Пустая страница, мерцающий курсор, взгляд, устремленный на экран, – синдром «чистого листа». Есть мысль, но нет слов, есть образ, но нет линии, есть музыка, но нет движения. Как бороться с синдромом «выгорания»? Как придать мысли четкость, найти нужные верные слова? С вами такое случалось? Уверена, что да. Тогда вам понятно состояние главной героини миниатюры с поэтическим названием «На рассвет уходя».

Елена Гилберт, ученица выпускного класса, занимаясь живописью, переживает синдром «чистого листа». И в этот сложный момент рядом с ней оказывается Деймон Сальваторе - преданный друг, влюбленный мужчина, проницательный «человек». Именно он со свойственной ему волнующей проникновенностью замечает, что не только творческая, но и личная жизнь Елены подвержена «этой болезни». Таким образом автор расширяет границы заявленной изначально проблемы – пути преодоления синдрома «выгорания». Само понятие приобретает иное значение: синдром «чистого листа» как невозможность принять решение, неуверенность в действиях, стремление к обновлению и боязнь перемен. В связи с этим и творчество человека воспринимается автором шире: не только как желание выразить себя, создать что-либо, а как «самосовершенствование», ведь «в определенном смысле мы сами себя делаем собственными руками…». И от этого шепотом произнесенные слова Елены «помоги мне» наполняются другим смыслом - «помоги мне изменить жизнь».

Композиция рассказа – двухчастная. Если первая часть – постановка проблемы, то вторая – пути ее решения. И, надо признать, автор нашел интересный способ преодоления синдрома «чистого листа». Герои увлеченно рисуют картины песком. Море перетекает в облака... Под умелыми и чуткими пальцами Деймона и Елены рождаются миниатюры. Для героини Sand art с его необычной техникой стал своего рода лекарством для души. И на самый важный вопрос «Вот как надо преодолевать свой синдром. Поняла?» Елена отвечает верно. Она перестает обманывать себя и бояться перемен, она пишет на своем чистом листе первое и главное слово - «любовь». И этот вопрос, и этот ответ являются достойной кульминацией всей зарисовки.

Чем еще мне запомнится этот рассказ? Своей концовкой. Последняя картина, нарисованная песком, - рассвет - символ пробуждения новых чувств, начало счастливой жизни. Пафосно? Возможно. Но мысль, заключенная в финале, прозаична и от этого особенно значима. «И хорошо, когда в случае неудач рядом оказывается тот, кто в состоянии помочь, помочь даже в мелочах…» Именно Деймон помог Елене узнать себя, именно рядом с ним она начинает творить, именно в нем она черпает вдохновение.

Среди авторских удач можно отметить построение диалогов во второй части зарисовки. Если начало несколько затянуто и излишне многословно, то вторая часть выгодно отличается лаконичностью фраз и точностью подбора слов для передачи настроения. Короткие реплики, односложные ответы героев, незавершенность фраз создают акварельность, тонкость отрывка. И вместе с этим возникает эффект присутствия, читатель становится участником, он также с любопытством наблюдает за сменой картин, как и герои. Возникает удивительная атмосфера взаимопонимания, объединяющая всех: и героев, и читателя, и автора.

К неудачам рассказа, пожалуй, можно отнести отступление от канона и нелогичность поступка героини. Елена рассталась месяц назад со Стефаном, и теперь именно у него ищет помощи в выполнении школьного задания. Само расставание должно быть для нее мучительным и сложным, однако никаких переживаний она не испытывает.

Образ Деймона соответствует образу сериального героя последнего сезона. Нарекание вызывает рифмованная фраза Деймона: «Где танк не пройдет, броненосец родимый, там белку отыщет наш Стефан любимый». Данная реплика заключает в себе литературную аллюзию (скрытое цитирование советской песни). Не думаю, что Деймон был знатоком советского песенного творчества.

Те из читателей, кто любят думать и анализировать, по достоинству оценят одну из особенностей работы – ее «вершинность». Автор словно пунктиром намечает основные точки, «вершины» (сцены, слова, взгляды), умалчивая об остальном, создавая напряженность, хотя конфликтной ситуации в рассказе не возникает. Подобная незавершенность и излишний лаконизм заставляют быть внимательным к деталям, учиться читать между строк. Например, резкая смена настроения героев на первый взгляд может вызвать удивление: спокойная беседа прерывается воспоминаниями, и вдруг «с невыразимой болью в глазах отвернулись друг от друга». Но если соединить фразы сказанные, припомнившиеся и все то, что герои ощущают, то реакция вполне логичная. Или излишне резко сказанное Еленой «зато я знаю - любовь» может показаться психологически не подготовленным. Но героиня учится преодолевать свой синдром «чистого листа». И пусть ее слова порывисты и даже предсказуемы, важен тот факт, что она их произнесла.

Автор наблюдателен, умело подмечая детали, отдельными штрихами создает реальный, узнаваемый мир, в котором живут герои. И ворчливая Елена, и тривиальное «белкоед» в репликах Деймона, и нелепая ситуация с открывающейся дверью особняка, и даже лозунг в школе «творческое выражение – постоянная реализация, реконструкция и трансформация» - все жизненно. И невольное отсутствие таких штрихов-деталей снижает художественное впечатление. Например, совершенно непонятно, где происходят события во второй части: не особняк, не школа, здание на окраине города, к тому же Sand art требует особых условий.

Миниатюра «На рассвет уходя» интересна не столько своими героями, сколько авторской мыслью, поэтому зарисовку нельзя рассматривать только как рассказ, это своего рода эссе, в которое включена художественная часть. Размышляя о людских проблемах, автор вводит случай из жизни героев, таким образом обрамляя его своим словом. Можно с уверенностью сказать, что у автора есть свой стиль, своя манера изложения, благодаря которой работы узнаваемы.

Вся зарисовка представляется мне маленькой шкатулкой с секретом: каждый раз открывая крышку, узнаешь что-то новое. Для меня эта история останется как художественное воплощение строк Уильяма Блейка:

В одном мгновенье видеть вечность,
Огромный мир – в зерне песка,
В единой горсти – бесконечность,
И небо – в чашечке цветка