

Зима. Как и многие, я любила это время года. Какое невероятное наслаждение приносили прогулки по заснеженным тропинкам леса, многочисленных парков, ощущение маленьких хлопьев белого снега на коже, их танец в желтом свете фонарей. Глаза часто-часто моргали, чтобы смахнуть крупинки серебристых звездочек, падающих на ресницы. 
Но что-то изменилось во мне, также чувствовались перемены в окружающих людях, а возможно именно тогда спали очки, и я стала видеть истинное отношение.
Все верили в новогоднюю сказку, и каждый надеялся почувствовать волшебство, которое так красиво представляют зрителям киноленты, обещают предпраздничные рекламы. Но ты, повзрослев, понимаешь, что подарки приносит не Санта, олени никогда не вздымались ввысь, а история о сказочных эльфах Лапландии – всего лишь миф. И даже, несмотря на это, многие, улыбнувшись, дальше отправляются создавать атмосферу Рождества в доме, в очередной раз чего-то ждать, хотя, как я думала, на это имели право только дети. 

Новая должность была тесно связана с маленькими сорванцами. Наверное, поэтому я недолго пребывала в состоянии стресса, малыши, словно лучики летнего солнца, согревали мою жизнь, наполненную до этого скорбью и жалостью к себе. 
С холодными вечерами, как говорили, иногда помогала справиться работа, вот поэтому я была на полпути к небольшому торговому центру, в котором проводила теперь все свое время. Маленькое помещение в здании было арендовано моей подругой детства, Бонни, которая, окончив художественную школу, решила посвятить жизнь обучению детей разным видам искусства. Я не училась рисовать, с детства линии сами по себе ложились на бумагу, и все это рождалось из внутреннего порыва. Близкие стали замечать, что у меня неплохо получалось отражать мгновения, возникшие в воображении, на белых листах или делать что-нибудь своими руками. Года неумолимо бежали, а я все еще искала возможность занять себя в свободное время. Помню, как в детстве бабуля, склонившись над столом, умелыми движениями показывала, как создавать из пластилина фигурки людей, заливать магниты из гипса или тонкими линиями воссоздавать образ весны на холсте. Я всегда с благодарностью вспоминала ее, ведь именно благодаря урокам мне удалось найти себя в последствие.
Мы делили с Бонни небольшую комнатку на двоих, открыв уроки рисования и рукоделия для детей. Учащихся было немного, группа составляла всего из нескольких человек дошкольного возраста, но я осталась довольна. Хотя, по правде говоря, мы очень радовались приходу каждого малыша, который бы своим любопытным взглядом помогал еще больше отвлечься от внешних факторов и окунуться в иллюзорное царство, где самой большой проблемой являлось неудачное смешение оттенков в палитре или кривоватая часть слепленной фигуры. 
Расстегивая свою оранжевую куртку с нелепыми узорами на спине, я зашла в торговый центр, направляясь в наше маленькое помещение, отделенное от праздничной суеты магазина широкой декоративной колонной справа и надежной полосой эскалатора сверху, мы оказывались в укромном местечке. Стены комнаты были украшены новогодними снежинками и рисунками, сделанными самими детьми, небольшой стол и несколько удобных стульев были расположены посередине, а в левом углу стоял сундучок, в котором хранился инвентарь для занятий. Бонни уже активно принимала малышей, разговаривала с их родителями, а заприметив меня, улыбнулась, подзывая ближе. 
– Привет Елена, мы уже тебя заждались, – подруга робко обняла меня и помогла повесить куртку, а я тем временем подошла ближе к столу. 
– Здравствуйте ребята, – попытка привлечь внимание детей была тщетна, они были так заняты изучением новой игрушки Томаса, одного из учеников, что не сразу услышали меня. 
– Елена, – вдруг я услышала тоненький голосок и обернулась. В курточке бирюзового цвета стояла Диана, девочка, к которой у меня была особая симпатия. Она была замечательным ребенком, одаренным, смышленым и проницательным, понимая многое не на свои четыре года. Подбежав, Диана радостно поцеловала меня в щеку, мне так порой не хватало этого в жизни, что такое простое проявление тепла вызывало восторг в душе. 
Спустя несколько минут активных обсуждений и просьб утихомирится, мы начали занятие.
