- Смотри, опять он, - темноволосая девушка быстро задёрнула шторку. Около дома напротив остановилась голубая видавшая виды машина с открытым верхом. Девушка чуть приоткрыла шторку, чтобы остаться незамеченной, и продолжила наблюдать.
Эта машина приезжала сюда каждую неделю. В один и тот же день, в одно и то же время. Машина парковалась недалеко от подъездной дорожки небольшого красивого дома. Из нее выходил всегда отлично одетый мужчина в темных очках и неспешно направлялся к дому. Он проводил там около двух часов, а потом спокойно возвращался к автомобилю и тот с нехарактерным для своего возраста рёвом срывался с места. Это продолжалось уже около года, словно по часам этот мужчина приезжал и уезжал отсюда. Он всегда был один, никого с собой не привозил и, пожалуй, был единственным гостем этого особняка. Ни разу никто не встретил его на пороге и никогда никто не провожал.
По большому счету, девушке не должно было быть никого дела до этого мужчины. Мало ли, зачем он приезжал туда, что делал в этом доме и кем приходился его хозяевам. Слова матери, заставившие девушку отвернуться от окна, подтвердили последние её мысли:
- Мари, прекрати! Ты наблюдаешь за ним каждый раз. Это неприлично, - женщина бросила на дочь суровый взгляд и достала большую миску для салата. – Лучше помоги мне с ужином, чем пялиться в окно. Нам нет никакого дела, что делает там этот мужчина. Мы приличные люди, - последние слова женщина произнесла с особой гордостью.
«Приличные» люди, семья Эмбертон, всегда ужинали в полном составе, ездили по воскресеньям в церковь и стараниями миссис Эмбертон всегда были посвящены в дела всего города. И, наверное, именно тот факт, что женщина никак не могла разгадать тайну этого посетителя, заставляла её принимать полностью безразличный вид. Эмбертоны переехали сюда несколько лет назад, и сколько Мари помнит, мужчина всегда приезжал в дом напротив. Юной особе это всегда казалось крайне интересным и загадочным – сказывалась подростковая любовь к всякого рода романтическим историям и невероятным сказкам. Нет, она просто обязана была узнать, кем был этот странный человек. Проигнорировав просьбу матери, Мари быстро схватила куртку и вышла на улицу. Чуть постояв у крыльца, раздумывая, правильно ли она поступает, девушка, наконец, сжала в руке куртку и направилась к дому, стоявшему через дорогу. Она внимательно посмотрела на оставленную на обочине машину. Та и правду оказалась весьма старой. Её владелец всегда выглядел отлично, по крайней мере, так казалось из окна, что заставляло его ездить на этой развалине, оставалось для Мари загадкой. Девушка еще раз вгляделась в окна дома, но ничего в них не увидела, это определенно давало надежду, что никто не догадывался о её присутствии на лужайке перед домом.
Ступеньки, ведшие в широкой открытой веранде, чуть скрипнули под неуверенными шагами блондинки, и она на секунду замерла, гадая, не была ли она услышана. Доски оказались немного прогнившими от времени и ставших частыми дождей. Тем не менее, даже снаружи этот дом казался очень уютным и гостеприимным. Мари внимательно осмотрела крыльцо, на котором не было ровным счетом ничего необычного. Глупо было надеяться, что приблизившись к дому, она смогла бы увидеть что-то из ряда вон выходящее. Это просто дом, и ничего больше. В углу стояло старое кресло, накрытое покрывалом, которое от постоянного пребывания на улице слегка выцвело. Мари на секунду представила, как незнакомец сидит в кресле, наблюдая за ночным небом и размышляя о чем-то своем, никому неизвестном и скорее всего неинтересном.
Входная дверь была не заперта и чуть-чуть приоткрытой, словно кто-то специально оставил её так. Мари легко толкнула дверь и заглянула внутрь. Заглянула и заглянула, ничего страшного в этом не было. Но, что она сделала дальше, противоречило всем рамкам приличия. Девушка вошла внутрь, даже не постучав. Она остановилась у входа и огляделась по сторонам. Внутренняя обстановка дома была весьма милой, всё было выдержанно в одной цветовой гамме, а сквозь большие окна внутрь лился неяркий свет заходящего солнце. Где-то справа послышался шорох, заставив Мари отвлечься от созерцания гостиной. Вслед за шорохом раздался голос того самого мужчины, и девушка, поддавшись любопытству, пошла на звуки, понимая, что может оказаться в крайне неловком положении, придя сюда без приглашения. Но, что она увидела, оказавшись в просторной, выполненной в светлых тонах кухне, не позволило ей даже пошевелиться.

