Вы когда-нибудь попадали в настоящую темноту? Не эту, городскую, с позволения сказать, ночь. Нет. В ту темень, что буквально засасывает в себя, ослепляет своей пустотой. Ту темноту, в которой ничего нет. Даже если бы и было, то ты бы не видел. Шансы узреть хоть что-нибудь в таком месте практически равны нулю. Эта чернота настолько плотная, что ты не то, что дальше своего носа не видишь, а даже если руку будешь держать в миллиметре от глаза, то вокруг будет темно, и ты ее не заметишь.
В таких случаях, у тебя не будет с собой ни фонаря, ни прибора ночного виденья. Ты будешь полностью слеп, чтобы не поджидало тебя впереди. Ты не контролируешь ситуацию, ситуация контролирует тебя. Эта темнота ужасна.
Такой темнотой, практически бездной, стала моя жизнь. Я брел по ней, на первых парах считая, что когда-нибудь она закончится. Но как же я ошибался. Эта ночь души не имела конца, она продолжалась, как казалось, вечно. Ей невозможно противостоять.
Именно поэтому, со временем я перестал бороться. Я просто шел, даже не зная, куда и совсем не требуя ответов. Я наслаждался хотя бы тем, что был жив. А был? Нет, конечно же, нет. Я давно уже умер. Наверное, еще тогда, когда понял, что моя любимая спит с моим братом. То, что мой родной отец застрелил меня собственными руками, было лишь делом техники. Пуля просто-напросто вынесла вердикт. Приговор. Мертв. Я смирился.
Я давно уже смирился со всем, что подкидывала на моем невидимом пути темнота. Я свыкся, что давно стал частью этого. Мой незримый, черный мир был и до сих пор остается со вкусом крови и запахом дорогого виски.
Я и сам стал настолько же черным, как и все то, что меня окружало долгие годы. Я наслаждался всеми деталями, которые моя насквозь прогнившая судьбы подсовывала в качестве компенсации за полную темень и неразбериху вокруг. Привлекательные молодые девушки, которых по вечерам родители наверняка ждали домой, алкоголь, слегка утоляющий бушующую во мне жажду, секс, наполненный неяркими красками, и свежая кровь, солоноватый запах которой, преследовал меня повсюду. Все это было совсем не тем, что мне требовалось.
Иногда, кстати, моя полная чернота сменялась темной серостью. Как мне тогда казалось, таким цветом была окрашена моя надежда. Надежда на лучшее будущее. Хоть и небольшое, но просветление. В такие моменты я вспоминал, что у меня есть определенная цель. Мне нужно было вытащить Кэтрин. А значит, мне нужно было для начала вытащить себя самого, и я упорно пытался… Видимо недостаточно.
Когда ее не оказалось в том склепе, моя чернота поглотила меня обратно, с силой, превосходящей былую в десятки, сотни тысяч раз. Она была настолько тяжелой, что хотелось положить этому конец. Я был согласен даже на смерть, лишь бы больше не чувствовать этой боли, щемящей душу и сердце. Погодите… Да откуда, у меня, черт подери, душа? Я монстр, упивающийся чужими страданиями, я тот, кто лишал других жизни, просто по прихоти темноты, которой подчинился. Я мертв. Морально и физически. У меня нет души, а то, что мое пустое сердце все еще бьется – это чистая случайность. Я монстр.
Но ты… Ты была резким белым лучом, который прорезал мою темноту, полностью ослепив своим ярким светом. Только гораздо, гораздо позже я сообразил, что та серость, которая иногда сменяла мою черноту, была возрождением меня самого. Это не была надежда на будущее с Кэтрин. Это была надежда на любовь, на тебя. Ты была так прекрасна, появившись однажды на пороге моего дома! И имя твое прекрасно. Елена. Я часто произношу его на выдохе, только ты не прислушиваешься. Ты обычная девушка, которая привыкла, чтобы ее звали по имени. Но для меня оно звучит по-особенному. В этих звуках собралось все то, что я так люблю.