– Дети, сегодня необычный день, – произнесла я почти шепотом, сидя в центре. – Настало время загадывать самые сокровенные желания, ведь они обязательно исполнится. 
– Какая вообще вероятность, что Санта услышит нас? Почему все верят в это? – детский голос отвлек меня, и пришлось повернутьсь влево, наблюдая, как Джонсон ожидает ответа. В свои шесть лет ребенок был очень развит, порой не по годам задавая трудные вопросы.
– Если искренне верить в новогоднее чудо, волшебство обязательно произойдет с вами, – Бонни нарушила тишину, и, улыбнувшись Джонсону, погладила его по макушке. 
Несмотря на всю мою предвзятость к этому празднику, я всегда верила: Рождество – это тот самый день, когда на свет появился Иисус.
– Все мы не раз слышали библейское предание о рождении Христа и знаем, что яркая звезда на небосводе стала путеводной для пастухов, направлявшихся в Вифлеем, чтобы увидеть сына Божия. Много времени прошло, а люди до сих пор помнят о ней, показывающей дорогу в город и не только. Каждый представляет ее разной, и сегодня наша задача – изобразить ее такой, какой видите именно вы, – я ободряюще улыбнулась Диане, которая услышав меня, растерялась. 
Дети заметно оживились, когда спустя несколько минут Бонни вытащила из сундучка разноцветные фломастеры, блестки, акварели и наклейки для того, чтобы дети могли целостно воссоздать фантазию, представшую перед ними в воображении. Все тихо склонились над своими листиками, а я сидела, не зная, что для меня значит путеводная рождественская звезда. Некоторое время старалась прислушиваться к потоку детских речей и самостоятельно попытаться зарисовать карандашом возникшие в голове мысли, но после неудачной попытки, отодвинув бумагу, стала просто наблюдать за ними. 
Через небольшое оконце нашей мастерской я заметила, как мужчина с ребенком, замедлив шаг, остановились напротив, переговариваясь друг с другом. Малыш держал в руках небольшую коробку, а коленки его подрагивали, взгляд, прикованный к сопровождавшему, был умоляющим. Наверняка дитя что-то просило и, увидев утвердительный кивок, бросилось ко входу.
Колокольчики звонко возвестили о прибытии еще одних гостей, я взглянула на них поближе. 
Не знаю, удалось бы передать то, что почувствовала, словами, когда увидела обоих. Они были удивительно похожи друг на друга. С той минуты я не сомневалась, что передо мной отец и сын, ведь их внешнее сходство было настолько явным. Глаза у мужчины были серо–голубыми, в них отражалась уверенность и озорной блеск. Взгляд мальчика же был направлен на галерею рисунков, но, несмотря на это, я смогла разглядеть теплоту в нем.
– Здравствуйте, я с сыном прогуливался по магазинам в поисках занятия на вечер и, кажется, мы знаем, чем займемся в ближайшее время, – молодой человек обратился ко мне. 
– Скажите, а вы умеете рисовать змей? – заинтересованно спросил мальчишка, дотрагиваясь ладонью до моей руки, на секунду показалось, что интонация голоса отца была скопирована ребенком.
– Я боюсь их, но, думаю, что эти животные у меня получатся, – удовлетворив ответом мальчика, я обратила внимание, как он нетерпеливо переминается с одной ноги на другую. – Так что же вас сюда привело? 
– Я - Деймон, а это мой сын, Джейк, и нам, красивым и обаятельным, стало скучно. Мы решили провести время в хорошем обществе, – несколько детских головок оторвались от своего занятия, и Бонни, ухмыльнувшись, дала понять, что с двумя гостями разбираться мне. 
– Ну что ж, присаживайтесь, меня зовут Елена, – протянув руку, я указала на небольшую скамейку. 
– Пап, ты идешь?
– Нет, Джейк, мне нужно кое-куда, обещаю, что вернусь раньше, чем ты успеешь надоесть этой милой девушке, – Деймон подмигнул, а я, отводя взгляд, спрятала улыбку и, повесив вещи малыша, прошествовала к столу, вручая ему принадлежности. 
Вспомнив о тематике сегодняшних рисунков и уже желая рассказать о ней, заметила, что мальчик, увидев листок бумаги и простой карандаш, легкими движениями начал создавать некий образ, и я не посмела прервать его. Это было потрясающее зрелище! Джейк склонился над столом и что-то усердно вырисовывал, прикрывая правой рукой. Сосредоточенное лицо, прикушенная губа, серьезное выражение лица почему-то снова напомнили его отца, но мне удалось отогнать эти мысли.