Снаружи дом казался вполне обычным – трава на лужайке аккуратно подстрижена, крыльцо подметено, на чистых окнах висят занавески. В округе таких домов было несколько десятков. Никто не обращал внимания на этот. И это играло ему на руку. Никто не обращал внимания не только на этот дом, но и на его частого гостя. Приезжать сюда стало чем-то вроде традиции. Каждую неделю ровно в семнадцать часов он приезжал сюда, оставляя машину на обочине, около подъездной дорожки, и направлялся внутрь. На крыльце его всегда настигали воспоминания прошлой жизни.
- Уходи! – темноволосая девушка с решительностью захлопывала дверь, как только видела, кто стоит на пороге. Но проходило не более десяти секунд, и она вновь распахивала дверь, устало улыбаясь. – Зачем ты пришел? – вновь и вновь звучал один и тот же вопрос, на который она сама прекрасно знала ответ.
Но это было когда-то очень давно. С тех пор этот дом стал для него куда более гостеприимным. Никто не захлопывал дверь перед самым его носом. Дверь послушно открывалась, впуская гостя внутрь. Теперь ему были здесь рады, все, что находилось внутри, словно приветствовало этого человека. Он вальяжно проходил в гостиную и мог находиться там ровно столько, сколько было ему необходимо. Бродил по комнатам и разглядывал фотографии, готовил вкусный ужин, валялся на диване, смотря телевизор, и смеялся. Может, это было очень глупо, но ему всегда хотелось смеяться, когда он видел эти красивые искренние глаза. От одного взгляда в душе становилось невероятно легко, он начинал верить, что в нем действительно есть душа. И только это помогало ему жить.
И сегодня он снова вернулся сюда, что бы получить очередную порцию спокойствия и жизни. Что бы еще на два часа остаться в объятиях этой атмосферы, рассказать все, о чем не хотелось молчать. Он, по привычке, остановился на пороге и несколько секунд всматривался в закрытую дверь. Перед глазами всплыла уже ставшая обыденной картина из прошлого.
- Деймон, прекрати этот спектакль! Выметайся отсюда!
Она всегда была такой очаровательной, когда злился. Это только больше веселило вампира. Он знал, что еще пара секунд, и хозяйка дома сдастся и откроет эту чертову дверь. Он давно мог войти сам, ему ничего не стоило одним движением распахнуть дверь, отодвигая девушку в сторону. Но куда интереснее было добиваться приглашения. Эта игра никогда ему не надоедала, делая посещение этого дома еще более желанным.
Сейчас этого даже не хватало. Деймон достал из кармана куртки ключ и аккуратно открыл дверь. Она приветственно скрипнула, приглашая зайти внутрь. Теперь он приходить, когда захочет. Сам. Без всяких приглашений.
- Я пришел, - радостно произнес он, не скрывая улыбке на худом, немного осунувшемся лице. Дом отозвался тишиной, но он точно знал, что его уже ждут. Кинув, куртку у двери, он прошел внутрь, оглядывая гостиную. Фотографии стояли на прежних местах, на столике стояла ваза с фруктами. Пульт от телевизора валялся на диване. В доме отчетливо чувствовался запах кофе.
- Можно было и поздороваться, - проговорил сам себе вампир и, плюхнувшись на диван, достал из под спины пульт. Не услышав в ответ никакого ответа, Деймона привычно усмехнулся и включил телевизор. – Налить в этом доме никогда не предлагают, - вновь вздохнул мужчина и поднялся с дивана. – Ну, и ладно. Мы не гордые, - он добродушно рассмеялся и направился на кухню. В шкафчике, висевшем над раковиной, стояла одинокая бутылка недопитого виски. Это, конечно, было совсем не тем, к чему он привык, но что уж поделать, не все разбираются в алкоголе так же хорошо, как он. Мужчина отхлебнул прямо из горла и зажмурился от приятного жжения. Покалывание в горле быстро прошло, заставив вампира открыть глаза. Все та же светлая кухня и тот же виски на столе. Он отвернулся и, схватившись за края раковины, устало опустил голову. Внутри разгорался настоящий пожар. Здесь он как никогда чувствовал свою душу. Свою изодранную, истерзанную и отчаявшуюся душу, которая, так некстати, у него все же была.
