Хочешь, разбей это синее небо!
Облака искромсай на кусочки!
Пошли к черту весь этот мир!
Но только не плачь…

«Дорогой дневник!
Сегодня я умерла. Знаю, звучит странно, я бы даже сказала – безумно, но так оно и есть. Я умерла и сейчас нахожусь на распутье двух дорог, не зная, какой пойти. Никогда не думала, что придется делать такой выбор, но…»
Я с шумом выдыхаю и на мгновение прикрываю глаза. Нет, не то. Не та мысль. Не так я должна писать о своей кончине. Тихо хмыкаю и резким движением руки скидываю дневник с кровати. Тот отлетает на пару метров и, с характерным звуком ударившись о пол, закрывается. Я переворачиваюсь на спину и пустым взглядом прожигаю потолок, запустив руки в волосы.
«Ну и какая из тебя писательница?» - укоризненно спрашивает внутренний голос.
- Ни-ка-ка-я, - по слогам шепчу я, невольно вспоминая детскую мечту стать писателем. Тогда все было просто и наивно, сейчас… Понимая, что больше ни одно из моих желания не исполнится, стараюсь отогнать назойливую депрессивную мысль и сажусь на кровати, утопив руки в пушистом одеяле. Все тело ноет, а особенно отдельные части, такие как голова и зубы. Хочется есть. Меня передергивает, когда сознание подгоняет картинку ярко-красной крови. Снова не то, не о том мысли. Как там Стефан говорил? «Отвлекись, и ты не будешь вспоминать об этом. Например, подумай о вкусных и сладких пирожных». Он что, серьезно? У меня из головы не выходит
назойливое желание кого-нибудь убить, а я буду о пирожных думать? Да будь они хоть четырежды сладкие – плевать я на них хотела, если крови хочется!
Отдергиваю себя. Черт, снова сорвалась. За последний час это случилось со мной как минимум раз пять. Деймон говорит, что все мои эмоции усилились, хотя я только начала превращаться и пока не могу себя контролировать. И ведь действительно не могу. Чувствую себя невероятно беззащитной. И зачем только захотела остаться одна? Полчаса назад прогнала обоих братьев из своего дома, аргументировав это тем, что мне нужно остаться наедине с собой. Клятвенно
пообещала, что со мной все будет хорошо, и я не натворю никаких глупостей. Стефан доверился сразу, Деймон же решил возмутиться. Это же Деймон! И я даже не могу винить его за это. Просто он чересчур сильно за меня переживает. От осознания этого в груди начинает что-то больно колоть.
«Вина-а-а», - нараспев отвечает мое внутреннее «Я», абсолютно довольное произведенным эффектом. Хмурюсь. И без того проблем хватает.
Действительно, что ли, пойти пироженко съесть – вдруг поможет? Прекрасно понимая, что это
полнейший бред, все же поднимаюсь с кровати и ковыляю вниз, на кухню. В холодильнике
нахожу пару эклеров, которые покупала еще будучи… хм, живой? Ну вот опять!
Недовольная собственной работой мозга, срываю злость на ни в чем не повинных пирожных – те летят в стену и, врезавшись со странным чавканьем, оставляют после себя кремовые пятна.
«Ну и дура, - комментирует внутренний голос, пока я, тяжело дыша, пытаюсь успокоиться. –
Вкусные ведь».
Непроизвольно рычу. Да что ж такое-то?! Это я теперь всегда не смогу контролировать
собственный разум или это только на ранних стадиях? Вопрос, наверное, сочту за риторический, так как ответ на него вряд ли получу - за неимением в доме ни одного живого существа (Джереми я попросила уйти еще раньше – мало ли чего его обезумевшей сестренке в голову стукнет) это представлялось задачей явно из разряда невыполнимых.
Тяжело вздыхаю и обессилено опускаюсь на стул. Надоело. Все надоело. То, кем я являюсь,
кем стала, ужасы вокруг меня, трудности, жизнь вообще. Я была обыкновенным подростком, во
что-то верила, на что-то надеялась, у меня были мечты. А сейчас? Что у меня есть сейчас? Кто я?
Что я делаю в этой жизни?
Мозг начинает лихорадочно работать, видимо, силясь найти ответы на мои вопросы. Не пытайся, все равно не получится. Это что-то меня на философию потянуло. Сейчас еще спрошу себя, в чем смысл жизни, - и все, добро пожаловать в психушку.