Спустя некоторое время дети стали завершать рисунки. Какое удовлетворение получал каждый из них, проводя кистью последние штрихи. Мы с Бонни прошлись вдоль стола и улыбнулись друг другу, наблюдая, как детвора, переговариваясь между собой, сравнивала свои достижения. Не скупясь на похвалу, я радостно подходила к каждому, делая комплименты и подмечая детали, и тут мой взгляд зацепился за листик Джека, который сдувал с него остатки резинки. На секунду сердце замерло, а позже начало отчаянно биться, выстукивая учащенный ритм. Я прикрыла глаза, не в силах поверить, что это сотворила рука пятилетнего ребенка. На рисунке была изображена молодая девушка, одетая в длинное платье, а ее кудри струились по плечам. Этот образ довершал яркий блик отражающейся луны в водной глади. Конечно, простой карандаш не мог передать оттенки, да и рука ребенка не была настолько тверда в движениях, но результат превосходил все ожидания, у малыша был дар.
– Это невероятно, – я подошла к Джеку и улыбнулась, – ты очень красиво рисуешь, можно посмотреть поближе?
– Я еще не закончил, много не успел, но если ты хочешь…– маленькая ладонь протянула мне листик. Еще больше удивилась, отметив выразительные черты лица, видимо, рисунок уже не единожды создавался мальчиком.
– Кто эта девушка, если не секрет? Ты, наверно, любишь рисовать портреты.
– Это - моя мама, – детские пальчики нежно коснулись волос черно-белой девушки, – она сейчас на небе, а каждую ночь подмигивает мне, потому что стала звездочкой. Папа говорит, что она всегда будет рядом, только мне ее не хватает, – Джейк вздохнул, попутно складывая все неиспользованные принадлежности в коробку. 
– Но ты же понимаешь, что мама далеко от тебя, но ты всю жизнь будешь ощущать ее невидимую поддержку.
– Знаю, нужно быть сильным, хотя без нее скучно, – малыш посмотрел на меня, приглашая присесть, и я опустилась на свободный стул. – Папе трудно сейчас, я понимаю. Он любит меня и ради этого старается не сердиться, а это не всегда получается.
– Вы с отцом - настоящие мужчины.
– Кто бы сомневался, мы такие, правда, Джейк? – голос раздался позади нас. Мальчишка кивнул, а я повернулась и увидела, как Деймон приблизился, стряхивая снег с перчаток. – Что же, надеюсь, он тут не слишком баловался?
– Папа, мы отлично провели время, да, Елена? – я утвердительно покачала головой. 
– Я рад, что тебе здесь было хорошо, – мужчина взъерошил волосы Джейка, и подтолкнул его к вешалкам, давая понять, чтобы он собирался. 
– Деймон, ваш сын очень талантлив, – он оторвался от созерцания рисунков, обратив внимание на меня, – сегодня я успела это заметить.
– Не считаю, что это талант, просто маленькое увлечение. У меня в детстве также были способности к рисованию, но они со временем исчезли, – Деймон улыбнулся сыну. – А вы, Елена? Что вас привело в эту небольшую комнату-мастерскую? – мужчина посмотрел мне в глаза, а я поднялась со стула. Я совсем не знала, что ответить. Не могла же сказать, что потеря ребенка стала большим ударом и заставила искать утешения в чужих детях. Промолчав и вновь улыбнувшись, я прикрыла на миг глаза и снова взглянула на мальчишку.
Джейк подбежал к нам и, когда они уже были в дверях, внезапно спросил:
– Папа, а я смогу завтра придти сюда?
Я услышала нервный смешок подруги, и, обернувшись, увидела, как она приблизилась к нам.
– Малыш, завтра же Рождество! Разве кто-то захочет проводить его здесь? – Бонни обвела рукой помещение и добавила: – В этот день у каждого планы куда интересней. 
– Я не малыш, - прошептал мальчик.
Они стояли в дверном проеме, переговариваясь с Бонни, а я размышляла, какие же у меня планы на это Рождество. Твердить всем в трубку, что все отлично, заедая одиночество арахисом, и, укутавшись в плед, смотреть новогоднюю драму – не самая радужная перспектива.