- Черт, почему бы просто не усложнять так все? – проговорил он спокойно, необычайно спокойно для себя. Даже с закрытыми глазами он хорошо представлял себе её взгляд. В карих глазах одна за другой сменялись эмоции – страх, отчаяние, понимание и самое мерзкое их всех чувств, жалость. Ей всего лишь было его жалко. Но в последнее время даже это он научился принимать и довольствоваться тем, что у него оставалось. Даже если ей очень хотелось подойти и успокоить его, она не двигалась с места, стоя позади и смотря на широкую спину мужчины. Она всегда так делала. Когда-то давно эта девушка думала, что одними своими объятиями может успокоить его. Но это никогда не помогало. И она просто перестала пытаться. Она стояла и молча наблюдала за его мучениями. Всегда. На протяжении всех этих лет она просто наблюдала. Но одного её присутствия рядом оказывалось достаточно, что бы суметь взять себя в руки.
Вампир снова схватил бутылку виски и медленно повернулся. Сделав еще глоток, он опустился на пол, усевшись прямо на холодный кафель. Он смотрел прямо перед собой пустыми остекленевшими глазами. Бутылка со стуком упала, и янтарная жидкость вылилась на пол. Деймон криво усмехнулся. Его не особо заботила чистота. Впрочем, его вообще мало что заботило в этот момент.
- Знаешь, - продолжил он, немного помолчав. – Прости. Я не хотел так резко, - он устало потер переносицу. – Если бы у нас был хоть один шанс. Если бы у меня был шанс, - вампир сделал особое ударение на второй фразе. – Всё бы было по-другому. Мы были бы счастливы с тобой. Мы бы просто были.
Он внезапно рассмеялся, представляя, насколько сейчас жалок. Куда делся тот грозный вампир, наводящий ужас на всех окружающих? Тот бездушный, лишенный всякий чувств монстр, с такой легкостью убивавший ради собственного удовольствия. Его больше не было. Теперь в зеркале вампир видел жалкое подобие себя самого. Щеки сильно впали, под ясными голубыми глазами залегли огромные черные круги, кожа побледнела. Все в нем выдавало полнейшее отчаяние. Он никого в этом не винил, только самого себя. Осознание того, что все произошедшее - только его вина, пришло внезапно. Оно обрушилось с такой силой, что хотелось выть. Спрятаться подальше и выть, как старая побитая собака. Выть до тех пор, пока с криками не уйдет вся боль, а не смену ей не придет опустошение и, может быть, наконец, покой.
- Я, кстати, никого не убил. За целую неделю ни одного человека, - резкая перемена темы удивила даже самого мужчину. Но делиться с ней новостями уже вошло в привычку. Для этого он и пришел сюда, что бы сесть на кухне с бутылкой виски и рассказать ей о своей жизни. – Прогресс, правда? – он вопросительно и очень забавно изогнул бровь. – Знаю, знаю, можешь ничего не говорить. Но я исправляюсь, как ты и хотела. Я делаю все, как ты хотела. Живу, как ты хотела. Еще чуть-чуть и перейду на беличью диету. Стану грозой всех сусликов и полевок, - саркастично заключил Деймон, невольно вспомнив младшего брата. – А в остальном все как раньше. Стефана так и не видел, от него никаких вестей. Как и на той неделе. Но я уверен, у него все прекрасно. Понимаю,что это может быть больно, у него все прекрасно без тебя. Он справляется, наверняка справляется. Это же наш Стеф.