Уголок губ приподнимается в полуулыбке. Хм, отвлеклась. И не в пирожных дело. Надо сказать
Стефану, а то он, бедненький, так верит своей теории…
С трудом сдерживаю смех. Нет, ну это просто невыносимо! Я либо злюсь, как черт, либо меня
на хахоньки пробивает. Вот что значит – неумение контролировать свои эмоции. Я с такими темпами за время превращения сотворю невесть что, по причине неспособности держать
себя в руках, а потом буду жалеть всю вечность. Невольно вздрагиваю. Время превращения,
вечность… Я что же, уже сделала выбор? Ммм, ты, там, что скажешь?
«Ты и сама знаешь, что придется это сделать, - отвечают мне, расслабленно так отвечают, даже
лениво. – Никуда не денешься. Не захочешь - заставят».
Я вздыхаю и хмурюсь. Это правда. Братья не дадут мне умереть. Хотя один все-таки
позволил…
Мысленно даю себе пощечину. О чем речь, Елена? Это был твой выбор - Мэтт должен был
выжить. Он заслуживает этого как никто другой. Поэтому не смей возмущаться, Стефан все сделал
правильно. Успокаиваюсь. Почти. Легкую обиду, что осталась, заталкиваю подальше. И не смей
вырываться наружу! Тебя мне еще не хватало. Переключаюсь на другое. Начинаю представлять, что было, если бы на месте Стефана был Деймон. Ну, не в общем, а только в момент моей смерти. Вот старший Сальваторе ни за что бы меня не послушался. Он бы наплевал на все и всех, включая мое личное мнение, и спас бы меня. Он всегда так делает…
Сердце снова сжимается. Болезненно так, почти невыносимо. С трудом не даю выход слезам. Дура ты, Елена, вот ты кто. Не заслужила такого обращения с собой. Ни от одного из братьев. Вертишь ими обоими, хотя и не хотела сначала. Это как-то само собой получается, непроизвольно. Я знаю, что не должна, но иногда ничего не могу с собой поделать. История повторяется, как ни крути, и, Боже, как же от этого паршиво!
Со злостью ударяю кулаком по твердой поверхности стола. Боли не чувствую. Зато чувствую кое-что другое… Быстрый стук бьющегося сердца, шум крови, алой рекой разливающейся по венам… В горле начинает больно жечь, десны как будто воспламеняются – такого я еще никогда не испытывала. Ощущаю, как в нижнюю губу упирается что-то твердое и острое. Нервно сглатываю и прикрываю уже наверняка чернеющие глаза. Делаю глубокий вдох, пытаясь избавиться от наваждения. Не получается. Жажда слишком сильная. Сама того не желая – а может, желая, кто знает? – поднимаюсь со стула и на ватных ногах бреду к выходу. Метрах в десяти от дома остановился какой-то мужчина, переводя дыхание и смотря на измеритель пульса на руке. Вечерняя пробежка, подсказывает мое сознание, пока я, словно под гипнозом, не свожу голодного взгляда с этого человека. Перед глазами стоит одна и та же картинка, вся моя сущность подталкивает меня сделать этот шаг. Сделать шаг – и почувствовать блаженство. Вкус теплой
крови, которая дает силу, невероятные возможности, бессмертие. Я почти сдаюсь под этим напором. Ноги сами ведут меня к мужчине, который, совершенно не подозревая о своей
дальнейшее участи, стоит, чуть склонившись вперед и держась руками за колени. Все остальные звуки заглушает шум крови, я не слышу и не вижу больше ничего. На далеком уровне пьяного от этого предвкушения сознания мелькает мысль, что это – шаг в вечность. Сделав его, пути назад не будет. И я словно освобождаюсь от пленительных лап этого желания. Делаю над собой усилие, резко разворачиваюсь и опрометью направляюсь подальше от мужчины, который, наверное, даже не заметил меня. А если и заметил, то не обратил особого внимания. Глупый человек, ты только что чуть не умер. С каждой секундой ускоряю шаг, пока и вовсе не перехожу на бег. Лишь бы быть как можно дальше, лишь бы не поддаться искушению. Зарождающийся монстр внутри меня отчаянно протестует. Видимо, не ожидал, что я смогу противиться ему. Но я и он прекрасно понимаем, что надолго меня не хватит. Либо поддамся, либо умру. И я пока не сделала выбор.
Не замечаю, как ноги сами приводят меня на озеро. Спускаюсь к воде и сажусь на берегу,
протягивая ноги и почти касаясь пятками мокрого песка. Земля подо мною сырая и промерзшая, но я не чувствую холода. Я стараюсь вообще ничего не чувствовать и не думать. Не получается.