– Джейк, я завтра буду здесь весь день, если надумаешь – приходи, – я подмигнула ему, а Деймон вместе с подругой уставились на меня. 
– Елена, ты уверена, что хочешь провести Рождество здесь? – Бонни осторожно поинтересовалась и, увидев утвердительный кивок, опешила, но, справившись с собой, пошла встречать родителей остальных детей. 
– Ну, кажется, я нашел тебе отличнейшую замену, – Деймон обратился к Джейку, подмигнув мне. Я отчасти не поняла его последних слов, но, не обратив внимания, помахала рукой на прощание, улыбнувшись ребенку. 
На мгновение мне показалось, что мальчишка тихо прошептал благодарность. 

Оставив автомобиль на платной стоянке, я забрала из него некоторые вещи и побрела вдоль улицы, решив добраться домой пешком. Мне казалось, что многие любили также бродить по тротуарам, наблюдая за шумной детворой с горящими бенгальскими огоньками в ладошках, загадывающей желания около огромных елей, а переодетый Санта весело расхаживал вокруг, интересуясь у прохожих о планах на Рождество. Не знаю, что мной руководствовало в тот момент, но я машинально свернула направо и через несколько минут оказалась на главной площади, которую украшало тридцатиметровая дерево, сказочное растение, заставляющее поверить в сказку даже взрослых. Эльфы, снежинки, животные и персонажи из любимых мультфильмов окружали людей, создавая праздничную атмосферу. Девушка с причудливой шляпкой в новогоднем костюме расхаживала около них с детским микрофоном, расспрашивая, верят ли они в чудеса. Послышался громкий звон колокольчиков, на сцене появился гвоздь программы – Санта, которого дети зазывали весь день. Я в мгновение ока увлеклась игрой персонажей, а потом, почувствовав чью–то руку на своем плече, обернулась, зажмурившись от вспышки включенной видеокамеры. 
– Прощу прощения, что отвлекаю, мы оторвем вас всего на несколько минут, – девушка с микрофоном обратилась ко мне, и я заинтересованно рассмотрела ее ближе. 
– Не волнуйтесь, я все равно уже собиралась уходить.
– Скажите, а вы верите в волшебство? – не теряя времени, она спросила о главном, ожидая очередной чудесной истории. 
– Нет. Это удел детей, никак не взрослых, – репортерша явно оживилась, услышав мой ответ, и продолжила:
– А как же Санта? Разве мы можем утверждать, что его не существует, глядя на тысячи людей, которые смогли полностью убедится в том, что он есть?
– Я перестала слышать колокольчик веры. Он для меня навсегда затих.
– Мне вас жаль, – девушка скрылась в толпе, и мне больше нечего было здесь делать. 

Я встала раньше, чем планировала, поэтому и пришла в мастерскую задолго до того времени, когда должен был появиться Джейк со своим отцом. Несмотря на раннее утро, в торговом центре уже было много людей – последняя возможность приобрести родным подарок. 
Признаться честно, мне даже некому было что-то покупать. Друзей я отталкивала всевозможными способами, не удивительно, что теперь у меня никого не осталось кроме болтливой Бонни, а родители находились за тысячу километров от меня. И все же я решилась прогуляться по магазинам, рассмотреть витрины, пройтись между товарных лавок. Не знаю, что двигало мною в тот момент, но я захотела сделать приятное ребенку, с которым должна была провести остаток Рождества. 
Не имея ни малейшего представления, чем увлекается мальчик кроме рисования, я пришла к выводу, что не сумею выбрать того, что действительно понравилось бы ему. Поэтому, прислушавшись к внутреннему порыву, я купила то, чему была бы рада в свои пять лет.
Настенные часы пробили полдень, и я сидела за небольшим столом, не зная чем заняться. 
Выудив из сундука коробку пластилина, покрутила ее в руках, гадая, что из него сотворить. 
Озарение не пришло даже тогда, когда я хорошенько размяла податливый материал, скручивая в небольшие кружочки. Я уже было разочаровалась, но спустя минуту услышала радостный звук колокольчиков у входа. 
– Елена! – послышался детский голосок, и я гостеприимно улыбнулась, приглашая жестом скорей проходить. 
– Ух, мы будем сегодня что-то лепить? – Джейк пытался скорее снять куртку, заинтересовавшись, чем мы займемся этим вечером.