Я люблю каждую твою деталь, Елена. И водопад темных волос, и блеск в твоих глазах, не смотря на то, грустна ты, или счастлива. Я обожаю твою улыбку. Сама того, не понимая, ты каждый раз вплетаешь в мою палитру новую ниточку с цветом. Я давно уже понял, что ты – все теплые цвета, которые у меня есть. Я восхищаюсь твоей кожей. Такой нежной, персикового цвета. Еще одна маленькая цветная ниточка. Нет, совсем не маленькая. Она, пожалуй, одна из самых ярких, и самых светлых. Я боготворю твою нежную шейку, твои узкие плечики, и тонкую талию. Твоя фигурка одна из самых… нет, пожалуй, самая грациозная, какую я когда-либо видел. Елена, я ниспадаю перед твоими шикарными ножками. Да, не смейся. В первую очередь, я все-таки мужчина.
Ты просто не можешь себе представить, как я люблю твой характер. Меня дьявольски восхищает и твоя упертость, и умение сострадать, и железные нотки в твоем голосе. А твой голос, Елена… Я готов слушать его часами. Он такой легкий, как журчание реки, его можно слушать бесконечно долго. Это как наслаждаться лучшими пытками в своей жизни. Ты – моя сплошная сладкая пытка.
Ты, моя любимая глупая девчонка, даже не представляешь, в какую темноту ты меня едва не закинула, когда сказала, что всегда будет только Стефан. Это было хуже всего. Мои цветные ниточки грозились оборваться, но я сдержал их, я был хорошим парнем. Моя любовь к тебе сшивалась слишком долго, и так просто я не готов был от нее отказаться. Ты еще не догадывалась тогда, но определенно любила меня тоже. Не той, спокойной и умиротворенной любовью, которая привязала тебя к моему братцу. Ты любила меня со страстью. Я понял это, когда в моей палитре появился красный, практически огненный цвет. Я готов был ждать, сколько нужно, чтобы ты поняла. Ты должна была понять.
Как жаль, что лишь перспектива моей смерти заставила тебя прислушаться к тому, как бьется мое сердце. Один легкий поцелуй, подаренный умирающему. Из чувства жалости? Да, жалость вплелась в мой холст противным, темно-зеленым, почти болотным цветом. Я тут же оборвал эту неприятную струнку. Она лопнула, уныло повиснув и испортив мою радужную картину. Мне отчаянно хотелось выжить, чтобы быть рядом, но ты знаешь, я почти сдался. Я видел, что если останусь жить, то непременно будет больно. Мне больше не хотелось боли, я боялся ее. Она и так мучила меня изо дня в день, проявляя свои самые садистские способности. Я сжимался, не желая больше этого чувствовать.
Но я выжил. Это было как проклятие. Я остался жить, остался рядом с тобой, в обмен на свободу братца. Он сам сделал этот выбор. Он ушел, оставив все, лишь бы спасти меня. Стефан, святой ты наш, ты правда думал, что я тебя ненавижу? Глупый мальчишка. Ты всегда отличался наивностью. Но теперь… я не остановлюсь, пока не найду тебя, и не верну. Я сделаю это любой ценой, пусть даже Клаус вырвет мне сердце. Я верну тебя Елене, только потому, что так она будет счастливее. Ей в любом случае придется остаться без одного из братьев Сальваторе. Я говорю правду, и ты это знаешь.
И вот очередной неудавшийся день поисков. Почти совсем разбитый, я развалился на диване гостиной. В свою спальню идти совсем не хотелось, слишком яркими были воспоминания о смерти Роуз и о моих собственных предсмертных агониях.
Огонь тихо догорает в камине. Не слышно почти ни звука. Дом практически так же мертв, как и я. Но вот один шаг, другой, потом скрип старых лестниц… Черт, только не снова. Елена, зачем ты возвращаешься каждый раз? Хочешь увидеть, как непобедимый Деймон Сальваторе тихо разваливается на кусочки? Да, ты настоящая садистка.
А знаешь, Елена, я все чувствую. И мне больно. Эту боль можешь унять только ты. И когда ты, вот так, как сейчас, тихо присаживаешься рядом, ничего не говоря, я практически благодарен тебе. Да, мне больно. Но я найду способ с этим бороться, если ты мне поможешь. Я люблю тебя, моя принцесса. Люблю, хотя ты этого и не помнишь. Мне пришлось забрать твои воспоминания потому, что ты сама не хотела бы помнить всего. Стало бы слишком сложно. Для тебя, для меня, для всех. Проще забыть. Я клянусь, что больше никогда не поддамся собственной слабости. Ты ведь сильная, а значит, сильным должен быть и я. И, может быть, однажды ты найдешь в себе достаточно силы, чтобы признаться в собственных чувствах. А до тех пор я буду ждать. И я тоже найду силы. Клянусь.