Мысли – как стадо диких ланей: разбегаются от малейшего шороха, не успеваешь толком
ухватиться ни за одну. Я думаю о Джереми, Стефане, Бонни и Кэролайн. О Деймоне…
Почему-то именно о нем вспоминаю чаще остальных. Странно. Отгоняю ощущение какой-то неправильности и пытаюсь вернуть себе свое самообладание. А то, чувствуется, сейчас либо смеяться начну, не зная почему, либо плакать навзрыд. При последнем варианте хотя бы причина имеется, но все равно перспектива ходить с опухшим от слез лицом не привлекает.
Вздыхаю и, подтянув колени к груди, обнимаю себя. Становится холоднее, на город опускаются
сумерки. Нет, не те сумерки, которые фильм, а вполне обыкновенные, привычные нормальным людям, не пересмотревшим данное чудо кинематографии 2008 года. Слегка улыбаюсь. Наверное, умение шутить в самых паршивых ситуациях передалось мне с кровью Деймона. Почему-то я была уверенна, что умерла именно с его кровью в организме. Ведь Мередит не имела возможности добыть ее у кого-то другого, кроме как у старшего Сальваторе, и то – жестоким обманом. Да, так оно и есть. Удовлетворенно киваю самой себе и пока отгоняю рассуждения на эту тему. Утыкаюсь
носом в левую коленку и смотрю на спокойную, ровную водную гладь озера. Вспоминаю, как
устраивали на берегу пикники всей семьей, как обрызгивали друг друга водой, смеялись, просто наслаждались жизнью. Тогда и представить никто не мог, какие сюрпризы уготовила ему судьба. Мы строили планы, о чем-то мечтали и не стеснялись делиться надеждами с родными. Казалось, с того момента прошла целая вечность…
Сглатываю ком и крепко закрываю глаза, чтоб не заплакать. Но одна слезинка все же прорывается
сквозь мои плотно сцепленные веки и медленно, будто растягивая удовольствие, катится вниз по щеке. И я разрешаю ей это сделать.
Маленькая мокрая бисеринка щекочет кожу, по которой путешествует, немного задерживается у
впадинки у края носа, а через секунду солено возвещает о себе на губах. Я слизываю капельку, от которой почти ничего не осталось, языком и распахиваю глаза. Ресницы влажные, на нижних веках держатся непрошеные слезы, которым я не дала выход. В полной готовности убрать и их, подношу руки к лицу, но голос, внезапно раздавшийся за спиной, не дает мне это сделать:
- Простудиться вздумала?
Сильно вздрагиваю от неожиданности – чуть ли не подпрыгиваю – и оборачиваюсь. Передо
мной, а вернее, надо мной стоит Деймон, с интересом рассматривающий меня с такого любопытного ракурса. В моих глазах удивление, в его – беспокойство. Мои брови непроизвольно
ползут вверх – я все еще не могу поверить, что это именно он. Почему-то я была готова увидеть
сейчас перед собой даже самого Леонардо ди Каприо, но никак не Деймона Сальваторе. Наконец, опомнившись, подскакиваю с места, неуклюже пытаясь стереть с джинсов на задней поверхности землю и траву. Мои действия вызывают у него улыбку.
- Просто… я… эм… ну… наслаждалась закатом, вот! – наконец, нахожу я подходящую теорию и
стараюсь придать себе как можно более непринужденный вид. Поздно вспоминаю, что подобным Деймона не обманешь.
- Сегодня не было солнца, Елена. Вечером шел дождь. Поэтому земля, на которой ты сидела, такая сырая, и на твоих джинсах останется внушительное пятно.
Сказал – как отрезал. Лицо серьезное, но в глазах смешинки. Насмехается надо мной, гад такой. Ну ничего. Я тебе еще покажу.
- Браво, Деймон. Или мне лучше называть тебя Шерлок Холмс?
Не замечаю, как грубо говорю эти слова. А когда понимаю, то уже поздно. Мысленно делаю себе харакири – вполне заслуженно. Он ведь ничего плохого не имел в виду. Проклинаю себя за несдержанность.
- Называй меня, как захочешь, - отвечает он, и в голосе слышу спокойствие, даже нежность – немного. Облегченно вздыхаю. Понимает. Он понимает, каково мне сейчас. От осознания этого немного приободряюсь.
- Я подумаю над твоим заманчивым предложением, - отвечаю я и снова опускаюсь наземь, лицом к озеру. Деймон, видимо, поняв, что я не сдвинусь с этого места, с тихим вздохом садится рядом. Я чувствую, как соприкоснулись наши плечи.