– Да, если только не боишься этого, – я помахала испачканными в пластилине ладонями.
Деймон засмеялся, и сын поддержал его, взяв за руку. 
– Папа, сегодня будет весело, останься, – маленькие пальчики крепче сжала ладонь отца, и он, присев на корточки, ответил:
– Джейк, ты же знаешь, что я не могу. На работе без меня не справятся, да и у тебя отличная компания, – он указал в мою сторону. 
– Это первое Рождество, которое мы празднуем без мамы. Прошу тебя, побудь рядом, – ребенок часто задышал и отошел от него, видя, как тот, отряхивая невидимые пылинки с плеч, приблизился к двери. 
– Прости, – без сожаления в голосе ответил Деймон, и оглушающий звук тех самых колокольчиков разрушил тишину. 
Джейк сел возле меня и, взяв коробку, начал вертеть ее в руках. Мне не удалось рассмотреть лица, он склонился над столом, и я подсела немного ближе, касаясь его плеча. Не увидев реакции, я заговорила:
– Ты в порядке?
Джейк вздрогнул. 
– Для него всегда была важнее работа. Каждый праздник я проводил без папы, и моим единственным утешением была мама. И даже когда она умерла, ничего не изменилось, – на последних словах он не сдержался, и по щекам прокатились две крупные соленые капли. Малыш попытался справиться со своими эмоциями, только, видимо, его долго тревожило это. Я крепко обняла мальчика, прижимая к себе. 
– Эй, ну ты чего? Ты же знаешь, как он любит тебя. Думаешь, ему легко уходить на работу, зная, как плохо тебе без него? Ты взрослый мальчик, ты должен понимать, ради кого отец делает это, – Джейк вяло кивнул и, отстранившись, попытался успокоиться. Нужно было срочно разрядить обстановку, поэтому я поскорее вручила ребенку кусочек пластилина, советуя хорошенько его размять. 
– Итак, – весело начала я, – кого бы ты хотел слепить?
– Животных можно? Хочу медведей.
– Да, если честно, я умею делать только их, – мы рассмеялись и принялись за работу. 
– Джейк, чем ты увлекаешься кроме рисования? – я стала раскатывать пластилин на небольшой картонке, помогая маленькому скульптору. 
– Играю на гитаре и нервах отца, – мальчишка хихикнул. – Да и мое увлечение рисованием ему тоже не нравится. 
– У меня была когда-то гитара, старший брат учил меня, но он бросил это, – я улыбнулась приятному воспоминанию, ведь специально дергала не ту струну, чем сердила любимого братишку, когда уставала от занятий. – Почему твой отец не одобряет то, что тебе нравится? – я обратила внимание на Джейка, который, пожав плечами, делал туловище медведя. 
– Потому что он сволочь, – Деймон тихо вошел, и, стоя в проходе, добавил решительным тоном: – Джейк, прости. Я не понимаю, что делаю. Отдаляюсь от тебя, мало провожу времени, а ведь так нельзя. Я хочу быть сегодня с тобой, и поэтому мы проведем этот день вместе, – он улыбнулся, и ребенок, сорвавшись с места, подбежал к отцу, обнимая его и радуясь внезапному возвращению.
– Не ругайся при мальчике, пожалуйста, - я погрозила мужчине пальцем, в душе радуясь воссоединению близких мужчин.
- Итак, чем вы решили сегодня заняться? – пропуская предупреждение мимо ушей, Деймон обратился ко мне.
– Да вот, – я протянула небольшую пластилиновую фигурку, – пытаемся слепить медведей, хотя это пока слабо напоминает животных.
Джейк засмеялся, отодвигая отцу стул. 
– Никто даже не подозревает, что я в детстве мечтал стать архитектором. Родители до сих пор думают, что хотел стать боксером, и мне приходилось втайне покупать себе пластилин, – признался Деймон. Я скрыла смешок, оборачиваясь к сундуку за дополнительными кусочками пластилина.
– А родители до моего совершеннолетия даже не подозревали, что у меня на языке был пирсинг.
- Только в восемнадцать лет ты решилась показать им его? – Джейк присоединился к веселью папы, до конца не понимая значения загадочного слова «пирсинг». 
– Да нет, просто я заболела бронхитом, а моя мама, по иронии судьбы, работала в больнице, а мой маленький секрет был практически незаметен, если широко не открывать рот. 