Деймон замолчал, откинув голову назад и прислонившись затылком к холодной дверце шкафчика. Бутылка так и валялась на полу, а жидкость все растекалась вокруг. Запах алкоголя наполнял кухню, но вампир этого, казалось, не замечал. Он просто сидел здесь, наслаждаясь этими недолгими моментами. Глаза открывать совсем не хотелось, это и не требовалось. Он знал её настолько хорошо, что сознание само все подсказывало. Она наверняка тихонько присела рядом, с грустью поглядывая на испачканный пол, но не смела сказать об этом ни слова. Сейчас все это было неважно. Он приходил сюда просто поговорить, поделиться чем-то очень личным. Вряд ли кто-то кроме нее когда-то видел Деймона Сальваторе таким. Это было позволено ей одной, с самого начала только ей. И эта данность словно была самым ценным подарком. Деймон всегда чувствовал это, хоть и не мог поверить, что позволил кому-то забраться так глубоко в его душу.
Он медленно повернул голову, улыбка чуть тронула уголки его губ.
- Я очень скучал по тебе, Елена. Постоянно скучаю. Я так больше не могу, так не может больно продолжаться, - изо всех сил стараясь сохранить спокойствие, он сжал кулаки так, что костяшки пальцев побелели. И это признание было единственным, что он мог сделать. Как не ужасно было это признавать, но далеко не все в этом мире могло подчиняться его воле. И потому он проклинал весь этот никчемный мир, эту несправедливую мать природу. Все, что когда-то мешало ему быть по-настоящему счастливым. Все, что теперь лишало его шанса все вернуть.
- Я очень скучаю, - чуть тише повторил он, вновь прикрывая уставшие глаза.
Мари стояла у двери кухни, наблюдая за странным мужчиной. Она видела и слышала только его, но отчетливо понимала, что он с кем-то разговаривает. Брюнет сидел на полу, рядом валялась почти пустая бутылка, а ее горлышка виднелась небольшая лужица. Мари слышала звон, с которым бутылка упала на пол, но мужчина не обратил на этот звук никакого внимания. Он просто сидел на полу, закрыв глаза, и вел беседу с кем-то, кого Мари никак не могла увидеть. Девушка, наконец, смогла рассмотреть этого странно гостя. Высокий, с темными растрепанными волосами, он был похож на статую, вылепленную искусным скульптором. Такой же идеальный. И такой же неживой. Кожа его была необычайно бледной, под глазами виднелись темные круги, будто мужчина не спал уже несколько суток. Худой, с осунувшимся лицом и отсутствующим взглядом.
- Я очень скучаю, - проговорил мужчина, всматриваясь в пустоту. Только сейчас Мари отчетливо поняла, что было не так в этом странном доме. В кухне никого не было. Мужчина сидел там один. Дом был неживым, вот его главная странность. На аккуратно расставленных фотографиях с улыбающимися лицами лежала пыль, она была повсюду – на полу, на окнах, на полках с книгами. Тишина здесь была настолько пронзительной, что начинало звенеть в ушах. Она пугала своей мертвенностью. Все вокруг кричало о том, что жизнь навсегда покинула эти стены, оставив лишь отчаяние и воспоминания, которые никогда не забудутся.
Солнце уже зашло за горизонт, когда Мари, наконец, нашла в себе силы покинуть дом. Мысль о том, что там, в кухне, действительно никого не было, казалась просто абсурдной. Он же не мог говорить с самим собой. Он же говорил с ней, с девушкой, называл ее по имени, что-то рассказывал, возражал ей, спорил. Девушка в последний раз обернулась, и её взгляд упал на почтовый ящик, стоявший у дома. Она уже видела эту фамилию, видела не раз. И вспомнила хозяйку этого дома. Невысокую приветливую девушку лет двадцати пяти. У нее была приветливая улыбка и красивые карие глаза. Мари отчетливо вспомнила, где и когда в последний раз видела фотографию этой женщины. В газете, вышедшей как раз в год их переезда в этот город, была фотография молодой девушки, радостно улыбавшейся с фотографии. Это была небольшая заметка на третьей или четвертой странице: Елена Гилберт. 1992 – 2017.
Через пару минут мужчина покинет дом, сядет в машину и, как всегда уедет. Мари увидит это в окно, как видит каждый день. Он уедет и вернется ровно через неделю, что бы вновь усесться на холодный кафельный пол и рассказать пронзающей тишине о том, с чем так и не смог смириться. И память вновь будет подкидывать ему картинки из прошлого, дурманя и запутывая сознание, даря слабую веру в то, что все это реально.