- Это твое любимое место? – не отрывая взгляда от воды, спрашивает он. Бросаю на него удивленный взгляд. Откуда знает?
- Одно из них, - говорю я, разглядывая его профиль. Ровно очерченные скулы, мужественный подбородок, тонкие розовые губы, которые чуть приоткрыты, будто он намеревается что-то сказать, красивый прямой нос, короткие, но густые ресницы, черные брови, которые почти сливаются вместе, когда он хмурится. Возле глаз маленькие морщинки – я их вижу, потому что сижу очень близко. Наверное, он даже чувствует мое тихое ровное дыхание. Уголок моих губ
приподнимается, когда я вспоминаю, как он выглядит, когда улыбается по-настоящему, искренне. Тогда его глаза – цвета лазури – искрятся, от губ расходятся несколько морщинок, образуя едва заметные ямочки на щеках. Меня всегда завораживала его улыбка. А так как Деймон Сальваторе по каким-то своим дурацким принципам улыбается не так уж и часто, то сие чудо я всегда жду с огромным предвкушением. Сейчас его лицо сосредоточенное, серьезное. Даже чуть хмурое. Глаза наверняка цвета штормового моря – так всегда, когда он слишком зацикливается на какой-то одной мысли. Мне это не нравится. Хочу вернуть его беззаботность.
- Ну и долго ты будешь сверлить дыру во мне? – спрашивает он и поворачивается ко мне лицом.
На губах играет ухмылка. Я лучезарно улыбаюсь, что, конечно, странно, учитывая все обстоятельства.
- Нет, еще чуть-чуть, - отвечаю я и скромно потупляю взгляд.
Деймон смеется. Отлично, это именно то, чего я и добивалась.
- Когда закончишь – сообщишь, ага?
Я киваю, отчаянно пытаясь скрыть улыбку. Сальваторе-старший действует на меня обезоруживающе: или доводит до крайней степени бешенства или же всего несколькими
словами заставляет забыть обо всем плохом, что со мной случилось. В данном случае, конечно,
действует второй вариант.
- Как ты узнал, где я?
Вопрос не звучит удивленно, скорее заинтересованно – в его-то способностях совершать, казалось бы, невозможные вещи, я никогда не сомневалась. Поднимаю голову и устремляю на него взгляд любопытных глазок. Где-то на задворках своего неуравновешенного разума понимаю, что почти кокетничаю с ним. Деймон усмехается и становится похож на Чеширского кота – что-то в этом элементе его мимики кажется мне до боли знакомым…
- Тебе не понравится мой ответ, - уверенно говорит он, но мне становится понятно, что его
это более чем устраивает.
- И все же?
Сальваторе слегка качает головой, видимо, раздумывая, говорить мне все как есть или же
соврать. Правду, дорогой, только правду – я пойму, что ты лжешь, и тогда тебе мало не
покажется. Наконец, он решается:
- Я наблюдал за тобой.
От изумления я широко распахиваю глаза, а моя челюсть совершает путешествие на пару
сантиметров вниз. Еле заставляю себя оправиться от шока и возмущенно выпаливаю:
- Называй вещи своими именами – ты следил за мной!
Брюнет непринужденно пожимает плечами.
- Пусть так.
Его беззаботность, которую я еще минуту назад мечтала вернуть, раздражает. Я готова наброситься на него подобно разъяренной фурии и выцарапать ему глаза. Делаю глубокий
вдох, в попытке успокоиться, чтобы действительно не сделать этого. Вот так всегда – от смеха и веселости полшага до ярости и бешенства. Поражаюсь этому его умению.
- Зачем? – спрашиваю я угрожающе спокойным тоном. Еще один неверный ответ, Деймон, и,
клянусь, я тебя покалечу.
- Я беспокоился о тебе, - отвечает он, и в голосе слышу тревожнее нотки.
Растекаюсь карамельной лужицей от взгляда его пронзительно голубых глаз и тона, в котором он
сказал эти слова. Ну разве после такого я могу что-либо тебе сделать, невинный ты мой?
Недоумеваю самой себе. «Невинный ты мой»? Мой? Это я сказала? Вернее, подумала, но не в этом суть. Да, со мной явно что-то происходит. С такими темпами я и к Клаусу начну обращаться как-то ласково. К примеру, Древенюшечка ты мой ненаглядный. Ммм, как, звучит?