– Так, хватит прохлаждаться. У тебя не медведь, а сплошная куча, на которой ты выцарапал глаза и нос, – Деймон перехватил руку сына, помогая его животному обрести узнаваемые очертания косолапого создания природы.
– Елена, у тебя хорошо получается, добавь лишь объем животу и немного с боков. Ты же мистера Медведя лепишь? – поинтересовался мальчик.
– Кого-кого?
– Ну, мы с папой решили, что я делаю медвежонка, а вы делаете его родителей, – Джейк озорно улыбнулся, не обращая внимания на мое удивленное лицо.
– А я тогда добавлю выпуклости миссис Медведихе. 
– Дурдом, честное слово, – смутилась я.
Спустя некоторое время, мы закончили со своими животными, и, поддавшись детской фантазии, решили обустроить их на картоне, который заблаговременно посыпали зелеными блестками, импровизированной травой. Добавив несколько сухих веточек к месту обитания своеобразной медвежьей семьи, мы удовлетворенно разглядывали получившееся творение.
– Джейк, я не знала, чтобы могло понравиться тебе, – обратилась я к мальчику, попутно выуживая из сумки сверток, – но была уверенна, что ты неравнодушен к животным, поэтому держи, счастливого Рождества, - протянув мальчику подарок, стала наблюдать за его реакцией.
– Счастливого Рождества, – зачарованно прошептал Джейк, аккуратно разрывая бумагу. 
– Там энциклопедия, рассказы о зверях, птицах, надеюсь, тебе понравится.
– Мне уже нравится, Елена, спасибо, – подбежав ближе, ребенок обнял меня, а во взгляде была та детская восторженность, которой так часто не хватало взрослым. Маленькие ручки обвились кольцом вокруг моей шеи, и я, поддавшись эмоциям, прижала его в ответ. 
Деймон улыбнулся, и, кажется, время замедлило свой бег, но только когда Джейк отстранился от меня - волшебное мгновение прошло. 
– Папа, а мы поедим смотреть на огоньки? – мальчик прижался к плечу отца.
– Елена, ты не против? – Деймон и Джейк одновременно посмотрели на меня, приглашая присоединиться. И разве я могла отказать? Тот день, наверно, претендовал на звание одного из лучших в жизни, не было желания его портить. Провести последние часы Рождества в такой компании было для меня огромной отдушиной.
Сколько серости было в моей повседневной жизни, сколько печальных вечеров я провела одна. Для меня это стало шансом начать очередной год с чего-то светлого, прервать череду однообразия и грусти.
Весело шагая по ночным улицам, мы шутили, задорно посмеиваясь друг над другом. 
Я случайно оступилась, но, почувствовав теплое прикосновение рук и поддержку, благодаря которой не упала, улыбнулась. Маленькие пальчики ребенка слева и стальная схватка справа защищали, и мы, взявшись за руки, создавали свою атмосферу Рождества. 
Небосвод разрезали миллионы разноцветных огоньков, мерцающие фейерверки рисовали замысловатые узоры меж ночных звезд, и каждый, замедлив время на несколько секунд, наблюдал за этим волшебством. Деймон поднял сына на руки, и я, не отпуская ладони Джейка, почувствовала себя счастливой. Еще вчерашние незнакомцы стали для меня тем теплым лучиком, в котором я нуждалась. 
– Счастливого Рождества! – задорно закричал Джейк, поднимая руки ввысь. 
– Счастливого Рождества, – прошептали мы в ответ, зачарованно вглядываясь в небосвод, в котором искры продолжали рисовать сказку. 

Быть может, это была радостная иллюзия или песочные замки счастья, которым было суждено рассыпаться в момент прилива, но, понимая всю хрупкость момента, я все же хотела стать по-настоящему счастливой, наслаждаясь заслуженной радостью, загадать заветное желание. Мне оставалось малое – поверить, что я и сделала.
Легкий звон колокольчиков послышался вокруг, но только некоторые оглянулись в поисках источника звука, остальные просто его не услышали, они были еще не готовы открыть сердце для фантастической мелодии Рождества.
Верите ли вы в волшебство? Быть может, среди нас волшебницы, которые, прислушавшись к биению сердца, легкими взмахами своих палочек делают нас счастливыми. Думаю, это именно так.