Глава 1
Сознание рыбкой метнулось вверх, через густое клубящееся небытие, не желающее отпускать. Но, зацепившись за память о пламени, беснующемся в трёх шагах, удалось вынырнуть из темноты. Ощущение полнейшего духовного опустошения вернулось вместе с сознанием. Елена не сразу вспомнила, что было тому причиной, но чувство, будто девушку вывалили в грязи, оказалось необычайно навязчивым. Взгляд уперся в балочный потолок. Она излишне торопливо перетекла из положения горизонтального в положение вертикальное. Мир крутнулся, закачался, заходил ходуном. Затем неохотно принял правильное, навязанное ему природой, положение. Елена обнаружила, что находится в комнате мансардного типа, с узким, зарешеченным, окошком, в него протиснулась бы, разве, тощая кошка? Споткнувшись о прикроватный столик, на котором стояли графин с водой и миска с фруктами, она жадно потянулась к бутылке. Лишь когда вода коснулась губ, Елена ощутила сильное жжение во рту, которое распространялось с огромной скоростью по всему телу. В груди жгло так, будто кто-то выжигал сердце, сдавливал в тисках, выжимая до последней капли крови. Чертыхнувшись, она уронила бутылку и осторожно провела рукой в том месте, где болело. Кожа была более чем целая, никаких повреждений. Тошнота подступила к горлу. Не хватало воздуха. Елене было тесно в этой комнате. Перед глазами все плыло, они жутко чесались, от обилия красок. Она видела все. Все, без преувеличений. Шорох. Прислонясь к косяку балконной двери, на нее смотрел Деймон. Просто смотрел. Но сколько бессильной усталости было в голубых глазах? Уверенности Елены не хватило и на считанные секунды, ее мизерное количество гложет все нутро, обдает ознобом, выкручивает наизнанку. Сознание рвется наружу, не может сдержать страшных воплей на помощь, бьет кулаками об виски, и уставшее падает без сил. Девушка вздрогнула, когда он подошел к ней смахнуть непрошеные слезы. Елена отвела взгляд от вампира и закрыла глаза, прижав холодные ладони к щекам.

— Елена.

Сжав ее ладони, попросил: — Посмотри на меня, Елена.

Их глаза, ее теплые, карие и его ледяные, голубые, встретились. Если бы взгляды могли звучать, они, наверное, зазвенели бы, точно сталь.

— Елена… Нужно всегда предупреждать меня о том, что собираешься сделать, — его ладонь крепко легла на ее затылок.
— Зачем? Чтобы ты запретил?
— Именно.
Пауза. Лишь сбивчивое дыхание.
— Ты что-нибудь помнишь?

Елена попыталась вспомнить что-нибудь до того, как очнулась здесь. А подсознание в свою очередь выдавало смазанные картины. Резкая вспышка боли стала последним воспоминанием. Но, тем не менее, девушка прекрасно помнила все, до того момента, как Клаус коснулся ее шеи своими клыками. Она понимала, на что подписывалась и как это все могло обернуться. Сказать, что девушка была удивлена? Нет. Напуганна? Да.

— Это все из-за Элайлжи? Клаус? Где он? — ей было страшно признавать эту пугающую реальность. Как уместить в себе все эти чувства, которые нет сил удерживать? Они ведут собственную войну, побеждая, съедая остатки былого.
Деймон, сжав кулаки стал рассказывать о бегстве двух братьев. Елене же хотелось кричать так, чтобы лопнули барабанные перепонки. Сосуды закупорились, словно вместо крови по телу бежала тягучая жидкость. Девушка чувствовала себя такой разбитой, словно целую неделю летела в самолете, не меняя позы. Да, именно так. Телу словно не хватало глотка свежего воздуха, и она со вздохом опустилась на пол.

— Почему я с тобой, а не со Стефаном, например? — спросила она, осматривая помещение. Лицо вампира на мгновение перекосило как от страшной зубной боли.

— Стеф слишком ослабел. Бонни помогает ему прийти в себя, — он криво ухмыльнулся. Каждое ее слово заставляло сердце Деймона сжиматься от боли, сквозящей в каждой черточке лица Елены.

Наступило молчание. Оно бывает слишком разным. Порой неловким... Иногда оно может быть криком души. Молчание может быть самым тяжким обвинением. А также самой чудовищной ложью... Но бывает — начинается особая тишина. Она возникает только между теми людьми, которые что-то пережили вместе. Что-то, что невозможно передать словами. Поэтому остается слушать только тишину. Именно такая тишина нависла сейчас над ними. В этот момент она словно царила и внутри них самих.

— Ты была без сознания два дня. У нас в запасе меньше суток. Ты должна решиться на следующий шаг, — вампир решил первым нарушить молчание. Он говорил это, прикрыв глаза, устало опустив голову на подушки. — Загляни мне в глаза, — прохрипел он. Елена подавила в себе внезапный испуг. — Загляни, — повторил вампир, — и скажи мне, что ты видишь? — Девушка сглотнула подступивший ком, не в силах ничего ответить. — Так, как нужна мне ты, мне никто не нужен, — его дикий, неподвижный взгляд, как у безумного, прожигал насквозь, разгоняя кровь и учащая сердцебиение.

Вдруг Деймон вскочил и стал мерять шагами комнату. Не только девушке здесь было тесно. На лбу Деймона пролегла глубокая морщинка. Тягостное осознанием полной беспомощности, невозможности успокоиться и, как прежде, смело посмотреть на все свои трудности — безусловно, Деймон был в ярости от всех чувств, которые от испытывал.

Елена возвела глаза к потолку. Она давно все решила. Решала это в уме как несложную задачку, перед сном. Умереть сейчас — непозволительная роскошь. Слишком много страданий она принесла своим родным и близким. Она будет с ними, даже в такой новой ипостаси. Она будет улыбаться и говорить друзьям и брату, что все будет хорошо. А Стефану, что безмерно его любит. И куда же без Деймона... Судорожно глотнув воздух, подавляя желание зажмуриться, она вскинула левую руку, на сей раз, уверяя себя — бояться нечего: всё равно ведь не получится, и прижала к сердцу. Пути назад нет. Елене захотелось еще покапризничать, но девушка сильно закашляла, содрогаясь всем телом. Это был тревожный звоночек. Деймон, все это время тихо наблюдавший за Еленой и пытаясь проследить за ее мыслью, схватил ее в охапку и подтолкнул к выходу.