«Ужасно!» - не стесняясь, критикует мой внутренний голос. Мысленно начинаю смеяться, а спустя несколько секунд понимаю, что делаю это и вслух.
На прекрасном (?!) лице вампира напротив меня ясно читается изумление. Наверное, в этот момент он задумался над тем, в норме ли мое психическое здоровье. Нет, не в норме. И, кстати
говоря, уже давно.
- Прости, я… просто… - сквозь всхлипы и смех пытаюсь что-то сказать я. Не получается. Непроизвольно утыкаюсь лбом в плечо Деймона и продолжаю дико хохотать, часто вздрагивая. Чувствую, как его ладонь ложится на мою талию, и он обнимает меня. Я не возражаю. Более того, мне это даже нравится.
- М-да, - задумчиво произносит Деймон, другой рукой проводя по моим волосам, - превращение зацепило у тебя все, что только можно.
Напоминание о теперешнем моем положении действует отрезвляюще, и я прекращаю
смеяться. Поднимаю голову и резко отстраняюсь. В моем взгляде немой укор, и Деймон видит это.
- Прости, - он виновато поджимает губы и умоляюще смотрит на меня. Я лишь отчужденно
киваю и делаю вид, что заинтересованно смотрю на какие-то деревья вдали. Сальваторе это не устраивает. Он явно решает добить меня.
- Елена, рано или поздно тебе придется сделать выбор.
Мысленно хмыкаю. Без тебя я, конечно же, не догадалась бы!
- Хотя даже не так, - неожиданно не соглашается он со своими словами, - тебе придется принять
новую себя и чем скорее, тем лучше. Перевожу на него взгляд и возмущенно выдыхаю. Даже сказать ничего не могу от подобной наглости. Так ты же все решил за меня, да? Снова?!
- Не тебе делать этот выбор, - все еще как-то пытаясь совладать с собой, произношу я сквозь
сцепленные зубы.
- У тебя нет выбора, Елена, - качает головой он, наверняка на все сто процентов уверенный в
том, что говорит. И это окончательно выводит меня из себя.
- Да что ты говоришь?! – скептически вскрикиваю я, подскочив с места и глядя на
него сверху вниз. Но такое наше положение не задерживается надолго: уже через секунду
Деймон стоит передо мной в полный рост, и теперь он смотрит на меня чуть свысока. В плане
нашей с ним небольшой разницы в росте, я имею в виду.
- Правду! Я говорю правду! – чуть повысив голос, отвечает он на мой скепсис. И совершенно не печется о моем мнении. Ну все!
- Мне надоело, что вы все и всё решаете за меня! Я хочу сама сделать выбор – жить мне или умереть!
Деймон уже хочет что-то возразить на это, но я не даю ему это сделать:
- Я не хотела этого! Понимаешь ты или нет? Я не хотела и не хочу такой жизни! У меня были
другие планы! Провести вечность в одиночестве не входило в этот список!
Невольно начинаю плакать. Слезы сами катятся из глаз помимо моей воли. Но я не пытаюсь их как-то скрыть. Теперь мне все равно. Пусть видит. Может, это даже поможет втолковать ему мою позицию. Мой голос звучит жалобно, но одновременно с тем твердо и жестко. Не замечаю, как будто в такт им раздается раскаты грома. Близко и все громче. Не сразу осознаю, что волосы начинают мокнуть под все набирающим силу дождем. Но и потом не обращаю на это внимания.
- Тебе не понять, ты уже смирился со своей сущностью! А я не могу! Еще вчера я тайно мечтала, что, когда это все закончится, я, наконец, смогу жить спокойно! Так, как хочу я сама! Окончу школу, поступлю в университет, найду работу, заведу семью, в конце концов!
Зачем я ему все это рассказываю? Ему разве есть до этого дело? Но по его пристальному взгляду
понимаю, что он слушает меня. Внимательно слушает. Отлично.
- А теперь что? Что я получила? Что меня ждет? Кому я буду нужна уже через тридцать лет? Это
не для меня, Деймон! Я не хочу быть вампиром, черт бы тебя побрал!
Срываюсь на дикий крик. Эмоции переполняют меня, не дают мыслить здраво. Поэтому я
сначала не понимаю, что губы Деймона прижимаются к моим. Теряюсь. Не могу понять, нравится мне это или нет. Его губы холодные и влажные, поцелуй – настойчивый и даже грубый. Решил закрыть мне рот таким способом? Ну нет, дорогой, так дело не пойдет! С трудом отрываюсь и со всей силы ударяю его ладонью по лицу. Хлесткий звук, удар, боль. Я, тяжело дыша, неотрывно смотрю в его глаза, на дне которых плескаются адские бесенята. Он даже не шевельнулся. Ни один мускул на его лице не дрогнул. Привык, что ли, к таким моим выпадам? Далеко ведь не в первый раз знакомлю свою ладонь с его щекой. И тут меня осеняет: это именно то, чего он добивается. Так он хочет переключить мое внимание на что-то другое. Заставить ненавидеть его больше чем то, что со мной происходит. Я закипаю. Хочешь отвлечь меня, да? А как тебе это?
Беру его лицо в свои ладони и, притянув к себе, впиваюсь в губы поцелуем. В нем та боль, что я
испытываю, то отчаяние, безысходность. Деймон определенно не ожидал от меня такого, потому
что не сразу отвечает. Но когда отвечает… Земля под ногами как будто плывет. Коленки подкашиваются, и я обязательно упала бы, если бы он вовремя не поддержал меня. Теперь
Сальваторе обнимает меня за талию обеими руками, а я со всей силы прижимаюсь к его телу.
Руки перемещаются на его затылок, и пальцы, от дикой пламенной страсти, которая переполняет
меня, и неспособности думать хоть как-то, чуть ли не вырывают его волосы. Это похоже на тот поцелуй в мотеле: так же неистово, необдуманно и безумно. Необузданная страсть, которая, кажется, перетекает по венам вместе с кровью, абсолютно лишает рассудка. Поэтому я не думаю о Стефане – ни сейчас, ни тогда. Поэтому пока не могу чувствовать угрызений совести, но точно знаю, что буду чувствовать потом. Но это потом. Сейчас же я полностью отдаю себя во власть его пленительных губ и рук, которые так искусно меня ласкают. И отвечаю ему тем же. Это не трудно, ведь я больше чем уверенна, что разделяю сейчас его мысли и желания. Буквально физически ощущаю то, чего он не решается сказать вслух. С каким отчаянием он хватается за этот миг, как боится того рокового момента, когда все это прекратится. Деймон как будто пытается заявить о своих чувствах, о своей любви, и, возможно, о своих правах на меня… И я почему-то уверенна, что они у него есть…
Наверное, проходит целая вечность, прежде чем я понимаю, что этот миг моей и его слабости
заканчивается. Но не резко, а плавно, постепенно. Деймон целует меня уже не так яростно и исступленно, а нежно, трепетно, успокаивая нас обоих. Потом с явной неохотой отпускает мои губы, отстраняется лишь на несколько сантиметров и, бережно взяв мое лицо в свои ладони, смотрит в мои глаза. Дождь льет как из ведра, и не думая как-то поумерить свой пыл. Но мне… нам все равно.
Одежда до нитки промокла, по лицам стекают холодные капли, но никто из нас не обращает на это внимания. Сейчас не это главное.
- Все будет хорошо, Елена, - шепчет он так тихо и нежно, что по моему телу пробегает дрожь.
Сколько же нерастраченной любви таится в этом мужчине? Когда-нибудь он кому-нибудь дарил
ее, не оставшись при этом обманутым? Ответ приходит мгновенно: нет. В самом начале его
жестоко предали, а потом он не рискнул кому-нибудь открыть свое сердце. И мне почему-то
так резко и страстно захотелось исправить это: ответить ему взаимностью, подарить ему свое
сердце взамен, при этом пообещав, что я никогда не обману его и не предам, а потом, до
скончания своих дней, верно хранить эту клятву. Ужасаюсь и восхищаюсь этой мыслью
одновременно. В глазах стоят слезы, и я не могу понять, почему. Чувствую ли я вину? Определенно. Вину перед Стефаном, что в который раз его обманываю, даря себя без остатка его брату. Вину перед Деймоном, что делаю ему, наверное, еще больнее, чем его брату. Мне страшно. Страшно перед тем, что ждет меня впереди. Страшно потому, что я не знаю, что со мной происходит, что с этим делать и как себя вести. Огромный, всепоглощающий страх сковывает меня, как будто опутывает крепким слоем паутины, из которой у меня нет сил выбраться. И я не стесняюсь сказать об этом Деймону.
- Мне страшно, - еле шевеля губами, отвечаю я. – Мне еще никогда не было так страшно, Деймон.
В его глазах читаю понимание. И заботу, которой он определенно одарил бы меня, как и любовью. Я уверенна в этом. Но тут в свои владения вступает вечное и уже порядком поднадоевшее «но». Хоть я и понимаю, что все зависит только от меня.
- Я знаю, - он понимающе кивает и осторожно, будто боясь причинить мне боль своим прикосновением, вытирает большими пальцами слезы с моих щек. Бесполезно, мы оба это
понимаем, ведь мое лицо все мокрое от дождя. И не разберешь толком, где на нем капли именно слез. Но в этом жесте что-то такое интимное, только наше, что мне плевать. Абсолютно. Тайно наслаждаюсь его касанием и еще более тайно мечтаю чувствовать это намного дольше.
- Я боюсь остаться одна, - вновь шепчу я уже более разборчиво и смотрю в его глаза умоляюще, с надеждой на то, что он переубедит меня. Глупо, ведь он и так это сделает.
- Этого не будет, - Деймон отвечает уверенно. И я верю ему. Наверное, больше, чем самой себе.
– Что бы там ни было, какой бы ты ни была, и что бы с тобой ни случилось – я всегда буду рядом
с тобой. Обещаю. Ты мне веришь?
Киваю, и мои губы трогает легкая улыбка. Конечно, я верю. Как же тебе не верить?
- Обними меня, - прошу я, в который раз наплевав на все предрассудки, - крепко-крепко – мне нужно знать, что я не одна.
Он исполняет мою просьбу незамедлительно. С удовольствием прильнув к крепкому телу вампира, когда его руки кольцом смыкаются на моей талии, понимаю, что он хочет этого не меньше, чем я. Прижимаюсь щекой к его мускулистой груди, закрываю глаза и слушаю шум дождя. Мне тепло в его объятиях, я не чувствую холода из-за падающих на нас капель. Деймон ласково поглаживает мою спину, и я ощущаю легкую дрожь от его прикосновений даже сквозь мокрую ткань блузки. Вечность бы так провела… Не знаю, сколько времени мы так стояли, но,
видимо, поняв, что так можно и раскиснуть, Сальваторе легко поднял меня на руки. Как будто я пушинка. Улыбаюсь и обвиваю его шею руками, утыкаясь лицом в шею. В нос ударяет его аромат – дорогой мужской одеколон, виски, чуть крови. Эта смесь пьянящая, я снова теряю голову. Господи, когда же я перестану сходить от тебя с ума, Деймон Сальваторе? Спустя несколько мгновений я уже не ощущаю, как дождевые капли немного больно ударяются о мою голову. Не успеваю опомниться, как слышу горячий шепот Деймона у своего уха:
- Пусть это будет нашим маленьким секретом, хорошо?
И прежде чем я успеваю что-либо понять, он передает меня в объятия Стефана, который, насколько я поняла по его взволнованной, а потому бессвязной речи, безумно переживал за
меня и рад, что со мной все хорошо. Мне удается кое-как повернуть голову, при этом не высвобождаясь из хватки младшего Сальваторе, и взглянуть на Деймона. Он смотрит на всю эту картину пустым, отчужденным взглядом. Совсем не так, как всего несколько минут назад смотрел на меня. От этого становится больно. Я прикусываю губу и отворачиваюсь, лишь бы не видеть его
равнодушного выражения лица. Стараюсь не думать, каково ему сейчас на самом деле, каково видеть, как меня обнимает другой, когда еще совсем недавно Он целовал меня с таким жаром, а я отвечала, не задумываясь и махнув рукой на последствия. С трудом сдерживаю слезы отчаяния. Чувствую себя шлюхой, вернее – Кэтрин. От этого паршиво вдвойне.
Наконец, Стефан заканчивает демонстрацию своего счастья по поводу того, что я жива и невредима, и отпускает меня от себя. Я мысленно облегченно вздыхаю и направляюсь в ванную, чтобы привести себя в порядок, но самое главное – побыть наедине с собой. Спасибо, братья понимают меня и не возражают. Уверена, что Деймон знает обе причины, Стефан же всего одну и явно не основную. Захожу в ванную комнату, плотно закрываю за собой двери и останавливаюсь перед зеркалом. Только сейчас понимаю, что я в особняке Сальваторе. Включаю воду и умываюсь. Замираю снова, глядя на свое отражение в поблескивающем от чистоты предмете интерьера каждой ванной. Ощущаю себя самым жалким человеком в мире. И самым жестоким. От того, что делаю с братьями. Чем же я после этого не похожа на свою пятисотлетнюю бессмертную родственницу? А став вампиром, нас и вовсе различать перестанут.
Тяжело вздыхаю и, сняв с себя мокрую одежду, становлюсь под теплые струи воды в душе. Это
расслабляет. На пару мгновений я даже забываю о своих проблемах. Но все хорошее, как
известно, рано или поздно заканчивается. Так и это. Едва выйдя, я не чувствую себя бодрой,
отдохнувшей и полной сил для новых начинаний. Скорее наоборот. Тело как будто отлили из свинца, во всех мышцах невероятная тяжесть, будто мои кости сделаны из железа. Я еле удерживаюсь на ногах и с трудом в одном полотенце бреду в спальню Стефана, где, как я
помню, остались некоторые мои вещи. В горле у меня пересохло, язык ужасно жжет как от
жажды. Уже не чувствую ужаса и отвращения, когда понимаю, в чем заключается эта жажда. С
каким-то странным спокойствием принимаю эту новость, все-таки отыскиваю какую-то старую
майку и шорты, одеваюсь и, собрав в кулак последние силы, спускаюсь вниз все еще с мокрыми и немного растрепанными после душа волосами. При моем появлении оба мужчины вскакивают
со своих мест и с тревогой смотрят на меня. Даже Деймон сейчас не скрывает своего беспокойства. Видимо, выгляжу я, мягко говоря, плохо.
Стараясь не выдать своего до невозможности паршивого самочувствия, опускаюсь на диван,
откуда прекрасно видно обоих братьев. Спустя пару секунд они следуют моему примеру и
тоже садятся. В комнате повисло напряжение, хоть ножом режь.
- Я приняла решение, - объявляю я и наблюдаю, как напряглись Сальваторе. Специально
выдерживаю довольно долгую паузу, во время которой ни один из мужчин не решается потревожить ее, и наконец, заканчиваю начатое:
- Я стану одной из вас.
Гробовую тишину в комнате разрушает двойной облегченный выдох. Будь у меня силы, я бы
обязательно засмеялась, но сейчас смогла только слабо улыбнуться. Без лишних слов Деймон срывается с места и через несколько секунд приносит пакет крови – для меня. Я благодарна ему за это, ведь точно знаю, что не смогла бы кого-нибудь укусить, чтобы завершить свое превращение. И не смогу, точнее, не посмею сделать это после. Я сохраню свою человечность, я обещаю.
Так же в полном молчании принимаю пакет и рассматриваю его. Сама не понимаю, о чем думаю. Никак не могу поверить в то, что решила, и что вот он – поворотный момент в моей жизни. У меня перехватывает дыхание. В надежде на поддержку поднимаю взгляд на Стефана – тот напряжен и сосредоточен на том, что я должна сделать. Улавливает мой умоляющий взгляд и, видимо, не понимает, потому что растерялся. В отчаянии и вдруг проснувшемся страхе перевожу внимание на другого Сальваторе и облегченно выдыхаю. Он улыбается мне – ободряюще, уверенно. Подталкивает меня сделать этот шаг без промедления, а то передумаю. Нет, не передумаю. Уже поздно. Выражаю ему свою благодарность красноречивым взглядом и будто слышу, как своей улыбкой он вторит мне:
«Я всегда буду рядом с тобой. Всегда… Веришь?»
От этого на душе становится спокойней, страх улетучивается вместе с неуверенностью. Я больше не боюсь. Я больше не сомневаюсь. Немного дрожащими руками открываю пакет. В нос ударяет дурманящий запах крови, и я еле сдерживаю себя, чтобы не наброситься на поживу как голодный дикий зверь. Медленно подношу ко рту и делаю небольшой глоток. Резкий взрыв озаряет мою голову, и на мгновение я будто теряю сознание. Но это быстро проходит. Взамен мне хочется больше. Больше крови, лучше познать этот вкус. Уже смелее глотаю немного больше. Ощущения непередаваемые. Это лучше всего: лучше наркотиков, лучше, чем секс и оргазм, лучше, чем глоток свежего ночного воздуха после месяца темницы, лучше кофе, лучше арахисового масла и мороженого, лучше, чем свобода и даже жизнь… Так мне кажется.
Закрываю глаза от удовольствия и беспрерывно пью безумно вкусную жидкость. Почти не чувствую, как все во мне меняется. Скорее, я это понимаю.
Понимаю, что в тот момент, когда я сделала первый глоток крови, все во мне изменилось.
Понимаю, что изменилась я сама.
Понимаю, что изменились все мои чувства, взгляды и принципы.
От этого страшно. Но это затягивает… Искушает… Возбуждает…
Больше нет прежней Елены Гилберт.
Теперь я – совершенно другой НЕчеловек.